Читать книгу Путешествие в страну вечного синего неба - Александр Куанышевич Газизов - Страница 2

Поперхнувшись густой слюной, Сашка закашлялся и проснулся. В горле и во рту все пересохло, а открытые части тела нещадно жарило солнце, и он весь взопрел. Щуря глаза, он огляделся в поисках спасительной тени, но на участке стены, обороняемой его ротой, она вся без остатка растворилась в лучах полуденного солнца. По примеру более умудренных товарищей, используя винтовку и подручные средства, он растянул шинель и тут же залез под этот неказистый шатер. Затем открыл фляжку и глотнул теплой воды. Стало намного легче, но в животе громко заурчало. «Поскорее бы обед», – подумалось ему, а вспомнив, чем их кормят в последнее время, затухшей кониной и бурдой, из запаренных червивых сухарей, впал в уныние.

Проклятая страна, а вначале она им всем показалась землей обетованной. Все было так, как обещал старец Амвросий, выходец из староверов. Густые леса, изобиловавшие всякими тварями, не имевшими страха перед человеком, озера и реки с чистейшей водой, кишевшие рыбой, хоть руками лови. Пока не появились они, истинные хозяева этих мест, страшные и непримиримые дикари.

Вдруг со стороны леса послышались жуткие завывания, быстро приближавшиеся. «Не зря говорят, легок волк на помине» – с раздражением подумал он. «К бою! Огонь вести по готовности, патроны беречь!» – прозвучал зычный голос их командира. Стряхнув с себя остатки дремоты, он поднялся, положил ствол трехлинейки поверх частокола и направил в сторону стремительно приближающейся конной лавы.

В прошлой жизни ему не раз приходилось отражать кавалерийские атаки , с всадниками мчавшимися с шашками наголо. Здесь же вражеские воины на полном скаку стреляли из боевых луков, при этом они на удивление, как единый организм, выполняли сложные маневры и даже умудрялись ежесекундно менять положение тела в седле, мешая нашей прицельной стрельбе.

Сняв винтовку с предохранителя, он выбрал достойную цель, а таковыми, по его мнению, были обладатели пышных бунчуков. Затаив дыхание и совместив мушку с прорезью прицела, мягко нажал на уже доведенный до крайней грани спусковой крючок. Грохнул выстрел, воин в черных доспехах, с белым, развевающимся на ветру конским хвостом на шлеме, откинулся назад, и в следующую секунду полетел, кувыркаясь по земле как тряпичная кукла. В тот же миг рядом с Сашкиной головой сочно шмякнулась, глубоко вонзившись в частокол, стрела с белым оперением. Шелест ее полета он услышал загодя, но каким-то очень обострившимся в последнее время чутьем понял, куда она попадет, и даже не повел на нее ухом. Вокруг началась оглушительная пальба, полетели с коней убитые, а несколько лошадей точно споткнулись и рухнули со всего маху на землю, вздымая облака пыли.

Ряды противника смешались, и он, понеся значительные потери, отступил. Развернув лошадей, враги ловко, одним движением, разворачивались на них лицами назад и, уносясь прочь, не целясь, пускали одну за одной стрелы, мешая нашему прицельному огню в след, нанося нам урон не меньший, чем мы им. «А что будет, когда уже сейчас редкие патроны совсем закончатся?» – невесело подумалось ему. «Шемякин живой, Никаноров, Никаноров! Да где ты там! Черт тебя побери!»– «Да тута я живой»,– на стене шла перекличка, раненым оказывалась помощь. Они стонали и закатывали глаза, скрежеща зубами, когда из них, разрезая плоть, вынимали намертво застрявшие наконечники стрел. Как говаривали старики-староверы, с такими они еще в недавние времена ходили на крупного зверя. А убитых, особо не церемонясь, снимали со стены, разували и накрывали им лица их же верхней одеждой.

«Токарев!» – «Есть такой. В штаб вызывают!» – прокричал тонким голосом снизу мальчишка-посыльный. «Сашка, иди, тебя зовут», – продублировал команду его сосед по стене, пожилой с бородой лопатой солдат. Сашка без лестницы прямо по опоре помоста в два касания за секунду спустился вниз, а заодно затекшие мышцы размял. Торчащие ребра и узловатые бугры мышц, обтянутые задубевшей кожей, вот во что превратилось, его когда-то пухлое и рыхлое тело беззаботного школяра, сына лавочника за годы скитаний.

Штаб располагался недалеко, но идти предстояло через скопище жилых землянок. Задержав дыхание, он постарался проскочить мимо них быстро, стараясь не глядеть по сторонам, боясь встретить голодные и обреченные глаза истощенных женщин и детей, а после возле артиллерийской батареи он остановился, перевел дух и с каким-то почтением погладил ствол трехдюймовой пушки. «Эх, жаль, что к ним снаряды закончились», – грустно подумалось ему.

Спустившись в полуземлянку, служившую штабом их сводного отряда, сняв шапку, он перекрестился на образа, стоявшие в углу, а затем только поздоровался с сидевшими за столом атаманом, красным командиром и комиссаром. Они что-то увлеченно обсуждали, заглядывая в карту местности. «Будешь чаю?» – не отрываясь от дела, спросил его атаман. «Да уж не откажусь», – ответил Сашка и голодным взглядом оглядел стол. На нем стоял еще дымящийся самовар, несколько кружек с остатками чая и ваза со слипшимися конфетами и еще кое-что по мелочи. Отхлебнув горячего чая из вмиг нагревшейся кружки, он даже зажмурился от удовольствия: «Чай-то настоящий, не тот из трав, что мы пьем на стене». Потянувшись к вазе с конфетами, он незаметно взял полную горсть, одну положил в рот, остальные спрятал.Атаман в это время со вздохом произнес: «Да, дело худое, мы продержимся самое долгое недели две, а там пиши, пропало!». «Вот он, наш главный разведчик!– наконец представил он Сашку этим двоим.– Не смотрите, что с виду дюже молодой и тощий!». Сашка, тянувшийся в это время за конфетами, вздрогнул и отдернул руку. «Ты бери, не стесняйся, не жалко, тут на кону жизни», – заметив это, сказал Атаман и тут же, порывшись в стоящем у стены ларе, достал и положил перед ним кусок холодного мяса и хлеб, черствый, но настоящий.

После того как он утолил голод, Атаман предложил ему взять с собой на его усмотрение пару-тройку надежных бойцов и идти за помощью. Этот приказ Сашку нисколько не удивил, и насчет надежных бойцов раздумывать не приходилось, таковых он знал, ставших ему за полгода скитаний, как братья по его мнению. Только лишь его поколение, выросшее во время войны, а затем хватившее невзгод сметающей все на своем пути революции и гражданской войны, способно выжить в условиях этой невиданной человечеством войны. Здоровяк Гаврила, крестьянского происхождения и немой паренек Чир, то ли имя, то ли прозвище, наверное, он и сам уже не помнил.

Вечером в штабе на инструктаже, проводимом все той же троицей, атаман приказал им сдать винтовки, а взамен посоветовал вооружиться оружием дикарей. Оно кучей лежало в углу. Объяснять, почему, не стал, да и не нужно было, отряды, ранее посылаемые за подмогой, по обыкновению заканчивали ожесточенной перестрелкой. Сашка, на правах старшого их группы, подошел к куче. Сабли и другое колюще-режущее оружие не раздумывая отмел, кроме, пожалуй, метательных ножей. Кованые клинки без рукояток укладывались внахлест, как рыбья чешуя, в специальные кармашки кожаного нагрудника, надеваемого врагами поверх доспеха. Тем самым усиливая его защиту, становившуюся неуязвимой не только для стрелы, а даже винтовочной пули на расстоянии свыше трехсот метров, а сойдясь в рукопашной схватке, дикари отточенными движениями выхватывали эти ножи, и обеими руками метали их. Да так точно, что буквально выкашивали наши ряды. Такой нагрудник у него давно уже был, да и у Чира тоже. «Бери!» – сказал он, обращаясь к Гавриле. «На кой он мне? Все равно ножи метать не получатся, пробовал не раз!», «Дубина! Говорю, бери, может хоть жизнь твою спасет!». Гаврила послушался, примерил, «Да уж, дикари-то, поширше нас в груди будут, раз такому громиле в пору!» – подумал Сашка. Сам же он свой нагрудник ушивал. Затем он выбрал лук и несколько колчанов со стрелами, его примеру последовали его подчиненные . «Пользоваться-то умеете?» – спросил комиссар. «Еще как умеют!» – ответил за них атаман: «Об их подвигах все наслышаны!».Действительно, во время этой странной войны, на первое место вышли такие как Сашка: молодые, способные быстро учиться, ведь прежний опыт здесь порою лишь мешал . Даже бывалые командиры порой спрашивали у него совета, ведь он казалось все знал наперед, и его даже прочили на повышение, но он не хотел, потому как не любил находиться на виду. Лучше всего он чувствовал себя в одиночестве. Уже в этой стране выяснилось, что с виду плюгавый Чир, в прошлом цирковой артист, хорошо стрелял из лука, а также метал ножи, на этой почве они и сдружились. Переняв у него мастерство владения холодным оружием, Сашка нередко и не безуспешно, используя трофейный лук, вступал в перестрелку с дикарями.

Уже давно стемнело, а вожди их все не отпускали ,наставляли, стараясь не упустить каждую мелочь. Говорили при этом по очереди, хотя неделю назад их сложно было представить вместе, «Глянь вежливые какие. – язвительно подумал он.– Вот ведь как в жизни то бывает, вчерашние идеологические супротивники, перед лицом смертельной опасности, сплотились!» . Атаман прощаясь говорил: «Ребята, одна надежда осталась на вас. Вы уж постарайтесь, родные!». Затем вытащил карту перехода и протянул Сашке, всем троим дал по маузеру, а к ним по паре обойм по двадцать патронов в каждой: «Пользуйтесь пистолетами лишь в крайнем случае!» . На прощание их с чувством обнимали и говорили слова напутствия, а комиссар протянул ему конверт, запаянный сургучом, и посоветовал спрятать понадежней: «Смотри не потеряй, это ваша охранная грамота!». Добравшись до своей землянки, они сразу съели почти весь выданный им харч. «А что? – равнодушно сказал при этом Гаврила – Все равно убьют!». Набив свои животы, они принялись за сборы. Сашка коротко, но по делу давал указания. Чира, маленького и шустрого, он послал собирать теплые вещи, иначе переход им не пройти, а оставшись с Гаврилой, они кумекали, что с собой взять побольше, и чтобы еще не тяжело нагрузиться, ведь идти далеко. Улучив время, когда в землянке все вроде как уснули, они устроили тайник и спрятали в нем свои личные вещи и драгоценности. Сашка особо не хотел расставаться со своими наградными карманными часами швейцарской фирмы «Tissot», врученными ему атаманом за ратные подвиги, а также любимцем – пистолетом фирмы «Люгер», но патроны к нему давно закончились.

Утром, еще затемно, они надели на себя чистые вещи, замоченные в хвое лиственницы, обули новые лапти и, послушав с четверть часа кромешную тьму, разлившуюся за стеной, на ощупь, бесшумно спустились по стене крепости в противной стороне от нужного им направления. После чего бесшумно ступая как тени, дошли до реки, сняли одежду, обернули кожей, чтобы не намокла, без единого всплеска переплыли , а затем по противоположному берегу пошли сперва осторожно, а затем все быстрей навстречу занимающемуся рассвету. Несколько дней, похожих один на другой, они шли по стране, полной опасности и страшных хищников, но сейчас прежде всего они боялись людей. На одном из привалов ему приснилась война. Проводы отца и пьяные патриотические речи провожающих друзей и соседей за наспех накрытым столом. Никто тогда не знал, чем закончится эта война, лишь мать украдкой вытирала набегавшие слезы, и в тот день закончилось его детство.

Сквозь дремоту услышав шорох, он без лишних движений стал подтягивать к себе лук, одновременно другой рукой вкладывая в тетиву стрелу, а увидев показавшиеся из травы заячьи уши, облегченно и тихо засмеялся, но все равно выстрелил. Когда они уже грызли недожаренную дичь, Гаврила, ухмыляясь, спросил: «Небось, ты, Сашка, подумал, что к нам пес подбирается а?». «Ты скажи еще, что сам не сдрейфил!» – огрызнулся Сашка и задумался. Да эти чертовы боевые псы для них были страшней, чем дикари! Огромные, специально обученные убивать людей! Они тихо подкрадывались и с леденящим кровь рычанием набрасывались, целя обычно в горло. Одним укусом вырывали жилы на ногах или вспарывали живот. Вскоре друзья подошли к переходу. Неподалеку они нашли подходящее укрытие и решили отдохнуть в нем, набираясь сил для предстоящего им очень нелегкого испытания, а заодно провели разведку, и хотя каких-либо признаков врага они не видели, на душе у Сашки скребли кошки. Он нутром чуял подвох и все же, выждав время, произнес: «Ну, все, пора!» и стал надевать на себя теплые вещи, несмотря на довольно жаркий день, его примеру последовали и его друзья. Держа на изготовку луки, они осторожно пошли вперед. Прежде чем увидел, он почувствовал чье-то чужое присутствие, вскинув лук, выпустил стрелу в сторону опасности, и сразу отбросив его, выхватил из-за пазухи привычный маузер. С ним прибавилось уверенности и, открыв беглый огонь по появляющимся людям-призракам, он скомандовал: «Вперед!» и, часто отстреливаясь, побежал, в какой-то миг понял, что остался один, а вскоре, его долговязую фигуру поглотил клубящийся туман.