Читать книгу Джава - Александр Хакимов - Страница 4

…Плакали-плакали сестрички-Гелиады по своему непутевому братцу Фаэтону… (а он, между прочим, тоже хорош – взял, сорванец, без спросу огненную колесницу отца своего, Гелиоса, да и погнал ее по небу; а потом испугался зодиакального Скорпиона, и кони понесли, и Фаэтон уже не в силах был управлять колесницей… и огонь чуть не опалил всю Землю… И тогда Зевс вынужден был метнуть молнии, и юноша погиб… А ведь он, можно сказать, был первым космонавтом! Разве нет?).

…плакали Гелиады, плакали… и их слезы падали в море и превращались в янтарь…

…а потом из этого янтаря сделали четки.

Щелк. Щелк. Щелк. Монотонное нескончаемое щелканье.

Джава сидел на большом камне, плоском, как стол, и слоистом, как разрезанный торт, шагах в десяти от полосы прибоя. Прибой мерно лизал серую полосу гладкого песка; вдоль всего берега тянулись длинные лохмы водорослей, выброшенных недавним штормом. Они высохли и стали похожи на седые мочала, в которых – если приглядеться – виднелись копошащиеся крабики. Неподалеку от камня розовела выброшенная кем-то кукла с задранными вверх руками и одной ногой. А вдалеке справа на полуострове возвышался Город. Столица. Мегаполис…

Заходящее солнце окрашивало громады небоскребов в темно-розовый цвет, а тени были голубыми. В небе над Городом, подобно роящейся мошкаре, двигалось множество маленьких черных точек; время от времени некоторые из них ярко вспыхивали под солнечными лучами. У аэротаксистов был час пик. А еще выше над Городом висела бледная горбушка луны, у которой не хватило терпения дождаться наступления ночи.

Шелестел прибой. С моря дул слабый ветерок, пахнущий солью и йодом.

Зерна четок скользили между пальцами, сухо щелкая друг о друга. Джава сидел на камне уже около часа, сидел почти не шевелясь, словно йог в состоянии медитации. Многие знавшие его люди считали эту привычку чудачеством. Ведь Джава вполне мог бы выбрать для короткого отдыха любую точку земного шара и довольно быстро оказаться там. В промежутке между обедом и ужином, например, он запросто мог бы посетить заповедники в Африке или на Новой Зеландии, лесной кемпинг в Канаде и высокогорную гималайскую турбазу… да где угодно он мог бы побывать, а к ужину вернуться домой. Но Джава предпочитал отъезжать километров на двадцать-тридцать от родного Города и так вот, издали, смотреть на него. Любоваться. Непременно с морского побережья. Непременно в одиночестве. И непременно вечером, на закате, когда жаркий суетный день медленно сдает вахту тихому прохладному вечеру. Просто сидеть и смотреть, ни о чем особенно не думая, и перебирать четки. При этом на душе у него бывало мирно и покойно, как бывает в раннем детстве перед отходом ко сну…

Посижу еще полчасика, лениво подумал Джава, и домой.

Тут какой-то неясный шум, внезапно возникший позади него, заставил его обернуться.

По пляжу шагали, загребая ногами песок, пятеро подростков, трое парнишек и две девчонки. Имевшаяся на них одежда представляла собой жуткое рванье, а кожа была сплошь покрыта так называемой «живой» татуировкой. Один из парнишек держал на плече дешевый портативный магнитофон в форме головы инопланетянина, с тремя попеременно мигающими глазами, парой усов-антенн и динамиками на месте ушей. Из динамиков доносилась музыка, напоминающая уханье и забивание свай в каменистое дно.

Они неторопливо, но целеустремленно шли к камню, на котором сидел Джава, и пристально смотрели на него. «Сорняки», – подумал Джава, и у него сжалось сердце от недоброго предчувствия. Этим словечком называли неприкаянных подростков с городских окраин, ведущих полукриминальный образ жизни; «сорняки» нигде не работали, не учились, предпочитая шляться по пляжам, танцевать, драться, одурманивать себя дешевыми синтетическими наркотиками; они занимались мелким воровством, а то и откровенно грабили одиноких зазевавшихся чужаков.

Один из парней пнул валяющуюся на песке куклу. Кукла взлетела в воздух и шлепнулась рядом с Джавой. Это был своего рода вызов. Но Джава продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Он вновь смотрел на Город.

Они подошли и встали сбоку от камня полукругом. Джава неторопливо повернул голову. Юноши были неимоверно патлаты и, по последней моде, совершенно нечесаны; у девчонок же, напротив, головенки были выбриты до блеска.

Джава медленно обвел взглядом этих пятерых, выбрав самого старшего из них, посмотрел тому прямо в лицо, стараясь не выдавать своего волнения. То, что он втрое старше них, не давало абсолютно никаких преимуществ ни в моральном, ни в физическом плане. Стоило только показать, что боишься их – и пиши пропало.

Глаза самого старшего из юношей смотрели холодно и оценивающе. Узкая драная жилетка позволяла видеть кожу груди и рук, изрисованную несколькими свившимися в кольца зеленоватыми змеями, ритмично разевающими пасти. Музыка стала слышна более явственно. Это была модная у подростков танцевальная мелодия в стиле «психо-робо».

Первым молчание нарушил вожак.

– Дай закурить, – сказал он.

– Я не курю, – сухо ответил Джава.

Вожак зло улыбнулся.

– Да я не спрашиваю тебя, куришь ты или не куришь, – произнес он. – Я говорю – дай закурить.

Бритоголовые девицы захихикали.

– Нету, – коротко сказал Джава, продолжая смотреть на вожака.

В разговор вступил другой паренек – тот, что пинал ногой куклу. На щеках его пробивалась мягкая поросль, тату на его руках состояла из каких-то ползущих цепочками то ли муравьев, то ли жуков. В мочке правого уха у него болталась медная серьга, взгляд был пустой.

– Шамар есть? – лениво поинтересовался он. – А то нам на медок не хватает…

Про деньги спрашивает, понял Джава. Девицы вновь захихикали, разглядывая Джаву, как какую-то диковинную зверюшку. У одной из них, смахивающей на мальчишку-подростка, носовая перегородка была пробита небольшой заостренной костью. В кожу второй девчонки, пониже ростом и попышней формами, были вживлены мелкие бусины, составляющие спиралевидный узор. Видимо, в подростковую моду входила атрибутика примитивных племен. Тату представительниц прекрасного пола изображала хищные растения, медленно хлопающие своими зубчатыми «капканами».

Джава где-то слышал, что «медом» на подростковом жаргоне называется недорогой синтетический наркотик, который вдыхают.

– Слушайте, – миролюбиво заговорил он. – Я не ношу с собой денег. У меня только кредитная карточка, вам она зачем? Давайте разойдемся по-хорошему. Не будем портить друг другу прекрасный вечер.

– Заткнись, крыса, – вдруг сказал третий паренек-«сорняк», ловко подбросив в воздух магнитофон (его дружок с серьгой так же ловко поймал аппарат на лету; движения были отработаны до автоматизма). Грубиян был коренаст и очень мускулист, у него на плечах скалились и подмигивали синие черепа в пиратских треуголках, на голой груди расправил крылья мрачный фиолетовый орел.

– Что с ним чирикать, – продолжал коренастый, с ненавистью глядя на Джаву. – Почистить его, свинью…

Джава подобрался. «Сорняк» с орлом на груди шагнул вперед и властно протянул руку, намереваясь запустить пальцы в нагрудный карман чужой рубашки. Джава резким движением отбросил его руку и быстро соскочил с камня, уронив янтарные четки.

– Ах ты… – шипяще сказал коренастый и попытался растопыренной пятерней взять Джаву за лицо. Джава упруго шагнул вперед и обеими ладонями сильно оттолкнул парня.

Мгновенно все пришли в движение. Они набросились на него с трех сторон. Они были опасны, очень опасны – в воздухе мелькнула цепь, в руке у наглеца с орлом Джава заметил мешочек, набитый песком, а может быть, и дробью. Девицы, решив ни в чем не отставать от своих кавалеров, с визгом бросились в драку.

Поначалу он только оборонялся, уворачиваясь от ударов и отводя их. Он как-то всё ещё наивно надеялся, что подростки образумятся и прекратят драку, и следил лишь за тем, чтобы кто-нибудь из нападающих не зашел со спины. Однако очень скоро Джава понял, что бить его собрались всерьез, может быть, даже до смерти, и рассвирепел.

Вожака Джава коротко и мощно двинул в поддых, заставив выронить цепь, согнуться в три погибели и присесть на корточки. «Сорняк» с серьгой попытался ударить Джаву ногой в живот, но Джава сумел поймать его стопу, вывернуть и повалить любителя шамара на землю. Коренастый с орлом на груди, самый сволочной из всех этих сволочей, взмахнул тяжелым мешочком, но Джава увернулся и нанес орлоносцу сильный удар кулаком в лоб, ввергнув того в нокдаун. Тут соплюха с костью в носу пронзительно завизжала, попыталась схватить Джаву за волосы и лягнуть носком туфельки в пах. Ее пальцы соскользнули с прически под «ежик». Пусть скажут, что я не джентльмен, подумал Джава и вкатил девице оплеуху. Интересно, подумал он далее, сколько еще это будет продолжаться и чем, в конце концов, закончится?. Но тут оба этих вопроса получили сиюминутные ответы: Джаву сильно жахнули сзади по затылку чем-то твердым. Значит, кто-то вскочил на камень и подкрался сзади, мелькнуло у него в голове, наверное, вторая девчонка…. Это было последнее, о чем он успел подумать. После этого он провалился в пустоту и темноту, подобные космическим, отмечая угасающим сознанием удары, которые сыпались на него со всех сторон.