Читать книгу Всадник - Александр Булаев - Страница 7

Всю ночь лил дождь, а утром было так холодно, что пар шел изо рта при разговоре. Мазсе стоял на ступенях, ведущих во дворец, осматривая дворцовую площадь, постепенно заполняющуюся людьми. Он зевал, а глаза слипались. Почти до самого утра Эдвин учил Мазсе писать и читать на его собственном языке. Мальчик схватывал все очень быстро, он уже выучил около сотни слов и мог писать простые предложения и фразы.

Зевнув ещё раз, Мазсе встряхнулся, пытаясь прогнать остатки сна. Он завернулся в полушубок, ожидая, пока воины выведут всех рабов.

Люди шли медленно и не охотно, половина были босы, а одеждой им служил лишь дырявый мешок. Все выходили, ожидая казни или новых издевательств. Тех, кто упирался и не хотел вылизать из тюремной камеры, цепляясь за проржавевшие прутья, волокли за ноги.

– Скажи, чтобы они прекратили это. – Обратился к Партатуе Мазсе.

Партатуя накричал на всадника и приказал поднять раба на ноги. Постепенно толпа людей становилась все больше. Рабы переминались с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть, расплескивая лужи, покрытые тонкой ледяной коркой. Матери обнимали и прижимали к себе детей, чтобы те не начали плакать, а тех, что поменьше, держали на руках.

– Это все, что есть. – Повернувшись к Мазсе, произнес Партатуя.

– Скажешь, что ты задумал?

– Сейчас ты сам все увидишь. – Загадочно произнес Мазсе.

– Эдвин, помоги мне с переводом. – Не успел Мазсе закончить фразу, как старый монах вырос у него за спиной.

– Говорите, Милорд. – Склонив голову, произнес Монах. Старик был одет все в тот же серый балахон. Чтобы не мерзли руки, он запустил их в рукава и сложил у живота.

– Жители королевства Антерол! – Начал свою речь Мазсе.

Монах подхватывал каждое его слово и доносил до ушей пленников. Он и Мазсе стояли практически на самой высокой ступени, возвышаясь над всеми. Пленники казались одной большой людской массой, голодные и испуганные, они смотрели на обращавшегося к ним мальчика с осторожностью и не пониманием.

– Я, Мазсе сын Теорека. Отныне я правитель великого города Антерол и ваш вождь. Те, кто будут добросовестно трудиться, работать и помогать мне, восстанавливать наш город, будут находиться под моей защитой, никто не посмеет вас тронуть, а кто ослушается, будет наказан, согласно сератайскому обычаю. А те, кто примет меня как вождя своего, станут свободны и будут обладать правами младших всадников, а женщины ничего не боясь, смогут заниматься хозяйством и растить детей. – Продолжил свое обращение Мазсе.

Монах перевел каждое слово обеспокоенной толпе. Настало молчание, потом некоторые начали перешептываться и переговариваться в полголоса. Потом все вновь стало тихо. Мазсе ждал какой-то реакции, но её не было.

– Ты все им правильно перевел? – Не понимая, спросил Мазсе.

– Да, дайте им время. Они в вас поверят. – Обнадеживающе сказал старик.

– Ты уверен, что это хорошая идея, мальчик? В качестве рабов они были бы гораздо покладистей и работали бы лучше. – Не скрывая своего недовольства, сказал Партатуя.

Только Мазсе начал отвечать своему наставнику, как из толпы спешно вышел коренастый, чернобровый мужчина. Мощный, голый торс его был покрыт гематомами и кровоподтеками, спина избита кнутом. Черные, кучерявые волосы, словно ковром, покрывали его тело. На ногах были сапоги разных размеров. По виду черной густой бороды Мазсе решил, что ему не меньше сорока.

Один из лучников, что окружили толпу пленников, натянул тетиву, готовясь выстрелить. Но Мазсе взмахнул рукой, и лучник снял стрелу.

– А жену мне вернешь? Может быть, детей моих из мертвых поднимешь? Думаешь, вышел, сказал пару слов, и тебя сразу королем провозгласили? Как мне твоя свобода поможет вернуть их? Ты всего лишь грабитель и насильник. Скоро сюда придут тысячи рыцарей, и от королевства твоего ничего не останется. – Пленник сплюнул в сторону.

– Что он сказал? – Обратился к Эдвину Мазсе.

– Сетует на жестокость братии твоей, о тяжелой судьбе жены своей и детей жалуется. Ещё гневен на то, что прошлый король не защитил их, и боится, что тебя постигнет его же учесть.

– Скажи, что прошлых бед я изменить не смогу, но от будущих уберегу. – Произнес Мазсе.

– Милорд, позвольте мне самому, объясниться с людьми, ведь об этом Вы меня просили.

Мазсе молча кивнул, предоставив монаху свободу действий.

– Биф. – Обратился к истерзанному плетьми широкоплечему пленнику Эдвин.

– Скорблю я о твоей утрате. Паства моя, скорблю вместе с вами. Кара постигла землю нашу. Смерть и ужас охватили дома наши. За грехи господ своих пострадали вы, дети мои.

– Но вас благословил Всевышний. Вам шанс предоставил грехи искупить как свои, так и близких ваших, которых участь ужасная постигла. И обретут они в жизни загробной блаженство вечное. Вас избрал он, как свидетелей могущества своего, как орудие для воли своей. А воля его есть этот воин великий. – Закончил речь монах, указав на Мазсе.

– Как же это, отче? – Упав на колени, произнес Биф.

– Каждому из вас грехи я отпускал, у каждого из вас исповедь я принимал. Жизнь я свою в жертву служению Богу нашему принес. И волю видеть его научился. В то мгновение, как поругание было совершено над храмом нашим, над обителью Бога нашего, упал на колени и взмолился я.

– Неужели, Отче, ты не окажешь защиты детям твоим, неужели ты покинул нас в столь страшный час? Как допустил ты богохульства в храме твоем? – Неустанно и гневно спрашивал я у отца нашего.

– И знаете, что он мне ответил? – Обратился монах к толпе, внимающей каждое его слово.

– Что же отче? – Раздались возгласы из толпы.

– Ничего! Он молчал. – Гневно закричал монах, размахивая руками

– Ах, как же это, отче? – Раздались более громкие крики в толпе, какая-то женщина даже потеряла сознание, но её вовремя подхватили рядом стоящие мужчины.

– Пока я восклицал и сетовал на бога нашего, братьев моих погубили, храм разграбили, а последнюю ценность, слово его, записанное тысячи лет назад, покусились выкрасть. И в минуту, когда я уже готов был расстаться с жизнью в борьбе за его святое слово, появился он. – Эдвин вновь вознес руки к Мазсе. – Он спас меня! Защитил храм божий, вернул нам слово его. Он поднял руку на соплеменников своих, числом его превосходящих. Не ведая того, он стал оружием в руках божьих, направленным для нашей защиты. И в нем увидел я волю отца нашего. Он есть наш путь к спасению, наш проводник в царствие его, наш король, наш вождь. Господь избавил нас от господ развращенных и алчных, продавших нас иноземцам! Подверг он нас испытанию жестокому и ужасному. Чтобы как фениксы, пройдя через очистительное пламя, мы восстали новыми людьми для новой жизни!

– И я говорю вам, Мазсе сын Теорека, – старик указал рукой на мальчика, – был послан нам Богом, чтобы, как светоч во тьме, вести нас в новой жизни. Путь его будет тяжел и долог. Но если вы, дети мои, поддержите его, поверите в него как в спасителя своего, подобно тому, как я верю в отца нашего, он справится! Он спасет души наши!

Священник умолк. И толпа, насчитывающая почти тысячу человек, один за другим падала на колени перед растерянным мальчиком. Восклицая его имя, они кланялись и возносили к нему руки. Просили спасти их души и молили его о защите. Даже разгневанный Биф, рыдал как ребенок. Стоя на коленях в бурой луже, он кланялся Мазсе. А Партатуя, приоткрыв рот от удивления, подолгу зажмуривал глаза, а потом снова открывал, думая, что это ему мерещится.

– Что ты с ними сделал? – Обратился к монаху Мазсе, восхищенный увиденным.

– Тоже, что я сделал с Вами. Дал им надежду. – Произнес старик, не без удовольствия в голосе.

– Встаньте! – Наконец-то произнес Мазсе.

Монах перевел его просьбу, и люди потихоньку начинали подниматься.

– Теперь это и ваш город, не меньше, чем мой! Каждый из вас может выбрать себе незанятый моими воинами дом, и поселиться в нем. Ещё мне нужны кузнецы, плотники и каменщики, или хотя бы те, кто имеет хоть какое-то представление об этих ремеслах. Остальные будут направлены на земельные и лесные работы.

– Милорд, Вы не забыли о моей просьбе? – Кашлянув, обратился к Мазсе Эдвин.

– Нет, не забыл. Ты можешь взять себе в послушники кого захочешь. Так будет даже проще. Скажи им, что нужно позвать в город людей, укрывающихся в лесах и других выжавших.

– Дети мои. – Вновь обратился к людям Эдвин. – Вождю нашему люди нужны разных профессий, каменщики, плотники, кузнецы. Все вы должны будите прийти в храм ко мне и к послушникам моим. Вас назначат на работы по силам вам и по умениям, также все пришедшие получат в распоряжение дома себе от храма нашего и по велению вождя нашего. – Биф, ты как человек знающих многих добрых людей в городе нашем, тех, кто в лесах спасся, и кто в горы ушел, собери отряд и отправляйся на поиски их, расскажи о чуде спасителя нашего, да приведи паству, нас покинувшую, обратно в дома свои.

– Как скажете отче, всех разыщу и о спасении расскажу. – Поднявшись с колен, сказал Биф.

А тем временем Мазсе дал знак воинам, чтобы те вынесли на площадь одежду и обувку, чтобы каждый сам себе мог выбрать. Добро все это было вытащено из домов, как бедных граждан, так и знатных. Поэтому встречались тут как дырявые сапоги, так и расшитые мехом кафтаны.

Люди бросились выбирать одежду себе и детей одевать начали, кто пошустрее успевал и по две рубашки надеть и запасные штаны за ворот припрятать.

Пока Мазсе смотрел на некое подобие безумия у подножия ступеней, к Партатуе подбежал один из воинов и что-то ему прошептал. После этого Партатуя подошел к Мазсе.

– Разведчики прискакали. Не плохо бы их выслушать.

– Хорошо, приведи их во дворец. – Сказал Мазсе и направился в тронный зал.

Войдя внутрь, Мазсе увидел, насколько опустел зал. Он ожидал увидеть деревянный стол, заполненный яствами, и наложниц, привязанных к колоннам, но вместо этого его ожидали разбросанные медные кубки, разбитые глиняные кувшины и недоеденные, раскисшие фрукты с обглоданными костями. Из-за плохого освещения ему казалось, будто остатки еды движутся. Подойдя поближе, он увидел больше дюжины жирных крыс с хвостами в половину человеческой руки. Увидев приближение человека, крысы бросились в разные стороны. На колоннах позвякивали цепи, в которые были закованы наложницы.

Он подошел к трону, на котором не так давно восседал Акиннаез. Провел рукой по велюровой подушке, сметя слой пыли и крошек. И, упершись руками в изогнутые подлокотники, усадил себя на трон Антерола.

– Подумать только, трон великого восточного короля теперь занимает какой-то сератай, младший сын одного из племенных вождей. Ещё вчера у меня не было ничего кроме Асприд и моего меча. А теперь целое королевство принадлежит мне. – Мазсе самодовольно расплылся на троне, погрузившись в мечты и собственные похвалы.

Но что-то было как-то не так. Мальчик думал, что, получив все это, он будет чувствовать себя окрыленным, но власть, полученная им, лишь добавила чувство страха, ощущение того, что в любой момент он может все потерять. Его размышления грубо прервал Партатуя. Он вошел в Тронный зал, гремя своими блестящими доспехами, напоминающими змеиную чешую.

– Мазсе, это Иданфирс. Он руководил разведывательным отрядом. – Сказал Партатуя, смотря на молодого всадника лет двадцати пяти. Одежда из кожи на нем была вся мокрая, по-видимому, всадник скакал всю ночь под дождем. С мокрых прядей русых волос продолжала каплями капать вода.

– Говори. – Обратился к разведчику Партатуя.

Воин прищурил свои серые глаза, всматриваясь в молодого вождя, и начал свой доклад:

– Полдня мы скакали без отдыха к границам царств, окружающих Антерол, брали в плен торговцев, охотников и случайных путников, допрашивали, и вот, что мы узнали. В Обероле, что на северо-западе, уже стоит пятитысячное войско, ждущее момента, когда сератайская орда возвратится в степи. На востоке, в Гардарии, тоже вовсю идет сбор войск. Вардария и Лоферол, в дележе павшего королевства отказались принимать участие. Поэтому с юга угрозы не ожидается. Но даже пятитысячной армии Оберола будет более чем достаточно, чтобы выбить нас из города.

– Что ещё ты узнал? Что творится в Живом городе? – С задумчивым видом спросил Мазсе.

– Неизвестно, призыва на открытую войну не было. О нашем пребывании здесь никто не знает. Торговцы уверены, что вся орда уже уходит из опустошенных земель Антерола.

– Что ж, это нам даже на руку. – Потирая подбородок, и смотря куда-то под ноги Партатуи, произнес Мазсе.

Старый наставник, пытаясь узнать, что на уме у его вождя, все высматривал что-то у себя под ногами. Заметив реакцию Партатуи, Мазсе резко перевел взгляд на него, потом на разведчика.

– Что по местности? – Задал вопрос Мазсе.

Разведчик достал из колчана за спиной свернутый в трубочку лист пожелтевшей бумаги. Стряхнув с него капли воды, он принялся его разворачивать прямо на полу, под ногами у мальчика.

– Это Антерол. – Ткнув пальцем в черную точку на карте, сказал разведчик.

– На севере горный хребет, на востоке до реки преимущественно леса, через реку, по словам рыбаков, можно перебраться в двух местах и пересечь границу с Оберолом. Граница с Гардарией не имеет природных препятствий, но крупных вымощенных дорог всего три, и, вероятнее всего, если войска и выдвинуться в нашу сторону, то они пойдут по одной из них.

– От Лоферола мы защищены небольшими горными вершинами. Если они и решат на нас напасть, то войска им придется вести, либо через территорию Гардарии, либо через Вардарию.

– Весь юг королевства одна сплошная граница с Вардарией. В степи они не пойдут, побоятся навлечь гнев Акиннаеза. Вардарийцы вряд ли отошли после последней войны, и угроза нападения с их стороны незначительна.

– Но, даже если они и отважатся напасть, на юге холмистая местность и много мест, пригодных для засад.

– Распорядись вести постоянное наблюдение за границами и сообщай мне незамедлительно, если восточные короли выдвинут свои войска. – Приказал Мазсе.

Разведчик свернул карту и склонил голову в знак согласия. Как только Иданфирс вышел, слово взял Партатуя.

– Мне показалось, или ты действительно что-то задумал?

– Отец однажды мне сказал, что легче поймать ветер, чем догнать сератая в поле. Это наше преимущество, и я собираюсь его использовать.

– Значит, в замке мы сидеть не будем? – С хитрой улыбкой произнес Партатуя.

– Нет.

– И на кого мы пойдем?

– На того, кто первым решится захватить мои земли. – Мазсе ухватился за рукоять сломанного меча, который теперь всегда висел у него на поясе.

– Пусть он теперь будет у тебя. – Сказал ему перед отъездом Араме, вручая меч, погубивший их отца.

– Может быть, ты найдешь того, кто сделал это и отомстишь за нашего отца.

Тогда Мазсе ничего не ответил, он даже не думал ни о мести, ни об отце. Но сейчас воспоминания о бледном теле с перевязанным горлом и о рыдающей матери посещали его всё чаще и чаще.

Мазсе оглядел внимательно весь тронный зал.

– Прикажи своим людям, здесь навести порядок. Нужно поставить пару столов и заменить свечи на светильниках. Убрать все отходы и цепи тоже нужно убрать. Только не вздумай привлечь бывших рабов.

– Кстати, о рабах. – Перебил его Партатуя.

– Что с ними?

– Многие воины не довольны твоим решением. Своих то я присмирил, но вот воины Марсагета. Мне пришлось убить одного, чтобы другие потеряли на время охоту оспаривать твои решения, но это ненадолго.

– Нам придется здесь провести не одну зиму, и без людей мы не обойдемся. Хотят они того или нет, теперь они такие же сератае, как ты и я.

– Как скажешь. – С недовольством в голосе произнес Партатуя.

Мазсе не стал обращать на ворчание старого всадника слишком много внимания и отпустил его. А сам ещё раз осмотрел мрачный тронный зал и отправился назад в храм. Сегодня ему предстояло начать читать про Великого Всадника.

Войдя в храм, он увидел людей, одетых в серые одежды, и бегающих в разные стороны, кто-то отмывал полы, кто-то расставлял книги, кто-то просто слонялся без дела. Мазсе подошел к одному из новопосвященных послушников.

– Где Эдвин? – Произнес он на сератайском языке и повторил для понимания, – Эдвин!

–Епископ! – Радостно воскликнул монах, поняв, что от него хочет Мазсе.

Он указал на восточный павильон, и мальчик молча побрел на поиски своего учителя. Восточный павильон был расписан лазурными тонами, в центре располагались несколько столиков с подушками из красного и синего бархата, на которые Эдвин раскладывал книги.

– Это самые редкие и ценные книги, которые удалось собрать и сохранить служителям этого храма. – Не дожидаясь вопроса, произнес Эдвин.

– Ты выполнил, все, что я тебе приказал? – Повелительным тоном спросил Мазсе.

– Да, милорд. Мои послушники переписывают людей и назначают их на работы. Завтра же мы начнем квартал за кварталом, район за районом разбирать завалы, убирать пожарища и восстанавливать этот некогда великий город.

– Тогда, может, вернемся к моему обучению? – Осторожно спросил Мазсе.

Он и не предполагал, что обучение грамоте так увлечет его. Ему уже не терпелось самому прочесть книгу, а не слушать пересказы от монаха.

– Конечно. – Сказал Эдвин, поправляя последнюю книгу.

Они отправились в северный павильон, где старик достал единственную в храме книгу, написанную на сератайском языке. Усевшись за вытесанный из камня стол, Мазсе начал читать с того места, где остановился в прошлый раз.

– И направил Забытый на людей мирных, живших в степи отшельниками, войско конное. Убили они людей числом несчитанным и ещё большим взяли в плен. Прошли всю степь на запад до Бескрайнего моря, на север до Непроходимого леса и на юг до выжженных солнцем земель.

– Не осталось людей… – Остановился Мазсе.

– Свободных. Не осталось людей свободных. – Подсказал ему Монах.

Послушники принесли поднос с едой и два кубка с белым вином. Монах протянул один Мазсе. Тот отмахнулся и вернулся к книге, он жадно вчитывался в каждую строчку. Не отводя глаз от текста, он лишь ел принесенные сушеные фрукты.

– Когда отказался Сератай убивать детей невинных, запретил он и воинам своим делать этого, тогда Забытый гнев свой обрушил на него. Приказав братьям Сератая погубить его. Но, подойдя к крепости, где были заточены люди, и, которую занял Сератай с воинами своими, они сложили оружие и присоединились к брату своему.

– Так восстал военачальник конницы Забытого Сератай, а воинов его за предательство стали поругать сератаями.

– Одну за другой захватывал Сератай тюрьмы Забытого, освобождая людей племен иноязычных. Кто-то пополнял войско сератаево, кто-то шел своим путем, ведя собственную войну с Забытым. Но было то начало мятежа великого. И когда числом армия Сератая сравнялась с числом воинов бога – захватчика, вступил Забытый в бой с Сератаем и разбил всю армию его, братьев его убил. А самому Сератаю ноги оторвав, смеялся и гнушался над ним.

– И тогда взмолился Сератай о помощи богам древним, прося сестер и братьев Забытого о помощи. И отозвались боги на молитвы его, увидев волю к жизни его, и страдания за людей своих им понесенные. Наделили его силой… – Вновь запнулся Мазсе.

– Богоподобной. Силой богоподобной. – Четко проговорил старик.

– И разверзлась земля под ногами у людей, да так, что Сератай с воинами своими остался по одну сторону от бездны, а Забытый по другую.

– Это правда? Что тут написано? – Остановившись, спросил Мазсе. – У нас рассказывают другую легенду.

Эдвин пожал плечами. Солнце уже садилось, а глаза его слипались.

– У северян встречается упоминание о вашем «Великом Всаднике» и оно в корне отличается от того, что написано тут. Ну а правда, что тут написано или нет, мы вряд ли когда-нибудь узнаем наверняка. Может быть, только встретившись с древними богами, можно узнать истину.

Мазсе и сам уже начал зевать. Он закрыл книгу и, попрощавшись с Эдвином, отправился спать в уже полюбившеюся ему келью в западном павильоне. Он уснул практически моментально.

Во сне он крался по лесу, держа в руках свой лук со стрелой наготове.

– Ступай осторожно, смотри под ноги, любая сломанная тобой ветка спугнет зверя. – Говорил идущий за спиной отец.

Мазсе хорошо помнил тот день, когда отец взял его на охоту. Тогда он был ростом ещё меньше, чем сейчас. Худенький, даже костлявый мальчик. Это теперь он возмужал, и мышцы на его теле начали делаться рельефными.

– Смотри. – Сказал отец, положив свои сильные руки на тощие плечи мальчика.

Впереди, в метрах пятидесяти от них, дикий вепрь рылом подковыривал корни у дерева.

– Натяни тетиву. – Прозвучал холодный и спокойный голос отца.

Мазсе повиновался.

– Теперь задержи дыхание и прицелься. – Продолжил отец.

– Запомни, бей туда, где будет твоя цель, а не туда, где она находится сейчас.

Мазсе кивнул.

– А теперь стреляй. – Скомандовал отец.

Тетива издала глухой звук, а стрела со свистом пролетела сквозь деревья и вонзилась прямо в ляжку жирному животному. Зверь завизжал, развернулся и побежал в сторону мальчика. В глазах его была смесь страха и ярости. Из-под копыт вырывалась земля, зверь приближался.

– Ну же, доставай ещё стрелу! – Приказал отец.

Мазсе запустил руку в колчан на поясе, но он был пуст. Он растерянным взглядом посмотрел на отца, не зная, что ему делать. Принять неминуемую смерть от клыков вепря или же пытаться спастись, взобравшись на дерево.

– Ты что, не взял с собой стрел?! – Гневно спросил отец.

Мазсе проснулся, в комнате было душно, вся его спина обливалась потом, на лица тоже выступила испарина. А в голове все звучал голос отца.

– Ты что, не взял с собой стрел?!