Читать книгу Т@йва: Диалоги о Японии - Александр Куланов - Страница 7

Популярный диктор и ведущая многих программ на советском телевидении в 60-80-х годах. Заслуженная артистка РСФСР.

Родилась в Москве в 1936 году. Окончила педагогический факультет Московского института иностранных языков имени М. Тореза, изучала английский язык. Учась на четвёртом курсе института, начала работать на телевидении диктором. Вела десятки различных программ детской, молодёжной и музыкальной редакций Центрального телевидения. В 60-х годах стала ведущей самой популярной передачи советского телевидения – «КВН». Дважды работала в Японии по контракту с NHK. Вела популярные в Японии передачи «Говорите по-русски» (1974) и «АБВ» (1983). Выезжала на работу в Венгрию, Чехословакию, Румынию, Вьетнам, Кубу. В молодости увлекалась лыжами и волейболом, любит классическую музыку, любит читать, собирает библиотеку.

Несколько лет назад по нашему телевидению регулярно шли уроки иностранных языков. Правда, уроков японского среди них никогда не было. А вот в Японии русский язык преподавали по телевидению довольно долго – около 15 лет. О том, как это было, рассказывает одна из самых красивых женщин советского телевидения.

– Светлана Алексеевна, что за история связана с преподаванием русского языка в Японии? Говорят, что там чуть ли не всё наше Центральное телевидение побывало.

– Ну, всё не всё, а работали мы там действительно очень активно. В начале 1970-х годов государственная японская телекомпания NHK транслировала много уроков иностранных языков – от английского до китайского. Советский Союз имел тогда очень сильное влияние в мире, и в Японии был к нам, к русскому языку довольно большой интерес. Но по телевидению русскому языку не обучали. Поэтому, когда логичным образом возникла подобная идея, NHK подписала договор с советской стороной о проведении телеуроков. По этому договору японцы заключали контракты с нашими дикторами Центрального телевидения, и мы по очереди выезжали туда на работу. Сначала у нас считали, что для этого необходимо какое-то особое образование, поэтому первой поехала Анна Шатилова – она заканчивала факультет русского языка и литературы, – а второй, в 1974 году, стала я, поскольку была выпускницей Института иностранных языков.

– Эти уроки пользовались популярностью?

– Ещё какой! Передачи шли по 3-му образовательному каналу NHK два раза в неделю, утром и вечером. Самые интересные уроки они по несколько раз повторяли, а каждый месяц ещё и издавали буклеты с текстами уроков. Надо отметить, что лично у меня участие в этой программе вызвало немало волнений. Вы вспомните, какие это были времена. Помимо того, что я учила японцев новым русским словам, выражениям, речевым оборотам, произношению, мне же надо было что-то рассказывать о жизни в СССР. Работала я там в первый раз ровно год, и первые полгода всё было относительно нормально, потому что я говорила на привычные темы: пионерские и комсомольские организации, пионерлагеря, Красная площадь и тому подобная социалистическая атрибутика. Но через полгода ко мне подошёл наш режиссёр Сасаки и говорит: «Светлана-сан, вот темы новых уроков. Напиши, пожалуйста, текст и готовься». Я глянула и обомлела. Надо было рассказать о своей семье, о том, как в России пьют водку, о том, как моются, как красятся русские женщины, и всё в таком духе. Для нас же было дико тогда, что можно на всю страну рассказывать о том, кто твой муж, какие у тебя дети, какая семья. А водка?! Это же нонсенс! Я в ужасе побежала к нашему послу Трояновскому, мол, так и так, Олег Александрович, что делать? А он говорит: «Светлана, контракт заключён, раз надо – значит, надо. Рассказывай».

Пришла на передачу, глянула – а у них всё это идёт в эфир без перезаписи. Но делать нечего и… Начала с того, что, поскольку я небольшой специалист по водке, то могу рассказать только очень немногое, а именно: водку надо обязательно пить холодной, только на белых скатертях, только из хрустальных рюмок и только по большим праздникам. Обязательно должна быть хорошая закуска: отварная картошка, грибочки, икорка. Ну и показала, конечно, как её пьют. Тут мне помогали стажёры из нашего посольства, тоже с одобрения Трояновского.

Господи, что тут началось! Письмами меня завалили, передача постоянно повторяется, в журналах тексты печатают, буклеты с моими инструкциями по выпивке продают! Успех неимоверный. А ещё после этого в гостях у режиссёра показала, как делать «Кровавую Мэри» с солью, наливала по ножу – всё, как положено. Мне кажется, японцы вообще очень любят наблюдать, это тоже одна из черт их национального характера, и мой режиссёр не был исключением. Ему процесс приготовления «Кровавой Мэри» так понравился, что пришлось и про это снимать сюжет.

Японцы в те дни, наверное, водки выпили больше, чем за всю жизнь. Но, конечно, не из-за одной водки смотрели они русский язык. Зрителей, повторюсь, было очень много, и большинство интересовалось нашей страной и языком совершенно искренне. Всё-таки мы соседи, они очень любят нашу классическую литературу, наш театр. Всё это подвигало людей на изучение русского языка. Я считаю, что выучить любой язык по телеурокам практически нереально, да и японцы наверняка это понимали. Но уж очень интересно им было узнавать про нашу жизнь, про быт, привычки, характеры. Ну, конечно, и водка кому-то нравилась, а кому-то и ведущие.

За те годы, что существовали эти курсы, там поработал весь цвет советского телевидения – Анна Шатилова, Ангелина Вовк, Светлана Моргунова и многие другие. Владимир Ухин и я были там дважды (в 1983 году я проработала там ещё 7 месяцев). К тому же японцы обожают блондинок. Помню, как однажды в электричке один японец, сидевший напротив, рассматривал меня в упор долго и очень пристально. Вообще-то у них это совсем не принято, и я откровенно удивилась и занервничала: вдруг что-то не так? Он, видимо, это понял, улыбнулся и сказал «Мерлин Монро!»[2] Но были случаи и посерьёзнее. Один очень крупный издатель, миллионер Иванами, случайно увидел меня на экране. Я ему так понравилась – а они европеек вообще очень любят, – что он стал изучать русский язык, стал другом Советского Союза, частенько бывал в нашем посольстве и до самого последнего времени каждый год присылал мне в Москву календари своего издательства с поздравлениями[3]. Что поделать – все по-разному приходят к изучению языка.

Японское застолье

– Похоже, что японцам ваши уроки действительно нравились. А вам понравились японцы и Япония?

– Конечно, это было потрясение для меня. Первые два месяца я порхала там как бабочка. Улицы, магазины, телестудия – сплошной калейдоскоп. Время прошло как один день. Потом я немножко успокоилась, а когда приехала снова работать, уже в 1983 году, то удивлялась уже более сдержанно и старалась больше учиться, благо поучиться у японцев есть чему, и у меня была такая возможность. К тому же я не только уроки вела по телевидению. Я объехала практически всю Японию с выступлениями, с лекциями, с рассказами о Советском Союзе. Японцы звали меня сэнсэем (учителем), а это очень уважительное обращение.

Естественно, поскольку я женщина, мне было очень интересно попробовать их кухню. С первого раза я влюбилась в суси и сасими, правда, сырых осьминогов тогда одолеть не смогла. Потом и их распробовала, и всё остальное. Распробовала так, что даже японский хрен – васаби – возила в Москву килограммами.

– Здесь готовить не пытались?

– Пыталась, но, во-первых, здесь и продуктов таких нет, во-вторых, это достаточно дорого, да и эстетики такой, как в Японии, не получится. Ведь в японской кухне красота ещё важнее, чем вкус. Там настолько это гармонично, изящно, что передать словами просто невозможно. Тарелочки, чашечки, мелочь всякая сделаны с таким удивительно тонким вкусом, что внешний вид становится неотъемлемой частью блюда. И это стремление к всеобщей завершённости и гармонии не только кухни касается. Например, мне очень понравились их комнаты в национальном стиле. У нас ведь квартиры чаще похожи на антикварные лавки, а у них сдержанные, пастельные тона, скромность, даже аскетизм. Правильно – человек дома отдыхать должен. И одевались они тогда также просто, сдержанно, но дорого. Это вообще, наверное, национальная черта такая.

Хотя у японцев, как у любого народа, хватает и отрицательных качеств, но меня совершенно потрясла их предупредительность по отношению к другим людям. Как-то раз на занятие не пришёл один из моих учеников. Я спросила, где он, а мне, широко улыбаясь, ответили, что у него умер отец. Боже мой, чему тут улыбаться? Мне моя напарница, полуяпонка-полурусская, тогда объяснила, что улыбаются они потому, что не хотят чужого человека нагружать своими проблемами. У нас-то ведь, когда спрашивают, как дела, мы и рассказываем, как дела, выговориться стараемся. Случилось что-то у знакомых – стараемся как-то соболезновать, вроде вместе как-то легче. У них – всё наоборот. Нельзя допустить, чтобы кто-то ещё себя неловко чувствовал. Это, мне кажется, очень по-японски.

Или вот ещё пример чисто японской предупредительности по отношению к другим людям: как-то раз во время дождя пришла в магазин. Там перед входом везде есть специальные подставки для зонтиков, но оказалось, что для тех, кто не хочет по какой-либо причине свой зонтик там оставлять, раздают специальные полиэтиленовые чехлы, чтобы, расхаживая по магазину, вы случайно не задели и не испачкали кого-нибудь своим мокрым зонтом. Это меня тогда, в 1973 году, просто потрясло. Впрочем, попав в Японию спустя 10 лет, я всё равно не могла привыкнуть к этому.

– Попав в Японию спустя почти 10 лет после первой поездки, вы заметили какие-нибудь изменения?

– Нет, вы знаете, изменений я особенных не заметила. Другое дело, что я сама уже несколько иначе всё воспринимала, так как имела за спиной определённый опыт и некоторые знания. Я больше интересовалась культурой, ходила в кино, даже в театре Кабуки была.

– Понравилось?

– Очень любопытно, но, честно говоря, до конца досмотреть не удалось, потому что моя японская подруга сказала, что европейцам этого всё равно не понять. Но то, что удалось увидеть, особенно мужчины в женских ролях, – это интересно. Если же говорить о разнице в восприятии спустя 10 лет, то мне показалось, что японцы стали как-то меньше похожи на японцев. Может быть потому, что стали ярче, американистей, что ли. Особенно молодёжь. Может быть потому, что гораздо больше иностранцев появилось на улицах, особенно в районе Роппонги. С другой стороны, менее вежливыми, предупредительными, сдержанными японцы не стали, и это отрадно. Мне кажется, что Япония, как и любая другая страна, со временем изменяется, но у них эти изменения при внешней яркости и заметности основаны на более устойчивой национальной традиции. Впрочем, я не специалист, мне судить об этом трудно.

– Светлана Алексеевна, вы так долго учили японцев русскому языку. А вам удалось выучить японский?

– Честно говоря, нет. На бытовом уровне, на улице, в ресторане, в магазинах я разговаривать могла, но нельзя сказать, что я выучила японский язык. В этом отношении мне очень мешало моё знание английского. Ведь довольно много японцев говорят по-английски, и сложных ситуаций у меня практически не было. Мне немножко жаль, что я так и не выучила японский язык, по другой причине. Дело в том, что знание этого языка очень сильно помогает в понимании характера японского народа. У них даже мужчины и женщины разговаривают как бы на разных языках. Представляете, сколько там нюансов, сколько оттенков в языке и в общении?

– Что Вы можете пожелать нашим читателям, русским и японским?

– Всем – и японцам, и русским: изучайте друг друга. Русским – учите японский язык. Японцам – говорите по-русски!

…лет спустя: Рассказанные Светланой Алексеевной истории про блондинок, телевидение и японскую кухню со временем стали частью и моей личной истории. Но это уже сюжеты других книг: «Обратная сторона Японии» и «Обнажённая Япония».