Читать книгу Сказки тетушки АД - Александр Дейнеко - Страница 6

На седьмой день рождения мне подарили куртку, которую я так хотел, – и мне в кои-то веки купили ее на первое сентября. Тогда же меня впервые снял профессиональный фотограф. Вот это был настоящий подарок – я позировал ему в дождливый осенний день. Хотя по фото и не скажешь, насколько я был этому рад – на снимках стоит угрюмый мальчик в куртке на размер больше.

Потом была моя первая учительница – волшебная женщина, в четыре раза больше меня, с львиной гривой. И первая любовь – Лена. Она была точной копией девочки Мальвины из сказки. А сразу после нее – Рома. Рома и Лена… Я так много размышлял и сравнивал, кого я люблю больше, за что и почему. Он друг. Она Мальвина. Он красивый, как небеса. Она – просто океан. Вот это я понимаю – первый класс! Да и школа была колоритная: с зарешеченными окнами в туалетах на втором этаже, чтобы дети не сбегали с уроков. Первый год прошел очень гладко, без эксцессов – ни в жизни, ни в памяти.

Но уже на второй год я чуть физиологически не стал девочкой. Много лет спустя в летнем лагере для трансгендеров я встретился с людьми, которые мечтали о смене пола, и им не делали операции. Но каким-то чудом у них оказывался рак то яичек, то молочной железы, которые им удаляли. Но ко мне жизнь повернулась иначе…

В нашем дворе рубили старые деревья, и мы с ребятами придумали игру «мостик». Берешь сухую толстую ветку, кладешь ее между двух детских горок и ходишь по ней, как по канату, – чем не «мостик»! На очередном проходе палка подо мной сломалась, воткнулась в землю, а я воткнулся в нее своими половыми органами. Я не сразу понял, что произошло. Почувствовал слабость. Захотелось посмотреть сразу, прямо на улице, что там такое, в трусиках-то, но не смог пересилить стыд и поковылял домой.

Прихожу, сажусь на стульчик, отодвигаю брючки – кровь, обморок. Папа меня выносит на руках к скорой помощи. Хочется думать, что в тот момент, на руках у папы, я лежу, откинув голову, мертвенно-бледный с безвольно свисающей рукой. Весь такой поэтичный – без сознания, умирающее юное чистое дитя. Очнулся я, когда мне зашивали мошонку без анестезии – врач попался тот еще мясник. Мама за дверью, наверное, подскакивала при каждом проникновении иглы в мою плоть. Четыре шва, и я дома.

На следующей день мне было очень грустно, я почти плакал – трусики-то были любимые, с черепашкой-ниндзя! Потом были бесконечные перевязки, и я ходил походкой покалеченного утенка. Швы срослись неровно – все дети любят поковырять болячки… Но главное – гениталии были не затронуты. А ведь у меня могла бы уже тогда быть вагина. И я мог бы уже с гордостью говорить всяким умникам: «У меня есть вагина, а чего добился ты?»

Что интересно, кроме родственников, надо мной тогда никто особо не смеялся. Для них это была излюбленная тема разговоров за семейным столом: «А наш-то яйцами сел на штырь». Вот потеха-то… Это были мои первые шрамы от медицинской иглы. Сейчас их уже больше двадцати.