Читать книгу Забытые сказы оренбургских и уральских казаков - Александр Чиненков - Страница 3

Прокукарекал петух, и Варвара открыла глаза. Она провела ладонями по лицу и глубоко вздохнула. «Ну и кошмар приснился мне, страсть! – подумала девушка, потягиваясь. – С ума сойти можно от таких видений…» Она приподняла подушку и увидела зеркальце. Оно лежало точно так же, как она положила его ещё с вечера, укладываясь спать. Красивое и безобидное, зеркальце поприветствовало её лучиком света, отражённым от восходящего солнца.

«Каким ужасным я видела тебя во сне, – улыбнулась Варвара, проведя по нему кончиками пальцев. – Сегодня упрошу отца свозить меня в станицу в церковь. Там я попрошу батюшку освятить тебя, чтобы…»

Девушка отдёрнула руку и недоумённо посмотрела на кончики пальцев. Ей показалось, что они обморозились от прикосновения с зеркальцем. Не увидев никаких покраснений, Варвара усмехнулась и подумала: «Видать, никак ещё от кошмара не избавлюсь. Нет, в церковь съездить надо и исповедоваться, иначе я с ума сойду…»

К просьбе дочери свозить её в церковь Митрофан отнёсся с пониманием. Он видел, что его любимая Варенька мучается от какого-то недуга, и позвал младшего сына.

– Семён, отвезёшь сестру в станицу, в церковь, – сказал он. – Будешь ждать её, покуда сама не выйдет, а опосля обратно привезёшь.

Всю свою недолгую жизнь Варвара, живя в религиозной семье, тоже молилась Богу. Но делала она это как-то неискренне, скорее по обязанности, не придавая значения словам молитв. Она, конечно же, старалась быть благообразной, покорной, доброй, но истинной веры в её душе не было. Она соблюдала все обычаи, держала посты, помнила даты всех праздников, непременно посещала церковь, но… Как она ни старалась, так и не могла уверовать в существование Господа на небесах.

Следуя наглядному примеру отца и братьев, Варвара ездила с ними в церковь и молилась. И сегодня, страдая от терзающего её непонятного недуга, она хотела попросить у Бога помощи и вымолить у него прощение за своё неверие. Девушке хотелось открыть свою душу, покаяться, чтобы уберечься от зловещей беды, которая, как ей казалось, подстерегает её повсюду.

Когда брат подвёз её к церкви, Варвара сошла с телеги и остановилась в нерешительности.

– Ну, чего топчешься, ступай, – хохотнул Семён, поудобнее устраиваясь в телеге и намереваясь вздремнуть. – Церковь не преисподняя, худа не будет.

Варвара как зачарованная смотрела на двери храма и не услышала его. Кое-как оправившись от оцепенения, охватившего её, девушка подошла к крыльцу, поставила ногу на ступеньку и… У неё закружилась голова, и всё вокруг поплыло. Дверь церкви вдруг превратилась в мутное пятно, а из узелка, который она держала в руках, вдруг повеяло холодом.

Семён, видя, что с сестрой творится что-то неладное, быстро спрыгнул с телеги и поспешил на помощь.

– Варенька, – сказал он, подхватывая её под руки, – да что с тобой стряслось, дурёха?

У девушки гудело в голове, звенело в ушах, а перед глазами всё вертелось и кружилось. Как только Семён отнёс сестру к телеге, чертовщина, накатившая на неё на ступенях церкви, прекратилась. Варвара открыла глаза и увидела, что руки брата дрожат, а лицо белое как мел.

– Как ты, Варенька? – шептал Семён пересохшими от волнения губами. – Что делать-то мне? Ей-богу не знаю…

Она не понимала, что говорил Семён, только смотрела на него бессмысленно ничего не видящими глазами. В узелке, который девушка не выпускала из рук, что-то захрипело, заскрипело, а через минуту из него заструился смрадный запах.

– Что-то тухлятиной какой-то завоняло, – поморщился Семён. – Фу… да откуда несёт этот запах?

И в этот момент к телеге подошёл человек, который сразу же привлёк внимание начавшей приходить в себя девушки. Высокий, красивый и статный – настоящий казак! Глаза голубые, выбивающийся из-под головного убора чуб… Незнакомец помахивал нагайкой и смотрел недоумённо на Варвару.

– Может, помочь чем? – спросил он у Семёна чистым ровным голосом. – Тут старуха одна живёт… Она хвори лечит. Может, показать где?

– Нет, мы домой поедем, – вымученно улыбнулась ему Варвара, без помощи брата усаживаясь в телегу. – За заботу спасибочки, но в помощи покуда нужды нет.

Семён, глядя на незнакомца, пожал плечами, развёл руками, взял в руки вожжи и взмахнул кнутом.

* * *

С того памятного дня Варвара больше не подходила к большому зеркалу в сенях, а зеркальце в серебряной оправе и вовсе запрятала в самый дальний угол сарая и прикрыла ящиком.

Минуло лето. Митрофан Рогожин с детьми выехал копать картошку. Сыновья с шутками и прибаутками работали лопатами, а отец с дочерью собирали клубни в вёдра и ссыпали в мешки.

В это время из леса вышла стая косуль. Видимо, не пуганные человеком животные без страха приблизились к картофельному полю и стали мирно щипать обильно росшую по краям траву. Животные были красивы, и братья, воткнув в землю лопаты, невольно залюбовались ими.

– Какие красавицы! – причмокнув языком, сказал одобрительно Митрофан, кивнув в сторону косуль. – И не боятся ведь нас, твари божьи!

– Нашли на кого пялиться, – смахнув рукавом пот с лица, язвительно бросила Варвара. – Вы на баб лучше зенки воротите, а не на тварей лесных.

Отец и братья переглянулись: такой свою Варварушку они никогда ещё не видели.

– Чего зверьё разглядываете, копайте живо! – гневно прикрикнула на братьев девушка, и её красивое лицо вдруг сделалось злым и отталкивающим. – Ещё до половины загона не дошли. Вы что, ночевать здесь собираетесь?

Братья и отец снова недоумённо переглянулись и непонимающе уставились на Варвару.

– И без того копаете, как неживые, а теперь ещё на зверьё заглядываетесь! – выкрикнула, краснея от досады, девушка.

– Да будя тебе, доченька, уймись, – сказал отец, укоризненно хмурясь. – Что за напасть сызнова на тебя накатила?

– Какая муха тебя укусила, сестра? – заговорили удивлённые её поведением братья. – Чего на зверушек окрысилась? Чего они тебе сделали?

Варвара замолчала и стала собирать картофель, украдкой бросая на родственников недобрые взгляды. Остаток дня она не проронила ни слова и работала не бодро и весело, как обычно, а так, словно делала отцу и братьям великое одолжение. А когда наступил вечер и работу пора было заканчивать, девушка злобно ухмыльнулась и заявила:

– Завтра поедем докапывать, я ружьё возьму. Ежели ещё эти тварюги на глаза мне появятся…

Она не договорила и с наигранной злой улыбкой посмотрела на вытянутые лица отца и братьев.

– А ну замолчь! – прикрикнул на неё Митрофан. – Шкуру спущу, когда домой возвернёмся, охальница!

В другое время Варвара испугалась бы и промолчала, но сейчас… Сейчас в неё будто бес вселился. Капризно поджав губки, она с вызовом крикнула:

– А что? Можете прямо здесь меня высечь! Может, портки спустить?

Отец и братья остолбенели. Они бестолково таращились на Варвару и молчали. Подобное поведение молодой девушки было просто неслыханным в казачьих семьях.

– Так-то вот, олухи царя небесного, – добавила Варвара и, гордо вскинув голову, пошагала к телеге.

– А ну стой, бесстыдница! – запоздало крикнул ей вслед Митрофан, лицо которого раскраснелось от гнева. – Да я тебя, лярва бесстыжая…

Девушка остановилась, обернулась, встряхнула головой, смерила отца высокомерным взглядом и громко захохотала.

– Я до избы одна дойду, – сказала она. – Мыслю, перевезти картошку и без меня обойдётесь.

Она ушла, а отец и братья всё ещё топтались на месте, пытаясь понять, сошла ли Варвара с ума или бес в неё вселился. Откровенная злоба девушки, её ненависть и торжество… Такого просто быть не могло, и всё же… Своим неожиданным и необъяснимым поведением Варвара оскорбила отца и братьев.

Вечером Митрофан не пошёл на берег реки, где обычно собирались хуторяне. Озабоченный переменами, изменившими до неузнаваемости облик дочери, он сидел в избе один, не зажигая огня. Сыновья, намывшись в бане, спали как убитые, дочь отдыхала в саду, под яблоней, а вот он…

Серьёзный разговор с Варварой мужчина решил перенести на завтра. Сегодня он был слишком зол на неё и боялся не сдержаться. Он вспомнил дочку ласковой маленькой девочкой, вспомнил покойную жену и не хотел думать о том, что случилось днём на картофельном поле. Но мысли, одна отвратительнее другой, настырно лезли в голову.

Когда скрипнула дверь и кто-то вошёл в избу, Митрофан даже головы не повернул, весь погружённый в горькие раздумья.

– Чего же ты, соседушка, огня не зажигаешь? – прозвучал за спиной голос Матвея Лыкова.

– Мне и эдак хорошо, – буркнул Митрофан, который не очень-то обрадовался несвоевременному приходу соседа.

Лыков в нерешительности топтался у порога, не решаясь пройти. Тогда Митрофан обернулся и сказал:

– Проходи, коли пришёл. Не скажу, что рад тебя нынче видеть, но и гнать из избы не собираюсь.

Матвей присел на скамейку около двери:

– Ты в избе один что ль?

– Спят сыновья мои, али храпа не слышишь? – огрызнулся Митрофан и подумал: «А чего это нелёгкая принесла в такую пору Матвея? Что-то непонятно мне поведение его».

– Я к тебе по делу пришёл, – заговорил негромко Лыков. – Вот спросить хотел об оказии одной.

– Что ж, спрашивай, коли приспичило, – пожал плечами Митрофан. – Что там у тебя за оказия?

– А у тебя что, всё хорошо, получается? – удивился Матвей.

– Покуда не жалуюсь.

– Так ты что, ничего не знаешь?

– А что я знать должен?

– Перекрестись, ежели не брешешь.

– Пожалуйста, – Митрофан трижды перекрестился и настороженно поинтересовался: – Так что стряслось, Матюха? Может, помер кто?

Лыков промолчал, видимо, всё ещё не веря в искренность соседа. Митрофан тоже молчал, ожидая, когда первым заговорит Матвей. Он понимал, что сосед задумался о чём-то серьёзном, но не понимал, почему он так долго молчит?

– Свинья у меня подохла с выводком поросят, – вздохнул Лыков. – И Обуховых беда не обошла стороной. У них бычок и тёлка годовалые зараз оба издохли. Мы грешным делом подумали, что и твою избу не обошла напасть, а у тебя всё хорошо, оказывается…

Митрофан выслушал соседа, и на душе у него вдруг стало ещё тревожнее и тягостнее.

– Обожди, я сейчас лампу зажгу, – сказал он. – В темноте об эдаких вещах судачить муторно.

Он зажёг лампу, поправил фитиль, чтобы она меньше чадила, и посмотрел на соседа.

– А может, отрава какая в корм попала? – предположил он, почесав затылок.

– Нет, не в том дело, – вздохнул Матвей. – Когда свинья моя подыхала, я её прирезать хотел. Горло-то перерезал, а из него… Матерь Божья, из него как пахнула вонища смрадная, аж чуть нутро моё наизнанку не вывернуло. Свинью я всё же разрезал, а мясо… Мясо всё сгнившее в ней!

– У живой свиньи было сгнившее мясо?! – не поверил Митрофан.

– Будто она уже дней десять мёртвая.

– А поросята?

– То же самое.

– А скотина Обуховых?

– Тоже заживо сгнила. А вот у тебя, видишь ли, всё хорошо.

Матвей примолк, насупившись, и Митрофан быстро спросил:

– Так что, если моя скотина не хворая, это тебя злит зараз?

И тогда Лыков, будто помимо своей воли, сказал тяжело и глухо, отводя в сторону взгляд:

– Мы нынче покалякали у реки и к мнению пришли общему, что ведьма к нам на хутор заглядывала.

– Быть того не могёт! – испуганно перекрестился Матвей. – Чего ей делать у нас?

– Ясно чего, нас погубить, – перешёл на шёпот сосед. – А что всего хуже… Сдаётся мне, что гадина эта где-то поблизости обосновалась. Теперь не успокоится, подлюга, покуда не изничтожит всех нас.

* * *

Варвара вернулась с поля домой раньше, чем отец и братья. Злоба, рвущаяся наружу, не знала удержу. И она давала ей выход крепкими ругательствами, громко выкрикивая их на весь лес.

Придя домой, она немного успокоилась. Затопив баню, девушка вышла со двора, чтобы встретить возвращавшихся с пастбища коров. Но животные, увидев хозяйку, неожиданно забеспокоились. Развернувшись, задрав хвосты и очумело мыча, они помчались обратно в лес. Их поведение сильно разозлило Варвару.

Не зная на кого выплеснуть свою злобу, она схватила черен от лопаты и принялась с проклятиями избивать сидящих на цепи собак. Несчастные животные скулили, выли, лаяли и визжали, но это не останавливало вышедшую из себя Варвару. Злясь ещё больше, она готова была забить до смерти прятавшихся в будках собак, если бы…

Её буйство остановила внезапно пришедшая в голову мысль. Девушка вспомнила о спрятанном в сарае зеркальце, и по её ожесточённому сердцу прокатилась тёплая волна. Не мешкая ни минуты, Варвара нашла заветную вещицу и посмотрелась в него.

Увидев своё отражение, девушка успокоилась окончательно. Злоба и раздражение исчезли бесследно. Варвара без сожаления вспомнила про свою ссору с отцом и братьями, подумала об избитых собаках, а вот коровы… Где теперь их искать в лесу?

Коровы вернулись ко двору, как только девушка спрятала зеркальце в карман кофты. Животные, на удивление, вели себя спокойно и послушно. Варвара подоила их и занесла вёдра с молоком в дом, и в это время вернулся Митрофан с сыновьями.

Начавшаяся в поле ссора дома продолжения не получила. Братья выгрузили из телеги мешки с картошкой, выпрягли лошадь и ушли в баню. Пока они мылись, Варвара накрыла на стол, но ужинать никто не стал. Братья сразу же разошлись спать, а вот отец…

Ни капли не расстроившись, Варвара накрыла нетронутую еду скатертью и пошла спать в сад, где под яблоней её дожидался топчан, застеленный чистым, пахнущим свежестью бельём. Прежде чем лечь в постель, девушка долго смотрела в зеркальце. Вдоволь налюбовавшись на себя, она в порыве счастья поцеловала его и положила под подушку. Устроившись поудобнее, Варвара закрыла глаза, но сон не шёл. Тогда она засунула под подушку руку, нащупала зеркальце и…

«Я рада, что ты одумалась, – послышался уже знакомый зловещий шёпот в голове, но на этот раз он не испугал девушку, а напротив, приободрил её. «Что со мной происходит, в толк не возьму», – подумала Варвара, и зеркальце тут же ответило: «С тобой происходит то, что и должно произойти. Ты изменяешься!»

«Изменяюсь? Но для чего?» – «Ты становишься тем, кем становишься».

«Как это понимать»? – «Принимай как должное. В тебе пробуждаются таинственные силы, которые помогут тебе во всём».

«Я что, превращаюсь в ведьму»? – «Ты переходишь в то состояние, владея которым, возвысишься над людьми. Они будут жить недолго, любить, страдать и умирать, так ничего и не достигнув. Ну а ты будешь потешаться над их жалким существованием, которое они называют жизнью, даже не подозревая, как жестоко ошибаются»!

«А я? Сколько мне отведено прожить»? – «Ты будешь жить вечно и счастливо. Положись на меня, и я помогу тебе»!

Беседуя с зеркальцем, Варвара и сама не заметила, как заснула. А когда время перевалило за полночь, во дворе завыли псы. Их поддержали собаки из соседних дворов. В это время девушка встала со своего ложа и с закрытыми глазами направилась к калитке…

* * *

Матвей Лыков проснулся от душераздирающего воя собак. «Всех домочадцев поразбудят заразы», – с раздражением подумал он и, кряхтя, поднялся с кровати.

– Ты куда, Матюша? – схватив его за руку, спросила встревоженно жена. – Чего наш Киргиз эдак воет?

– Вот и иду узнать, в чём дело, – хмуро отозвался Лыков. – Сроду эдакого не было, чтобы наша собака кого-то испужалась.

Он обрадовался, когда, выходя в сени, застал старенькую мать спящей. «Странно, что дрыхнет при эдаком вое, – подумал Матвей, остановившись на минуту у её кровати. – А ведь у матушки такой чуткий сон. Может, она испужалась и боится пошевелиться»?

Он осторожно коснулся плеча женщины, но она не проснулась. Тогда Матвей тихо вышел из сеней и направился к собачьей будке. Киргиз истошно выл, захлёбываясь от отчаяния. От его воя, а может, по какой-то другой причине у Лыкова кровь стыла в жилах. Он присел возле будки, в которую забилась испуганная собака, не зная, что делать.

Во дворе было темно. Небо заволокло тучами. Бросив взгляд в сторону конюшни, казак обомлел. Через щель в приоткрытой двери он увидел внутри странное зеленоватое свечение. Матвей прирос ногами к месту, на котором стоял, и не смог себя заставить пошевелиться. И вдруг мерцающее в конюшне облако пришло в движение. Пока Лыков наблюдал за ним, его тело стало покрываться мурашками и дрожать. Воющая собака так застряслась в будке, что загремела цепь.

– Хосподи, да что же это такое? – прошептал объятый ужасом казак. – Хосподи, спаси и сохрани семью мою! Да неужто это ведьма во дворе моём хозяйничает?

Сзади, с крыльца, послышался стон. Матвей обернулся и увидел жену. Авдотья стояла, вытянувшись во весь рост, и походила на каменную статую. Лампа в руке подпрыгивала, видимо, её била дрожь. Она смотрела на дверь конюшни и молча шевелила губами. Состояние жены или охватившее душу отчаяние в одно мгновение вывели казака из оцепенения. Он подбежал к крыльцу и схватил Авдотью за руку:

– В избу, быстрее, мать твою!

Но её невозможно было сдвинуть с места. Она точно приросла подошвами к крыльцу. Матвей не мог припомнить, чтобы его жена боялась чего- нибудь, но сейчас он не узнавал её.

– Туда гляди, – прошептала вдруг Авдотья, и мужчина, проследив за её взглядом, обернулся.

О Боже! Ему едва хватило решимости видеть это. Из конюшни, освещаемая сиянием, вышла девушка, одетая в белую ночную сорочку, напоминающую саван мертвеца. Её красивое лицо казалось ужасным. С распущенными волосами, окутанная зеленоватым облаком, она медленно плыла по двору. Матвею показалась знакомой фигура ведьмы, но ему некогда было раздумывать над этим. Казак был на грани нервного срыва и очень боялся, что ведьма приблизится к ним.

И случилось самое страшное. Ведьма увидела трясущихся от страха супругов и направилась к крыльцу. Выбежавшая из избы кошка зашипела и выгнула спину. Шерсть на ней вздыбилась, и животное тут же юркнуло обратно в сени.

Ведьма медленно приближалась к крыльцу: с закрытыми глазами она плыла над землёй, не касаясь её ногами. И это было ужасное зрелище.

– О Хосподи, спаси и помилуй нас! Я сейчас помру со страха, – причитала шёпотом Авдотья, будучи не в силах отвести глаз от леденящего кровь зрелища.

Лыкова передёрнуло. Вид приближающейся ведьмы парализовал его, а разросшийся до невероятных размеров страх переходил все границы. Матвей силился закричать. Ему хотелось освободиться от оцепенения и затащить жену в избу, но он не мог двигаться, а в голове царил хаос.

У крыльца ведьма остановилась и вытянула вперёд правую руку, на ладони которой лежало зеркальце. Она поднесла его к лицу едва живой от страха жены Матвея.

– Погляди в него, – тихо прошептала ведьма, и этот зловещий шёпот прозвучал в ночи как приказ, который невозможно не выполнить.

Авдотья глянула в зеркальце и, стуча зубами, зажмурилась.

– Да будет так! – прошептала зловеще ведьма и, так и не открыв ни разу глаз, медленно поплыла к калитке.