Читать книгу Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман - Александр Паваль - Страница 6

Я прошу прощения перед читателем за то, что не представил своих попутчиков, называя их странными именами: Кэт, Мальвина и прочее. Но сделано это сознательно, дабы разжечь немного читательский интерес к событиям. Многие авторы до такой степени увлечены биографическими данными и особенностями характеров своих героев, что пока прочтёшь, как они одеты, какого цвета у них носки, рубашка, пиджак, носовой платок, и как часто они всё это носят; что любят на десерт, ужин и халяву; какого сорта курят табак и почему именно курят; в каком колледже училась их тётя по материнской линии, от которой они наследовали серую каёмочку роговицы правого глаза, ты уже не хочешь читать эту книгу, и даже допускаешь мысль, что тебе специально продали её вместо снотворного или в нагрузку к поздравительной открытке 8 Марта.

Поэтому, пока наш турпоезд несётся среди ночи по просторам Румынии, а славный кубанский народ спит в своих купе, уставший от пограничных впечатлений, я познакомлю вас с моими попутчиками.

Итак, Алёша, руководитель группы. Мелкий партийный работник. Настолько мелкий, что его фамилию и отчество не запомнил ни один человек. Внешне напоминает учителя истории старших классов. Выше среднего роста, одет во всё бесцветное. Немного седоват. Хорошая выдержка. Полное отсутствие самолюбия.

Как любой политработник он опасался провокации настолько, что, когда в его присутствии рассказывали анекдот про Вовочку, настороженно оглядывался по сторонам и пытался угадать скрытый смысл сказанного: уж не анекдот ли это про Вовочку Ульянова? Он нёс великую ответственность за всю группу в сорок два человека, где тридцать шесть из них были равны или даже превосходили его по возрасту. Алёша постоянно призывал нас не шуметь, не пить, не курить и, когда прибудем в Болгарию, ни в коем случае не плевать на тротуар, так как произвольное харканье на асфальт может иметь необратимые негативные последствия для имиджа нашей Родины. Наверное, когда он состарится, то расскажет своим внукам, как тяжело пришлось в Болгарии, где ему поручили руководить делегацией аграриев-рисоводов. Что он всех прижал к ногтю и, именно поэтому, миссия завершилась полным успехом.

Дорогие внуки, не верьте вашему дедушке Лёше. Он обломал свои когти уже на второй день пребывания в братской стране. Его попытки приучить нас к дисциплине потерпели полное фиаско, а отсутствие организаторских способностей подорвали и без того маломальский авторитет. Но, спасибо ему! Ведь только благодаря такому бездарному руководству мне запомнилось путешествие в Народную Болгарию. Ничего подобного не приключалось со мной ни в одной другой заграничной поездке.

Однако не Алёша являлся главным действующим лицом балканского приключения и ни какой-либо отдельно взятый человек. Циклоном, делающим погоду, оказалась наша паранормальная шестёрка. О себе распространяться не стану, а о Главном скажу. Вообще-то, как вы поняли, его зовут Сергей, или Серёга. Кличку «Главный» придумала Мальвина, что не объяснишь просто случайностью. Эта девица оказалась очень шустрой и поимела информацию, что Серёга главный инженер какого-то предприятия. Собственно и запала Маля на него не из альтруистических соображений, так как Главный на вид совсем не Аполлон, скорее даже наоборот. Но мне это без разницы. И даже то, что он главный инженер автопредприятия я узнал позже всех. А по мне, хоть Генеральный секретарь, лишь бы мужик хороший оказался.

Таких положительных личностей, как Главный, я в жизни не встречал! Проработав восемь лет в строительной организации, у меня сложилась твёрдая убеждённость: всё начальство – хамьё, жульё и к дворовым собакам относится лучше, чем к подчинённым. Если мой шеф приезжал на объект, то всё ему было не так. Стоишь, контролируешь разгрузку плит перекрытия – «Что ты здесь стоишь, как кирпич на дороге?». Идёшь осматривать фронт работ – «Что ты здесь ходишь, как американский наблюдатель?». Траншею выкапываешь – медленно! Засыпаешь – слишком быстро! А любимая фраза: «Ты мне тут дурака не вываливай! Ты, работай, давай!» – считалась верхом изыска и остроумия. Поэтому мягкий характер моего нового знакомого, сдержанные манеры и отменное чувство юмора поначалу воспринимались как нонсенс. Даже не верилось, что он будущий член партии. Единственная странная черта – слишком порядочен. Но эту мелочь можно простить, тем более у Серёги хватало здравого смысла смотреть на мир с доброжелательностью и снисходительностью умудрённого жизнью человека.

Его отношения с Мальвиной напоминали роман Остапа Бендера с мадам Грицацуевой, причём на 90 процентов. Десять процентов я отсёк, так как у Мальвины не было стула. В смысле – мебели. Да и Мальвина, в миру – Оля, в конце концов, оказалась недостойна сравнения с известным персонажем. Хотя в некоторых кондициях своего тела дала бы невесте Бендера солидную фору. Особенно всех представителей сильного пола восхищали груди нашей подружки. Огромные, как два арбуза «огонька», они покоились в каком-то супер открытом бюстгальтере и аппетитно выпирали из декольте носимых Малей нарядов. Прибавьте к этому вполне пристойную шею, что редко встретишь у пышногрудых дам, и у вас появится непреодолимое желание запустить руку за пазуху этой красотки и удостовериться в том, что видят глаза. Скорее всего, зрение вас не обманет, а, переведя взгляд на ноги, вы тоже не разочаруетесь. В общем, Оля находилась в расцвете лет и, несомненно, считала себя красавицей. Завышенные самооценки – характерная особенность женщин Краснодара. Всякая мало-мальски смазливая девушка уже мнит себя, чуть ли не первой красавицей факультета, района, улицы, в крайнем случае, своей пятиэтажки. А уж просто симпатичной может назвать себя любая плоскогрудая деваха, напялившая джинсы «Lee» и кроссовки чешской фирмы «Цебо».

С одной стороны, себялюбие молодых краснодарок облагораживает атмосферу в пределах городской черты: все такие гордые и недоступные, аж противно! С другой стороны заставляет мужское население комплексовать по поводу своих интеллектуально-физиологических возможностей. Но если бы наши парни знали, как недалёки эти неприступные красавицы, как мало образованы! Одни из них считают, что Эрих Мария Ремарк – женщина, пишущая о мужской дружбе. Другие, что Жорж Санд – это автор комиссара Мэгре. Третьи вообще утверждают, что «Мцыри» написал Пушкин. О прикладном искусстве с этими особами лучше совсем не говорить, так как большинство, оказывается, Рембрандта не читали, лишь потому, что им нравится Байрон. Естественно, речь идёт не о поголовно процветающем бескультурье прекрасной половины краевого центра Кубани. Но уверяю вас, большинство из них даже не помнят, чему обучались в школе.

Конечно, Олю полной дурой не назовёшь. Частичной дурой – можно. Все женщины с импозантной внешностью надеются только на то, что им дала природа. Но, ни одной из них ещё не удавалось прикрыть красивым телом тупость. Когда думаешь только о себе, свободного места в голове на что-то другое не остаётся.

Есть ещё две особы, которых я хочу представить: это Кэт и Нинуля. Обе дамы из Новороссийска, более того, подруги. Их дружба носила скорее односторонний характер. Нинуля, как бы, находилась в прислугах у своей более общительной и симпатичной подруги, которая вела себя со снисходительностью столбовой дворянки к бедной родственнице.

Кэт за глаза мы прозвали «Пьянь». В вопросах возлияния она ни в чём не уступала мужикам и надиралась до такой степени, что совершала нелицеприятные поступки, чем довела Алёшу до полного ступора.

Любимое выражение Катерины – «чмо болотное». Это соответствовало ста – ста пятидесяти граммам водки. Изречение – «гавно поганое» тянуло на двести – двести пятьдесят грамм. После отметки «триста» появлялись выражения, которые принято называть ненормативной лексикой. Но все эти странности начались после приезда в Болгарию. А в поезде мы с Главным держали узды правления в своих крепких мужских руках.

Нинуля, или Никому Ненужная Женщина, была таковой на самом деле. Она постоянно, в меру своих скромных сил, заботилась о подруге. Её наивность порой граничила с глупостью. Но глупостью безвредной и не влекущей никаких отрицательных последствий. Можно сказать, единственным достоинством Нины для нашей компании, являлось то, что с ней ничего не могло произойти. Ну, разве что кофе на юбку прольёт. Душевная простота оберегала её от неожиданностей и превратностей жизни. Нинуля могла стать хорошим другом семьи, заботливой тётушкой, незаменимой гувернанткой или просто приятной соседкой по квартире. Однако душевные качества скрыты в душе, а снаружи телесная оболочка под названием – внешность. К сожалению, внешность у Нины была весьма невзрачна. Если бы Бог создал мужчину слепым, то Нинуля, без сомнения, получила бы свой шанс. Увы, добрые серые мышки почти всегда остаются не замеченными пушистыми хвостатыми котами. В нашей весёлой компании Нина не пользовалась ни авторитетом, ни чьим-либо вниманием. Но в плавании балласт нужен любому кораблю. Даже просто так, на всякий случай.

Я не познакомил вас с Таней, но это ещё впереди.

После пересечения румынской границы все члены нашей команды, не приходя в себя, снова крепко заснули, чтобы встретить новый день уже в Болгарии.

Утро началось в шесть часов с проверки документов болгарскими пограничниками. Румыны не сочли нужным беспокоить русских ещё раз. Нормальные ребята! Один раз на въезде проверили, и выезжай на здоровье сам по себе. Болгарские погранцы вели себя весьма вежливо. Они держали в руках серпастые-молотокастые паспорта и долго всматривались в наши опухшие с Главным физиономии, никак не понимая, кто есть кто?

– Вы братья? – спросил, в конце концов, человек в зелёной форме.

– Да! – ответили мы разом и увидели, как просветлело лицо проверяющего.

– Теперь, Серёга, ты мой старший брат, – сказал я, пряча паспорт под подушку. – Ты должен обо мне заботиться.

– А кто позаботится обо мне?

– А о тебе пусть заботится твоя младшая сестра Оля.

– Ну, конечно… – протянул Главный. – У неё одна забота.

Я снова задремал. Поезд приближался к Варне.

В Варну мы прибыли хмурым ноябрьским утром. Стояла промозглая погода. В парках стелился туман. Наблюдалось полное безветрие, но душа всё равно хотела чего-нибудь согревающего.

На привокзальной площади нас ожидали автобусы. Рядом с ними топтались экскурсоводы. Они одуревшими глазами смотрели на толпу русских туристов с кучей чемоданов, сумок и даже плетёных авосек, из которых торчало недоеденное и недопитое.

Автобус с цифрой три ничем не выделялся из общей колонны. Такой же серый и вымытый. Ночью ни за что не определишь, что наш. Я обратил внимание Главного на этот безобразный факт, пока вся группа терпеливо ожидала посадки. Мой друг тут же внёс предложение нарисовать фломастером на борту красную звезду.

– У нас в автопарке на всех автобусах звёздочки с номерами, – пояснил он, – а здесь явный недосмотр.

Мы начали спорить, где лучше нарисовать: с левого борта или правого, и какой величины. Решили: надо с обоих и размером покрупнее. Серёга, как более опытный в таких делах, заметил, что фломастер смоет дождём и лучше нацарапать. Это предложение привело меня в восторг. Останется отличная память о нашем визите к друзьям болгарам.

За спором внимательно наблюдал водитель автобуса и о чём-то переспрашивал другого мужчину, видимо гида. Наши хмурые лица и нацеленность сделать что-то с его автобусом, наконец, вывели труженика баранки из утренней спячки, и он подошёл к нам.

– Хороший автобус! Болгария! – настороженно улыбаясь, сказал водила.

– Это болгарский автобус? – удивился Главный.

– Да, да! – помотал головой наш будущий рулевой.

– Да? – не поверил мой друг.

– Да! – помотал головой шофёр.

Серёга посмотрел на меня.

– Что-то не понимаю. Говорит «да», а головой мотает.

– Плохо по-русски шпрехает, – предположил я. – Или контуженный.

Серёга заговорил громче, видимо считая, что так водитель лучше будет понимать, а если контуженный, то лучше слышать.

– А багажный отсек, – он показал рукой на дверку, – большой?

– Да, да! – замотал головой наш рулевой. – Большой!

– Можно открыть? – спросил я. Водитель сунул ключ в замок и поднял дверцу.

– Да! Большой!… – протянул Серёга, а я быстро засунул чемоданы внутрь. Водитель хотел что-то возразить, но я улыбнулся: – Всё o, key!

– А скорость, какая? – осведомился Главный.

– 120 километров! – с гордостью ответил шофёр.

– Дизель?

– Да, да! Дизель.

– А сиденья мягкие? – задал я провокационный вопрос и подмигнул другу.

– Что? – не понял водила.

– Сиденья, сиденья…, – жестом обрисовал я, – мягкие?

– О, да! Сиденья – люкс! – хозяин автобуса поднял большой палец.

– Посмотреть можно? – поинтересовался Главный. Шофёр, польщённый таким вниманием к своему транспортному средству, пригласил нас зайти в салон. В автобусе было тепло.

– Итак, где забьём места? – спросил я Серёгу. Главный довольно улыбнулся: – У правых окон. Занимай на всех.

Мы чинно расселись и помахали нашим девочкам, которые мёрзли в ожидании, пока Алёша даст команду к посадке. Они растеряно ответили нам. Импозантная необдуманно закричала: – Займите и нам места! Займите и нам места!

На её крики начала оборачиваться промёрзшая толпа туристов. Потом посланцы страны Советов уставились на автобус и стали тыкать пальцами, оживлённо переговариваясь между собой. Ну, конечно, они просто не знали кто мы такие. Видели в первый раз. И поскольку наши интеллигентные лица не напоминали образы пастухов Нечерноземья, то нас приняли за болгар и беспрепятственно пропустили в автобус. Но девочки, непосредственные создания, быстро ввели в курс дела окружающих. Эффект не преминул сказаться. Все туристы скопом, с чемоданами и сумками, полезли в автобус. Заслон в лице водителя был смят. Начался штурм входных дверей и битва за места. Смертельных травм удалось избежать лишь потому, что в руках штурмующие крепко сжимали личные вещи. Надрываясь, что-то кричал Алёша, призывая к совести и порядку. Это было равносильно призыву соблюдать очередь за бесплатно раздаваемой колбасой.

– Удачно мы зашли, – заметил Серёга.

– Теперь главное отстоять занятые позиции, – добавил я.

– Ты по этому делу мастак. – Главный вспомнил посадку в Краснодаре.

– Сегодня толпа злее. И в морду никому не дашь. Свои, вроде. Вдруг за одним столом сидеть будем?

Штурм продолжался минут десять. Потом началось позорное изгнание чемоданов и сумок из салона в багажный отсек. Подошёл старший колонны, поинтересовался, что происходит? Почему в другие автобусы люди входят, а из нашего – выходят, да к тому же с чемоданами? Куда собираются эти туристы? Красный и злой Алёша что-то бэкал, давая объяснения и косо поглядывая на нас через большие стёкла автобуса.

Я сидел с Таней, галантно уступив ей место у окна. Впереди расположился Серёга с Мальвиной. А сзади – две подружки: Кэт и Нинуля. Минут через пять к нам пробрался групповод.

– Как вам не стыдно! Что вы тут устроили? – начал выговаривать он.

– Да мы слова плохого не сказали! – возмутился я.

– Причём здесь слово? А эту давку?

– Так мы и не давились, – поддержал меня Главный. – Мы мирно сидели.

– Да, как же так? – опешил наш руководитель.

– Все могут подтвердить. Вот, хоть у девочек спросите, – развёл я руками. Алёша открыл рот, потом закрыл и поплёлся на переднее место руководителя.

Уже битый час автобусы стояли на привокзальной площади в ожидании команды к отправлению. Какие-то ответственные товарищи безудержно сновали от поезда к колонне с озабоченными лицами. Некоторые заглядывали под вагоны, другие копались в бумагах, что-то проверяя и ставя галочки. Наш групповод тоже присоединился к взбудораженным руководителям русского туризма, предварительно дав распоряжение не покидать насиженных мест.

– Пойду, покурю, – сказал я. Кэт, которой тоже надоело ёрзать на сиденье, составила мне компанию. Выйдя из душного салона, мы пристроились у бампера автобуса. Невдалеке толпа ответственных работников что-то бурно обсуждала.

– Чего им неймётся? В поезде не договорились, что ли? – унылым голосом протянула Катерина. Поправив причёску, она стала прохаживаться перед автобусом. Я скосил глаза. За лобовым стеклом виднелось лицо водителя. Он с видом затихшего кота наблюдал за снующей туда-сюда пташкой. Пташка, в образе Кэт, чувствуя свою недосягаемость, хорохорилась вовсю. В своём репертуаре, подумал я. Появился Алёша. В салон забираться не стал, а притормозил рядом с нами. От его гнева по поводу посадки в автобус не осталось и следа. Наоборот, настроение улучшилось, и он удовлетворённо хмыкал себе под нос. Катя тоже заметила эту перемену и подступилась к нашему вожаку.

– Долго будем ещё стоять? Что там случилось? – кивнула она в сторону суматошных товарищей. Алёша ждал этого вопроса.

– Вот, что значит – не проявить бдительность! Если тебя назначили руководить группой, надо выполнять порученную работу добросовестно.

Катя недоумённо посмотрела на Алёшу. Групповод расправил плечи, хмыкнул под нос и с наигранным чувством возмущения произнёс: – В пятой группе исчезли два человека!

– Куда исчезли? – удивилась Кэт.

– А вот этого никто не знает! Разбираются…

Я усмехнулся. По сравнению с исчезновением людей, бардак при посадке в автобус, устроенный нашей группой, выглядит лёгкой шалостью. То-то Алёша распетушился! Нашёлся руководитель похуже него.

– Когда исчезли? – полюбопытствовал я.

– Ну, в Киеве были, в Унгенах были. А вот сейчас – нет.

– А это не те двое корейцев, которых таможня забрала?

– Каких корейцев? – переспросил руководитель.

– А у нас в вагоне арестовали двух корейцев, мужа и жену, – бросилась объяснять Кэт. – Они червонцы везли нелегально. Вы, что не знали?

Алёша задумчиво посмотрел на нас:

– Минуточку!

Он начал складывать в уме два плюс два, сложил, ещё раз перепроверил и двинулся к группе ответственных лиц. Через пару минут толпа руководителей начала расходится. Алёшу хлопали по плечу, пожимали руки. А один, видимо, очень ответственный товарищ даже проводил до автобуса, выражая по дороге свою благодарность. Наш вождь прибыл счастливый и красный, как рак.

– Так и есть! – сказал он, многозначительно глядя на меня. – Мы оказались правы. Это – те, двое. Можно трогаться! Заходите.

Наконец, колонна из десяти автобусов отъехала от привокзальной площади. Варну даже через чистые стёкла салона видно было плохо. Всем известно, что в Баку «добывают керосин». А вот в Варне выпускают сигареты. Стены табачной фабрики с трудом угадывались в тумане, когда наш автобус, минуя никотиновый гигант, выезжал на простор загородного шоссе. Единственное впечатление от посещения приморского города: деревьев в нём на душу населения не меньше, чем в Краснодаре.

Наш гид – симпатичный молодой парень по имени Христо, держался с прохладцей, давая понять, что русские туристы для него – роковое стечение обстоятельств. Но, несомненно, он выполнит свой долг экскурсовода, как бы несимпатичны мы ему не были.

Конечно, если бы в этом автобусе сидели представители Туманного Альбиона или, на худой конец, жители Альп – тогда другое дело! Валюта, сувениры, знакомства. А что взять с русских? Бутылку водки? Да и ту ведь сами выпьют, сволочи!

Водителя звали Кенарь. Простой болгарский водила с птичьим именем. У него тоже была кислая мина, когда он лицезрел толпу кубанских рисоводов. Но как только на глаза попались девочки, работник баранки повеселел. Понятное дело! Если не франки и доллары, то хоть русская женщина! О, русская женщина ценится всеми! Это не какая-то бледная англичанка или толстозадая немка. Русская женщина – это персик! Правда, персик тоже надо кушать умеючи. Персик плод нежный, ранимый. Его надо беречь от ударов, хранить в прохладном месте и откусывать маленькими кусочками, чтобы насладиться негой. А так – откусить и бросить, чтобы только сказать: «Я это ел»… Впрочем, об этом впереди.

После лёгкого завтрака, организованного наспех принимающей стороной в одном из пригородов Варны, караван двинулся в направлении города Бургас. По дороге Христо поведал нам о трудной судьбе болгарского народа, и тех достижениях, которых страна добилась при социализме. Из всего услышанного я сделал вывод, что, действительно, болгарский слон – лучший друг советского слона. И, по существу, если не считать пересечения границы, мы попали в шестнадцатую республику любимой необъятной Родины. Но это не вызывало у меня чувства великодержавности. Народ, имеющий свою культуру и историю, всегда заслуживает уважения. И хотя «вонючие» капиталисты обзывали страны Восточного блока доминионами СССР, я так не считал и со студенческой скамьи всегда относился к братьям демократом гораздо лучше, чем к каким-либо итальянцам или финам. Болгары же были для меня чуть ли не кровными братьями. В одном море всё-таки купаемся.