Читать книгу Древо прошлой жизни. Том II. Призрак легенды - Александр Гельманов - Страница 3

* * *

Миновав Вуперталь, немецкий городок, раскинувшийся среди гор, автобус ехал без остановки до самого Кёльна. Здесь, у киосков и закусочных было многолюдно, и я с удовольствием прогулялся среди разношёрстной публики. С привокзальной площади были видны остроконечные позеленевшие от времени башни известного на весь мир кафедрального собора. Там хранились святыни, по легенде относящиеся к зарождению Христианства на Земле. Поздним вечером, оставив позади Трир, где когда-то правивший римский император Константин Великий приказал казнить своего сына и жену, переспавшую со своим пасынком, в районе Люксембурга мы пересекли границу с Францией. Первым французским городом, где остановился автобус, был Дижон. Через сумрак исходящей ночи и хлеставший дождь я всматривался в вывески улиц, по которым мы ехали. Это была Бургундия.

Часа через два с половиной мы достигли Лиона, где сливались две реки – Рона и Сона. Дождь уже закончился. Автобус проехал по мокрой набережной, оставляя слева за собой массивные портовые сооружения и пакгаузы, тянущиеся вдоль берега и, наконец, въехал на один из верхних ярусов автовокзала. Через проём была видна часть города. Он казался бескрайним. Именно тут в 1072 году были заложены первые камни Собора Парижской Богоматери. Это был город, где родился маркиз Ривайль, город, где в 1568 году издатель Бенуа Риго полностью опубликовал центурии Нострадамуса. Они познакомились здесь во время успешной борьбы провидца с эпидемией коклюша. Как известно, центурии с восьмой по десятую были закончены в Салоне 27 июня 1558 года, став завершением его пророческого труда.

В XVI веке Лион был процветающим городом общеевропейской значимости, особенно для итальянской торговли. В первой половине того столетия здесь жило самое богатое семейство в Европе – итальянца Гваданьи. Город находился на пути евроторговли через германский перешеек, соединяющий Германию с Францией, освоенный ещё с конца XIII века.

Место, куда мы въехали, было похоже на большой гараж, одна из стен которого была стеклянной и имела выход в коридор здания. В углу уже работало небольшое туристическое бюро. Служащие – две молодые француженки – оформляли за столом документы. Я привлёк внимание одной и от нечего делать обратился через окошечко по-английски, можно ли отсюда добраться до Венеции – города, историю которого ещё до рождения Марко Поло, хорошо знал. Девушка ответила, что есть автобус до Флоренции, но там придётся делать пересадку. Билет стоил всего шестьдесят четыре евро, а из Ниццы ещё дешевле – всего сорок. Повздыхав, что не смогу побывать там, где жили и творили великие Рафаэль, Микеланджело и Леонардо да Винчи, я вышел в коридор, спустился по лестнице и оказался в просторном помещении автовокзала. Н-да… Флоренция… первый город в мире, где была отменена смертная казнь. Всемирно известная галерея Уфицци, средневековые мосты через Арно и античные скульптуры. И ещё это было место, где Данте Алигьери всю жизнь безответно любил воспетую им в стихах Беатриче. А совсем рядом, в нескольких шагах за углом от его сохранившегося дома до сих пор стоит маленькая церковь, где автор «Божественной комедии» впервые увидел свою возлюбленную. И даже теперь, через семьсот лет влюблённые всей земли приходят сюда и оставляют у алтаря записки, обращённые к ней, и просят послать им такой же любви, долгой и сильной… Эта подлинная история из литературы средневековья потрясла меня на первом курсе.

Целый час в ожидании посадки я с любопытством незаметно присматривался к пассажирам. Просто мне хотелось понять, в какую страну я попал и как себя ведут обычные французы. Оказалось – так же, как и русские на Ярославском вокзале.

Вернувшись в автобус, я развернул карту. Примерно через полчаса мы должны были проехать Вьенн, затем ещё через час – Валанс. В 1854 году французские солдаты, направлявшиеся в Крым для ведения боевых действий, сошли с поезда в Лионе, пешком прошли до Валанса и там снова погрузились в вагоны, так как дорога от Парижа до Средиземноморья была ещё не достроена. Мне вспомнились слова тётушки о том, что мои далёкие предки сражались на той войне, защищая русский город Севастополь.

Начавшийся день порадовал ясным солнечным небом. Я, не отрываясь от окон, крутил головой по сторонам, следя за пейзажами. Становилось жарко, сильно пахнуло незнакомой смесью южных деревьев, кустарников и трав. Иногда навстречу попадались крепостные стены с остатками башен, построенные на обрыве, а в низинах – крестьянские фермы. Вдалеке от шоссе тянулись бесконечные горы, покрытые зеленью лесов. На просторах равнин стояли гигантские сооружения каких-то ангаров и складов. И всё это пестрело таким многоцветьем, что начинало рябить в глазах. Несмотря на вентиляцию, в салоне стояла духота – снаружи одолевал зной.

Судя по карте, автобус скоро должен был пройти недалеко от Оранжа. На юго-запад от него находились Авиньон и Ним. Все эти места славились историей. Чего стоил один Авиньон, где в средние века находилась резиденция самого папы римского. Между городами Оранж и Экс-ан-Прованс по правую сторону от скоростной трассы и к северо-западу от Марселя, совсем недалеко от него располагался Салон-дэ-Прованс, а от Экс-ан-Прованса до Марселя было всего каких-нибудь километров тридцать. Конечно, если выйти где-то здесь, до Шато-конти добираться гораздо ближе, чем из Ниццы, но торопиться было пока некуда, и мне хотелось доехать до конца. Во время десятиминутной стоянки в Эксе я узнал у водителей о нашем дальнейшем маршруте и времени прибытия в Ниццу. Мне ответили, что мы будем в Канне ровно через два часа и проедем через Фрюжис. Этот городок находился у моря. Теперь мы пересекали Прованс, о котором я слышал не только благодаря названию масла. Через месяц после гибели Густава и Флоры – в июне 1536 года, Карл V со своей армией завоевал эту французскую провинцию, а потом потерпел поражение под Марселем, городом, описанным Александром Дюма.

После Фрюжиса начался массив невысоких гор Лестрель, а затем перед Каннами неожиданно открылся вид на Средиземное море. Дальше дорога пошла километрах в трёх от него. В Каннах автобус заехал на заправку, с которой был виден весь город, разбросанный по берегам бухты. Его разноцветные замысловатой архитектуры дома утопали в зелени деревьев и кустарников. У некоторых вилл отсюда просматривались голубые блюдца бассейнов, – такой цвет им придавала кафельная плитка.

Через час мы были уже в Ницце, некоторые улицы которой мне чем-то напомнили Одессу. Автобус проехал по набережной вдоль берега моря. Справа тянулись песчаные пляжи, слева – отели и рестораны, у которых росли пальмы. Слева на одном из углов высился отель «Негреско» – здание белого цвета с оранжевым куполом. Говорят, в нём на стенах висят подлинные произведения искусства, в том числе и картины Сальвадора Дали, а внутренний интерьер блестит золотом как во дворце. Одна ночь в номере этого отеля стоила денег больше, чем я взял с собой на всю поездку, а точнее – вдвое меньше, чем бутылка вина в его ресторане.

Тем временем автобус въехал под навес автостанции. Я сказал водителям «данкэ» и «ауф видэрзеэн»1 и с другими пассажирами вышел на пропахший маслом и бензином асфальт. «И никакого „нездорового ажиотажа у трапа“, который вместе с лимузином и гостиницей заказывают многие наши звёзды, путешествующие по родным городам и весям», – невесело подумал я. Сердце учащённо забилось. Моя «гастроль» началась. В стороне от навеса, под которым стояло с десяток автобусов, виднелось приземистое здание, где, видимо, и находилась касса. Я открыл стеклянную дверь и обратился через перегородку к служащей. С трудом поняв, что мне нужно, она объяснила, по каким дням недели автобус отправляется в Дортмунд. Вернувшись назад, я стал разглядывать таблички на автобусах и перроне. Названия городов, естественно, были написаны на французском, и я ни в чём не смог разобраться, не знал, что мне делать и куда идти. Расписания движения поблизости не оказалось. Мои попутчики уже получили багаж и разошлось. Я остался совсем один среди улиц, ведущих в неизвестном направлении, и по-настоящему растерялся. В разговорнике я вычитал, что французы очень приветливы и всегда придут вам на помощь, если вы потерялись. Во Франции принято благодарить прохожего за оказанную услугу и пожелать ему хорошо провести день. Пометавшись между автобусами, я вышел на расплавленный солнцем тротуар и обратился к пожилой женщине интеллигентного вида:

– Excuse me…2

– Oui? Vous desirez, monsieur?3

– Do you speak russian?4

Дама улыбнулась и ответила мне по-французски:

– Je parle allemand, espagnol, italien, mais je ne parle pas, malheureusement anglais et russe.5

Как ни странно, я всё понял по интонации и снова ответил по-английски:

– I lose one’s way. Which is the way to the railway station?6 Мне нужен железнодорожный вокзал, – добавил я по-русски. – …гяр…

Она тоже поняла меня, это было видно по выражению её лица. Взяв меня чуть ли не под руку, дама сделала жест рукой в сторону.

– Allons, la station d`autobus est la`. Vous venez d’ou? – произнесла она вопросительно.

– I am from Russia, Moscow.7

– Oh, si loin! Voyager-vous a` autostop?8 – ответила она, указав на мой рюкзак.

– Oui.9 I am in France for the first time.10

Дама посмотрела на меня одобрительно. Мы перешли асфальтовую дорожку и медленно зашагали по тротуару. Моя провожатая страдала одышкой. Метрах в пятидесяти находилась остановка, от которой только что отошёл автобус. Там женщина что-то спросила у прохожих и сделала мне знак подождать. Минут через пять подъехал следующий автобус. Она что-то сказала водителю, и тот кивнул. Я догадался, что речь шла обо мне, и поблагодарил мою спасительницу единственной заученной фразой:

– Мерси боку, мадам. Бон апрэ миди!11

– Bonne route!12

Двери автобуса закрылись, я помахал женщине рукой и протянул водителю два евро. Он бросил мелочь в коробку и передал мне бело-голубой билетик и семьдесят центов сдачи. Весь потный, опасаясь задеть своим рюкзаком других пассажиров, я смотрел на город, стоя у кабины водителя. Минут через тридцать шофёр взглянул на меня и произнёс:

– Voila` votre station, monsieur, la gare.13

– Merci,14 – с энтузиазмом бросил я, почувствовав лёгкий озноб от предстоящего путешествия, и, перебежав через улицу, ринулся на вокзал.

В зале было полно людей, наверное, местные французы разъезжались по своим виллам. Над кассами светилось электронное табло с номером. Метрах в полутора от них на полу была обозначена черта, за которую пассажиры, ожидающие свою очередь, не заходили. Просто очередной человек подходил на свободное место к окошку и брал билет. Я опять растерялся, подошёл к женщине лет тридцати и по-английски спросил, как мне взять билет на поезд. Она с предупредительностью отвела меня к какому-то автомату, нажала кнопку и дала в руки выскочивший талон с номером, а затем указала на табло. Я догадался, что при появлении номера на табло, надо подойти к одной из касс и купить билет. Такое я видел впервые.

Лучше всего было отправиться из Ниццы поездом до Марселя, а потом добираться, как получится. Но взяв на стенде для пассажиров расписание-гармошку, я выяснил, что поезд в Марсель ушёл ещё утром. Ночевать в Ницце или Каннах мне не хотелось. Города большие курортные, гостиницы дорогие, и я решил поехать в ту же сторону электричкой, называемой в Европе поездом второго класса. Конечной, двадцатой по счёту станцией направления от Ниццы был Фрюжис, который я сегодня объехал стороной. Перед ним – Сен-Рафаель. Карта показывала, что городки почти срослись друг с другом, при этом последний стоял ближе к морю. Десятой остановкой значились Канны. Я попросил в кассе билет до Сен-Рафаеля на семнадцать ноль пять и заплатил девять евро. Это была предпоследняя электричка, которой можно было сегодня уехать. Она находилась в пути один час восемнадцать минут, что позволяло мне этим вечером как-нибудь устроиться на ночлег до наступления темноты.

Я прошёл мимо контролёра на перрон и увидел, что на первом пути уже стоит мой поезд с цифрой «2» на каждом вагоне. По сумрачному перрону, крытому прозрачным стеклом, прохаживались пассажиры. Справа через проём помещения была видна эстакада, пересекающая железнодорожные пути. Я вошёл в вагон и устроился на втором этаже. Электропоезд тронулся. Путь лежал вдоль моря. Это был Прованс, Лазурный берег, тянувшийся от Монако до Марселя. Короткая остановка в Сент-Августине …Антиб… Канны… Эгей. Запросто можно пропустить свою станцию. Вошли два контролёра в униформе и начали проверку билетов. Дождавшись, когда продырявят мой билет, я спустился в тамбур. Тут стояли одетая по-дачному женщина и молодой негр со спортивным велосипедом. Не утруждая себя заглядыванием в разговорник, я обратился к обоим по-русски, извиняясь за беспокойство жестами и, показывая пальцы, спросил, через сколько остановок будет Сен-Рафаель. Наверное, со стороны это выглядело довольно смешно. Дачница и негр посмотрели друг на друга и начали участливо выяснять между собой – через две или три станции мне следует выйти. Наконец, мне указали мою остановку, и я приложив руку к груди, изобразил в ответ подобающее выражение лица.

Вокзал Сен-Рафаеля был современным сооружением из бетона и стекла. Я вышел из него и направился влево по авеню Виктора Гюго, потом свернул налево ещё раз и, пройдя через тоннель, над которым шли железнодорожные пути, пересёк улицу Руссо. Мне хотелось найти недорогую гостиницу. В отелях Франции плата обычно включает завтрак, но обеспечивается также полупансион с завтраком и ужином или полный пансион с трёхразовым питанием. Услуги отеля могут включать лишь проживание, и это меня бы устроило. Оказавшись на плас Галлиени, я заметил белую вывеску с красными буквами: «HOTEL DE FRANCE». Это было старинное розоватое шестиэтажное здание с тремя высокими окнами на каждом этаже и плющом на стенах. Слева к нему примыкали дома пониже столь же старинной архитектуры. Странно, но сначала я не смог попасть в гостиницу и вошёл в неё через какой-то проход, ведущий в служебное помещение. Миновав кухню, я оказался у небольшой стойки портье. Прямо был выход на улицу, а перед ним шла наверх узкая винтовая лестница.

За небольшой стойкой у доски с ключами стоял мужчина в жёлтой клетчатой рубашке лет сорока пяти, черноволосый, с покатыми плечами, рыхловатого телосложения. Рядом что-то отмечала в журнале полноватая женщина лет шестидесяти. Наверное, они вели семейный бизнес.

– Бонсуар!15 – поздоровался я, снимая рюкзак с плеч.

– Bonsoir! Vous desirez, monsieur?16 – посмотрев на меня, мягко произнесла женщина.

– Жё панс рэстэ эн жур, – ответил я заготовленной фразой из разговорника. – Аве ву кэлькё дё муэн шэр?17

– Oui, bien sur. S’il vous plait, passeport.18

– Сэ комбьен? Эс кё ву пувэ экрир лё при? – произнёс я, снова воспользовавшись шпаргалкой. – Жё нё парль па франс.19

Дама написала цифру на обороте квитанции: 20 евро. Я передал ей паспорт, а она мне – карту гостя, которую следовало заполнить, и карточку гостиницы. С паспорта тут же была снята ксерокопия, после чего его вернули с ключами от номера. И всего делов-то!

– Сэ манифик! – воскликнул я, придя к выводу, что постоянно искать подходящие фразы в разговорнике непродуктивно – тебя быстрее поймут по выражению лица и жестам. – Мэрси боку!20

Напротив стойки работал лифт, но я решил подняться наверх сам. Винтовая деревянная лестница по-старинному скрипела под ногами, было весьма сумрачно и прохладно. Мой номер размещался на третьем этаже. Я на мгновение представил себя героем романов Жоржа Сименона и открыл дверь.

В углу комнаты находился столик тёмного дерева, стул и такая же кровать. На стенах и потолке – светильники в виде свечей – всё это было оформлено под старину. В стенном шкафу был привинчен крохотный сейф, ванна отсутствовала, зато имелся душ, что меня полностью устраивало. Номер был без холодильника и телевизора. Высокое окно-дверь на балкон – под потолок – имело две застеклённые створки, снаружи – деревянные ставни той же высоты от пола. Именно они обеспечивали прохладу и полумрак. На балконе были столик и стул белого пластика, а по стене свисал плющ. Дома на другой стороне улицы тоже были увиты зеленью. Откуда-то слева разнеслось колокольное блямканье – там из-за крыш выглядывал круглый купол главной церкви города.

Я вернулся в комнату, умылся и решил сходить в магазин за едой, питание в стоимость номера не входило, а служебная кухня предназначалась для хозяев. Паёк же надо было поберечь на крайний случай. Пока всё складывалось отлично. Решив осмотреть округу, – кто знает, вернусь ли я сюда – я спустился вниз и обратился к мужчине за стойкой:

– Экскюзэ-муа, у э лё магазэн далимантасьон?21

Тот посмотрел на часы, что-то ответил, из чего я разобрал лишь название магазина «Моноприкс» и бульвара Фелик-Мартен.

У выхода из отеля на тротуаре стояли несколько столиков. Я ступил на цветную плитку и вдохнул запах средневекового города. На рекламной карточке были обозначены окружающие улицы, адрес отеля – плас Галлиени, 25 и его телефон – 04-94-95-19-20. Отсюда до пляжа Плаж дю Вейа было сто метров. Термометр у входа в гостиницу показывал 80^о по Фаренгейту, то есть около 28^о по Цельсию, но купаться я не собирался. Пойдя влево, свернул на рю Карр и перешёл на бульвар Фелик-Мартен. Первый же прохожий указал мне, где находится «Моноприкс», оказавшийся крупным универсальным магазином. Я купил немного овощей и фруктов, хрустящий багет и стал искать гяр рутьер.22 Мне пришлось вернуться и опять пройти через тоннель под железной дорогой и пересечь авеню Виктора Гюго. Городской автовокзал был низеньким угловатым зданием, по периметру которого располагались какие-то конторы, бюро и кассы. Из расписания я узнал, что мой автобус до Фрежюса, или, как иногда его ещё произносят, – Фрюжиса или Фрюжи, отправлялся в семь утра. Усталый, но довольный собой, глазея на публику и фасады зданий, минут через пятнадцать я вернулся в отель, чуть не столкнувшись в коридоре с портье. Этот круглолиций, начинающий седеть француз привлёк моё внимание выдержанностью своих манер и готовностью слушать, хотя я не перемолвился с ним и словом.

– Салю,23 – поприветствовал я его, улыбаясь.

– Bonsoir, monsieur!24

– Do you speak English?25

– Yes, sir26, – неожиданно ответил портье.

– Wonderful country, wonderful town…27 – начал я по-английски, так как на все случаи жизни французского не напасёшься.

– Fine weather,28 – продолжил он.

– Nice people.29

– And nice sea, sir30

– I’m Alex, and you?31

– Nice to meet you. And my name is Paul.32

– I have a problem, Paul, – я изобразил на физиономии озабоченность русского туриста. – I’m afraid to be late. Tomorrow I have to get up at six in the morning.33

– I’ll awake you by a telephone call.34

– Мэрси. Ву зэт трэ зэмабль.35

– Good night!36

– The same to you.37

В номере я заварил чай и поужинал. Итак, две ночи я провёл в автобусе, ночь у Паликовских, ещё одну – по дороге в эту страну,_ и был лишь на полпути к цели. Я попытался представить завтрашний день, следующий ночлег и тот миг, когда подойду к дому своих предков в Шато-конти, но в голове всё перемешалось – сплошной пармезан с марципаном. Воистину, будущее от нас кто-то прячет. После горячего душа я заснул как убитый.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я поздоровался, но в ответ услышал лишь старинную мелодию на клавесине, – постояльцев будила автоматика. Я расплатился за номер и попрощался с Полем. Отель «дэ Франс» остался позади, и я, конечно, не мог знать, что через несколько недель буду вынужден вернуться в него, а добродушный портье Поль ещё окажет мне неоценимую услугу. Эх! Не старайтесь понять будущее – бесполезное это дело.