Читать книгу Страх или около того - Александр Гусев - Страница 5

13 апреля 1983 года, Горький.

Запах весны уже основательно пропитал прогретый солнцем воздух. Тонкие ручейки чудными узорами стелились по асфальтированным тротуарам. Птицы заливистым щебетанием приветствовали коронацию весны. Но двум сотрудникам милиции было не до буйства природы, просыпавшейся от зимней спячки.

Несмотря на обеденный перерыв, сержант Петр Иванович Свердлов и его молодой помощник Андрей Симонов сидели в кабинете, склонившись над стопкой картонных папок. На одной из них было отпечатано строгим шрифтом «ДЕЛО». Рядом красными чернилами прописан от руки номер 113.

Содержимое этой папки не давало покоя обоим коллегам.

– Двое пропавших школьников, Симонов. Мальчик и девочка. Прошло без малого три недели после открытия дела. А у нас ни хрена нет! – сквозь зубы цедил сержант, нервно дымя «Примой».

– Иваныч, кажется, уже не двое… Час назад передали с корреспонденцией заявление о еще одном пропавшем ребенке. Из той же школы.

– Бл-кхе-екрасно! – почти выругался старший. – Что делать будем? Наружка вокруг этой школы выставлена. И за две недели парни не обнаружили ничего подозрительного. Неужто «ростовский синдром» добрался до наших краев, и у нас тут завелся свой «Красный Потрошитель»?

– Тут кое-что еще… – задумчиво произнес Симонов, копаясь в бумагах. Он протянул мятую, пожелтевшую от старости записку. В заглавии было напечатано «Донесение». Без указания отправителя, но отмечен получатель: Свердлов П. И.:

«Издательство 1937 год».

Дальше отрывисто, зеленым карандашом накарябано:

«/\Е |-||/||-| А 37 (ТРАш|-|А ТЕ |\/||-| 0»

Петр Иванович взял в руки письмо и прочитал вслух:

– Ленина 37, страшно, темно… Писал будто ребенок и в спешке… Андрей, а вот и наша зацепка!

– Иваныч, думаешь, это оно?

– Оно, оно… Чуйка сработала.

– Не подводила она?

– Я тертый калач. За 38 без малого лет эта чуйка у меня как «Сокол-308» откалибрована, – довольный остроумным сравнением сержант расчесал свои мощные усы.

– Скажешь тоже, Иваныч! Главное, чтоб «прибор» твой не подводил! – усмехнулся неопытный милиционер Андрей.

– А ну-ка, Симонов, смирно! По форме собрался, тридцать секунд на сборы! – голосом командира роты рявкнул сержант. – Недоросль распоясавшаяся, мля!

***

Улица просто горела солнцем и шумела весенним звоном купели. Андрей стоял на крыльце отделения и жадно втягивал носом ароматный воздух. Свердлов, выйдя из здания, хлопнул по плечу молодого, намекая на то, что пора выдвигаться. Они спешно погрузились в табельную «канареечную» 24-ю «Волгу». Сержант повернул ключ зажигания, мотор подхватил с пол-оборота и начал приятно шелестеть.

– Выйду на пенсию, заберу эту ласточку с собой. Думаю, с начальством договориться удастся. На ней на дачу ездить буду, и картошку в багажнике удобно возить – много влезет.

– Петр Иваныч, опять ты за старое держишься… Надо седьмой «Жигуль» брать! Вот, она новая мечта.

– Тьфу ты! Малой, ты у меня в отделе уже год околачиваешься после учебки и постоянно слышу от тебя о новой мечте. Тогда «шаху» хотел, сейчас «семерку», через год увидишь какую-нибудь…«восьмёрку». И вот новая мечта готова! 23 года, а мозгов… Да что уж, молодо-зелено. Армия таких не исправляет, только жизнь – со временем повзрослеешь, ценности поменяются.

Оставшуюся дорогу они ехали молча.

Легкое волнение вперемешку с адреналиновым напряжением, какое испытывает хищный зверь перед броском на свою жертву, повисло в машине.

Андрей дважды подтянул кобуру и один раз достал табельный ПМ – удостовериться, что с ним все в порядке. Ну и немного побаловаться, пристегнув-отстегнув магазин. В эти моменты он чувствовал себя разведчиком или тайным шпионом.

Въехав в ничем не примечательный двор типичной хрущевской застройки, милицейская машина остановилась возле единственного подъезда дома 37.

Симонов осмотрел постройку. Дом выглядел как «недострой» – вместо пяти этажей было только три. Всего один подъезд, весь покосившийся. Внешняя отделка была старой и местами будто от стен кто-то отгрыз куски бетонной плоти. Строили дом словно из остатков материала на сдачу из магазина. Глядя на сооружение, хотелось сразу отвести взгляд и не замечать, словно глаза не верили в столь противоестественный образ архитектурной мысли в благополучном районе.

– М-да, тот еще сарай, смотреть противно, – подытожил вслух мысли Андрея Петр Иванович, – вперед и с песней! Пора закрыть дело №113. Сержант будто пытался подбодрить сам себя этими словами. Но уверенности в них не слышалось ни на полтона.

Милиционеры вышли из машины. В лица сразу ударил сильный ветер, пробирающий до костей. Сержант тихо выругался, пытаясь закурить папиросу, но быстро бросил эту затею, осознав её бесполезность.

Обстановка в подъезде оказалась еще более подозрительной. Планировка лестничной клетки предполагала только две квартиры на этаж. Причем их двери располагались г-образно относительно друг друга. И все бы ничего, но оба проема были наглухо заколочены досками. На втором этаже посетителей встретила та же картина.

– Куда смотрит управдом, если у него тут такой гадюшник творится? – бурчал себе под нос сержант.

Третий этаж, на удивление, встретил милиционеров вполне приличными дверями. На одной был установлен глазок, другая была простая, но добротная фанерная дверь, на которой крепился номерок «3».

На каждом пролете на стене висел только один почтовый ящик. Судя по нумерации и числу ящиков, можно было предположить, что на каждом этаже только одна квартира. По всему создавалось впечатление, что дом проектировал человек, у которого явно были не все дома.

– Бдудух! – от мыслей милиционеров отвлек внезапный грохот, донесшийся из-за двери под номером «3». Звук был похож на тот, с которым падает тяжелый платяной шкаф.

Свердлов спешно достал из кобуры пистолет и прижался к стене. Левой рукой он молча приказал напарнику поступить также.

– Прижмись вдоль стены за мной. Черт, похоже нас срисовали! Некоторые советские граждане имеют на руках двуствольные дробовые ружья. Судя по месту, пределом гостеприимства здешних хозяев будет дуплет через дверь по нам. А шкаф они уронили, чтобы организовать для себя импровизированное укрытие… Сейчас мы стоим вдоль стены и сноп картечи пролетит мимо нас… Максимум зацепит по касательной парой дробинок. Это явно лучше, чем поймать весь заряд брюхом, – прочитал молодому короткую лекцию «тертый калач». – Мы точно на верном пути. Возможно придется стрелять.

Милиционеры замерли в ожидании следующего шага от хозяев. Но кроме образовавшейся мертвой тишины и пульсирующего стука в собственных висках от напряжения они ничего так и не услышали. Эффект неожиданности с обеих сторон был утерян.

– Милиция, откройте дверь! Сержант Свердлов. По нашим данным по данному адресу находятся недавно исчезнувшие дети. Прошу оказать содействие органам правопорядка в оперативно-розыскной работе!

В ответ раздался короткий детский смех.

– Дети, вы там? С вами есть взрослые? – с еле сдерживаемыми нетерпением и паникой спросил Петр Иванович. Затем он приблизился к двери, лелея призрачную надежду, что та может оказаться не заперта. Хотя было очевидно, что такого подарка судьба не преподнесет.

– Надо выбивать…

– А это вообще законно? – решил уточнить Андрей. Одновременно с этим его рука пролезла в щель почтового ящика. Он нащупал ключ!

– Здесь закон мы! Действовать надо без промедления.

* * *

Крепкий удар ноги 90-килограммового мужика не возымел успеха над дверью. Повторный маневр тоже не дал результата.

– Сержант, держи ключ! – торжествующе произнес Симонов.

– Уступлю это право тебе, – потирая ушибленную ногу ответил товарищ.

Замок легко поддался. Дверь отворилась. Но ключ застрял в скважине и никак не желал извлекаться наружу. Словно весь механизм запора проржавел в один момент.

Милиционеры вошли в прихожую. Они не заметили ничего не обычного. Осторожно, сантиметр за сантиметром, коллеги начали осматривать пространство. На первый взгляд, квартира казалась пустой. Самая обычная однушка. Значит, предположение, что на этаже только одна квартира, оказалось ошибочным.

В помещениях витал стойкий прелый запах старости. Нестерпимая духота и плотный слой пыли, покрывавший все горизонтальные поверхности, позволяли подозревать, что квартиру очень давно не проветривали и не убирали. Да и все окна были заклеены газетами.

Перешагнув через порог прихожей и сделав шаг в комнату, милиционеры услышали, как сзади громко захлопнулась входная дверь.

– Мля, сквозняк, черт бы его! Так поседею быстрее положенного, – буркнул Петр Иванович. В следующую же секунду мертвенную тишину просто разорвал скрипучий вокал:

«Сердце тебе не хочется покоя!

Сердце, как хорошо на свете жить»

Старый граммофон, стоявший на полке, громко надрывался через рупор. Источником распевных куплетов был диск старой пластинки болотного цвета без этикеток. На вид ей было лет не меньше, чем самому граммофону. Несмотря на известность и популярность песни, за счет старости оборудования звучание ее было словно на более низких тонах и слегка замедленно. Это создавало неприятное ощущение.

– Мое сердце, похоже, сейчас навсегда обретет покой, – сбивчиво произнес Свердлов, пытаясь справиться с нервной одышкой.

– Ага, мое уже… того, – в полуобморочном состоянии ответил побледневший Андрей и медленным шагом направился к проигрывателю, чтобы выключить.

Квартира вновь погрузилась в тишину. Переведя дух, сержант достал сигарету и закурил. Пару раз он стряхнул пепел на дощатый пол, выкрашенный коричневой краской, стараясь не попасть на круглый ковер, который лежал по центру комнаты.

– Пустая комната, в которой все на своих местах, порядок. Но пыль и явно давно никто не живет. Что тут творится вообще? Этот дом меня пугает до чертиков. Я так неуютно себя даже в гостях у тещи не чувствую, – поделился впечатлениями старший милиционер.

– Давай осмотрим тут все внимательно, – предложил молодой напарник.

– Разумно! Я тут огляжусь, а ты осмотри ванную и кухню. Только сильно не буянь и не ешь ничего из холодильника.

– Вот зачем напомнил! И так сегодня без обеда. Все ты, старый пердун.

– Полегче на поворотах, молодой-горячий… хрен ходячий, – парировал Свердлов.

Андрей выдвинулся в прихожую, дернул дверь ванной комнаты. Та оказалась заперта изнутри. Притом не как обычно – на шпингалет, когда у нее оставался бы минимальный, но свободный ход. Создавалось впечатление, что ручка прикреплена к стене – монолитной и холодной. Дверь в кухню была также намертво закрыта.

– Опа, а это что у нас тут такое? – громко спросил сержант, садясь на корточки над ковром.

– Что и где? – из прихожей показалась фигура Симонова.

– Помоги-ка мне, под ковром что-то есть.

Задрав ковер, милиционеры недоуменно переглянулись. Их глазам предстал странный символ, выстроганный прямо на деревянных досках пола. На вид стандартная пятиконечная советская звезда. Но она была обведена в круг. А каждый из секторов был усеян странными символами, выведенными желтой краской.

– Это явно не немецкий и не английский языки, – задумчиво произнес Андрей.

– Ага, больше похоже на китайские или арабские символы, – подтвердил Петр Иванович, – стой! А это что?

Свердлов указал пальцем на один из углов звезды. В этом месте отчетливо виделись размазанные пятна бурого цвета.

– Кровь, похоже, – Симонов снял фуражку.

– Кажется, мы опоздали, – отметил старший напарник, – что у тебя с остальными помещениями?

– Заперты наглухо. Словно двери – это единое монолитное целое со стенами.

– Нужно тут все перевернуть вверх дном, обыскать и вскрыть чертовы двери! – решительно воскликнул сержант.

Начался тщательный последовательный обыск помещения. Кровать, простыни, матрас, подушки – в них не найдено ничего. Телевизор, граммофон… А вот в его рупоре оказалась припрятана связка старых ключей.

– Нашел ключи! – поделился находкой Андрей.

– Отлично, Симонов! Складывай на стол все полезное, что найдешь.

Оглядев комнату, Симонов обратил внимание на кресло, которое они пока еще не осматривали. Попытка подвинуть предмет мебели с места не увенчалось успехом.

– Сержант, не поможешь подвинуть, а то я каши мало ел, – беспомощно корячился около кресла Андрей.

– Хрена себе! Как влитое! – пришедший на помощь напарник тоже не справился, – И… холодное. Надо его вскрыть.

Увиденное не оставило равнодушным обоих служителей закона. Под снятым мягким сиденьем красовалась дробилка. Такую обычно используют для переработки камней в горнодобывающей промышленности. Но здесь она была как бы в миниатюре. Но самое жуткое, что на мощных ножах устройства была кровь и намотанный на лезвие клок длинных светлых волос.

– Твою ж мать! Это точно не сон? Иваныч, ты раньше с таким сталкивался?

– Нет, такого я не видел. Больные твари…

– Там дна невидно! – глядя сквозь ножи дробилки, сказал изумленно Симонов. – Под полом, похоже, погреб. Понятно, почему так тянет холодом. Но мы ведь на третьем этаже. Бред…

– Мне все это вообще нравится все меньше. Чуйка моя просто беситься. Неладное тут твориться. Такого быть не должно в принципе.

– Туда должен быть какой-то проход, – у Андрея не на шутку разыгралось любопытство, – Иваныч, смотри-ка внимательно – что-то запуталось в волосах.

Андрей протянул правую руку к механизму и осторожно ковырнул слипшиеся от крови клочки волос. В них он нащупал что-то твердое. Подцепив пальцем, милиционер достал пионерскую звёздочку. Вытаскивая атрибут советского школьника, Симонов качнул вал машины. Внезапно механизм пришел в движение. С легким хрустом адская машина быстро набирала обороты.

Милиционер среагировал моментально и одернул руку. Но через мгновение его кисть охватила невыносимая боль. На правой руке отсутствовали 2 пальца. Андрей взвыл от боли и упал навзничь. Кровь текла маленькими струйками по полу.

– Андрюха! Держись, черт бы побрал всю эту канитель! Не теряй сознание! Сейчас что-нибудь придумаю, – сержант, несколько раз поскользнувшись и размазав кровь напарника по полу там, где была вычерчена звезда, метнулся к кровати, схватил с нее простынь и на бегу начал рвать на лоскуты.

– Эх, Симонов, теперь ты фрезеровщик-третьеразрядник, – с нервной усмешкой Свердлов начал перевязывать изуродованную кисть молодого подчиненного.

Боль в руке Андрея пульсировала и разливалась до плеча. Дрожь в ногах от шока не давала почувствовать опору, кровавая пелена повисла перед глазами. Симонов на короткие мгновения проваливался в беспамятство и возвращался обратно, выныривая из небытия на зов Петра Ивановича. А потом черный вихрь снова подхватывал его, пытаясь унести в глубины подсознания, далеко за пределы этого мира.

Увесистая звонкая пощечина вернула сознание парня на место.

– Да в строю я, в строю! Хватит меня по роже хлестать, – слабым голосом попытался возмутиться Андрей.

– То-то же! Отрубился ты минут на десять. Я уж думал, совсем дела плохи. Ан нет, крепкий парень. Вот держи, поможет прийти в себя, – сержант протянул ему небольшую фляжку. Молодой, не вникая что внутри, поднес к губам и резко опрокинул содержимое в рот. Травяная настойка приятным теплом разлилась от желудка по всему телу.

– Спасибо, Петр Иваныч.

Свердлов присел рядом и тоже пригубил немного из железной тары.

– Мне захотелось помолиться, – вдруг сказал Андрей после затянувшейся паузы, – раньше не хотелось никогда, а вот теперь понимаю, что надо.

– Если чувствуешь необходимость – делай! Осуждать не буду. Мало в нас духовности, один материализм и практичность. Может, и зря.

* * *

– Пока ты был в отключке, я изучил обстановку и поискал личные вещи. И вот что выяснил, – поделился открытиями сержант, – проживает тут женщина. Зинаида Петровна Каркозова, 1903 года рождения, 80 лет, вдова. Детей нет. Вот ее фото. По образованию археолог. Поездила по миру. Возможно, отсюда и этот странный знак на полу.

– Похоже бабка за жизнь насмотрелась на всяких дикарей и решила тут свой культ организовать с жертвоприношениями, – вертя в руках фото ничем не примечательной престарелой женщины изрек младший сотрудник.

– Все возможно. Я уже ничему не удивлюсь. Как рука?

– Пальцев не хватает, – хмыкнул Андрей.

– Если юморишь, значит, лучше!

– А куда мне деваться?

– Верно, поднимайся. Пора продолжать. У нас есть ключи. Осталось понять, какие двери они открывают.

Милиционеры поднялись с пола, отряхнулись, поправили форму. Андрей сразу прошел к двери в ванную.

– Не заходите, я стесняюсь! Принесите мне одежду, – донесся детский девичий голосок из-за двери ванной комнаты.

Милиционер чуть не рухнул от неожиданности. Сердце заколотилось в бешеном темпе.

– Иваныч! Ты слышал?

– Что там?

– В ванной сидит девочка! Она только что откликнулась.

– Странно, не слышал ничего.

– Захвати из комнаты полотенце или простынь.

– Как скажешь…

Сержант схватил с кровати пустой пододеяльник и направился к напарнику.

– Малышка, можешь открывать, – сказал Андрей, тихонечко постучав в дверь.

– Только не подглядывайте! – отозвалась девочка.

Щелкнул шпингалет, дверь со скрипом отворилась. Повеяло холодным, уличным воздухом, в нос ударил тошнотворно-сладковатый запах. Так пахнуть могло только одно…

Санузел был совмещенный. Ванна занавешена шторкой до пола.

– Девочка, ты за шторкой? Полотенце тебе принесли, подсматривать не будем, – в ужасе Андрей приближался к сокрытому.

Милиционер одернул полиэтиленовую занавеску, и его накрыл рвотный позыв, который он еле сдержал. На месте ванны зияла дыра во тьму. Рядом лежала мясная масса, ранее бывшая человеком. В некоторых местах торчали обломки костей. Как и с помощью чего можно было так изуродовать тело, Андрей не представлял. Второй рвотный позыв Симонов уже не смог сдержать и сложился пополам.

Не побледневший, а даже посеревший от ужаса сержант молча подошел к напарнику и отвел его от места ужасного деяния.

– Зачем ты подсматривал, вруннн? – раздался громкий и отчетливый детский вопль, переходящий в сверхъестественное шипение. Андрей, отплевываясь от остатков желудочной желчи ничего не ответил, но ужаснулся. Свердлов стоял как ни в чем не бывало, будто ничего не произошло.

– Ты и сейчас ничего не слышал? – ошарашенный Андрей не мог понять – то ли он сходит с ума, то ли уже сошел.

– Нет, я ничего не слыш… – Петр осекся на полуслове, заметив боковым зрением невнятное движение в том углу, где находились останки. – Чертовщина! Я отказываюсь верить своим глазам! – завизжал сержант как ненормальный.

Останки начали двигаться словно зловещая марионетка, управляемая невидимым кукловодом. Грубо сшитые куски плоти начали приобретать очертания, отдаленно схожие с человеческой фигурой. Еще пара мгновений, и вот уже существо смотрело на них небесно-голубыми детскими наивными глазами. На его лбу была маленькая жёлтая полоса, нанесенная, похоже, той же краской, что символы на полу.

Голова у фигуры была без шеи, утопленная в плечи по самый нос. Разорванная грудная клетка начала шевелиться, словно звериная пасть. А торчащие обломки ребер стали в ней зубами. На месте правой руки этого нечто были драные лоскуты мышц, которые словно шевелились независимо друг от друга подобно щупальцам осьминога. Чудовище напоминало плод больной фантазии скульптора, который из человеческой плоти пытался слепить гибрид человека и моллюска. Монстр издал угрожающий булькающей рык.

Милиционеры испытали ужас и отвращение. От вида ожившей биомассы они начали терять рассудок. Мысль пустить себе по пуле в висок казалась обоим не самой плохой альтернативой тому безумию, которое происходило сейчас с ними.

* * *

Повторный рык и последующее движение существа в сторону напарников все же заставил осколки милицейского разума пробудиться от оцепенения.

– Это уже не человек… Надо стрелять на поражение, – хладнокровно изрек Петр Иванович, расстёгивая кожаную кобуру и вынимая пистолет. Сняв с предохранителя, он вложил патрон в патронник, вскинул. Все действия были доведены до автоматизма. Громкий хлесткий хлопок выстрела раскатился по всей квартире. Пуля попала в то, что можно было бы назвать «тело», прошив насквозь плоть и отколов кусок ребра. Тварь слегка пошатнулась, из пулевого отверстия лениво потекла густая застоявшаяся кровь.

Андрей мешкал, безуспешно пытаясь справиться с дрожью рук. Нервными рывками он дергал кобуру, но травмированная рука не слушалась и не давала ее расстегнуть. Милиционеры начали отступать в комнату. Тварь шаткой походкой неспешно направилась в их сторону. Каждый ее шаг сопровождался неестественным изломом конечностей.

Наконец, кожаный клапан поддался, оголив рукоятку табельного оружия, которую неловко выхватила здоровая рука Симонова. Но тут произошло непредвиденное – монстр резко бросился вперед на старшего. Такой прыти от твари никто не ожидал. Существо повалило сержанта на спину на пол.

Свердлов пытался отпихнуть от себя биомассу. При небольшом росте, не более 160 см, тварь весила никак не меньше 60 кг. Как один взрослый человек или… два ребенка. Эта мысль впилась в голову сержанта, но он не успел ее развить. На левой ноге уже намертво сомкнулась импровизированная пасть, и сразу несколько ребер острыми неровными краями впились в икроножную мышцу мужчины.

– Аааргх! Мля, сука! Андрей, твою, что ты мешкаешь? Убери эту гадину с меня!

– Сссейчас, Иииваныч! – Симонов, нервно заикаясь, пытался взвести кожух – затвор пистолета… Но это было непросто. Только после нескольких суетливых попыток затворная рама поддалась и чудом взвелась.

Младший ринулся к напарнику и на полной скорости с ноги зарядил по монстру. Тот отлетел, перевернулся через себя и упал на «живот». Андрей увидел на спине существа частично впечатанную вторую голову ребенка. Отвращение охватило его. Нервно сглотнув, Андрей вывел наизготовку пистолет и выстрелил в это «лицо».

Существо заревело, вскочило и бросилось в сторону молодого милиционера. Тот бросился в сторону, и тварь врезалась в кресло-мясорубку. Симонов молниеносно среагировал – лежа на спине, он прицелился в «основную» голову и нажал на спусковой крючок. Пуля, войдя в голубой глаз, снесла добрую треть черепной коробки.

Монстр на мгновение замер, а затем начал шататься и хаотично размахивать конечностями, словно потерял контроль над собственным телом. Затем монстр начал падать прямо в кресло. Коснувшись движущихся ножей, туша начала поглощаться безжалостным механизмом. Издав последний булькающий рык, чудовище скрылось в недрах машины смерти.

Петр Иванович лежал в луже собственной крови прямо в центре пятиконечной звезды.

– Андрей, спас меня. Я твой должник по гроб! Большое тебе человеческое спасибо. Не слабо, конечно, меня помяло. Ногу, руку и бочину тварь успела цапнуть! Хреново себя чувствую, голова раскалывается. Галлюцинации даже видел. Будто меня черное спиральное облако унести куда-то пыталось. Далеко-далеко…

– Что ты только что сказал?! Черное облако, как вихрь? – изумленно воскликнул Симонов.

– Ну да. Точно, вихрь!

– Иваныч! У меня было такое же видение, когда мне пальцы покромсало.

– Дааа.… Вот так мистика. Может дело в этой звезде? Я сегодня уже готов поверить хоть в черта, хоть в бога… Кстати, чувствуешь, сквозняк тянет со стороны шкафа. Возьми ключи и помоги-ка мне встать.

Андрей поднял сержанта с пола. Тот облокотился на коллегу, и они подошли к шкафу.

– Похоже, там и есть проход вниз, – предположил Свердлов.

Милиционеры открыли створку гардероба, и их тут же обдало уже знакомым холодом. За дверью шкафа был прямой узкий коридор, конца которому не видно. Пол этого туннеля был объят странным красным свечением. Симонов помог Петру пройти вперед.

– Я дальше сам, – на удивление бодрым голосом произнес сержант. Слегка прихрамывая на одну ногу, он двинулся вдоль по коридору.

– Не спеши, Иваныч!

– Он зовет меня, – отрешенно с толикой непонятного благоговения произнес Свердлов.

– Иваныч, кто зовет? Что ты такое говоришь?!

Сержант перестал отвечать на вопросы напарника и только шел на зов, которым был заполнен его разум. И вот в конце коридора он увидел пустоту – темную, космическую Пустоту. Подняв голову, он увидел тот самый черный вихрь из своего недавнего видения, на зов, которого он и шел, чтобы унестись за пределы миров.

– Прощай, Симонов. Честь имею! Тут мое место и мой покой, – не успели эти слова слететь с его уст, как черный газ поглотил сержанта.

– Прощай, Иваныч, – Андрей встал по стойке смирно и отдал честь ушедшему товарищу. По щеке потекла скупая слеза. Вдали его разума он начал слышать зов, манящий его также во тьму. Милиционер собрал все силы в кулак и выпрыгнул из «портала» обратно в обычную комнату хрущевки.

Стоя по центру помещения, Андрей пытался перевести дух после произошедшего. Глаза не могли поймать фокус, ноги держали его из последних сил. Все происходило, как в тумане. Рассудок не мог «переварить» все то, с чем сегодня столкнулся его хозяин.

Пентаграмма на полу начала издавать желтое сияние. Жуткое, бледное свечение привлекло Симонова. Но принимать какие-либо действия он был уже не в силах. Все, что он мог – безвольно смотреть в этот свет, который уже превратился в плотный столбообразный поток, доходящий до самого потолка. И ждать… В потоке энергии начал появляться высокий темный силуэт, от которого исходило свечение.

В комнату вошло нечто ростом под потолок, одетое в темное тряпье, вероятно, которое раньше было плащом. Тело было изогнувшееся, тонкое, словно человека сильно вытянули, а толщина осталась прежней. Вместо кожи был темный хитиновый панцирь. Конечности, которые были на месте рук, были похожи на клешни гигантского богомола. Но последней каплей пучины безумия Симонова стала голова монстра. В «лице» отчетливо узнавалось лицо старухи с фотографии – хозяйки квартиры.

Милиционер безразлично смотрел на существо. Затем его лицо озарила гротескная улыбка, которой обычно улыбаются душевно больные, и он произнес:

– Зинаида Петровна, а мы вас заждались уже! С радостью с вами пообщался бы, но мне пора!

Быстро вскинув пистолет к подбородку, Андрей нажал на спуск. Раздался выстрел. Бездыханное тело милиционера Симонова безвольно упало на пол.