Читать книгу Седовы. Хроника жизни семьи офицера - Александр Махнёв - Страница 10

А между тем лето брало своё. Ночи тёплые, короткие и комфортно безветренные, днём солнышко, изредка землю окроплял дождь. Конец июля не предвещал конца лета, но зелень, ещё месяц назад ярко-сочная, поблекла, кое-где на деревьях появились жёлтые листья. В Москве лето особенное, при любой погоде на улицах душно. Закатанная в асфальт столица чувствовала себя как астматик, трудно, надрывно дышала и ждала свежий ветер.

Тяжело было и москвичам. Многие уехали в отпуска, кто мог, скрылся за город, у кого не было такой возможности, в выходные и по вечерам, облепив берега водоёмов и Москва-реки, охлаждался в мутной воде.

Но духота, жара и прочее были не так страшны. Страшна была гроза зреющих перемен. Пять лет перестройки, попытки преобразовать экономику позитивных результатов не принесли. Ритм жизни и самого существования такого мощного организма, как Советское государство, был разбалансирован, с каждым днём в стране становилось хуже. Полочки магазинов по-прежнему зияли пустотами. Талоны на продукты, спиртное прочно вошли в обиход. Москва всё больше и больше напоминала огромный рынок ширпотреба. Про рубли стали забывать, куда интереснее доллар и даже купон на товар.

Политическая демагогия, словесная трескотня, взаимные оскорбления, драки сопровождали все действия политиков и депутатского корпуса. По вечерам у телевизоров люди с интересом ждали, кто ещё что отчубучит интересного. В диковинку такое было в новой России. Бедность людей стала визитной карточкой государства. Но в этом же государстве появились нувориши[3]. Бывшие партократы, быстренько перекрасившись, побросав партийные билеты, расселись в кресла генеральных директоров, президентов и прочих вожаков российского бизнеса. Рядом с ними появился гнусный рассадник бандитов и вымогателей разных сортов. Структура экономики менялась бешеными темпами: разворовывались складские остатки, захватывались источники сырья, как грибы росли банки, биржи, меняли собственников предприятия, зачастую этот процесс выходил далеко за рамки законности и сопровождался убийствами.

Армия, её генералитет втоптаны в грязь. Пресса издевалась над офицерами как могла. Видя это, молодёжь уходила из Вооружённых сил. Служить оставались немногие, те, у кого в сознании армия и служба в её рядах связывались с понятиями «долг», «честь», «защита Отечества».

Тревожно было, очень тревожно.

Подполковник Седов не на небесах обитал, всё это видел, и он жил тревожной жизнью. Парочки недель хватило, чтобы понять: внешне отлаженный механизм вверенной ему части вполне может дать серьёзный сбой. Военного мало чего здесь было. Часть скорее походила на огромную автобазу плохого гражданского предприятия. Водители расхлябаны, учебные занятия проводились от случая к случаю. Понятий о заявках на выезд техники не было, лимиты расхода горючего не соблюдались. Внешне всё крутилось, вертелось, однако единого управления в части не было. Он с первых дней облазил все закутки, каморки, кладовые, бытовки и прочие сооружения и пришёл в ужас. Бал правила стихия. Попробовал было с ходу разрулить ситуацию. Просто остановил выход в рейс машин и всё. И тут же получил кучу шишек от различного рода военных и гражданских вожаков, которые ждали его технику. Понял Антон Иванович: так нельзя, снимут с должности мгновенно. И он начал потиху, кропотливо работая с подчинёнными офицерами, приводить часть в нормальное состояние. Врагов не наживал, всё же большинство людей видели: старается командир, и не для себя старается, для дела. Но в ближнем окружении зрело недовольство. Собственно говоря, здесь его не ждали, здесь он был чужаком. Командиром мечтал стать старожил части, заместитель командира по материально-техническому обеспечению подполковник Мыльцов Пал Палыч. С ним Антон не был знаком, тот был в отпуске, когда впервые Седов прибыл в часть. Мыльцов лет пять назад прибыл из Киева, репутация на прежнем месте была подмочена махинациями с бензином, дизельным топливом и прочее. Но то были слухи, документы о злоупотреблениях отсутствовали, а перевод в Москву состоялся по семейным обстоятельствам. За спиной у Мыльцова, как и у многих офицеров в столице, маячили серьёзные генеральские погоны. Обо всём этом Седову рассказал Кравцов, и Антон был настороже в отношениях с Пал Палычем. С первых минут в части недругом Антону стал и Андреев, замполит. Когда Седов попросил Андреева не тыкать командиру, вести себя, особенно в присутствии подчинённых, более пристойно и вообще заниматься своим делом, а не сплетнями, Сергей Павлович долго глотал воздух открытым ртом. И смог лишь сказать: «С огнём, командир, играешь!»

Но всё это были трудовые будни, Седов считал всё вполне преодолимым, только время нужно.

Домой Антон приезжал вечером в субботу, а рано утром в воскресенье на служебной машине уезжал на службу. Иногда среди недели заскакивал домой поменять бельё, если работал в городе. Такой режим он сам себе установил. Изматывало это, но куда денешься, так нужно для дела.

Вписались в ритм столичной жизни и другие члены семьи.

Анна Петровна с подачи и протекции Натальи Ивановны поступила на работу в школу-студию. Это учреждение, подчинённое районной администрации, находилось на бюджете, и каждая штатная единичка согласовывалась чуть ли не с главой района. Но назначение Седовой упростили диплом педагога, свидетельство о завершении художественной школы, а также рекомендации с прежнего места работы и картины, которые она привезла с собой. Ну и конечно, голос такого специалиста в области культуры и искусства, как Наталья Ивановна, был важен. Анна через отборочное сито прошла, но когда узнала об окладе, ей чуть дурно не стало.

– Наталья Ивановна, как можно жить на такие деньги? Да я лучше в переход пойду рисовать физиономии, за одну картинку я три оклада заработаю.

Наталья Ивановна понимала, на эти крохи действительно не проживёшь. Однако студия давала хороший имидж преподавателю, а значит, вполне можно подрабатывать. Тем более график работы специалистов студии это вполне позволял. Она успокоила Анну:

– Анечка, погоди, время пройдёт, учебный год начнётся, и я тебе подыщу подработку. Будет у нас всё в порядке. А в школу ты не ходи. Злые дети сейчас, это не у вас в военном городке, здесь молодёжь опасная.

Старушка знала, Анне привычнее в школе, но сдерживала её. Действительно, столичная школа начала девяностых – не мёд.

Леночка поступила в вуз на юридический факультет. Когда она принесла отцу буклет, где рассказывалось об институте, тот долго не мог понять, почему объединены в названии вуза слова: «независимость», «экология», «политология», а ещё и юрфак есть.

– Дочка, это же «Рога и копыта», и Остап Бендер, наверно, ректор.

Но Елена уже загорелась мыслью об учёбе в этом университете; действительно, вуз университетом назывался, не институтом.

– Папа, ты пойми, в обычный вуз я уже не поступлю, время упущено, значит, год потеряю. Я была в университете, мне аккредитацию вуза показали, всё будет в порядке, поверь.

Антону пришлось довериться дочери и ещё отдать триста долларов за обучение в триместре. Вот так! Вот тебе образование в новой России.

И Егор этим летом был при деле. В секцию бокса его взяли с большим удовольствием. Причём оказалось, Москва настолько маленький и тесный город, что спустя неделю после его геройства на площадке недалеко от дома руководитель секции бокса уже знал, что Егор вырубил троих хулиганов. Не синяк ему это подсказал, люди донесли о спортивном юноше, не по годам крепком и рослом.