Читать книгу «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы - Александр Лысёв - Страница 4

«Душно, душно. Не иначе быть грозе».

Николай поднял глаза к небу. Наступающий вечер заволакивало сизой хмарью. Захотелось расстегнуть крючки на воротнике мундира. Отстегнул верхний, вздохнул поглубже. Еще раз оглядел внутренний дворик Зимнего дворца. Остановился напротив арки. Через закрытые ворота была видна безлюдная в этот час Дворцовая площадь. Литые украшения на воротах подобно сказочной аппликации накладывались на громаду Александрийского столпа. Из-за него на площадь вырывалась колесница. Царь сделал навстречу ей еще несколько шагов. Впереди замаячили неподвижные фигуры караула Семеновского полка. Рука машинально застегнула верхний крючок. Николай беззвучно усмехнулся и тихо отступил назад…

Только сегодня император вернулся в Петербург. Аликс и дочери тут же отбыли в Царское. Так будет лучше всего, в городе хорошо не отдохнешь. Особенно после такой поездки. Впрочем, последнее относилось больше всего непосредственно к нему, Николаю II, самодержцу Всероссийскому.

Жарким июльским днем 1903 года царский поезд выходил из Петергофа в Арзамас. 17-го уже были в Сарове на торжествах, посвященных канонизации преподобного Серафима. Такого скопления народа Николай не видел со времен Ходынки. Но, слава богу, повторения последней не случилось. Правда, досталось бедняге Фредериксу. Он споткнулся в толпе, сопровождавшей императора, и кто-то наступил ему на лицо. К счастью, отделался пустяками. Вообще, тамошний губернатор Лауниц молодец. Не то что дядя Сергей в Москве при коронации…

От вторичного воспоминания о Ходынке Николая даже передернуло. Он поспешил перенестись мыслями в приятное. Перед глазами проплыло совсем недавнее: колокольный звон, духовенство в парадных одеяниях. И куда ни кинь глаз – огромное количество народа. А потом шоссе вдоль речки Саровки. Несмотря на совсем тонкую цепочку солдат вдоль маршрута движения, обошлось без эксцессов. Вот только Фредерикс…

А после древняя обитель на горе в лучах заходящего солнца, вечерня с дивным синодальным хором. Купание царицы у скита Преподобного. Он, конечно, обожает дочек. Но как хочется наследника! Николай улыбнулся: «Ничего, попробуем еще раз. Бог даст, будет сын…»

После отъезда Александры в Дивеевский монастырь Николай задержался на подворье. Старец подошел к нему сам. Взглянул в глаза. Сказал одно только слово: «Пойдем». Свита опешила. Монахи замерли, благоговейно склонив головы перед старцем. А тот, больше не глядя на Николая, не ожидая никого, медленно уходил от всех в отдаленную часть подворья. Отворил неприметную дверь, прошел, оставив дверь приоткрытой. Как бы приглашая, но оставляя выбор…

Царь, жестом остановив всех на своих местах, вошел вслед за старцем. Один. Для описания своего состояния тогда Николай так и не смог найти подходящих слов. Не находит он их и сейчас… С выездом из Сарова задержались на четыре часа. Торжественные мероприятия закончили без участия императора. Выйдя на закате из подворья, Николай приказал кортежу ехать на платформу. Царский поезд полным ходом проследовал на север. 19 июля уже были в Москве, а на следующий день в Петербурге…

На сегодняшний вечер оставалось сделать лишь несколько распоряжений. Николай дал их лично генерал-лейтенанту Мосолову, начальнику канцелярии Министерства императорского двора. Еще возвращаясь с прогулки, Николай уже знал, что сегодня же уедет из столицы вновь. Пусть семья отдыхает в Царском Селе. Он им телеграфирует. А сегодня пока не поздно – уехать в Гатчину.

В девять вечера в Александровской еще было светло. От императорского поезда отцепили половину вагонов. Со стороны города надвигалась гроза. Николая ждал экипаж. Вокруг гарцевал конвой. Царь докурил на перроне папиросу. Последнюю из второй за сегодня коробки. Да, Аликс он телеграфирует завтра. Пусть отдохнет с детьми несколько дней.

Николай вернулся в свой салон-вагон. Через четверть часа поезд, слегка дернувшись, медленно выплывал со станции Александровская. У перрона остался стоять пустой экипаж.

В Гатчине оказались задолго до одиннадцати. Императорский поезд прибыл неожиданно, ломая все давно устоявшиеся церемониалы. На лицах немногих встречающих чинов в сей неурочный час запечатлелись недоумение и тревога. Все это резко контрастировало с обычной обстоятельной манерой проведения всех придворных поездок и мероприятий, установившейся в текущее царствование. Только гвардейцы конвоя были спокойны и невозмутимы.

Николай вышел, коротко поздоровался с присутствующими. Вместо приготовленного экипажа приказал подать себе коня. Легко вспрыгнул в седло. Поглядел в северном направлении. По-видимому, гроза уже шла над Александровской. Небо на горизонте беззвучно прочерчивали яркие всполохи.

Смеркалось. Подъезжали к Гатчинскому дворцу. Голова конвоя уже заворачивала к парадному подъезду, когда царь вдруг неожиданно дал шпоры коню, пустив его галопом по парку. Повинуясь короткому жесту начальника конвоя, его чины веером рассыпались вслед за императором, поскакали на незначительном отдалении.

Николай гнал коня по знакомым с детства павловским охотничьим просекам. Слева и справа параллельными тропинками неслись конвойцы, не опережая царя, но и не отставая. Николай поддал еще и без того бешено несущемуся жеребцу, забирая в дальнюю, самую глухую и дикую часть парка. Усмотрев издалека просвет между деревьями, натянул поводья. Поднял коня на дыбы, перепрыгивая через упавшую сосну. Продрался сквозь бурелом, потерял фуражку. Выехал на небольшую поляну, окруженную со всех сторон деревьями. Остановился, переводя дыхание.

«Господи, ну почему мне? – проносилось в голове. – Ведь отцу было бы сейчас всего пятьдесят восемь, не так уж и много… Да и до сего момента ведь все было вроде хорошо. Могло бы и дальше…»

Николай вытер ладонью взмокшее лицо. Перед глазами в который раз опять встал Саров, монастырь, услышанное…

Пошарил по карманам в поисках папирос. Папирос не было. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

«Все хорошо, все, – почти прошептал, шевеля губами. – Так надо».

«Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…» – Слова молитвы падали каплями умиротворения…

Хрустнула ветка. Царь обернулся. На поляну въехал офицер конвоя. Спешился, подошел, протягивая потерянную Николаем фуражку:

– Ваше Величество…

Николай надел фуражку, пристегнул подбородочный ремень. На поляну въехало еще несколько человек. Царь обвел их спокойным взглядом. Потом еще раз вытер ладонью лицо. Оно было все мокрое. Сверху беззвучно уже несколько минут капали крупные капли докатившейся до Гатчины грозы.

– Все, братцы. Спасибо. Домой, домой…