Читать книгу Каждому аз воздам! Книга третья. Операция «Гости» - Александр Хан-Рязанский - Страница 2

Глава первая.

Транспортный Ли-2 с трудом пробивался сквозь густые грозовые тучи, моторы мелодично пели на одной частоте и успокаивающе убаюкивали пассажиров. Летели уже три с лишним часа. Скоро Москва. Из кабины вышел второй пилот, – Товарищи попрошу всех приготовиться, через пятнадцать минут посадка в Быково. Через некоторое время самолет резко клюнул носом и пошел на снижение. Ли-2 рыкнув, ткнулся во взлетно-посадочную полосу и пробежав, остановился у края взлетной полосы. На аэродроме их уже встречали и это Сергею Глебову не понравилось. Уж слишком много было встречающих. Кроме двух санитарных машин, на поле, неподалеку, стояли еще четыре черных автомобиля и один подозрительно смахивал на автозак. Самолет сразу был окружен автоматчиками, но на борт первыми вступили химики. Они были в прорезиненных плащах и в противогазах, в руках они несли глубокий, без крышки, продолговатый ящик с песком. Первым вошел, по-видимому офицер-химик, он глухо, через противогаз, спросил, – Где объект? Глебов махнул рукой в хвост самолета, они прошли, открыли черный ящик и с предосторожностями переложили в свой спецконтейнер химический снаряд.

Следующим вошли врачи и санитары с тремя носилками, они бережно уложили на них Шульгу, Дроздова и Иваныча. Осмотрев Влада и Гиви, перевязали их и настоятельно рекомендовали завтра прийти на перевязку. Настала очередь Линке. Вошли два мрачных офицера в гбэшной форме, они молча взяли под руки майора и приподняв, почти по воздуху, потащили к выходу. У двери самолета появился и застыл суровый автоматчик. Больше никого не выпускали, повисла неприятная пауза. Через некоторое время в самолет зашел неизвестный человек в кожаном реглане и зычным голосом стал выкрикивать фамилии бойцов группы Соболева. Двое его бойцов подхватили капитана Соболева и медленно направились к выходу. Четвертый боец группы Соболева нес личные вещи. Как только они спустились на каждого надели наручники и отвели в сторону стоящего автозака. Все, приплыли, – со злостью подумал Глебов. Фильтрация началась! Страна жила по военному времени и ничего не менялось. Никому еще не удавалось после плена выйти из застенков НКВД без нервотрепки и ложных обвинений. Эта жесткая фильтрация, после нечеловеческих пыток в немецком гестапо, может окончательно подорвать оставшиеся здоровье ребятам Соболева. Настала очередь группы Шульги. Первым вышли Глебов с Завьяловым, за ними Раечка, потом Гиви с Владом, последним озираясь выпрыгнул из самолета Митяй. Все лишнее оружие, кроме личного офицерского, вежливо предложили сдать. Митяй с сожалением расстался с новеньким «Парабеллумом» и гранатой. Неизвестный в реглане осуждающе покачал головой.

– Кто этому мальчишке доверил такое серьезное оружие?

– Угомонитесь товарищ, не знаю вашего звания, – вступился за Митяя Глебов, – Этот малец был в такой переделке, что вам и не снилось, он угробил не один десяток фашистов и благодаря ему, группа прибыла в полном составе и без серьезных потерь. Неизвестный озадачено хмыкнул, но промолчал и повел всю группу к автобусу. Испанца и Завьялова пригласили в другой автомобиль и колона сразу тронулась.

– Куда вы нас? – Скоро узнаете! Все хранили гробовое молчание и с интересом разглядывали темные улицы Москвы. К удивлению, их не заперли и не выставили охрану, а просто поселили в ближайшей гостинице и приказали ждать. Два безмолвных солдата принесли ужин и фляжку спирта. Все поели, выпили наркомовские сто грамм и завалились спать, Раечку разместили в соседнем номере, а остальных распределили в одном большом номере. Прошло пять дней. Утром, следующего дня на носилках принесли Шульгу, его прооперировали, перелили кровь и туго перебинтовали грудь. Он был в сознании, даже пытался встать, но Раечка навалилась на него упругой грудью и припечатала к кровати, – Куда, командир, успеешь еще поскакать, пока отдыхай и набирайся сил, я от тебя ни на шаг. К вечеру Шульге стало немного лучше, он, с помощью Раечки попытался подняться на ноги. Медленно, шаг за шагом, он начал движение по коридору гостиницы. Грудь обжигала неясная боль, чуть подташнивало, но он упрямо продолжал медленно, шаг за шагом двигаться по коридору гостиницы. Люди в синей форме с интересом их разглядывали, многие уже знали кто это и откуда они прибыли, но лишних вопросов не задавали. Раечка не отходила от Шульги и всячески ему помогала.

Тут с криком, – Нашел, нашел, – влетел в палату шустрый Митяй, он раздобыл где-то деревянные костыли, и это могло существенно облегчить передвижение раненого Шульги. На груди Митяя блеснула латунью медаль «Партизану Отечественной войны» 2-й степени, недавно учрежденная Указом Президиума Верховного Совета СССР, а на правой стороне груди горел красной эмалью орден "Красной звезды". Шульга одобрительно осмотрел на Митяя, – Ого, малец, ты растешь в моих глазах.

– Товарищ командир, благодаря вам и товарищу Испанцу, Шульга его перебил.

– Митяй, мы не в тылу врага, конспирация здесь не уместна, можешь называть Испанца товарищ подполковник, а фамилия его Михеев.

– Благодаря рапорту, в котором товарищ подполковник, так красочно расписал мою стрельбу из фаустпатронов, я получил этот орден, а в Центральном штабе партизанского движения мне еще и медаль вручили.

– Надеюсь, это твои последние награды, больше воевать ты не будешь, тебе учиться надо, я вот сейчас подлечусь и плотно займусь твоей персоной. Митяй на глазах сник и обидчиво насупился.

– Ладно-ладно, война скорее всего, закончится не завтра, успеешь еще повоевать, а сейчас давай сюда мои костыли. Утром приехал капитан из суворовского училища, и проверив документы, увез Митяя. Шульга, с чувством выполненного долга, сердечно попрощался с ним. Долгих и мирных лет тебе дитя войны. Ты больше не должен видеть этот кошмар и тем более, участвовать в этой несправедливой войне.

К вечеру подъехал автобус с затемненными окнами и всю группу пригласили пройти на посадку. На все вопросы отвечали немым молчанием. Автобус медленно тащился по центру ночной Москвы, миновал Патриаршие пруды, свернул на Малую Никитскую, расположенную внутри Садового кольца, параллельно Большой Никитской и подъехал к мрачному, почти не освещенному особняку. К автобусу подошли два офицера и пригласили во двор, где их встретили уже другие офицеры, проводили на второй этаж и приказали ждать. Шульга на костылях, поддерживаемый Раечкой с трудом взобрался на второй этаж и присел на диван. Мимо прошел ни на кого не глядя, неуловимо знакомый человек с франтоватыми усиками и с погонами комиссара государственной безопасности 2-го ранга. Шульга узнал в нем Богдана Кобулова и сразу понял, где они сейчас находятся. Это была резиденция Лаврентия Берии. Лаврентий Палыч верен своему слову и если он решил их увидеть лично, то так тому и быть, тебя бедолагу отыщут где бы ты родимый не прятался. Приказы Берии всегда выполняются беспрекословно и в срок. Кобулов на мгновение остановился, резко поднял голову, быстро обвел взглядом всю группу и на миг глаза его остановились на Шульге.

– Капитан, мы раньше нигде не встречались?

– Встречались, товарищ комиссар государственной безопасности 2-го ранга.

– При каких обстоятельствах проходила наша встреча? Шульга подошел ближе.

– Вы меня направили в нелегальную командировку в Венгрию 1938 году. По тому, как недобро блеснули глаза Кобулова, Шульга понял, что эта встреча не предвещает ничего хорошего, это окончательно испортило ему настроение. Но Кобулов отвел глаза, с бесстрастным лицом приказал следовать за ним и повел группу Шульги в актовый зал.

– Узнал, сучонок он меня, узнал, – мелькнула мысль в голове Шульги, – сейчас обязательно доложит Берии.

– Командир, с вами все в порядке? На вас лица нет!

– Все нормально Раечка, просто резко встал с дивана и заболела рана. На сцене стоял длинный стол, накрытый красным кумачом, за столом сидели Меркулов, начальник СМЕРШ Абакумов и седой полковник представитель наградного отдела.

– Проходите товарищи не стесняйтесь, присаживайтесь, мы вас долго не задержим, идет война и рассиживать нам некогда, – полковник встал и начал называть фамилии.

– Лейтенант Раиса Симонова? Прошу на сцену!

– Я, – Раечка встала и поднялась на сцену.

– За проявленную отвагу и героизм в тылу врага вам присваивается внеочередное звание старший лейтенант и Указом Верховного Совета СССР, вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Старший лейтенант Гиви Гегечкори? – Я!

– Вам за проявленный героизм и отвагу в тылу врага присваивается внеочередное звание капитан и Указом Верховного Совета СССР, вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени. Абакумов под столом погрозил Гиви пальцем.

– Служу Советскому Союзу!

– Владислав Денисов? – Я!

– За грамотное проведение взрывных работ в тылу враа и умелое управление самоходными минами «Голиаф» при ликвидации стратегически важного объекта, вам также присваивается внеочередное звание капитан с вручением ордена Отечественной Войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Капитан Морозов? – Я!

– За проявленный героизм и отличное руководство снайперской группой при ликвидации стратегического важного объекта в тылу врага, вы награждаетесь орденом Великой Отечественной войны 1 степени и денежной премией в размере 10 тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Все правильно, – пронеслось в голове Шульги, – Иваныч уже капитан, а выше нельзя – нет военного образования, внеочередное звание заменили денежной премией, а орден Красной Звезды у него уже есть и положению о наградах ему полагается второй орден Красной Звезды, но с учетом успешно проведенной операции и тяжелого ранения ему должны вручить более высокий орден. Так и вышло.

– Капитан Шульга? – Я! – За успешное проведение операции в тылу врага и умелое руководство группой диверсантов-ликвидаторов вражеских школ, вы награждаетесь орденом Кутузова, а также с учетов тяжелейшего ранения вам вручается денежная премия в размере 15тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Всех за руку поздравил сначала Меркулов, потом Абакумов и на этом церемония награждения подошла к концу. Абакумов дружески потрепал Шульгу по плечу.

– Очень рад капитан, что в тебе я не ошибся, мне стоило больших трудов уговорить Лаврентия Палыча вернуть тебя на службу, но по большому счету, за тебя очень усердно хлопотал ваш друг полковник Глебов и покосившись на Кобулова, шепнул, – Будь начеку, они что-то задумали, не оплошай.

– Ого, Сергею, однако тоже повысили звание, – порадовался про себя Шульга, – теперь он полковник! Отлично, уж кто-кто, а он это звание получил заслуженно.

Абакумов, рассмеявшись, что-то шепнул шутливое Гиви и неторопливо покинул актовый зал. Кобулов вновь привел всех в приемную и велел ждать. Все занялись разглядываем врученных наград. Гиви, удовлетворенный увиденным, отправил орденскую книжку в карман гимнастерки, – Хм!.. командир, а откуда Абакумов узнал, что я в живых немцев никогда у себя за спиной не оставляю?

– Я не знаю бичо, мы все Абакумова видели здесь впервые.

– Наверно это Испанец, а кстати, почему его не было с нами?

– У него сейчас забот полный рот. Скоро мы с ним наверняка встретимся. Прошло больше часа ожидания, обстановка была нездоровой и нервной, дежурные офицеры, как заводные, сновали туда-сюда, но их никто не беспокоил, наконец двери бесшумно открылись и их пригласили в кабинет.

Кабинет представлял собой огромную, с высокими потолками, комнату, в середине стоял массивный т-образный стол из красного дерева, высокие окна, в рост человека, были задрапированы тяжелыми бордовыми шторами, по углам стола, на длинной ножке, стояли вычурные торшеры с зеленными абажурами, от которых исходил мягкий приглушенный свет. В начале стола в кресле сидел человек среднего роста с глубокими залысинами и что-то сосредоточенно писал. Вдруг на потолке вспыхнула ярким светом хрустальная люстра, сверкнули линзы пенсне и Берия медленно поднял голову. Он встал и уверенной походкой двинулся к центру кабинета. Шульга чуть замешкался, мешали костыли, он их с отвращением откинул, чуть поморщившись, смело шагнул вперед и лихо приложил руку к фуражке.

– Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, группа контрразведчиков под командованием капитана Шульги по вашему приказанию прибыла в полном составе. Берия молча обошел группу, остановился около Раечки и просто по-отечески участливо спросил, – Устала дорогая? Как там за линией фронта? Потери в личном составе есть? Мне докладывали, что вы там основательно повеселились.

– Так точно, Лаврентий Палыч там было нелегко, но мы справились! Потерь в группе нет – только раненые!

– Ордена получили? Отлично, это небывалое событие в нашей практике. Мы никогда не вручаем награды лично офицерам Смерша, ваш случай из ряда вон выходящий и только недавно ваше руководство ГУКР Смерш впервые подало Иосифу Виссарионовичу Сталину проект указа о награждении военных контрразведчиков – ранее, лишь некоторых к орденам и медалям, представляли только командиры в войсках. Вы первые!

– Служим Советскому Союзу и будем служить до последней капли крови!

– Ваша главная заслуга, товарищ Шульга была в том, что, обезвреживая агентуру противника и уничтожая диверсионные школы, вам удалось лишить немцев достоверных данных о планируемых советским командованием операциях. То есть, силами вашей группы, основные усилия направлялись на нейтрализацию действий противника: абвера, полевой жандармерии, главного управления имперской безопасности в городе Озерске. Отдельное спасибо за доставку на Большую землю матерого немецкого разведчика майора Абвера Линке. Он рассказал нам много интересного. Родина по достоинству оценила ваши заслуги. Каждая ваша успешно проведённая операция – это тысячи спасённых жизней советских солдат и офицеров.

– Мы старались товарищ генеральный комиссар госбезопасности.

– Хотите прочитать, что о вас и о других наших контрразведчиках Смерш, пишет немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель? Он вынужден был признать, что: «Мы ни разу не получили достоверных данных, которые оказали бы существенное воздействие на развитие военных событий на Курской дуге и в других операциях вермахта». Это дорогого стоит. До настоящего времени, немецкая разведка не получила ни одного важного плана наступления советских войск и не смогла реализовать масштабные диверсии. Берия встал из-за стола и стал прогуливаться по кабинету. Сняв пенсне, он неторопливо протер их белоснежным носовым платком.

– Все свободны товарищи, а вас, капитан Шульга я попрошу задержаться. Раечка с тревогой взглянула на Шульгу, что еще задумал этот мастер замысловатых интриг и тонкий знаток человеческих душ? Заметив это, Шульга ей весело подмигнул, все будет в порядке, не беспокойся. Когда все поспешно вышли, Берия подошел к Шульге вплотную. С минуту он его молча разглядывал.

–Ну здравствуй колымский сиделец, что, ты так и не понял за что я тебя упек?

–Никак нет тов…

– Так, капитан Шульга, давай договоримся без званий и соблюдения субординации, мы в каком-то роде с тобой родственники, одни шары, когда-то загоняли в одну и ту же лузу! Шульга решил не тушеваться перед таким грозным и влиятельным человеком в СССР. Сам напросился.

– Знаете, что, —он запнулся и решил, что будет то и будет, –Лаврентий Палыч, не будь у вас на плечах таких больших звезд, разговаривали бы мы совсем по-другому!

– О, даже так? Похвально! Я признаю свою вину, с вами я несколько погорячился, но у меня не было другого выхода. Вы мне чуть не сорвали серьезнейшею разведывательную операцию в Европе, которую я готовил несколько лет и благодаря нейтрализации вашей персоны, операция, под кодовым названием «Гиацинт» имела большой успех. Вы сами, по наивности, все приняли за чистую монету, а этого делать было нельзя. Любовь и разведка понятия несовместимые. За ваши неприятные лишения в Колымском крае вам присваивается внеочередное звание майор, приказ будет подписан мною через несколько дней, все необходимые документы получите у Кобулова. Вам возможно еще придется встретиться с Глорией Риччи, но об этом потом. Надеюсь вы умете держать язык за зубами?

– Колыма научила, Лаврентий Палыч!

– Кто еще знает о ваших взаимоотношениях с Глорией Риччи?

– Буквально, почти никто, кому это не положено знать, а кто знает, те будут молчать.

– Отлично, майор, а кто это та красивая и миниатюрная девушка, с погонами старшего лейтенанта, которая так тревожно и с любовью смотрела на вас?

– Все-таки заметил черт неугомонный, – с тревогой подумал Шульга, но вслух произнес, – это старший лейтенант Раиса Симонова, мой штатный радист, позывной «Сойка». А с какой целью интересуетесь? Её я вам не отдам! Этот гранитный камушек вам не так просто будет расколоть. Девушка – кремень!

Берия рассмеялся, – Что, тоже веришь россказням, что Берия слаб на передок?

– Было такое мнение, но я не верил.

– Правильно делал, все, аудиенция окончена, вам и вашей группе объявляю 10 суток отпуска, сообщите вашему командованию место отдыха группы и будьте свободны. Вас ждет необычное дело, но об этом потом, вам лично надо подлечиться и набраться сил. Берия резко повернулся, уселся за стол, большой свет в кабинете стал медленно гаснуть. Шульга, козырнув, немедленно удалился. Он пока решил, пока нет приказа о присвоении ему звания майора, не говорить группе об этом приятном событии.

Второй месяц осени 1943 года подходил к концу Тиха рязанская ночь, город Ряжск уже давно спит, только громкие паровозные гудки, тревожно раздаются в тишине октябрьской ночи. В городе разместились несколько военных госпиталей. Здесь формировались несколько пехотных дивизий прибывшие со всех концов СССР. Через Ряжск с Юга и Центральной Сибири на фронт круглосуточно шли воинские поезда с людьми и техникой. Немцам это было хорошо известно и уже не раз в Ряжске по ночам, раздавались сигналы тревоги, предупреждая о ночном авианалёте дальней авиации Германии на этот стратегически важный железнодорожный узел. Немецкие войска не раз пытались захватить этот важный железнодорожный узел, но были остановлены у города Скопина в двадцати пяти километрах от Ряжска и были отброшены на пятьдесят километров к городу Михайлов.

Вот уже неделю группа Шульги отдыхала после возвращения из Озерска. Когда они узнали, что им предоставлен отпуск в десять суток, радости не было предела. Все наперебой стали предлагать свои любимые места отдыха, Гиви смертельно обиделся, когда все дружно отказались ехать в Грузию, во-первых, далеко и они просто не успеют вернуться вовремя, во-вторых, они предвидели, что это будет за отдых. Гиви при них заказал звонок по линии НКВД в Грузию и попросил отца срочно приготовить столитровую бочку лучшего кахетинского вина, что привело в шок всю группу.

– Гиви, ты подумал, что с нами произойдет после такого количества вина?

– Ай генацвале, я пью наше вино с пяти лет и что, я стал алкоголиком? Нэт!

– Но мы русские не пьем вино в таком раннем возрасте и нам кажется, что все мы, никогда не унесем свои пьяные ноги из твоего родового гнезда. Гиви, что-то возмущенно пробормотал по-грузински и оскорбившись выскочил на улицу. Решили по всеобщему согласию провести отпуск в Рязанской области, тем более тесть Испанца Павел Михайлович, при прощании, настойчиво приглашал всех в гости. А почему нет? Недалеко от Москвы, дорога туда и обратно займет не так уж много времени. Завьялова после прибытия в Москву, после основательной проверки НКВД, признали не годным к строевой службе и комиссовали по состоянию здоровья и выслуге лет, он не мешкая отбыл в родной город на Рязанщине. Иваныч и Влад были не против, но с Гиви пришлось повозиться. Этот упрямый грузин затаил кровную обиду, но, когда ему сказали, что ряжские девушки дюже красивы и покладисты, отошел и примкнул к всеобщему согласию. Но Гегечкори не суждено было завести теплые знакомства с ряжскими девушками, пришла телефонограмма, что отец Гиви находится в тяжелом состоянии и он, быстро собравшись, срочно выехал к себе в Грузию.

Раечка не отходила от Шульги ни на шаг, после того, как по приказу Управления внешней разведки её непримиримую соперницу отослали, куда-то в Европу, она облегчено вздохнула и успокоилась. В Ряжск группа прибыла поздно вечером, но Михаил Иванович их уже радушно встречал на вокзале. Все с удивлением разглядывали, возвышавшиеся статным монументом железнодорожный вокзал, он одиноко стоял посреди огромного количества железнодорожных путей и к нему не было подъезда ни на каком транспорте, кроме локомотивов и выглядело это необычно, и довольно странно. Такого оригинального решения размещения вокзала они еще не встречали. Павел Михайлович прибыл в милицейской форме, где на погонах красовались три большие звездочки полковника. Ему не разрешили работать в НКВД, но в милицию взяли с распростертыми объятиями, так как в этом ведомстве не было таких драконовских допусков по здоровью, а по случаю всеобщего призыва молодых людей на фронт, в этом ведомстве постоянно не хватало опытных кадров. Как раз бывший начальник милиции Ряжского района отбывал на фронт в составе сводной группы состоящих из одних добровольцев милиционеров. Когда он пришел, сверкая своим орденским иконостасом, вставать на партийный учет в райком партии, ему сразу предложили возглавить районный отдел милиции. Он, долго не думал и с удовольствием согласился.

Старенький милицейский автобус скрипя и завывая своими внутренностями, медленно полз по ночному городу. Город был уже давно без светомаскировки и кое-где попадались редкие столбы с уличным освещением. Военные патрули, усиленные милиционерами, изредка попадались им на пути, но узнав Завьялова, отдавали честь и пропускали дальше. В городе было неспокойно, появились банды, которые занимались только одним промыслом, нападали на продовольственные склады стратегического назначения, при этом или убивали, или связывали сторожей и вывозили продукты подводами. Через несколько дней эти продукты, по фантастическим ценам, появлялись на рынках Рязанской области. В районе и городе, как и во всей стране было довольно голодно.

После Курской битвы, которая завершилась полным уничтожением группировки гитлеровцев под Прохоровкой, наступил перелом в военных действиях в пользу сил антигитлеровской коалиции, советская армия погнала всю эту нечисть со своей земли. Германия перешла к обороне по всему фронту. Когда Гитлеру было доложено о провале операции «Цитадель», он в ярости, запустил в стену кофейную чашку и назвал командующих группы армий «Центр» и «Юг» генерал-фельдмаршалов Клюге и Манштейна – «дубовыми головами». Клюге был заменен на посту командующего группой армий генерал-фельдмаршалом Эрнстом Бушем и переведён в резерв. Манштейну же, он припомнил все, и зиму 1942-1943 года, когда он безуспешно пытался деблокировать 6-ю армию Паулюса и вытащить её из Сталинградского котла, и что по его вине операция «Винтергевиттер» закончилась полной неудачей и, как непосредственный командир генерала Паулюса, что не отдал прямого приказа Паулюсу на выход из окружения 6-й армии. Армия Паулюса сознательно была принесена в жертву под Сталинградом, так как у Манштейна были основания опасаться за сохранность всего южного крыла восточного фронта германской армии. Гитлер, все это не забыл и обвинив его в трусости, сместил с занимаемого поста и отправил в тыл, но потом поостыв, опять назначил его командовать группой армий «Юг». Сам же генерал-фельдмаршал Майнштейн себя виновным в гибели 6-й армии не считал и всю вину за уничтожение армии, возложил на Гитлера и на мягкотелого Паулюса, который так и не взял на себя риск прорыва из котла и оставления города Сталинграда без письменного приказа своего командира – генерала Манштейна.

Была в этом заслуга и группы Шульги, майор Линке оказался довольно ценным пленным, он многое рассказал оперативникам в Главном Управлении разведки при генеральном штабе РККА. Благодаря этим сведения смершевцы разгромили больше десятка школ Абвера и арестовали или уничтожили большое количество спящих агентов в глубоком тылу. Раечка стала старшим лейтенантом, Влад и Гиви щеголяли в новеньких капитанских погонах. Испанец сейчас был в Москве, прибыл за новым назначением и передал всем привет от Деда. Григорьеву за операцию в Озерске присвоили внеочередное звание полковника и занимал он сейчас пост начальника Особого отдела N-cкой армии одного из Белорусских фронтов. По приезду в дом Завьяловых их радушно встретили Светлана Павловна и Степанида. Они уже с вечера начали хлопотать на кухне, Павел Михайлович получил, полагающийся ему месячный офицерский паек и работа на кухне закипела. Шульга также скомандовал всем освободить вещмешки с продуктами – пир намечался быть грандиозным.

Неожиданно в комнату, бочком, стесняясь и пугливо озираясь, вошли две очаровательные девчушки и в нерешительности остановились у порога. Раечка улыбнулась и пригласила их подойти ближе. Младшая оказалась побойчее и сходу забралась к Раечке на колени, а старшая скромно присела на стул.

– Ну кто это к нам пожаловал, давайте знакомиться, Раечка погладила девчушку по головке.

– Я Лиза Глебова, а это моя сестра Тамара Глебова!

– Вот как, а мы не знали, что у полковника Глебова такие взрослые дочери.

– Мы еще не взрослые, мне семь, а Томке одиннадцать!

– Ну это как посмотреть, если помогаете по дому и слушаетесь маму, то взрослые, а если нет, то уже сейчас начинайте усилено расти и помогать, я вам рекомендую это делать обязательно. Вы девочки и будущие девушки и без вас наши мужчины не справятся. Мне тоже было когда-то столько же сколько и вам, и я с малых лет всегда помогала своей маме. В комнату зашла Степанида, – А ну, кыш отсюда мелюзга, дайте маме поговорить. И с интересом стала рассматривать Шульгу, – Так вот вы какой Александр Шульга, по прозвищу Колыма, много, очень много слышала я о вас от мужа, но вижу только сейчас, а вы значит та самая Раиса Симонова, которая стреляет как Бог и мастерски водит немецкий танк? Степанида с интересом обошла Раечку вокруг, – Хороша красавица! Шульга куда ты смотришь, недотепа?

– Да туда и смотрю, но эту неприступную крепость не так уж легко взять.

Раечка зарделась, – Ну уж скажете Степанида, я обыкновенная русская девчонка, которая успела хлебнуть горюшка с этими бедовыми ребятами, включая вашего мужа. Шульга понял, что он здесь лишний и под надуманным предлогом покинул женщин.

– Сергея я очень хорошо знаю, он просто так ничего делать не умеет, у него всегда припрятан туз в рукаве, он больной на всю голову, за что мне это – непонятно! Давай на «ты», Раиса, мы должны обязательно подружиться. И зови меня Стеша, я ненамного старше тебя. – Хорошо Стеша, но мы здесь ненадолго и скоро уедем. Война идет, мы военные, нам не позволят долго у вас прохлаждаться, по приглашению твоего отца мы решили у вас несколько дней отдохнуть и опять на фронт.

– Раиса, а чем вы конкретно занимаетесь в группе у этих сумасшедших ребят?

Раечка хотела рассказать о характере работ её группы в тылу у немцев, но, подумав, прикусила язычок, видно Глебов никогда не рассказывает ей в чем именно заключается его работа в армии, а значит и она не имеет право говорить.

–Я совмещаю работу радиста и писаря при штабе фронта.

– Вот так всегда, никогда от вас не дождешься вразумительного ответа, Глебов долдонит мне, что работает замом по тылу какой-то дивизии, отец говорит, что организовывал оборонительную работу на подступах к передней линии фронта, а теперь и ты мне пытаешься навешать лапшу на уши, выходит, это за протирание зада у рации тебя наградили орденом или Шульге за красивые глаза всуропили орден Кутузова, а моему Глебову орден Богдана Хмельницкого ничтоже сумнящеся, дали за снабжение войск крупой и наркомовскими сто граммами?

– Извини Стеша, но не надо тебе это знать! Спи ночами спокойно и детей расти.

– Ненавижу военную жизнь, папа всю жизнь проходил под погонами и мужа умудрилась найти с погонами. Дочери месяцами, если не годами, не видят ни отца, ни деда, что за жизнь проклятая. Она горемычная еще не знала, что увидит своего мужа

только через четыре непростых года, когда её старшая дочь уже будет почти взрослой.

– Скоро Стеша война закончится, и все ваши мужчины вернутся домой.

– Нет, эти сумасшедшие в погонах, никогда не успокоятся, они найдут себе проблемы и в мирной жизни. Ну ладно пошли к столу, мама уже все приготовила.

Все чинно расселись, первый тост за Победу, второй за здоровье, не знаю почему, но у смершевцев, в узком кругу, не принято было пить за Сталина. Было уже очень поздно и плотно поужинав все стали устраиваться на ночлег. Места на полу было достаточно. Шульга с Раечкой расположились во флигеле на топчане. Колыма хотел лечь с ребятами, но Стешка, переглянувшись с Раечкой, подняла его по какой-то незначительной причине и стала настойчиво подталкивать к выходу и ничего не объясняя, проводила его во флигель. Конец октября, ночи были уже холодными и частенько морозными. Они улеглись, по фронтовой привычке одетыми, каждый под своим одеялом и волнующе притихли, каждый ожидал чего-то значительного, но сон незаметно сморил их. В доме наступила тишина. Пошел девятый день отдыха, но до конца отгулять отпуск не получилось, глубокой ночью их разбудил громкий стук в дверь дома Завьяловых. Проснувшись, Шульга обнаружил, что спит с Раечкой в обнимку и под одним одеялом. На Раечке были только мужские кальсоны и черный бюстгальтер. Когда она успела раздеться? Он медленно убрал горячие руки Раечки со своих плеч, осторожно освободился от жарко волнующих женских ног и встал с топчана. У калитки, переминаясь, стоял сержант милиционер и просил позвать капитана Шульгу. Завьялов в эту ночь был на дежурстве.

– Я Шульга, слушаю вас сержант. Что случилось?

– Товарищ капитан, вам и вашей группе срочно приказано явиться в Москву.

– Прямо сейчас – ночью, а поспать мы можем до утра?

– Нет, машина уже ждет вас у нашего районного отделения милиции.

– Ждите, через двадцать минут будем готовы. Шульга, проклиная всех вместе взятых начальников, стал будить свою группу. Все наскоро попрощались с хозяевами дома, покидали кое-какие свои пожитки в вещмешки и отправились за сержантом. Существенное место в вещмешке Шульги занимала внушительная пачка денег – его премия. Он не знал, что с ней делать, купить на них что-нибудь стоящее и бегать по магазинам у него абсолютно не было времени. Ему хватало офицерского пайка. После того, как его упекли на Колыму, он потерял связь со своей семьей, что было ему на руку, существующая репрессивная машина перед войной не пощадила бы и их, но началась война и 19 сентября 1941 года немцы вошли в Киев и он окончательно потерял их следы. Не раздумывая, Шульга упросил Степаниду взять у него все премиальные деньги, они ему ни к чему, а у неё растут две славные дочурки. Стеша расплакалась и обняла Шульгу, – Береги себя Саша, Сережка знал, кого назвать своим другом. Я этого никогда не забуду. В районном отделе милиции их встретил Завьялов и предоставил свой Виллис, который он получил недавно по ленд-лизу от американцев. Что-то случилось и это не рядовое событие, раз в таком сумасшедшем темпе их решили доставить в Москву. Гнали весь остаток ночи. Через пять часов, ранним утром, они остановились у Главупра разведки РККА в Москве.