Читать книгу Венецiанская утопленница - Александр Климов - Страница 21

Чёрный шрифт дороги марает душу путника. Готтофф выгребал через лужи, мимо мостков, лавировал среди нокаутированных тел.

Анастасия шла немного впереди. Её влёк чистый воздух.

За поворотом открылась река, и это её чистое дыхание сдуло трактирную вонь.

Барышня обратилась наконец-то к Готтоффу.

– Нам надо с вами объясниться.

Чай Готтофф по-дворняжьи крутился под деревом, ища себе незаметного места. Было стыдно за свой вид, а она ещё на «вы» к нему обратилась…

Все мужчины смотрят на неё. Уставятся и губами шевелят, причмокивая. К ней ни одно слово не может приклеиться. Смиренна, как монахиня, и грустна глазами, но когда ходит – танцует бёдрами. За таких женщин в древности города вырезали.

Рядом с ней каждый метр – испытание силы духа. А какими камнями можно украсить серьги, чтобы они хоть не сильно врали при чистоте её глаз!

Готтофф хотел умереть. Трагично. Просто сейчас. Что-нибудь из Шекспира, например, кровь горлом или шальная пуля – наповал. Только бы сию минуту, пока она рядом, второго шанса может и не быть.

Он кашлянул. На губе капля крови. Ещё кашлянул. И ещё капля. Она подала ему СВОЙ платок. Чай зажал платок в руке и следующий порыв кашля сдержал.

– Это у вас от мышьяка. Вы слабы. И наверное, умрёте.

Барышня присела на скамью и начала вдоветь.

– И вы хотели, чтобы я вышла за вас замуж? За негритянского зомби? Зачем вы мне мёртвый? Странная честь – быть невестой мёртвого героя.

Готтофф вытер лицо незаметно от барышни рукавом, а платок спрятал, прежде украдкой понюхав.

– Отец даёт мне в приданое дом в Венеции. Вы даже не представляете, где это!

– Отчего же! – Моряк первый раз после Кореи блеснул глазами. – Были мы в Венеции. Сырой городишко.

– Что?! – Барышня отнесла эти слова к лживой дерзости и мысленно пожелала Готтоффу крысу в пижаму.

– Крейсер наш дважды заходил в их порт.

– Кому это интересно?

Чай не знал, кому.

– Вы вообще понимаете, о чём идёт речь? Меня выдают за калеку, только чтобы народ полюбил моего папа.

– Противно…

– Да нет, – Анастасия пожала плечами. – Я стану независимой. Матушка завещала мне процент в горной металлургии. Я тут же уеду.

– В Венецию?

– На чёрта мне сдалась ваша Венеция?! Я ненавижу воду. – Она закинула ногу на ногу. – Дайте папиросу!

Готтофф замялся.

– Я не курю…

Девушка, сдерживая злобный смех, взглянула на него и исколола речью:

– Говорили бы про вас: нету ног, зато дымит, как пароход!

Моряк перехотел умирать при ней.

– Наш боцман говорил, что курят только те барышни…

Анастасия вспыхнула.

– Я вас оставлю, если только вы посмеете произнести это вслух!

Варяг разозлился и берегов не видел.

– Так вот. Только те барышни, что себя продают!

Она встала и быстрым шагом пошла прочь. Готтофф погнался за ней, лопоча извинения и божась. Барышня побежала. Чай чувствовал, как теряет кожу на ладонях в погоне за девушкой.

За углом блеснула река. Анастасия резко отвернулась от воды с еле сдерживаемой дрожью ужаса.

– Я не девка. Просто если я останусь здесь, то точно умру.

Подумала и добавила:

– Или утону, или растаю.