Читать книгу Депортация из Рая - Александр Лаврентьев - Страница 2

Глава 1. Обретение Рая

Оглавление

Она была прекрасна.

Фигура женщины была идеальной. В ней не было той средневековой измождённости, столь свойственной Кранаху или Босху, в ней отсутствовала Рубенсовская пышность форм, это была античная соразмерность и самоуверенное спокойствие красоты. Полное отсутствие вульгарного – в ней не было ничего от современных манекенщиц.

Её зрачки пристально глядели в глаза любого, кто смотрел на неё, этот взгляд завораживал. Её спутник, напротив, смотрел в небо, как будто пытался вести диалог с кем-то невидимым, кто находился где-то вверху, однако надвигающаяся из-за горизонта грозовая туча препятствовала любому общению. Диалог с Творцом отныне будет невозможен.

Обнажённые мужчина и женщина покидали Рай.

Райский сад продолжал оставаться великолепным. При первом взгляде на картину казалось, что луг и лес, окружающие мужчину и женщину, пустынны. Однако внимательно присмотревшись, несмотря на толстый и местами помутневший слой старого лака обнаруживалось, что мир картины наполнен собственной жизнью. Каждый листик дерева, каждая травинка было любовно выписаны живописцем, при этом они не были плоско-декоративны, как это часто свойственно наивной манере письма современников художника, а пронизаны мягкими тенями и лучами света, падавшими на траву сквозь листву деревьев.

Рай ожил – в тени густой травы, ещё прокрытой прозрачными росинками, а на солнце уже успевшими испариться, обнаруживались миниатюрные кузнечики и богомолы, старательно упрятанные там художником. Бабочки, стрекозы и майские жуки заполняли густой и вязкий воздух. Среди кустов прятались мыши, зайчата, щенки и кошки. В лесу рядом с волком стоял олень, не пытаясь даже убегать от него, лев царственно спал в тени дерева, не обращая внимания на пасущегося рядом равнодушного ко всему буйвола. Идеальная гармония мира ещё не была разрушена.

Тонкая сетка мелких и назойливых трещин, первоначально казавшейся помехой при разглядывании картины и несколько раздражавшая, незаметно становилась её необходимой частью, приобретая свойства своеобразного орнамента. Краски картины поменяли от времени свой первоначально яркий цвет, и лак, покрывавший картину слой за слоем, за века помутнел и местами стал почти непрозрачным, но обладая некоторым воображением, нетрудно было домыслить, как ярко и сочно выглядело полотно в момент его завершения.

В ней было что-то ещё: в картине, несмотря на ясность рисунка и прямолинейность сюжета, имелось нечто трудно объяснимое, неразрешимая загадка, зашифрованная давно умершим художником. То ли в игре света и тени, в искусно написанном полумраке райского леса, в драматизме поз Евы и Адама, а может, в прямом и ясном взгляде женщины присутствовало нечто таинственное и неразгаданное.

Правый нижний угол полотна, предварительно расчищенный от слоёв лака, был ярче по тону, видимо, из-за работы реставратора. Упрятанная в тени монограмма художника указывала на авторство: в широкое «A» было вписано латинское «D».

Картина была прекрасна.

Мужчина, смотревший на неё, неторопливо разглядывал каждую её деталь так долго, что потерял представление о времени. То, что он увидел, сначала заворожило тщательностью прорисовки каждой травинки луга, птиц и животных, спрятанных художником среди листьев и веток деревьев. Одиночество и нагота мужчины и женщины, наказанных за проступок, при этом не вызывали неловкости или жалости. Из-за смелого и уверенного взгляда женщины. Взгляд наблюдателя, первоначально праздно скользивший по поверхности, стал концентрироваться на мелких деталях. И эти тщательно и любовно прописанные художником подробности затягивали внутрь плоскости полотна, заставляя переступать его границу и превращая изображённый художником мир в объёмный и осязаемый. Он оказался в Раю.

В Раю было по-утреннему прохладно, и жаркий день, обещанный выглянувшим из-за облаков солнцем, ещё не наступил. Давно ему не дышалось так легко, порыв лёгкого ветра коснулся его лица, запахи леса и луга словно проникли в ноздри и беспричинная радость, какая бывает в одном только детстве, овладела им. И тогда в коротко остриженной голове мужчины зародилась смутная и тревожная мысль, что в материальном, комфортном и жестоком мире, созданным им вокруг себя, есть что-то такое, о чем он не имеет представления, и что он, вероятно, упустил нечто значительное. Его прежнее представление о том, что живописное полотно – лишь выгодное средство для вложения и заработка при перепродаже впервые подверглось пусть незначительному, но сомнению. Неужели он упустил что-то важное?

Его деловой визит в город был завершён, детали соглашений обсудят другие, это мелочи. Принципиальная договорённость о новом канале поставки товара в Европу с ночными градоправителями Санкт-Ленинграда была успешно достигнута, морской порт, который он осмотрел – идеальный перевалочный пункт, отладить бесперебойный трафик – вопрос времени. В музей он забрёл скорее от скуки, скоротать время, оставшееся до вылета.

Он что-то упустил.

Несколько спутников коротко стриженного мужчины, одетые в безукоризненные, но одинаковые костюмы, уже полчаса стояли в пустом зале, переминаясь с ноги на ногу и не зная, чем себя занять – атлетические фигуры, облачённые в деловые мужские одежды, вне спортзала выглядят бесформенными и располневшими. Единственным из свиты, кого картина заинтересовала, был человек в галстуке-бабочке, он деликатно стоял в стороне, внимательно разглядывая полотно.

Наконец мужчина проснулся: всегда хочется больше, чем имеешь.

Его голос едва слышно прозвучал в зале пустого музея, ни к кому не обращаясь:

– Ich will das2.

2

Я хочу это (нем.)

Депортация из Рая

Подняться наверх