Читать книгу 1941, или Игры Сумрака - Александр Эдурадович Макаров - Страница 12

Поезд пришел в Москву вечером. Было темно и холодно, на перроне лежал снег и дул пронизывающий ветер. Лидочку с отцом встретил лейтенант и они ушли. Я отошла от вагона и освободила сознание моей тетки: теперь та, с трудом стоя на ногах от выпитого, затравлено озиралась вокруг. Да, повезло ей: такое приключение, подумала я. В этот момент моя новая жертва – вдова летчика – вышла на перрон и я сосредоточилась на ней. Применю-ка я Паутинный Колпак, из арсенала лииси Рэйэлл: надеюсь он не даст дурных побочных эффектов в виде беспробудного пьянства. Вдова летчика вздрогнула и вдруг, схватившись за грудь осела на снег, выронив чемодан. Я подбежала к ней и стала трясти ее. Кто-то, кажется это был носильщик, закричал – «женщине плохо»! Подбежали люди, один из них, расталкивал образовавшуюся толпу со словами «Пустите, я врач». Это был дядька лет 50, с седой бородкой и в очках с металлической оправой. Когда он наклонился над женщиной, она открыла глаза и визгливо закричала «Зина! Зииночка!»

– Я здесь, рядом – подала я голос.

– Мне плохо, Зиночка! Помоги встать!, – у нее был отвратительно-визгливый голос и маленькие, темно-карие, злые глазки на бледном лице. Я помогла ей подняться, весила она, к счастью немного.

– У нее бывают обмороки, ничего страшного, – сказала я внимательно смотрящему на нас врачу. – Я отвезу ее домой!

– Ничего у меня не бывают! Это я поскользнулась!, – завизжала вдова летчика! – Врет все моя Зинаидка, стерва!

– Ваша дочь?, – поинтерсовался врач.

– Племянница!

– Ну-с, если врач вам не нужен, – произнес мужчина с нажимом на слово врач, – я пойду.

– Идите. Зинаидка со мной, стерва! Поможет родной тетушке, не бросит ее тут! Или бросишь? Знаю, ты всегда хотела мою квартиру захапать, стерва!

Под этот визгливый аккомпанимент мы прошли перрон и спустились в метро. Там было легче: в шумном вагоне слов моей временной тети было не разобрать, хотя кое-кто из пассажиров и морщился от ее визгливого тона. Да, Паутинный Колпак то же имел свои побочные эффекты. Странно, ведь те заключенные, на которых я тренировалась в Дахау, просто становились послушными моей воле и жили с новой, наведенной мною картиной мира. Тут же возникали какие-то побочные эффекты: то пьянство, то истеричный скандал, непрекращающийся уже час. Дома концерт (отнюдь не по моим заявкам) продолжился: моя временная тетушка обвиняла меня в стремлении свести ее в могилу, чтоб завладеть ее квартирой и украшениями. В то время как она, только в память о своем муже-герое, приютила меня, сироту: дочь его мерзкой любовницы. Он просил не бросать меня в последнем письме и она, выполняя завещание любимого мужа привезла меня в Москву как родную, одела-обула, кормит – а я, стерва неблагодарная… Заснула она только заполночь и мне наконец-то удалось принять душ, чего я почти неделю ждала с нетерпением.

– Привет, лииси Рэйэлл!, – произнесла я, стоя перед зеркалом в ванной после душа. – Я в Москве, нашла жилье и разработала план, как подменить собой ту кацапку!, – я рассказала Рэйэлл придуманный мной план, в котором Пустоглазая Лидочка должна была сыграть главную роль.

– Отличный план, ты прирожденная диверсантка, Зоряна!, – похвалила меня лииси. Мне она нравилась больше лииси Хээльмны, как мне казалось, она была искреннее и действительно считала меня младшей партнершей.

– Кстати, я заметила одну странность: в отличии от учебных задач, здесь мои заклинания имеют неожиданный для меня побочный эффект, – и я рассказала лииси о странном поведении обоих моих теток.

– В Дахау ты работала с культурными европейцами, Зорянка! А тут – кацапы, которых даже нельзя считать за чойо в силу принадлежности их к Пути Зеркального Роя. В общем, эти существа не менялись от твоей магии, они мерзки и тупы от природы. Уверена, до воздействия они вели себя точно также! – рассмеялась лииси Рэйэлл. – Вспомни убийц твоей семьи, например! Агрессия, бессмысленная и абсолютно невыгодная им, на пустом месте. Эти твои тетки просто их сородичи…

– Ну Лидочка вроде ничего, глупая только и трусиха!

– Вот-вот. Трусость и глупость – самые страшные их грехов людских, как говорит его святейшество кардинал Терренс. Ладно, у меня тут дела, так что желаю успехов, вэлииси Зоряна!, – надо сказать, что лииси Рэйэлл называла меня этим титулом, утверждая, что я – полноправная вэлиииси ее Ордена. Иногда я верила ей.

Утро началось с очередного скандала: я вовремя не подала кофе. К счастью, моя временная тетушка (надо бы узнать ее имя что ли) после завтрака ушла в поликлинику и я была предоставлена сама себе. Конечно, мне велели прибрать в квартире, вымыть полы и выбить ковер, но я решила обойтись очередным заклинанием. Наведу на эту истеричку Наваждение, что квартира сияет чистотой и все. А пока позвоню своей лучшей подруге, благо, что телефон у вдовы летчика-героя имелся и на нем была табличка с его номером. Мне повезло вдвойне: Лидочка была дома и сообщила, что послезавтра у них в школе контрольная по геометрии, а значит Верка придет. Так что завтра, часа в два дня, она сможет вытащить ее на прогулку – сходить в кафе, успокоить нервы после контрольной.

Наваждение чистоты, наведенное на вдову, похоже не сработало. Визжала она так, что снизу сосед постучал палкой по потолку и сварливым голосом пригрозил вызвать участкового, если мы не прекратим кричать. В общем оставшийся день прошел отвратительно и я решила, что вечером наложу на тетушку сонные чары: пусть поспит сутки и не мешает мне готовиться к завтрашней встрече. Если быть совсем честной, мне хотелось подлить ей в кофе «Темное Дыхание Смерти» – жуткое зелье без вкуса и запаха, которое меня научила изготовлять лииси Рэйэлл. Одна капля зелья в стакане – и выпивший его человек обречен на мучительную смерть, наступающую ровно через 16 часов. Противоядия против него у Земной медицины не было. В Дахау я проверила его действие на двух убийцах: смотреть на 4-х часовую агонию было, мягко говоря, неприятно. Визгливая вдова заслуживала такой смерти значительно больше, чем те двое, но я подумала: вдруг мне еще придется пожить у нее. Не придет послезавтра Верка по какой-то причине и операцию придется отложить. Искать новое жилье мне не хотелось: я опасалась, что следующий «родственничек на час» будет еще отвратительнее. В результате, визгливая вдова получила в вечернем кофе лошадиную дозу сонного зелья и мне пришлось помочь ей дойти до кровати и раздеть ее. Тело у нее было дряблым и морщинистым, хотя ей было всего-то 38 лет. Некоторые узники Дахау выглядели лучше, между прочим.

Утром я проснулась от тетушкиного храпа. Отлично. Позавтракаю и приготовлю все для операции «Подменыш», решила я. Кстати, мне требовалась нормальная одежда – не в валенках же идти на встречу с девчонками из Кремлевской школы! Я порылась у вдовы в столе и нашла завернутые в газету деньги. Взяв 50 рублей (я сумею навести наваждение, что у меня много денег – был бы образец), я отправилась за покупками. Как оказалось, найти приличную одежду в Москве очень непросто и я с трудом отыскала сапожки, шапку и приличное светлое пальто только в Центральном универмаге. Обошлась мне покупка почти в 2500 рублей. Судя по всему, миф о богатой жизни советских людей был именно мифом…

Утром я расслаблялась: предыдущий вечер выдался напряженным, так как необходимо было разбудить вдову, чтоб дать ей возможность попить и сходить в туалет. А сейчас вдова мирно похрапывала, и я блаженствовала в ванне, смакую в уме предстоящие действия. Сегодня я окончательно разберусь с кацапской сучкой. Сегодня я наконец-то увижу ее вживую, встречусь с ней лицом к лицу, посмотрю ей в глаза. Любопытно, что она сейчас чувствует? Ну что: очень скоро я узнаю и это. План был готов уже давно.

Телефон зазвонил в два тридцать. Лидочка сообщила мне «Через час в кафе на Горького, рядом с Центральным Телеграфом». Час – это было сурово: жила вдова на окраине Москвы и я с трудом успела к назначенному сроку. Кафе нашлось легко и, подходя к нему, я увидела Лидочку и Эту. Я потрясенно застыла – на пороге стояла Богданка, непривычная, в чужой одежде. те же широко распахнутые хрустальные глаза, тот же мягкий овал лица, и даже еле заметная тонкая полосочка бледного шрамика на правам виске! Лидочка познакомила меня с девушкой, та заговорила и наваждение развеялось. Мы зашли в кафе. Оно было вполне уютным, а мороженное с шоколадом и сок – вкусными, но меня это мало занимало, всем своим существом я чувствовала, как звенит Паутина Причинности, сворачиваясь в ключевую точку, где намертво прилипла жирная самодовольная муха. Время сучки стремительно заканчивалось, а вместе с ним заканчивалось нечто безповоротно прошедшее, уступая чему-то совершенно новому. Над Паутиной Причинности собиралась Гроза. Улучив момент, я подлила в стакан сучки несколько капель «Марева Знаний» – теперь мне было необходимо отпить из ее стакана (строго после того, как она сама выпьет из него) небольшой глоток и вся ее память станет и моей памятью. В тот миг, когда я, посмотрев ей в глаза, произнесу ключевое слово. Я специально заказала себе другой сок: потом я скажу – дай твоего попробовать и отхлебну из ее стакана. Лидочка трещала без умолку: какая сложная была контрольная, как Юра дал списать жирной Светке, а не ей, о том, какие красивые у меня сапожки (дядька твой подарил?)… Эта молчала, а я рассеяно поддерживала разговор.

– Дай-ка глотнуть твоего, – обратилась я к Кацапской Сучке и взяла ее стакан.

– Ты чего, из деревни! У нас в Москве так не делают!, – возмутилась она.

– А я делаю, – сказала я, сделав небольшой глоток. – Мой сок вкуснее был! Еще по мороженному? Угощаю!, – и я жестом позвала официантку, улыбчивую толстушку с красным лицом. Эта сидела надув губы, по-моему, она брезговала допивать из стакана, которого коснулась я. – Не порти нам настроение, я тебе новый сок закажу!, – вообще-то мне требовалось подлить Кацапской Сучке второе зелье, действие которого было сложнее. «Мушка в Янтаре» позволяла не только уменьшить выпившего это зелье, но и заключить его в какой-либо предмет, где он будет сохраняться сколь угодно большой срок. Если потом предмет разбить (потому желателен кристалл), заточенный вернет свои прежние размеры и оживет как ни в чем ни бывало. Предмет я уже выбрала – кулон с красным камнем, кажется это был настоящий рубин, висящей на шее Этой.

Второй раз подлить каплю зелья Сучке в стакан оказалось сложнее и похоже Лидочка что-то засекла: ее кукольное личико скривилось, и глаза наполнились слезами. «А ну, не вздумай начинать тут», – бросила я ей сердито, как будто из-за ее нытья. на самом деле я опасалась, что она сдаст. Правда, та все равно разревелась, бормоча что-то про своего Юру. Кацапская Сучка залпом выпила свою порцию сока и манерно процедила: «Что-то мне скучно становиться с этой плаксой». «Лидочка, у тебя тушь размазалась», – сказала я – «Дать тебе платок, или у тебя свой есть?» И Лидочка, тоненько всхлипнув, пулей вылетела в туалет приводить себя в порядок. Как только она ушла, я взяла Эту за руку и сказав «А давай сбежим от плаксы?», потянула ее к выходу. Проходя мимо стойки, я небрежно швырнула на нее 50 рублей, крикнув «Сдачи не надо!» и мы выскочили на улицу.

– Ты что? Мы максимум на 5 рублей посидели!, – зашипела она мне на ухо.

– Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.

– Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я продемонстрировала свое превосходство.

– Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реванш над приезжей фифой. она что-то жужжала в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!

В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила благому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий снежок.

– Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, – предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее уверенность также стремительно таяла.

– А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, – поинтересовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза произнесла «лхачаннар гхлоосс»31. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.

– Позекай, какие дрючки маячат!, – наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать32!, – обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.

– Влипли, – испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!

– Кто?, – машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз.

– Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, – ответила мне Эта. Голос ее дрожал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли33?, – произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.

– Бежим, – я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.

Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание оставалось ровным – в Аненербе спорту уделяли важную роль) плюхнулась задницей в сугроб.

– Ты что-то сделала, да?, – отдуваясь, спросила она.

– Да, – ответила я и резко дернув ее за руку, подняла из сугроба. Потом я протянула к ней руку с растопыренными пальцами и произнесла несколько звонких фраз по-шиншийски. Полыхнуло багровым и Кацапская Сучка исчезла, а на снег упал ее рубиновый кулон на серебряной цепочке. Я нагнулась и подняла его, поднеся к глазам – внутри камня застыло искаженное удивленной гримасой лицо Этой.

– Зоя, зачем? – услышала я Лидочкин голосок. Честно: я вздрогнула, когда он прозвучал. Обернувшись, я увидела свою подругу, смотрящую на меня широко распахнутыми глазами.

– И давно ты тут, подруга моя лучшая?, – поинтересовалась я.

– Да. Я все видела: как Верка исчезла. Это очередной твой фокус? Ты же вернешь ее обратно?, – Лидочкин голос уже не дрожал, а звенел. Сейчас истерику закатит, подумала я. А, ладно, расскажу ей все. Начнет орать – тут же и прикончу, возьмет себя в руки – там посмотрим.

– Постарайся успокоиться и выслушай. Ее отец с приятелем больше года назад ни за что убили мою мать и сестру. Она будет сидеть в камне до тех пор, пока я не встречусь с ее папашей. И запомни, теперь я – это она.

– Но ведь твоя мама ехала с нами в поезде? Картошку везла, матерные песни пела.

– Это была случайная тетка, я заколдовала ее на Львовском вокзале. Моя мать и сестра мертвы уже более года. Но речь не о них, они отомщены. Речь о тебе: запомни – меня зовут Верка Петрова, я живу в ее квартире, – и тут я сбросила с себя наведенный облик и пристально уставилась Лидочке в лицо, внимательно считывая ее мысли.

Увиденное меня не слишком обнадеживало и я активировала «Алмазное Копье»: заклинание, позволяющее быстро убить. Но тут я с удивлением поняла, что я-паук не воспринимаю Лидочку, как очередную муху. А я-Зорняа доверяла себе-пауку.

Ты что, не кацапка?, – спросила я.

– Не знаю. Папа родился в Польше, в Станиславиве, а мама из-под Киева. А что?, – удивилась Лидочка.

– А вот и наши дрючки! От нас не снычешься!, – услышала я знакомый наглый голос. Я обернулась и резким жестом, сопровождаемым тремя словами, махнула рукой в направлении парней. Сияющий изумрудным пламенем трезубец пронзил их обоих, и два мертвых тела рухнули в снег.

– Между прочим, это заклинание предназначалось тебе. Но раз ты украинка, я оставлю тебя в живых. Но позволить тебе свободно болтать, я тоже не могу. А потому сейчас мы поступим так. Я подняла левую руку и призвала Пылающее Темное Пламя – Изначальную Тьму Шиншийа, а правой рукой взяла Лидочку за руку, направив в нее поток темной энергии.

– Смотри! Это Изначальная Тьма, которой ты сейчас поклянешься Смертельной Клятвой Высокой Верности мне, вэлииси Зоряне из Путей Отраженного Паука!, – заявила я, когда Лидочка обрела способность видеть призванную мной Тьму, – А теперь повторяй за мной!

– Я, Лидия, пред ликом Пылающей Тьмы смертельной клятвой Высокой Верности клянусь служить вэлииси Зоряне из Ордена Отраженного Паука и беспрекословно выполнять все ее требования. И пусть Ужас Смерти настигнет меня тотчас, когда и если я лишь помыслю отступить от своей клятвы!, – дрожащим голосом повторила моя подруга. Тьма полыхнула, на миг сокрыв своим ледяным пламенем фигуру Лидочки.

– Принимаю клятву!, – произнесла я хором с Пылающей Тьмой и та тотчас исчезла, послушная моей воле.

– Тем, кто приносит Клятву, полагаются маленькие подарки, – подавила я в корне надвигающуюся Лидочкину истерику, – Скоро Юра будет твой, а жирная Светка посрамлена.

Это возымело эффект и моя подруга успокоилась. Впрочем, это лирика, а мне еще в Кремль добираться, таща с собой совершенно охреневшую лучшую подругу. Хорошо хоть память Кацапской Сучки услужливо подсказывает, как в этот Кремль добраться – от Лидочки толку пока никакого. Ступор полный, хорошо хоть ноги переставляет.