Читать книгу Два капитана - Александр Карасёв - Страница 8

В первый день занятий на военной кафедре Аполлонов успел стать на левом фланге. Строй студентов вытягивался в коридоре. Полковник Измеров, отсекая опоздавших, дал команду Аполлонову: «Закрой дверь».

Аполлонов закрыл дверь и возвращался.

– Почему опаздываете?! – оборвал его Измеров.

– Вы же сказали закрыть дверь?..

– Кто вам сказал?! – Измеров оглядел неформального студента исподлобья и упёрся взглядом в Щелкунова. – Товарищ подполковник, разберитесь!

Вытащив серьгу из левого уха и сбрив кислотный бобрик, Аполлонов долго ходил в наряд. Он сидел у злополучной двери, невнятно отвечая в трубку телефона.

Аполлонов был из богатой семьи разведённых родителей. Говорили, что он вхож в подпольный свингерский клуб и имеет гомосексуальный опыт. Опыт наркотиков у него имелся точно. Он чего-то глотал. Потом как призрак переходил в аудитории, не замечая вопросов. Ещё Аполлонов пил водку (хорошими порциями) и не мог посещать военку регулярно. Он заранее готовил уважительную причину.

К его счастью военные преподаватели не улавливали перегар, а память полковника Измерова испортилась в танковых войсках. Как-то, посылая отряд студентов на помощь биологическому институту, Измеров назначил Захарова старшим: «Захаров, прибудете на кафедру – сразу доклад мне».

Когда Захаров начал доклад, Измеров сказал: «А, Захаров, и ты там был?»

В общем, Аполлонов четыре раза проходил флюорографию, два раза встречал сестру из Киева и три раза её туда провожал. Однако, исчерпав воображение на четвёртом курсе, Аполлонов честно признался Измерову, что сегодня он «после вчерашнего» и не может вынести обучения. Это была роковая ошибка – Аполлонов прослыл алкоголиком.

Военка проходила два курса. Раз в неделю. На третьем курсе – в четверг. На четвертом – в понедельник. Можно было не ходить. Но тогда год службы солдатом без вопросов. А так – два, под большим вопросом. И офицером. Было о чём подумать… Большинство выбрало военку, подписав контракт. Даже Захаров, который в армии отслужил до университета. Но Захаров – это другая тема.

Главное на военной кафедре – не опоздать на построение. После проверки нас заводили в класс. Минут сорок мы сидели за партами. Открывалась дверь. Вваливался Щелкунов в распахнутом кителе, наш куратор.

– Так, ты! Встать!.. – орал Щелкунов, направляясь к трибуне лектора. Всегда засыпающий Аполлонов стоял.

– Открыли тетрадки… Записали… Мотострелковый взвод в обороне.

После чего Щелкунов уходил. Мы переписывали лекции по нужным предметам и разговаривали. Дверь распахивалась через час: «Встать!» – тыкал пальцем Щелкунов в Аполлонова.

– Пишем… Мотострелковый взвод в наступлении.

– Товарищ подполковник, мы же написали: в обороне? – робко говорили мы.

– …Зачеркните. У меня открыто на наступлении.

Щелкунов бубнил два абзаца и уставал. Нам приносили учебники из библиотеки. Ставилась задача до вечера: «Переписать всё отсюда!»

Подполковник Щелкунов любил пошутить: «Главное – движение. Вот я, встаю утром, делаю зарядку, и целый день в движении»… Этот преподаватель не забывал фамилий студентов как Измеров. Он их путал. Он спросил: «Где этот опять Луноходов?»… Класс замер. Минуту мы соображали в тишине. А потом выпали на парты от хохота.

– Встать! – орал Щелкунов, тыкая пальцем в студентов.

Так Аполлонов стал Луноходовым. Новая «фамилия» подошла ему: она выгодно обрамляла его личность.

Перед сборами Луноходов пришёл на военку в гипсе, со справкой о закрытом переломе. Его освободили на основании справки.

– Почему не были на сборах?! – спросил его Измеров после сборов.

– Я же приносил справку?.. – ответил Луноходов, расширяя глаза.

– Да… Вы приносили… Но я её потерял… Почему не были на сборах?!

Луноходова чуть не отчислили. Потом он принёс новую справку и получил в аттестационный лист «удовлетворительно». Единственный. Остальные прошли военную подготовку более успешно.

Когда нам стали приходить повестки, Луноходов пришёл к Щелкунову и сказал:

– Николай Анатольевич… Короче… Помогите не попасть в армию. – На слове «короче» он достал иностранные деньги из кармана.

– Хорошо, – сказал Щелкунов, потирая засаленные ляжки.

Личное дело лейтенанта Аполлонова легло на другой стол в военкомате.

Началась война. Наши войска наступали в Дагестане под победные реляции телевизоров. Тогда Луноходов пришёл к Щелкунову и сказал:

– Николай Анатольевич… Короче… Помогите попасть в армию.

Радостный от постоянного клиента Щелкунов устроил Луноходова в десантный полк. Он сказал: «Приходи, если ещё что-то нужно».

В декабре девяносто девятого мой мотострелковый батальон менял 56-й ДШП на Цореламском перевале. Десантники плескали соляру в сырые дрова на позициях, покрываясь гарью. Из толпы отделилось тело в бушлате. Это был Луноходов. Мы обнимались и пили за встречу из моей фляжки.

– Вован! Иди к нам! – кричали бойцы Луноходову, расплавляя подошвы в кострах. Луноходов побрёл в клубы дыма, виновато выдёргивая длинные ноги из жижи.

Когда на пехоту надевают голубые береты, она тут же теряет последние боевые свойства. Эти «павлики» за две недели не вырыли ни одного окопа. «Олень!» – думал я об однокурснике, размечая сектора обстрела. В грязь ложились снежные хлопья. Десантура уходила в горы. Злая пехота зарывалась в липкую землю под мат командиров.

В отпуске Луноходов зашёл на военку за справкой о прохождении сборов. Он хотел уволиться на месяц раньше. Было такое положение.

Он держал ушитый берет в левой руке, а правой часто поправлял серебряный орден на впалой груди. Подполковники жали ему руку, наливая водку со своего стола. Ему бесплатно выписали справку и уговаривали провести беседу.

Измеров представил боевого офицера в классе:

– Гвардии старший лейтенант Лу… – Аполлонов, – поправил гвардии старший лейтенант, – Да… Аполлонов… Закончил военную кафедру с отличием! Проявил мужество и героизм в контртеррористических операциях!..

Это был звёздный час Луноходова. Он расправил неформальную осанку и сыпал подвигами в студентов. Его стеклянные глаза отражали стальной блеск воздушного десанта.