Читать книгу Кого выбирает жизнь? - Александр Иванович Вовк - Страница 8

Опять в палате наступила неестественная тишина, располагающая лишь ко сну, да к тяжёлым воспоминаниям. И они немедленно навалились, хотя я бы предпочел оставаться в одиночестве.

Итак! До шести вечера, то есть, практически весь день, мы с тобой боролись с высочайшим давлением и болями, каждую минуту ожидая спасительного прихода участкового врача. Как нам это удавалось – разговор особый и бесконечно долгий, почти как эти десять изматывающих часов, в течение которых мы ждали, надеясь на появление чуда при каждом буханье на лестничной площадке лифтовой двери, отчётливо слышимой даже днем.

Участковым врачом оказалась миловидная торопливая женщина, похожая на Дюймовочку. Поражала стремительность, с которой она расспрашивала нас об истории болезни, выписывала больничный лист, давала советы увеличить вдвое дозу нитроглицерина, опирающиеся на опыт её бабушки, дожившей якобы до девяноста трех лет. Покончив с этим минут за семь, она улетучилась настолько молниеносно, что мы поняли – впереди нас без реальной врачебной помощи ждёт вторая ночь, еще ужаснее и опаснее.

Но удерживать Дюймовочку и задавать ей вопросы по существу мне казалось крайне бесполезным. Вся ее точеная фигурка (лица я и не припомню, будто его и не было) излучала единственное стремление – поскорее от нас умчаться. Какие уж вопросы в вечернее время, если где-то ее ждали брошенные на произвол, может, даже проблемные дети и супруг на диване, наверняка дергающийся перед телевизором в такт выкрикам футбольного комментатора.

Думаю, Дюймовочка, судя по оставленному ею в квартире запаху, прежде чем упорхнуть, выкурила за нашей дверью сигарету, точно так же, как сделала это до прихода к нам. «Странное дело! – подумалось мне. – Если врачи, постоянно твердя нам о вреде курения, его не бросают, доверяют ли они сами себе и своим, чаще всего, весьма посредственным познаниям в области медицины? Именно потому, что не понимают и не доверяют, сдаётся мне, медицина для них любимым делом так и не стала! И никогда не станет! Она всего-то профессия, как и любая другая, дающая право где-то пристроиться! И как при подобных обстоятельствам мы вынуждены им верить? Я имею в виду даже не вред от курения (в этом мы, слава богу, и без их помощи способны разобраться), а лишь целесообразность и благоразумие обращения за помощью именно к ним!»

Ну, не могу я об этом ужасном курении молчать! Детей бы хоть не губили, дуры! Не занимаясь делами, которыми по праву можно гордиться, которые возвышают людей в собственных глазах, делают более значительными и уважаемыми, они находят для самовыражения самые компрометирующие их занятия!

Ну, почему наше население столь стремительно деревенеет? Почему оно бездумно копирует всё подряд? Попадает из одного капкана в другой капкан и ничуть не набирается ни ума, ни опыта! Лишь повторяет то, что кто-то из знакомых им рекомендовал, как нечто модное! Но наступит ли хоть когда-то мода на полноценные самостоятельные мозги?

Абсолютно такая же глупость просматривается в моде современных болванчиков на татуировки, на тренажерные залы, на пристрастие к религии, на похудение, на косметическое «омолаживание», на самые современные айфоны-телефоны. И каждый из них, убеждая себя в том, что он исключительный индивид, находит немало аргументов в пользу того, что занят исключительно важным и полезным делом, к тому же, «проверенным опытом миллионов», что якобы подтверждает правильность выбранного пути. Но этих людишек, как теперь говорят, зомбируют, а сами они не только этому не противодействуют, но и плывут по течению в общем потоке, чем помогают превращать себя в стандартизированных членов некого человекообразного стада! Они не умеют мыслить самостоятельно, но им кажется, всё иначе. Они уверены, что идут правильным путём, поскольку этим же путём рядом с ними идут почти все!

Жаль мне их! Но одновременно жаль и всех нас, думающих самостоятельно и поступающих независимо, ибо нас мало, а этих стадных модняшек – миллионы! И они нас потопят, не утруждая себя. С собою заодно! И тем самым перекроют человечеству возможность развиваться как некой большой и разумной системе, судьба которой напрямую связана с её интеллектуальными возможностями!

Хорошо ещё, хоть сын впитал моё воспитание по части абсолютного неприятия курения, как занятия бессмысленного, вредного и, вдобавок, гадкого. С дочерью получилось иначе – она мнит себя самостоятельной, не включая собственные мозги, потому в своей жизни дров уже наломала. А самостоятельности, как не было, так и нет!

Сын однажды целую историю мне поведал, сразу предупредив, чтобы я случайно не проболтался его жене Наташке. Он ещё в институте приметил мелькавшую иногда перед глазами студенточку, но с другого факультета. Потому встречал ее совсем редко; проскочит, бывало, она мимо, да еще с какими-то парнями со своего факультета или с целой армадой подруг. Как тут вырвешь ее из привычной толпы, даже с серьезными намерениями? Но однажды удалось!

Честно тебе говорю, батя, сознался сын, приблизился я к ней, и сразу на все мои фазы – триста восемьдесят! Не дай бог, повторяю, ты Наташке проговоришься! Я тогда просто оторопел, глядя на нее. Вот она, думаю, моя судьба, ниспосланная свыше. И, что было важно для меня, со стороны девушки я тоже к себе интерес заметил. Ну, дальше как бывает, пригласил ее в воскресенье в городской парк, а потом в кино. И, знаешь, даже вовремя пришла! Пунктуальная! И всё начиналось у нас очень даже занятно. Вот только в парке (я и не предполагал такого поворота событий, засмеялся сын, рассказывая мне это), она вдруг в сумочке покопошилась и закурила! И, знаешь? Всё! У меня по телу ток уже другой полярности проскочил! Буквально за секунду моё особенное отношение к ней, еще, по большому счету, и не закрепившееся, рассыпалось на осколочки, которые и собирать не хотелось. Вот, веришь, смотрю на нее новыми глазами – красавица, и не только лицом и фигурой, а каждым своим жестом, но душа моя ее больше не принимает! Как фальшивка какая-то, что ли? И вроде бы, пустяк! Сказал бы мне кто о себе такое, я бы еще и не поверил! Мало ли их курит? Противно, но не главное же! А я почувствовал тогда сильнейшим образом, и не осталось у меня никаких сомнений, что не смогу и не хочу на нее курящую больше смотреть! Весь ореол, который я над ней в своих мечтах возвёл, растворился в вонючем сигаретном дыму. Вот и всё! Конечно, погуляли мы тогда немного, раз уж пригласил. Дело чести, как говорится! Конечно, я и виду не подал, и в кино сходили, и проводил я ее до дома, как водится, но встреч потом уже не искал. А когда через неделю она меня в коридоре сама остановила, поинтересовалась, то ли с обидой, то ли с иронией: «Ты, видимо, очень занят? Я в прошлый раз и не спросила, ты не на золотую медаль, случайно, тянешь?» Ну, я и брякнул, что первое в голову пришло: «Нет! От медали я еще на первом курсе отказался, когда курить попробовал!» На том и разошлись окончательно.

– Так она даже о причинах твоего реверса не узнала? – спросил я сына.

– Не от меня же ей узнавать! Пусть сама думает! Еще не хватало мне стать ее душеприказчиком!

– Дело прошлое, конечно, но, может, теперь жалеешь? Может, следовало ее в нужном направлении слегка… Глядишь, спас бы заблудшую душу! Вдруг тебе бы и зачлось! – посмеялся я.

– Нет, батя! Может, я и прямолинеен как строевой лес: ведь понравилась она мне до нервной дрожи, но курящих женщин для меня уже тогда не существовало, поскольку в моём представлении это нечто иное! Органически отталкивающее! Не смогу привыкнуть к помойке изо рта! И ко всему, с этим связанному! Допустим, стал бы я ее на путь истинный наставлять, как ты советуешь, уж не знаю, как бы она на мои нравоучения среагировала, но главное-то во мне! Привязался бы я к ней всей душой; потом даже в случае неудачи уйти бы не смог, считал бы себя обязанным… Не жизнь, а каторга! Знаешь, я ведь жену себе на всю жизнь искал, а не яркую особу с манерами проститутки!

– Если курит, то сразу…

– Может, и не сразу! Так потом! Это же мировоззрение! Знаешь, сидели такие дивчины в наше время по ресторанам. Возможно, они прекрасны на все сто, но обстоятельства распоганые жизнь испортили! Допускаю! Но сидели они, глазками в стороны стреляли и ждали, кто их подцепит. А чтобы чем-то себя занять, вилочкой в салатике время от времени ковыряли, да сигаретками закусывали! В те годы, сам помнишь, конечно, ох, как трудно всем в стране жилось… Не до шика! А проститутки сплошь в джинсе да в импорте… Вот нормальные девчонки с тем недоразвитым и некритичным мировоззрением им и завидовали до душевной или зубной боли и, разумеется, все их манеры на себя примеряли, дурочки! И как бы я их всех тогда перевоспитывал? Для этого страна должна быть нормальной! И окружение не должно быть гнилым! Сам ведь знаешь, нормальной считается лишь та страна, в которой люди все нормальные! Нет, батя, я в себе призвания на перевоспитание не замечал! Жалко их, дурочек, жалко их детей, но настолько противно мне их грязное дыхание, что я счастья, связанного с ними, сторонюсь, как чёрт ладана.

– Ладно! Я с тобой почти согласен! А всё-таки, как насчет выбора жены? Внешне-то всё у вас хорошо, но вы ведь так далеко от нас забрались, чуть не на край света, что мы вас не видим, ничего толком о вас и не знаем. Я-то понимаю, в семейной жизни приходится всякое, и переживать, и преодолевать, но мать всё сомневается, всё волнуется за вас. Как вы там, если без прикрас?

– Из тебя, батя, контрразведчик никакой! Только мне и сказать-то, в общем, нечего! Даже под пытками! Потому что у нас с Наташкой всё как надо! И не волнуйтесь с мамой за нас. И тем более ни в чем Наташку не подозревайте. Если уж о ком говорить, так, скорее, обо мне! Это мне, как оказалось, далеко до семейного идеала, а Наташка моя – молодец. Она будто рождена женой войскового офицера! Жалоб от нее на трудности не услышишь, усталости, словно, вообще не знает, меня никогда не упрекнёт даже в том, в чём следовало бы… А уж о сигаретах или других выпендрёжах и говорить нелепо! Молодец! Таким как она, памятники при жизни надо возводить, да мне всё некогда!

Вот и вся история!