Читать книгу Фантомный бес - Александр Кацура - Страница 35

– Чем вы хотели бы заняться? – спросил студента Эйнштейн. – Какую выберете тему для курсовой работы?

– Флуктуации в термодинамике, – мгновенно ответил Лео.

– Ого! – сказал Эйнштейн.

Он давно присматривался к молодому человеку, который просто сверкал талантами. С самого начала этот студент не чувствовал себя робким провинциалом в столице современной физики. На первое время он выбрал своим научным руководителем не кого-нибудь, а знаменитого профессора, к этому времени уже нобелевского лауреата Макса фон Лауэ, который был при этом еще и личным другом Эйнштейна. Это ведь фон Лауэ еще в 1907 году, будучи молодым ассистентом Макса Планка, провел уникальные по тонкости оптические опыты, которые показали, что формула сложения скоростей, предложенная в теории Эйнштейна, хотя и кажется с позиции здравого смысла абсурдной, но на деле верна. Да, это уже не досужие вымыслы свихнувшегося математика, и эксперимент это очевидным образом продемонстрировал. Макс Планк был в восторге, Эйнштейн – на седьмом небе. А суховатый очкарик фон Лауэ лишь скромно улыбался.

Профессор фон Лауэ предложил студенту Силарду сложную, но довольно любопытную тему – рассеяние рентгеновских лучей на кристаллах. Это было обещающее направление. Х-лучи удивительным образом высвечивали структуру кристаллов. Силард охотно приступил к работе и даже набросал план, но подкравшееся увлечение всякого рода флуктуациями и мелкими сотрясениями мира заставило его немного переместить акценты. Он набрался храбрости и попросил самого Альберта Эйнштейна, главнейшего авторитета в статистической физике, провести в течение семестра семинар для себя и нескольких своих друзей. В их числе как раз оказались прибывшие из Будапешта вслед за Силардом его гимназические друзья Эне Вигнер, Янош фон Нейман и Дени Габор (Эде Теллер, самый молодой из них, приедет позже). Добродушный Эйнштейн охотно согласился, и последствия этого согласия для судеб человечества, как мы увидим ниже, трудно переоценить.

Наступили рождественские каникулы 1921 года. В Будапешт, к дорогим и родным близким, дорога была закрыта, поскольку из Венгрии Силард вынужден был бежать. Прогуливаясь по зимнему Тиргартену и проводя вечера в своей комнатке на Гердерштрассе, он продолжал размышлять про «мелкие сотрясения мира» и их загадочную связь с тепловым равновесием. Он даже начал набрасывать все это на бумаге, но не решался показать эти записи фон Лауэ, поскольку к рентгеновским лучам на кристаллах отношения они не имели. Для начала он решил обсудить их с Эйнштейном. Набравшись смелости, он подошел к нему и, слегка запинаясь, попросил выслушать его теоретические загогулины. Юный студент решил одолеть трудную проблему, возникшую в термодинамике в период ее становления. Еще великий Джеймс Максвелл, удивляясь необратимости переноса тепла от нагретого тела к холодному, придумал умозрительный опыт с микроскопическим «демоном», который отворяет дверцы для быстрых молекул и закрывает их для медленных. Получалось, что холодное тело может передать тепло горячему. В течение почти полувека это наваждение никто преодолеть не мог. Студент Силард неожиданно и просто изгнал из теории «демонов Максвелла», причем сделал это математически строго и даже элегантно, заодно связав понятия энтропии и информации. Эйнштейн слушал, не перебивая, а когда студент закончил, профессор сказал:

– Это очень интересно. Даже выглядит правдоподобно. Но этого нельзя доказать.

– Да, конечно, – ответил Силард, – но я доказал.

– Не может быть, покажите еще раз.

Лео снова взялся за мел, который, стуча по доске, крошился и белой пылью оседал на пиджаке студента.

– Да, – сказал профессор. – Это удивительно.