Читать книгу Цунами - Александр Гофштейн, А. И. Гофштейн - Страница 12

С погодой нам откровенно повезло. Ещё вчера не хотелось нос высовывать на улицу, а сегодня южный ветер растрепал облака и солнышко грело едва не по-летнему.

Около запертых на висячий замок железных ворот «Первомайской-бис», куда подъехал наш «козёл», стояла небольшая группа людей в спецовках во главе с разъярённым Козловым. Оказывается, несмотря на строгий приказ директора, непонятно куда подевалась с ключами от ворот и от здания шахты уже известная нам Мария. Бутко, который приехал со мной и Сергеем, тепло поздоровался с Козловым, и это несколько разрядило обстановку. А тут, кстати, подкатила машина с Гришей.

Вместе с Гришей прибыли пятеро весёлых и сильных на вид парней и две загорелые девушки. С собой они привезли туго набитые рюкзаки, живописно загромоздившие половину салона вишнёвого уазика-буханки. За рулём «буханки» восседал знакомый «викинг» – Андрей.

Ещё один скромный уазик пристроился с краю. Из него, не выходя наружу, поглядывали приданные нам «бойцы невидимого фронта», С договорённостью по МТО у Ахметова ничего не вышло, поэтому я с удовольствием присоединился к группе Гриши. Прямо у забора, на треснувшей железобетонной панели, разложил привезённые от санитарных врачей приборы.

– Ребята, смотрите внимательно. Это пробоотборный насос. Присоединяем кабель к аккумулятору, щёлкаем тумблером. Слышите, засвистела крыльчатка? Воздух всасывается через большое отверстие с насадкой, а выходит через маленькое отверстие со штуцером. На штуцер надевается вот эта прозрачная трубка. Выключаем насос. Теперь удвой те внимание. Эти стеклянные колбы являются стерильными ёмкостями, в которые отбирается проба воздуха. Колбы имеют два отвода с краниками и закрыты притёртыми пробками с резиновыми мембранами. В последующем мембраны можно проколоть микрошприцем и дозированную пробу пропустить через любой аналитический прибор. Устанавливаем штатив. На нём укрепляем заборную насадку насоса. Пластиковую трубку от насоса присоединяем к колбе. Открываем кран на насосе и краники отводов на колбе. Включаем насос и секундомер. Уходим не менее чем на пять метров, чтобы выдыхаемый нами воздух не исказил пробу. Три минуты прогоняем воздух через колбу. А сейчас, задержав дыхание, подходим к прибору, закрываем выпускной краник на колбе. Заметили, насос отключился сам? В колбе создалось избыточное давление, и автоматически сработала блокировка насоса. Не забываем закрыть впускной краник на колбе. Колбу ставим в гнездо транспортировочного чемоданчика и в эту же ячейку вставляем записку. В записке всё просто: место и время отбора пробы. Ну и дата, конечно.

– Как часто меняется насадка? – спросил один из парней, которого Гриша представил как Валерия.

– После десяти отборов. В крышке чемоданчика уложены десять насадок с фильтрами. Они по отдельности запечатаны в полиэтилен, как разовые шприцы. Естественно, нельзя касаться руками торца насадки, дуть в неё, ронять на землю. Гриша, к тебе как к стратегу отдельная просьба. Давай на планах и вертикальных разрезах горизонтов наметим места отбора проб. Горизонтов всего семь. Но ты помнишь: остались сухими только два верхних. Около шахтного ствола пробы отбирать не имеет смысла: слишком сильные конвекционные потоки. Метрах в трёхстах в сторону – предпочтительнее. Четырёх-пяти проб будет вполне достаточно. Но главное – твой глаз знатока. Погляди, может тебе чего и откроется. Я, к моему глубокому сожалению, в геологии не того…

– Саша, не суетись, – тихо сказал Гриша. – Всё сделаем как надо. Посмотри на схему, это что за труба?

Вместо меня ответил подошедший к нам Козлов:

– Это вентиляционный ствол. Вряд ли на поверхности от него что-нибудь сохранилось. Таких стволов в «первомайке» шесть. Все они помечены буквами «ВС». Видите?

– Спасибо, Евгений Иванович, – Гриша сложил схемы и спрятал в нагрудный карман ветровки. – Так как клеть не работает, мы собираемся спуститься вниз по верёвкам. По скоб-трапу, считаю, дольше и опаснее.

– Верно. Скоб-трап – дело ненадёжное. Четверть века прошло как-никак! А под землёй влажность – сто процентов. Мы сейчас для ваших ребят пробьём дыру пошире. Мои хлопцы – мастера своего дела. Проходчики. Двоим наказал, а, несмотря на выходной, пришли аж шестеро!

К нам приблизился Сергей. Вежливо взял Козлова за локоть и отвёл в сторонку:

– Евгений Иванович, раз уж пришли ваши парни, так пришли. Никого домой отправлять не будем. Но я вас попрошу: поговорите потом с ними. Чтоб поменьше слухов было после нашего отъезда. Сами понимаете, проклятое это место, а народ на домыслы горазд.

– Договорились, дорогой. Зря не волнуйся. Второй раз я видел Сергея «при исполнении». Сейчас получилось эффектнее, чем при первой встрече. Козлов, кажется, уже кое о чём догадался.

Наконец появилась запыхавшаяся Мария. Под аккомпанемент ворчания Козлова с трудом открыла замок на воротах, и машины въехали на шахтный двор. Мы прошли пешком. Ещё одна заминка произошла у замка на двери здания. Начавший опять закипать Козлов, отобрал у Марии ключ и открыл замок сам. Со скрежетом отворив обитую ржавым железом дверь, Козлов обратился к присутствующим:

– За этой дверью – тоннель. Там сейчас, понятно, темно. Ведёт он прямо к шахтному стволу. В конце тоннеля – кирпичная стенка. Вы пока готовьтесь. Мои ребята поработают со стенкой. Это минут на пятнадцать-двадцать. Фонари проверьте тут, у входа. Окон в надстройке тоннеля нет. Темень начинается прямо от порога. Мария, садись в мою машину к Ивану, дуй в ламповую и, – он огляделся вокруг, – привези ещё десяток фонарей. Только так: одна нога здесь – другая там! Не то я тебе сегодняшнее опоздание ох как припомню!

Шахтёры, включив фонари и разобрав кувалды и ломы, ушли в тоннель. Уже через минуту оттуда послышались глухие тяжёлые удары. Гриша со своими спелеологами был занят раскладыванием снаряжения. Отдельно – яркие цветные верёвки, отдельно – мудрёные железки с капроновыми тесёмками. Отдельно – мягкие контейнеры для вещей.

Через десять минут запорошённые кирпичной пылью шахтёры вышли из тоннеля.

К тому времени спелеологи и Гриша уже переоделись в оранжевые комбинезоны и надели страховочные системы. Подкатил пыльный «Москвич». Из него вышли Мария и паренёк с шахтёрскими лампами, которые они несли за кабели, как котят за шкирки.

Козлов, Бутко, я и Сергей, вооружившись лампами, двинулись за спелеологами в тоннель. Андрей уселся в машине с газетой. Приданное войско намертво засело в своей крепости на колёсах.

Вовсе не тоннель, а тёмный сырой коридор метров через тридцать привёл нас к пролому в кирпичной перегородке, размеры которого позволяли легко в него пролезть.

Пока глаза привыкали к свету шахтёрских фонарей, показавшемуся нам очень тусклым, особых подробностей не было видно. По контрасту с тёплым двором чувствовался только жуткий холод, который поднимался из шахтного ствола – квадратной дыры в полу около четырёх метров в поперечнике. По углам уходили вглубь мокрые и покрытые хлопьями ржавчины опорные стойки клети. Самой клети не было. Я посветил вверх. Где-то на высоте двадцати или более метров через прямоугольные дыры смутно просматривались огромные колёса спускового механизма копра. Вокруг на тесной площадке валялись свитые в спираль ржавые стальные тросы, обломки кирпича, пыльные механизмы непонятного назначения.