Читать книгу Русский бунт: как развивалась панк-культура в России от СССР до наших дней - Александр Герберт - Страница 4

По всем признакам, панк пришел в Россию около 1978-го. В том же году накрылся проект Джонни Роттена и Малкольма Макларена по разоблачению капиталистического рок-истеблишмента. Русские панки, как и их британские коллеги, восстали против застоя в обществе и политике, против тусклой культурной жизни. Свое недовольство существующими порядками они выражали в музыке. И, бесспорно, во всем этом преуспели. Более того, за свои сорок лет русский панк пережил: крах социалистического госэксперимента, душившего творческое самовыражение, банкротство постсоветской экономики и жесткое противостояние с неонацистами. Сегодня перед русским панком стоит ряд проблем, которые подспудно существовали и раньше, но, к счастью или к сожалению, были в тени упомянутых выше явлений. В уходящую эпоху Путина главное, чему сопротивляется русский панк – это насквозь патриархальный уклад, неравномерное распределение богатств между столицей и провинцией и рост западной экспансии в культуре.

Книга, которую вы держите в руках, рассказывает долгую историю русского панка в Европейской части России. В основном речь идет о Москве и Санкт-Петербурге, – но еще есть глава о панке в провинции и короткий раздел о сибирском панке. В книге нет ничего ни про Россию к востоку от Урала, ни про остальное постсоветское пространство, так как в этом случае работа заняла бы гораздо больше времени.

Как правило, устные истории описывают сцену конкретного города или сцену в определенный промежуток времени. Эта книга стремится охватить историю панка в национальном масштабе, поэтому она устроена иначе, чем другие книги. В панк-роке, как известно, полно своих знатоков и любителей всего, что помрачнее: у них будет достаточно поводов заметить, что «Пургену», «Сектору Газа» или кому-то еще уделено мало внимания. Но я рассчитываю на то, что читатель легче воспримет цельную картину, если не будет долго задерживаться на одном предмете или на конкретной группе; он волен углубить свои познания там, где захочет сам.

С самого начала я пытался выяснить, как понятие панка в России эволюционировало. Можно было бы определить панк-рокера в самом широком смысле – как неформала, чей музыкальный стиль нестандартен (и по-своему органичен). Но тогда сюда можно будет включить весь позднесоветский рок-пантеон. В свои ранние годы рок-группы «Аквариум» и «Кино» были в равной степени бунтарями, но уху рядового панк-рокера их звучание чуждо, чтобы не сказать неприятно. Эти группы даже были образцом того в музыке, от чего многие первые российские панки решительно плевались. Именно поэтому обсуждаемые в этой книге группы играют музыку, близкую к западному панку, – хотя я полностью осознаю, какие проблемы может вызвать пренебрежение культурным своеобразием. Чтобы книга получилась, какое-нибудь определение нужно, – так что не думаю, что с моим решением поспорят многие.

Основу книги составили беседы, происходившие с 2013-го по 2017 год. Большинство исследователей, которые стремглав ныряли в большой проект, знают: матрешка источников – вещь бесконечная, и чем глубже туда забираться, тем проще потеряться. Некоторые люди разговаривать отказались (отдельного упоминания заслуживает случай, когда близкая к тусовке Ленинградского рок-клуба женщина отправила меня «к черту» еще до начала расспросов). Более благосклонные собеседники отказывались вставлять свои пять копеек, но отсылали меня к ранее опубликованным интервью или текстам. В таких случаях я ставил сноски в тех местах, где интервью брал не я. Благодаря авторам публикаций, на которые я ссылаюсь, получились многие части моей книги. Я надеюсь, что такого выражения признательности достаточно.

Каждого собеседника я просил поделиться личной историей. Затем я упорядочил рассказы так, что сложилось связное повествование, – без моих комментариев. Как фанат панк-рока всю жизнь, я задался одной целью Я с детства люблю панк-рок, поэтому моей главной целью было вернуть кое-что сцене, которая помогла мне сформироваться, и дать участникам самим все рассказать. При этом я четко осознаю: выбор, какие интервью включать, а какие нет, уже сам по себе что-то говорит и о моем видении этой истории, и о том, что я хочу понимать под панком. Всем, кто будет недоволен моей событийной структурой, предлагаю рассказать их собственную историю. По крайней мере, с этой книги начнется дискуссия.

В какой бы части света ни появлялся панк, он всегда вдохновлял молодежь на самовыражение и придавал ей сил. Его коммерческий потенциал никогда этому не мешал. В России, как и в других местах, панк создавал пространство, где люди могли дать волю злости и другим подавленным чувствам по отношению к враждебному государству, обществу и культуре. Ровно поэтому панк (как музыкальный стиль и как сцена) стал во всем мире жизнестойким. И, по сути, поэтому панк не поддается ученым-исследователям, которые давным-давно выросли из «подростковых» бунта и идеализма.

В 1970-х у западной молодежи было полно поводов для недовольства: расовое и гендерное неравенство, послевоенное мироустройство, национальное государство и урбанизация. Но они хотя бы могли об этом говорить. В Советском Союзе критика режима тщательно отслеживалась и наказывалась, что принуждало многих, особенно противников государственного социализма, мимикрировать под большинство. В Советском Союзе просто не было тех условий, которые позволили панку прорасти на Западе: ни цветущей пышным цветом музыкальной индустрии, ни клубов в частной собственности, ни секс-шопов. Вопреки расхожему мнению, свою «ракету в Россию» (“Rocket to Russia”) Ramones запустили, чтобы во всей империи зла панк просочился на радио – где, как всем казалось, это было немыслимо.

О Советском Союзе пели не только Ramones. The Clash записали песню “Ivan Meets G.I. Joe”, в которой они остроумно обозначили уникальность западного панка. В «домашний» музыкальный контекст они поместили символику, пародирующую СССР и его политику, и за счет такого несоответствия возник комизм. Это как если взять и поставить дряхлого dedushk’у в центр гарлемского танцпола для брейка. Надеюсь, что моя книга покажет: на самом деле танцевальные движения Ивана гораздо замысловатее, чем всем представлялось на Западе.

Чтобы не начинать каждую главу с пояснений и не прерывать тем самым поток интервью, я изложу общий план книги здесь.

Первая часть – о подъеме панк-рока в Ленинграде в последнее десятилетие СССР. Андрей «Свин» Панов с друзьями добрались до панк-рока через потайные пути и нашли в нем альтернативу окружающей советской затхлости. Контркультура проникла в страну через историческое окно с Запада, и тогда наступивший в Советском Союзе кризис доверия привел к горбачевским перестройке и гласности. Чтобы преодолеть экономический застой, эти реформы ослабили социальные оковы – и в одночасье изменили характер российского рока. «Неофициальные» группы, которые прежде не пускали в дома культуры и на концертные площадки, радовались новой политике открытости. В последнем разделе главы – моя попытка кратко обрисовать феномен сибирского панка. Сибири уже посвящены многочисленные исследования, и я советую читателю обратиться к этим источникам, если тема вам интересна.

Вторая часть продолжает рассказ о Ленинграде, который после распада Советского Союза стал Санкт-Петербургом. В социальном-экономическом плане 1990-е стали для России одним из сложнейших десятилетий. В мощном потоке слились ярость и тревога поколения, видевшего гибель своей родины. И советская цензура все это уже не сдерживала. На площадках типа петербургского клуба TaMtAm и московского Клуба имени Джерри Рубина группы энтузиастов выстроили новую сцену. Читателям, которые захотят узнать больше о московских событиях конца 80-х и начала 90-х, предлагаю перейти к статье Макса Кочеткова «К вопросу о Московской рок-лаборатории»: она подробно описывает легендарную советскую организацию, развивавшую музыкальное подполье в Москве. Я попросил Макса заодно рассказать о том, как Рок-лаборатория угасала, и потерял ли что-нибудь московский панк с ее исчезновением.

Наконец, следующие части уже не про Санкт-Петербург, а про Москву и провинцию. В Третьей части с разных точек зрения показан подъем московского панка в период расцвета артистизма и коммерческой музыки. Московские музыканты используя советское наследие и западные культурные веяния, задали для следующих панк-поколений новые стандарты.

К первому путинскому сроку панк раздулся и стал довольно известной субкультурой. Но с признанием пришли и проблемы. Антифашистское движение (его разгар был примерно в 2003–2008-е) ассоциируется с затяжным периодом насилия и уличных боев между самопровозглашенными панк-рокерами и «фашистами» – неонацистами, гопниками и националистами. В антифашистском движении были крепкие идейные основы, там поощрялись стрейтэйдж и веганство; инициативы по взаимопомощи тоже вошли в образ жизни многих. После многочисленных убийств и уличных драк власти создали «Центр по противодействию экстремизму», или «Центр Э» и приняли серию законов, не дав экстремизму четкого определения. Целью было приструнить и фашистов, и антифашистов.

Четвертая часть очень короткая и состоит из интервью музыкантов и фанов из городов Европейской части России – Казани, Кирова, Ижевска, Нижнего Новгорода, Уфы и Архангельска. Ее задачей было не охватить все группы и узловые пункты в истории провинциального панка, а дать наглядные примеры того, как панк-рок оказался и развивался за пределами столиц. Более предметный и целостный рассказ ждет читателя во втором разделе главы – в «Краткой истории ижевского панка».

Переходим к Пятой части: здесь в общих чертах обрисована ситуация с панк-роком. Он во многом близок американскому. При этом наметилась тенденция к отходу от западных моделей панк-эстетики и переоценке столпов российского панк-прошлого. Ленинградских и сибирских легенд заново открывают, заново сводят и перевыпускают для поколения панк-рокеров, явно оторвавшихся от исконно-родного звучания и атмосферы.

Современный российский панк-рок структурно схож с американским, – это справедливо как для тех групп, что стремятся сохранить свою идентичность, так и для тех, что поют для широких масс на английском, и те, что рубятся в андеграунде. Однако исторически сложилось так, что русский панк развивался не совсем естественным образом: он был резко перенесен с Запада, поэтому с самого начала был серьезным и суровым.

Заключительный раздел Пятой части пятой части посвящен феномену Pussy Riot. Я долго думал, включать ли их в эту книгу. Меня смущало, что они не принадлежат к музыкальной DIY-культуре, о которой речь идет в книге. Подавляющее большинство моих респондентов (а точнее все, кроме одного) не причисляют их к российской панк-сцене, но признают важность и смелость их протеста. В «Парадоксе Pussy Riot» я привел доводы как за включение их в эту историю, так и против оного, но мне не хочется выбирать здесь что-то одно. До акций протеста Pussy Riot их не видели на концертах, они не выпускали панк-синглов, и в целом о них никогда не слышали. Но нельзя отрицать, что именно они заронили в западном сознании представление о русском панке. Составляя книгу, я был уверен, что для устной истории этот парадокс сложноват, поэтому стоит объяснить его напрямую самому.

В приложениях – лучший из найденных мной форматов, когда активные участники сцены ведут рассказ от первого лица. Томми Дин, американец каких поискать, был заворожен тем, как сложилась жизнь Федора «Бегемота» Лаврова в Советском Союзе. Томми много с ним говорил и написал статью, чтобы воздать должное настоящей легенде.

За все годы, что я изучал российскую панк-рок-сцену, я не встретил никого более знающего и авторитетного, чем Кирилл «Джордж» Михайлов и Максим Динкевич. В определенном смысле их рассказы о петербургской и московской сценах ценнее всех, что я мог получить.

Для удобства читателей в конце каждой главы есть список героев в порядке их упоминания. Прежде чем пуститься в путь, рекомендую вам найти и послушать группы, о которых идет речь в книге. Музыка для моего рассказа – лучший контекст.