Читать книгу Два капитана - Александр Карасёв - Страница 10

В отеле «Woodstock», что по улице Родье в Париже (это, кто знает, недалеко от Монмартра, вниз, сорок восьмой номер), Мише Кудинову, рослому парню с правильными чертами лица и военной выправкой, не дали подушку.

Номер достался Мише очень маленький, с двухъярусной кроватью и окном в стену. Удобства на площадке, а подушки нет совсем.

Явно пользуются (гады) неготовностью русских туристов вести переговоры на иностранных языках. Но не тут-то было! У Миши в спортивной сумке на этот случай словарик припасён русско-французский, восемьдесят пятого года. Миша по нему и в школе тексты про Парижскую коммуну переводил. Короче, крепко вооружившись знанием из словаря, Миша направился по очень крутой лестнице вниз – разбираться.

Спускается по лестнице и про себя повторяет: «Квизин, квизин…» – подушка, значит, – чтоб не вылетело по дороге.

А приехал Миша в город любви не разглядывать собор Богоматери и на Тур Эфэль забираться – нафиг надо. Миша приехал сдаваться в Иностранный Легион. И готовил себя, по русской привычке, к самому худшему – то есть Африка, джунгли, кранты и насовсем, с известным исходом. Покуражиться. А в Россию обратно хрен знает. И может, это в глазах его диковатых было написано (отношение к жизни и смерти), что засуетился отельный служитель.

Сначала француз повёл Мишу зачем-то на кухню. Стал показывать, где что и как… Как плиты функционируют, где включаются. А Мише зачем это надо?

– Чё ты тулишь?.. Подушка, квизин, у?..

Француз с перепугу ещё старательнее суетится, демонстрирует кухонные приборы и даже в кастрюли полез, отчего Миша слегка начинает сатанеть.

Ещё бы не сатанеть! Мало того что этот арабоподобный лягушатник ищет подушку на кухне, так он ещё и кастрюли открывает: «Нет ли там подушки?.. Куда она запропастилась?.. На дно закатилась?..» Издевается?.. Или на самом деле дебил?..

А молодёжь в холле оживилась за бутылочками с пивом и футболом на штырях – прислушиваются. Все в майках и джинсиках – не сразу разберёшь, где пацан, где девка. В городе любви сейчас девушки не симпатичные: жуют длинные бутерброды с капустой, курят, шаркая кривыми ногами, не красятся и не причёсывают немытые волосы. Все мелкорослые какие-то. Французские парни, наоборот, посмазливей и повыше, но чахлые от излишков цивилизации и отсутствия строевой выучки.

Скоро всё разъяснилось. Примерно через полчаса. Дело в том, что французский язык Миша изучал в советской средней школе, согласно инструкции ВЦСПС – без произношения. И по наивности был уверен, что на земле коммунаров ходит именно эта форма языка. То есть он совсем о форме не задумывался, а нашёл в словаре слово «подушка». На его беду во французском языке оказалось два похожих слова, которые сразу не различишь, а по отечественным представлениям они и совсем почти одинаково читаются: coussin – подушка, cuisine – кухня. И вот последнюю – «квизин» – в школе часто повторяют, много текстов про расположение комнат, въелась она, зараза, с четвёртого класса. А такую мелочь, как подушку, кто же будет всерьёз изучать семь лет?

Поэтому метрдотель и решил, что клиент хочет ознакомиться с особенностями кухни и убедиться в качестве приготовления завтрака. Спас положение международный язык жестов. Миша начал прикладывать две сложенные руки к пока своему уху и наклонять к рукам голову, а также изображать перед французом объём необходимого предмета: «Подушка, баран! Спят на чём!.. Квизин…»

– Кусэн… орэйе?..

Оказалось ещё, что слово «coussin» (кусэн) французы давно не употребляют, а говорят более изящное «oreiller» (орэйе), не заглядывая в наш словарь восемьдесят пятого года. И вообще «coussin» – это как бы подушка вообще, а «oreiller» – это та, которая и нужна, – под голову. И не положено ни квизин, ни кусэн, ни oрэйе за сто двадцать франков в сутки. И вообще (как потом выяснилось) нет у французов подушек, а есть специальные валики.

Когда француз тоже перешёл к жестам, кое-что до Миши стало доходить. Хотя и не понятно было, как это – нет подушки? Когда толчка нету с душем и стены как для ремонта – это понятно, а чтобы подушки… Ну не уроды?!..

Европейские студенты тем временем отодвинули пиво и в футбол приостановили монеты вкладывать – хохочут – нашли развлечение. Уже Мише слышится через их тарабарщину и хохот: «Рюс… рюс…» Это, значит, над ним смеются, над русским, выродки…

И вот Миша выходит в холл, глядит исподлобья на всю эту ораву своими страшными глазами. А пальцы у него сами в кулаки сжимаются, автоматически – когда надо.

Тишина установилась такая, что муху слышно было бы, если бы муха здесь пролетела. И так, в тишине, Миша поднялся по лестнице на свой третий этаж, зашёл в номер. И только когда он захлопнул дверь сокрушительно, снизу пополз молодёжный гомонок.

Уважают русских в Париже! Побаиваются. Но подушку так и не дали.

Ничего. Миша свернул свитерок, положил под голову, укрылся и уснул на нижней кровати.