Читать книгу Он и Она. Я научу тебя летать - Александр Мирошниченко - Страница 4

В конце первого семестра, когда уже ударили хорошие морозы, превратившие однокурсниц в одинаковых матрёшек, что, впрочем, было хорошо, потому как не отвлекало от подготовки к предстоящей первой сессии, на входе в фойе появилось объявление:

ВНИМАНИЮ ПЕРВОКУРСНИКОВ. ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИГЛАШАЮТСЯ В КРУЖОК ТАНЦЕВ.

Девчонки, почти все, побежали записываться. Но образовалась вечная проблема подобных мероприятий – катастрофически не хватало парней. Даже при том, что девичья часть курса пустила всё своё ещё не отточенное в различных перипетиях личных отношений женское обаяние на обеспечение должного участия мужской части. Увы, их старания результата не имели. Намерению постичь секреты хореографии мешало однозначное, но, к сожалению, ожидаемое:

«Я – на танцы? Ни за что!».

Когда функционирование кружка стало под вопросом, на собрание курса пришёл начальник военной кафедры, по странному стечению обстоятельств имевший такую же фамилию, как руководитель кружка танцев, и просто предупредил:

– Если хоть один студент первого курса не явится сегодня на тренировку по танцам, то он будет очень сожалеть об этом все оставшиеся два года, пока не перейдёт на второй курс.

Кто-то с задних рядов выкрикнул, что до второго курса осталось всего полгода, на что грозный офицер, выискивая глазами смельчака, отчеканил:

– А особо умные могут и через три года после службы в военно-морском флоте попасть на второй курс.

Вечером в зале не появились только те, кто имел освобождение от воинской службы. Поэтому парней оказалось даже больше девушек, о чём вслух не преминула заметить староста курса. Парни, увидев учителя танцев – стройную брюнетку с большими карими глазами в облегающем платье, – вдруг резко не захотели покидать ненавистные ещё минуту назад уроки танцев.

– Меня зовут Маргарита Игоревна, – обладательница стройной фигуры и больших миндалевидных глаз в арсенале имела ещё и приятный голос. – Я – хореограф.

Она пересчитала взглядом присутствующих и обратилась к старосте:

– Всё сходится. Мне тоже нужен партнёр.

И приосанились будущие танцоры от перспективы прикоснуться к точёной фигурке в танце, а может, и после – как знать. А объект вожделения одной половины присутствующих и ревности – другой расхаживала перед ними, грациозно покачивая узкими бёдрами и рассказывая о том, чем они будут заниматься. О танце. В финале она поинтересовалась, с изучения какого танца всем хотелось бы начать. Перечисляя названия, она слегка схематично, но весьма эффектно демонстрировала основные элементы, чем отвлекала парней от мыслительного процесса – так привлекательно она это делала. Девушки в это время стеснялись своим думам и желаниям, поскольку фантазировали о более интимных ритмах и движениях.

Когда учитель дошла до польки, у Ивана сорвалось:

– Только не полька!

Хореограф была далеко от Ивана, но услышала, а потому приблизилась. Уже в каждом её шаге можно было прочитать заинтересованность. Она остановилась напротив единственного, кто озвучил хоть какое-то мнение, и сначала одновременным движением головы и руки, а потом ещё и голосом попросила растолковать столь категоричное неприятие этого прелестного танца. Иван смешался, не ожидая общего внимания и необходимости объясняться, облизал в момент пересохшие губы и выпалил первое, что пришло в голову:

– Я хочу танго.

Блеск глаз, взлет бровей, наклон головы – все в ней выдавало очередную волну интереса. Оценив смелость молодого человека, хореограф громко его похвалила, обвела взглядом всех студентов и, ткнув пальцем в грудь Ивана, констатировала:

– Значит, будет танго. Думаю, мы растопим декабрьские сугробы аргентинским темпераментом и русской страстью, – глядя уже на Ивана, озвучила то, что в минуту превратило мечты многих в этом зале в прах. – А ты будешь моим партнёром.

В конце занятий заявился военрук. Большой, статный, в военной форме, он по-хозяйски приобнял ту, кого желали все мужчины танцевального кружка, показывая, кто на самом деле обладает этой жемчужиной, и утрировано громко спросил жену:

– Нареканий к личному составу нет? А то мы здесь быстро порядок наведём.

Хореограф съёжилась в его объятиях, но твёрдо, хоть и тихо, прошептала:

– Сюда в ботинках – нельзя. Это ведь танцевальный зал.

После этих слов военный человек сделался только ещё более грозным к «личному составу», похлопал по плечу супругу, развернулся и почти строевым шагом покинул помещение.

– Сегодня в парах не работаем, – расправив плечи, будто скидывая руку, только что лежавшую на ней, сообщила ни на кого не глядя учитель танцев, – разучим только шаг.

Сказать, что прогресса в постижении тайн этого страстного, требующего искры и даже пламени, танца у Ивана не было – не совсем верно. Он старательно учил и выполнял предлагаемые движения и связки. Усердие и дополнительные тренировки в маленькой комнате общежития давали результат, но партнёр и хореограф всё равно была категорически недовольна.

– Страсть, Иван, где страсть? – когда говорила, а когда кричала она красному от напряжения и от выговоров ученику, – Нет страсти, нет танго!

И это на фоне других студентов, у которых получалось не лучше. Но она не с ними танцевала. Если у тех недостаточно страсти, то виноваты их забитые и неумелые кулёмы, которые с ними танцевали. А у Ивана партнёршей была ОНА. Значит, он просто обязан был проникнуться глубинным смыслом этого, нет – не танца, а действа, что зовётся танго. Даже лёд тает под лучами солнца, а в ней не высвобожденной энергии куда больше, чем в этом небольшом жёлто-белом пятнышке на небосводе. И вот всю эту мощь, которая не реализована в её личных взаимоотношениях с мужем, она выплёскивала на паркете. Не существовало такого «айсберга», который её одержимость не способна была растопить. Её внутреннего горения хватит для того, чтобы растопить пусть и большую, но всего-навсего льдинку. Этот вызов – уже вопрос профессионального честолюбия. Танго лишь тогда можно назвать танго, когда столкновение страстей и темпераментов достигает максимального накала, при котором любое движение партнёров, любой взгляд, не говоря уже про прикосновение, создают, а потом швыряют во все стороны такое количество энергии, что всё пространство вокруг танцующих искрит, грозя воспламенить любой предмет, оказавшийся рядом.

Иван всего этого не понимал, но старался как мог.

Когда очередные занятия закончились без видимого удовлетворения, Маргарита попрощалась со всеми, как обычно, а Ивана попросила остаться.

Он понимал, что ничего приятного это не сулило, и готов был получить очередное внушение. Они стояли посреди спортзала, в котором проходили занятия танцевального кружка. Учитель танцев внимательно смотрела ему прямо в глаза. Смотрела долго и по всему ничего нужного ей не находила, отвернулась и направилась к выходу. Иван сделал шаг в том же направлении, но наткнулся на грозное:

– Куда? Стоять!

Маргарита подошла к дверям, закрыла их на ключ, включила магнитофон – полилась опротивевшая от частого повторения мелодия, погасила свет. И в отблесках уличных фонарей, пробивающихся через расположенные под самым потолком окна, одним движением сняла через голову узкое платье. Такого ошеломляющего и возбуждающего зрелища, как освобождение женского тела от плотно облегающего куска ткани под музыку резко, но элегантно, ученику-недотёпе никогда прежде не доводилось видеть. Чёрное нижнее бельё терялось на смуглой коже, и разглядел его Иван, только когда партнёрша подошла на расстояние шага. На расстояние дыхания. Она взяла его левую руку в свою, а его правую сама положила себе на бедро, отчего по всему телу опешившего студента пробежала мелкая дрожь. И она бы усилилась, но вдруг «ожило» её бедро, а затем всё её тело в такт звучащей мелодии увлекло его, заставило ответить встречным порывом. И вот тут Иван понял: вот он – танец. Не отдельные шаги и элементы, а самый настоящий танец, когда и эмоции, и движения находятся в полной гармонии с музыкой, в чувственном соитии с партнёром. В голове не вертелось: что делать сейчас, а какая связка следующая. Было только страстное желание следовать своим чувствам, которые разгорались от пламени партнёрши и сами подпитывали своей энергией ту, что была в его объятиях, в его власти. Только теперь он почувствовал, что есть танго. Музыка длилась вечно. И это радовало, потому что Иван осознавал, что никогда уже не сможет танцевать так. Мелодия смолкла, превращаясь в тишину. Так же плавно заканчивался танец. Сначала замедлением движений, потом переходя только в лёгкое прикосновение и, наконец, превратившись в сожаление о том, что всё закончено, и радость от того, что такое пережил.

Маргарита, глубоко дыша и отступив на полшага, изрекла:

– А я всё же кое-что умею, – и через небольшую паузу с ещё большим удовлетворением: – Наконец ты понял этот танец – танго.

И осталась бы эта история в памяти Ивана чем-то светлым и значимым, если бы не муж Маргариты, о похождениях которого ей поведали подруги, конечно же, «исключительно с целью сохранить семью». Семью она сохранила, но душевные раны саднили, и залечить их могла только месть. Для этой цели лучшего кандидата, чем Иван, у Маргариты не нашлось. Знай Иван, какая участь ему уготована, может, он бы возразил, но что в этом мире способно остановить ход времени и женщину, жаждущую праведной мести? Правильно – ничего.

Когда всё уже случилось, и герои оделись, Маргарита по-дружески поцеловала своего ученика и довольно буднично сказала:

– Спасибо. Теперь я отмщена.

Иван даже не знал, как ему реагировать, потому что сил на эмоции не осталось совсем.

– И ты ему расскажешь? – уточнил Иван, узнав истинную причину доступа к телу и неожиданной близости.

– Вот это вряд ли. Тогда он не будет чувствовать себя виноватым, – по-деловому ответила педагог.

Иван встряхнул головой, пытаясь осмыслить слова и понять женскую логику:

– Какая же это месть, если он не знает?

– Главное, что знаю я, – закончила урок учительница танцев.