Читать книгу Моё счастье - Александр Николаевич Романовский - Страница 12

Мой дедушка Быстров Пётр Константинович (к большому сожалению его не помню, т.к. он погиб в страшном 1938 году) был заядлым охотником. И моя мама рассказывала, что, придя с охоты, он делился с ней и её братьями своими лесными наблюдениями. Видимо, тяга к лесу передалась от деда в генах и мне. Поэтому и профессию я выбрал (в отличие от родителей, – они учителя) лесную.

У нас подрастали дочки: Юля, Ира, Оля, Наташа. Непоседливые, смешливые. С малолетства брал их в лес за ягодами, грибами; за вениками для коз и для бани. Хорошо помогали (по мере сил, конечно) они и на покосе. Дочки стойко переносили комариные укусы и старательно выполняли данные им задания. Надо сказать, что покос для нас, как и у тех, кто держал молочных животных, начинался рано, с появлением первой травы. Косить приходилось там, где она была повыше, т.е. участками.

Обучил старшую дочь езде на мотоцикле. В силу своего юного возраста продавить кик-стартер ей было не под силу, и она забиралась на мотоцикл, вставала ногой на рычаг заводки и спрыгивала, Мотоцикл заводился, Юля садилась за руль, включала первую передачу и аккуратно подъезжала к накошенной кучке травы. Грузила ее в коляску и, тем же макаром, подъезжала к очередной копёнке. А я тем временем находил подходящий участок и скашивал его. И скажу, что такая помощь для меня была существенной!

Кстати, в дальнейшем все наши дочки умели хорошо ездить и на мотоцикле с коляской, и на одиночке, вызывая удивление и восхищение парней. Брал их маленьких весной и на вальдшнепиную тягу. Иногда давал выстрелить из ружья по мишени. Робели, но набирались смелости и стреляли. (При этом в птиц при детях я никогда не стрелял).

Вечерние сумерки в лесу дочкам нравились, при этом они с интересом и некоторым испугом смотрели в темноту: не появятся ли кикиморы или лесовик? Жались ближе к костру и прислушивались к лесным шорохам.

Появился долгожданный сын Слава. И его я стал понемногу брать в лес. Однажды, когда сын учился в старших классах, взял его на глухариный ток. Надо сказать, что глухарь – это древняя, сильная, роскошная птица. Сибиряки, добыв глухаря, просят у него прощение. Когда мне случалось добыть глухаря, повторял их ритуал…

Собралось нас тогда охотников человек пять: Брагин Николай Васильевич, его сын Юра, Малушков Сергей Григорьевич, я и мой сын Слава. В основном – бывалые, ни глухарем, ни медведем их не удивишь.

Случилось так, что, выйдя из машины, услышали пение глухаря. Даже не пение, а он как бы пробовал себя, потихоньку разгоняясь. Все мужчины единогласно решили предоставить право выстрела самому младшему из нас, – моему сыну. Я ещё раз проинструктировал Славу, как подбегать к птице, дал ему ружьё. Мужчины благословили: «Ни пуха!» И сын ушёл в лес.

Было ещё довольно темно, но звезды уже меркли. Глухарь распелся. Шло время. Глухарь пел и пел, выстрела не было. Стояло теплое с легким туманом утро. Мужчины занервничали, – в чем дело? За это время каждый из них, наверняка, успел бы подскочить и к другой поющей птице. Рассвело. Щелканье и точенье глухаря стало прерываться и как бы пропадать, видимо, он слетел на землю.

Вернулся Слава и все накинулись на него с единственным вопросом: «Ты чего не стрелял?» А сын ответил: «Зато песню в волю наслушался!» Я пожал Славе руку, сказал: «Молодец!» А про себя подумал: нормальный растёт парень, с нормальной жизненной оценкой!