Читать книгу Я русский. Вольная русская азбука - Александр Образцов - Страница 45

Московско-Ленинградская милота

«…а я – поэт, какой хочу, такой и знаменитый» – так сказал Александр Твардовский о своем детском мироощущении.

Похоже, что юношеский период русской культуры закончен. Уже не станешь таким знаменитым, как хочется. Уже не объявит секция критики имени Белинского нужного человека наследником Толстого, а не очень нужного – внуком Достоевского.

Однако не хочется зубоскалить по этому поводу. Наконец-то в истории русского изоляционизма появились истинно трагические краски. Кончился гонор, иссякла кичливость, приписываемые обычно близким западным соседям, и осталась одна только московско-ленинградская милота. Остались старые люди, потерявшие все.

В России есть несколько имен, которые могли бы существовать в мировом культурном обмене наравне с любыми западными и восточными людьми искусства. Но они не захотели этого, как захотели Бродский, Барышников или Высоцкий. Им достаточно было признания в Министерстве культуры, на Таганке или в БДТ.

И вот теперь их милота стала достоянием их семейных кухонь, где, собственно, и начиналась в виде диванной оппозиции.

И слава Богу, что московско-ленинградская милота с легендарными пьянчугами и бесстыжими девками, с месткомовскими дрязгами и битвами при ОВИРе, с крепостными театрами и толпящимися писателями сходит на нет.

«Лишь грусть без объясненья и предела», – так сказал Верлен о первом Риме.

Какая там у нас грусть? Да еще без предела…

Пенсионные дела, милые люди… Московско-ленинградская милота.

Окраина мира.

Серебряный детский сад

В последние годы в культурном пространстве российских столиц, напоминающем станцию переливания крови, фуршет на халяву и самозахват лавровых венков одновременно, происходит еще и какое-то общее движение к центру. Все оказались одинаково озабочены местом эпохи в ряду других эпох.