Читать книгу Убить Гертруду - Александр Фирсов - Страница 7

Парню как будто дали хлебнуть элеутерококка на спирту, целый час он пылал с головы до ног, на одном месте ему не сиделось, и он то и дело выходил в тамбур остудить воспаленную голову. Уже составлял план занятий и объятий, будучи уверен, что редкая птичка сама вспорхнет ему на руки.

Первый, к кому Антон мысленно обратился за помощью, был его первый учитель по кларнету, музыкант-легенда. Почему ему приклеили подпольную кличку Браконьер, ученик мог только догадываться, но зато наизусть помнил, что он музыкант старой закалки, мог научить самого нерадивого играть в каком хочешь стиле. Его коронный свинг вызывал веер эротических фантазий. Кларнет у обожаемого педагога – старый инструмент еще довоенных времен. Selmer 9 до того у него притерся, что протерлось даже дерево и металл под подушками пальцев, пока чуть ли не полвека он играл джаз и классику на кларнете. Ему были подвластны разные стили, чем многие кларнетисты просто не владеют. Он опускал горло, и его соло на кларнете перекрывало оркестр в тридцать человек, звучал над всеми! И теперь Антон всеми фибрами своей души вызывал дух Браконьера – помочь ему блеснуть перед девушкой, чье очарование уже целиком его захватило.

Антон с порога, когда приехал домой, взялся рыться на антресоли и откопал свой старый пластиковый китайский кларнет. Сам он практиковал на деревянном кларнете марки «Гончаров». Бесхитростный китаец кларнет ему верой и правдой послужил в армии, но остался цел и невредим. Антон достал, осмотрел его, убедился, что инструмент был вполне пригоден для занятий. И почти до утра не мог заснуть, настолько разыгрались в нем джазовые импровизации его фантазий…

На следующий день утром, едва дождавшись приличного часа для звонка, Антон набрал телефонный номер Марины.

– Алло, Марина? – Антон замолчал, почувствовав ком в горле.

– Да. Кто вы? Представьтесь. Алло, вы будете говорить?

– Да, это я, Антон. – Он прокашлялся прямо в трубку.

– Простудился на открытом воздухе? Немудрено для новичка.

– Немного… Я что хочу сказать… Нашел запасной инструмент, вполне пригодный для занятий, я его из армии привез. Китайский пластик. Годится?

– Конечно! Когда найдешь свободное время? Я тебя встречу на станции.

– А можно, я тоже перейду на «ты»?

– Давай, попробуй! – Марина рассмеялась.

– Воскресенье в полдень. Добро?

– Добро! Буду ждать. Займем часа на два репетиторий. – И Марина повесила трубку.

До ближайшей встречи оставалось еще три дня, а Антон уже тщательно подготовился. Он просмотрел несколько сборников для кларнета, выбрал наиболее доступный начинающему, уложил вместе с инструментом. Вдруг он задумался о своей экипировке. Никуда не годно учителю явиться на урок в маскировочных штанах спецназа и застиранной майке, как привык после службы ходить по гостям Антон, подчеркивая свой армейский статус. Нужна была стильная рубашка, пусть без галстука. Галстук – это слишком. Рубашку выбирал с особым тщанием, наконец, в «Эгоисте» купил голубую вертикальную полоску, подчеркивавшую тренированный торс. Стрейч-джинсы сопровождал серый мягкий пуловер, в котором Антон вполне себе казался сошедшим с афиши. Отросшие волосы он решил не стричь, всё-таки романтический беспорядок сразу нравится женщинам, у них появляется вполне эротичное желание причесать и погладить мужчину по голове. Почему Антон был так уверен, что уроками игры на кларнете встречи с Мариной не закончатся? На самом деле он ничего о ней не знал, кроме имени и желания продолжить встречи. Действительно, кто она? Сколько ей лет? Была замужем? Судя по всему, ни с кем не встречается. Очень даже умело следит за собой: прическа, духи, аккуратный макияж, маникюр, легкая изящная одежда, девичья фигура, захватывающее в плен обаяние и, самое главное, – странное воздействие на Антона. Он чувствовал ее присутствие везде, прежде всего спиной. Ему было с кем сравнивать: в первый же день концерта к нему подлетела разбитная саксофонистка по имени Жанна, вцепилась ему в локоть и давай расспрашивать, кто он, откуда, женат ли, хочет ли жениться, и вообще, зачем явился в оркестр. Антон таких отважных дам боялся с консерваторской юности, как правило, они требовали отнять у него голову напрочь. Ну и всё остальное. Именно от нее он кинулся тогда со всех ног на электричку, не остался на праздничный ужин.

Наконец, первый урок состоялся по взаимному плану – в ближайший воскресный день. Потом Антон частенько вспоминал его до минут, просматривал как любимое кино, будто выучил наизусть, и его охватывало чувство благодарности. Кому? Судьбе и провиденью? Богу?

Марина, слушая его наставления, не могла сдержать улыбки.

– Ты чему улыбаешься? – говорил он ей как можно строже. – У нас с тобой урок, сосредоточься! Следи за дыханием и дуй длинные ноты!

Антон то и дело показывал ей, как надо правильно держать инструмент, рассказывал о новой аппликатуре, старался, чтобы звучало доходчиво и понятно, а ее взгляд был прикован к нему, блеск глаз превышал дозволенные ватты. Она часто дышала, словно ребенок, получивший игрушку, о которой тайно мечтал. При виде инструмента ее глаза загорались, но взгляд соскальзывал на Антона, нырял в его сердце, завладевал его пульсом. А он не мог разглядеть ее лица, будто дождик повесил между ними влажные шторы, но чувствовал, как она поглощала каждое его слово и каждое движение. Ему она казалась девочкой, которой дали подержать мечту ее жизни, и теперь она придумывает, как бы присвоить ее себе. Не было за плечами тридцати лет, не было травм и разочарований, не было холодного регламента взрослой жизни. Ей хотелось продлить каждый урок, живую гарантию ее детского счастья. Инструмент, попадая ей в руки, тоже будто начинал светиться, заряжаясь блеском завороженных глаз.

Антон вслед за ней расстегивал свои луковые одежки и превращался в мальчугана, которому подарили ведро спелой вишни: с ней неизбежно уносились в прорисованный звуками сказочный мир, полный невесомых красок и фантастических событий, в которые так верят дети, недосягаемых никем из законопослушных взрослых. Авторами этой сказки были они сами, но Марина привносила приподнятый шутливый тон, и сюжет был в большей степени ей подвластен. Она, видимо, уже знала, что выбрала его в герои своего же романа, но не спешила закрепить за ним эту роль, а недогадливый мальчик продолжал играть роль наставника игры на кларнете. Знала бы она, что мысленно себе позволял Антон в эти часы и минуты. Сценарий этих встреч она сочиняла заранее и терпеливо наблюдала, насколько задуманное переплетается с импровизацией взглядов и интонаций. Но все-таки сюжет был, очевидно, управляем кем-то свыше, следуя природным мотивам притягательных поступков и стремлений. Вот почему Марина при виде своего наставника улыбалась с оттенком сверхъестественной прозорливости, чего он в ней нешуточно боялся. Антона видели насквозь, но самого оставляли в неведенье, и он даже злился.

– Ты улыбаешься, – снова и снова говорил он ей. – У нас с тобой урок, сосредоточься! Следи за дыханием и дуй длинные ноты…

Боже, в который раз он ей это повторял, показывая, как надо правильно держать инструмент, и торжественно произносил наставление о новой аппликатуре. И снова взглядом она прощала ему его занудство, потому что уже пережила возвращение в детство благодаря кларнету. А он вместе с ней забывался от всех своих невзгод, неустроенности и забубенного одиночества.

Почему вообще Марина пожелала с ним общаться? Он замучился об этом думать… Очевидно, ей в, казалось бы, нормально отлаженной жизни не хватало простой искренности, беспечной и беспечальной. Такого чего-то детского, живого, простодушного, такой радости, где не нужно было никем притворяться. Эти двое встречались без оглядки на трезвый взрослый мир вещей, который им за это отомстил, возобладал над их чувствами и взял верх над их разумом. Антону теперь очень хотелось, чтобы она тоже переживала, звала его. Возвращала бы, даже требовала нового исправленного сценария их отношений, где победило бы непредвзятое доверительное общение друг с другом.

Первый свисток извне проорал буквально над их головами, наверно, на третьем занятии. Оба одновременно встрепенулись: рядом с ними стояла неугомонная саксофонистка Жанна, смотрела на них всезнающим оком и готова была облить ушатом холодной воды.

– О, как вальяжно устроились, полюбуйтесь на них! Интересно, на какой стадии любовная интрига, всё уже? Или всё еще? Марина, давно моего мальчика притянула в свои планы? Слышала, что я на него глаз положила! Привет. потенциальный жених и повелитель моего сердца. Быстро же ты выбрал другую!

Антон обомлел, выдавил из себя хриплый привет и больше не мог вымолвить ни слова.

Марина встала, обняла Жанну, поцеловала и предложила присоединиться к уроку.

– Жанна, дорогая, я теперь кларнетистка! Послушай, как получается! Подыграй?

– Согласна только на любовь втроем! С мужским стриптизом! А, Антошка?

– Может, чай попьем? – проговорил Антон неуверенно. – Или где перекусим?

– Ну почему, как только я предлагаю секс, у мужчин сигналит желудок? – нарочито обиженно развела руками Жанна. – В кафе я пас. Пойду еще поищу свое счастье…