Читать книгу Три сказки - Александр День - Страница 18

1

Братья дружно на колени

Перед батюшкой упали.

И в свои уткнувшись тени

Лбами, хором застонали:

«Батя, милый, Боже правый!

Виноваты мы и грешны!

Знать, попутал нас лукавый.

Мы в печали безутешной.

2

Бес возьми и в нас вселись

Завистью глобальною,

В черном замысле сошлись

Темою вербальною.

У Ивана спящего

Мы плоды с водой забрали.

И с тех пор нам вящего

Нет пути, опричь печали.

3

А Иванушку украдкой

В яму-пропасть кинули.

На обман с изменой падки,

Наши души сгинули!

Дух его возмездья ждёт.

Через злую супостатку,

На погибель нам идёт

И не ведает устатку».

4

Царь, услышав эту весть,

Сник и залился слезами:

«А прямой дороги несть?*

Разве левыми стезями

Я учил ходить вас, дети,

От горшка и от рожденья?

Разве плёл я смерти сети,

Прикрываясь наважденьем?»

5

А в ту пору к Синеглазке

По коврам от города

И без чьей-либо указки

Голь шагает. Бороды,

Да в заплатах зипуны,

Голодны, оборваны.

Вожаку по гроб верны,

С мест ночёвок сорваны.

6

Во главе процессии —

Чуть в движениях неточен —

С небольшой прецессией*

После возлиянья ночи,

Что с венчанья до могилы

Синеглазкою назван

И единственным, и милым,

По коврам идёт Иван.

7

Голь и пьянь ковры швыряют

В стороны, и в клочья рвут.

Пусть любой и всякий знает,

Кто хозяин истый* тут.

Мечут в небо лоскуты,

Топчут пятками, бросают

В придорожные кусты,

И убытков не считают.

8

Братья, видя это: «Мама,

Там какой-то пьяница,

Во главе людского хлама,

На шатёр наш пялится.

Может, выйти и задать

По число первейшее?

Что невежде потакать?

Смысла ни малейшего!»

9

«Нет, ребятушки, идея,

Не скажу, отличная.

Власть сильна хмельного змея,

Но не безграничная.

Хоть утешит он вначале,

Но в конце – всегда стервец.

Гостя с почестью встречайте,

Это, дети, ваш отец!

10

Батюшка родимый ваш.

За грехи семьи и рода

Боль в душе и ералаш

Терпит он два долгих года.

Лета два и две зимы

Он страданья нёс безвинно,

И судить не вправе мы

След, не ведая причины».

11

Вышли братья из шатра,

Взяли батюшку за руки.

Жизнь обильна и щедра

И на радость, и на муки.

То придавит, то отступит,

То отнимет, то отдаст.

То продаст, то снова купит,

То схоронит, то предаст.

12

Сыновья отца в шатёр

К родной матушке ведут:

«Хоть лукавый и хитёр,

Но твой дом отныне тут.

Милый, здесь твоя опора,

Здесь разгадка и ответ.

И никто отсюда сора

Ввек не вынесет на свет!»

13

И умыла, причесала,

Накормила ужином.

О плохом не вспоминала

И гордилась суженым.

И одежду поменяла,

Уложила на кровать.

На судьбину не пеняла —

Есть всегда для топи гать*.

14

А кабацкой буйной голи,

Самолично, ну дела!

Уважая принцип воли,

По бокалу поднесла.

По рубахе подарила,

По мешочку серебра.

Всех красою покорила

И ко всем была добра.

15

В Синеглазку все влюбились,

Не за чарку и дары.

Хором искренне казнились

За персидские ковры.

И отправились обратно,

Благодарности полны,

Восклицая многократно

Междометья похвалы.

16

Князь в кровати отоспался —

Роскошь позабытая!

Поначалу не вписался,

Словно вена вскрытая,

В ритм и дух забытой жизни.

Но прошёл денёк, другой —

Притупились катаклизмы.

Вспомнил князь, что не изгой

17

Он в стране своих отцов.

Не турист, не самозванец.

Русский князь, в конце концов —

Не безродный иностранец.

Не посланник вражьей тьмы

И не гость непрошенный.

Привыкаем быстро мы

Ко всему хорошему.

18

«А теперь, Ванюша милый,

На залётных во дворец? —

На четвёртый день спросила

Синеглазка, – твой отец…

Он о нас ещё не знает.

Как же? Надо честью честь,

На обиды невзирая,

Сообщить благую весть.

19

Не казни себя виной,

С нами будет всё прекрасно.

Над тобой и надо мной

Будет свет и будет ясно.

Если же какой недуг,

Я страданье разделю.

Из лукавых вырву рук

И любовью исцелю».

20

И поехали к отцу,

С доброй вестью, в новой роли.

Как положено – к венцу,

И как принято – к застолью.

Царь от радости слегка

Стал сознанием не в форме —

Радость к месту и легка,

Если доза в рамках нормы.

21

В ночь чернее ворона,

Сыновей царь отпустил

На четыре стороны,

Хоть Иван их и простил.

Тут же скрылись. Нелегко,

Видно, зреть живой укор.

Знать, смятенье велико.

Бог на суд, порою, скор,

22

И довёл князей до точки.

Поначалу кое-где

Ночевали, правда, ночки,

Где одну, а где и две.

Но прикрыл лавчонку Бог —

Их не то, чтоб на ночлег,

Но никто и на порог

Не пускал ни в дождь, ни в снег.

23

Нынче братья уж не те.

Замерзают понемножку,

Наблюдая в темноте

Отчий дом и свет в окошке.

Видит глаз, да зуб неймёт.

Что с того, что князем звался?

Братьев только тот поймёт,

Кто без крова оставался.