Читать книгу Страх или около того - Александр Гусев - Страница 8

Нож – лучший подарок!

Это точно. С ним домой идти было бы спокойнее. Острое как бритва лезвие, играющее на солнце зайчиками, рукоятка, удобно ложащаяся в руку, кожаная оплетка, вкусно пахнущая свободой. Обязательно должна быть гарда или крестовина – упор у основания лезвия, чтобы не вогнать нож вместе с рукоятью. И конечно же кровосток. Вернее сказать, дол. И хотя я знал его истинное назначение, кровосток мне нравился больше. Правильнее.

Я пришел домой из школы и с ужасом ждал вечера. Скоро начнется, опять. Этот кошмар, длиною в жизнь. Кажется, я буду жить в нем вечно, но судя по всему, совсем недолго. Слышен поворот ключа в замочной скважине. Внутри все сжалось. Сердце замерло, но пульсацию вен при этом на руке можно было видеть невооруженным глазом. Дыхание стало прерывистым, во рту пересохло, ноги подкашивались сами собой и сильно хотелось в туалет. Я жертва. Подопытный кролик. Раб. Кукла. Букашка. Я – его собственность. Покорная и всегда виноватая.

Все вокруг стало прозрачным. Мыслей в голове больше не было. Защищаться я не мог. Не имею прав. Ни на что. Я видел только ручку двери. Только бы не открылась. Только не сегодня. Только не сейчас… меня трясло. На миг я затаил дыхание. Услышал характерное покашливание, жуткое шарканье тапочек. Звук приближался. Дверная ручка со скрипом медленно стала опускаться вниз.

Я опускался на пол вместе с ней. Началось.

– Ты уроки сделал?

В нос ударил жуткий смрад перегара. Стало подташнивать. Голос дрожал.

– Да, конечно. – немного заикаясь, ответил я.

– А почему так небрежно?

Я получил первый подзатыльник. В голове зазвенело от обиды и боли.

– Я старался, правда.

Вместо ответа я увидел лишь ухмылку на его небритом лице.

– Доставай дневник, посмотрим, как ты старался.

Я полез в портфель и за спиной слышал это тяжелое дыхание и позвякивание пряжки ремня. Этот мерзкий, обжигающий звук лязгающего дешевого металла. Все тело покрылось мурашками. Руки тряслись все больше. Я уже знал, что будет дальше… терять (сжигать) дневник каждую неделю было нельзя. Так что сегодня будет очередное заклание.

Эта боль. Жгучая и несправедливая. Боль не от ударов и грубых слов, а от понимания, что он самый родной человек, от которого ты зависишь. Ты бессилен. Всегда не прав. Во всем виноват. Я вижу эти глаза, полные ярости и жестокости. Глаза животного, хищника, маньяка. Расширенные зрачки, взъерошенные волосы, растянутые треники и грязная вытянутая майка. Отец…

Выходя из комнаты, он заметил маленькое синее пятнышко на ковре. Я случайно капнул, когда заправлял фломастер его одеколоном, чтобы еще немного порисовать. Он принюхался и посмотрел на меня злобным и одновременно счастливым взглядом. Я понимал, что это еще не конец. Мысль была только одна: как мне завтра идти в школу?

* * *

Утром в школу идти совсем не хотелось, но пришлось. После вчерашних воспитательных процедур все болело… После уроков я встретил свою лучшую подружку Светку.

– Привет, ты что в штанах? Жарко же на улице. Что, опять?

– Как обычно. Ничего нового. А ты как? Вчера обошлось?

– Не совсем. Ладно. Проехали. Слушай, мне кажется, я все поняла. Нам надо серьезно поговорить, но не здесь.

Мы пошли за гаражи. У нас там был штаб.

– Итак. Слушай меня внимательно. Все не просто так. Они алконавты.

– Кто?

– Алконавты. Настоящие. В них вселились пришельцы, которых выгнали со своей планеты за то, что они питались чужой энергией при помощи агрессии. Ты же знаешь. Когда ты делаешь доброе дело, то отдаешь свою энергию, но получаешь из космоса в два раза больше и поэтому становишься счастливым. А эти пришельцы хотели только получать, ничего не давая взамен. Вот их и выслали. А теперь они тут. Вселяются в нас и манипулируют, чтобы питаться энергией.

– А при чем тут алкоголь? Пить-то зачем?

– Как зачем? Чтобы полностью подавить волю человека. Они же когда трезвые – все белые и пушистые. Это значит, что пришелец внутри просто спит.

– Ну да, все сходится…

Вдруг сзади хрустнула ветка. В нос опять ударил жуткий смрад перегара и какой-то тухлятины.

– Светка. А ты что тут делаешь, а? А ну марш домой. Я все твоему бате расскажу. Шепчутся тут, бездельники.

Кепка сдвинута на бок, из-под которой торчат взъерошенные сальные волосы, желтые зубы и бородавка под губой. В зубах беломор. На руке наколка: Вася.

Алконавт. Точно. Надо бежать.

* * *

Вечер был особенно мрачным. Звезд на небе я не видел уже давно, как и не слышал пения птиц. Наше существование на планете подходило к концу.

Я бесцельно бродил по району, чтобы не идти домой. И вдруг:

– Привет, сопляк.

Опять этот запах перегара. Передо мной стояки два старшеклассника, слегка покачиваясь и периодически рыгая. Они были соседями Светки по подъезду.

– Ты все с девчонками в резиночку прыгаешь? Не пора ли повзрослеть?

С этими словами они протянули мне бутылку дешевого портвейна.

– Глотни! И будешь повелевать всем миром!

– Нет, спасибо. Вы Светку не видели? Она сегодня в школу не пришла…

– А она заболела. И долго еще в школу не будет ходить. – Они переглянулись с ехидной ухмылкой.

И они тоже Алконавты. Надо бежать…

– Мне пора домой. Родители волнуются, наверное… пока…

– Ну пока, раз пока… – их глаза стали наливаться кровью, кулаки сжимались…

– Уйдет ведь. Надо догнать.

– От нас не уйдет. Пошли.

Два мрачных силуэта в темных капюшонах, покачиваясь и сшибая все на своем пути, двинулись в сторону темных аллей парка. Шарканье их кирзовых сапог распугивало местную живность. Запах перегара едким шлейфом стелился за ними. Пустая бутылка ударилась о дерево и с дребезгом разлетелась на сотки осколков. Становилось все темнее. Шаги ускорялись. Дыхание становилось тяжелым. Впереди показался знакомый силуэт. Где-то закаркала ворона, улетая из этого жуткого места. Шорох листвы напоминал звук приближающегося цунами…

Еще несколько шагов и всё будет кончено.

* * *

Яркий свет ослепил двух Алконавтов в глубине парка. Они закрывали свои рожи руками и рычали, как раненые звери.

– Ну же, господа пришельцы. Добро пожаловать в общество трезвенников. Светка! Тащи инструменты!

И в моих руках свернул охотничий нож. Лучший подарок от лучшего друга.