Читать книгу Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман - Александр Паваль - Страница 7

Спешу сообщить, что Бургас – город побратим Краснодара. Почему? Трудно понять. Если бы побратимом был Туапсе или Анапа, то хоть какая-то логика в этом присутствовала. А так… Степной город Краснодар и приморский город Бургас. Но кому с кем брататься решали за нас отцы краевого центра Кубани. И, видимо, сочли более удобным выбрать город на берегу Чёрного моря, нежели ни к чему непригодный Пловдив или Плевен, где ни позагорать тебе, ни покупаться.

В Бургасе, как объявил Алёша, нас ожидали шефы и большая культурная программа, включающая даже обеды с бесплатным вином. Причём, про бесплатное вино говорилось с особым томлением в голосе, как о чём-то неизведанном и не испробованном советским человеком. Будто мы должны были испить из Чаши Грааля чудодейственный эликсир. Все внимали Алёше и экскурсоводу Христо с затаённым вниманием и обильным слюноотделением.

Наш длинный караван разбросали по трём гостиницам города. Кому-то достались апартаменты в современных отелях. Нам же выпало жить в гостинице довоенной постройки. Мрачные холлы, отделанные коричневым мрамором, коридоры плохо освещены. Зато номера на двоих соответствовали хорошей однокомнатной квартире. Высокие потолки и окна, широкие кровати, много свободного места. После вагонного купе мы почувствовали себя уютно и по-домашнему. Благодаря Мальвине, которая своими пышными формами могла добиться чего угодно, нашей компании достались номера на третьем этаже. Всем хотелось свободы прямо сейчас, а не когда позволит руководство. Поэтому, растащив вещи по комнатам, мы собрались в баре у центрального входа. Там у стойки рецепции ещё толпились русские туристы, пытаясь определиться, кто с кем будет ночевать сегодня и следующие одиннадцать ночей.

– Удачно с номерами получилось, все рядом, – радостно улыбнулась Маля.

– Надо вечером отметить. У кого водка осталась? – поинтересовалась Кэт.

– На вечер найдём, – отозвался Главный. – Что сейчас делать будем? Ещё только шестнадцать часов и до ужина далеко.

– Надо Алёшу ловить. Пусть нам валюту выдаёт. – Оля энергично поднялась со стула.

– Но, вы же слышали, девочки, – Нинуля обвела всех взглядом, видимо считая и меня с Серёгой женщинами. – Валюту дадут только завтра.

Дурдом! – изрекла Мальвина и нервно вытащила сигарету. Главный поднялся:

– Ладно, я сейчас.

– Куда это он? – забеспокоилась Импозантная.

– Слушайте! – Кэт подалась вперёд. – Давайте у Христо займём до завтра? А, Оля?

– Что, Оля? Хочешь, иди, занимай.

– А почему я? Всем же хочется выпить! Нинуль?

– Нинуле не займут, – усмехнулась Мальвина. Нина получила незаслуженную «шпильку» и отвернулась, потеряв интерес к разговору.

– А тебе дадут! Ты можешь потом даже не возвращать! – Кэт спикировала на обидчицу своей подруги.

– Послушай, что ты ко мне пристала? Вон, пусть Таня пойдёт.

– Таня не пойдёт! – Я обнял свою подружку за плечи. И тема сразу исчерпала себя.

Откуда-то из глубины холла появился Серёга с явно довольным видом. Небрежно, по-голливудски, сев на стул, он положил перед собой восемьдесят левов. Наши девочки потеряли на мгновение дар речи.

– Прямо Игорь Кио! – молвил я. – Где взял?

– Разменял!

– У кого?

– У администратора.

– А я?

– Иди, кто ж тебе не даёт!

– Вы, что червонцы провезли? – протянула Таня и посмотрела на нас, как на зелёненьких инопланетян.

– Ага, – блаженно изрёк Главный. – Немножко. Тики для сэбэ.

– А как?

– Да, ладно! Какая разница! – Серёга принял добродушный вид транжиры. – Главное – валюта в наличии.

Мальвина, почти мурлыкая, подсела поближе к «настоящему» мужчине. Да! Интуиция её не обманула! Не зря она плела сети. Не зря обхаживала и соблазняла. Знала кого! Глазки её заблестели, губы приоткрылись в обворожительную улыбку, грудь затрепетала. Она уже предчувствовала, как после парочки ночей будет тратить эти самые – «тики для сэбэ».

Ах! Ах! Какое же её ожидало разочарование!

Через пять минут я пришёл со своим полтинником левов. Это внесло в нашу компанию ещё большее оживление и азарт. Всем хотелось выпить прямо сейчас! В баре! На виду у толкущейся кубанской братии.

Чтобы видели, какие мы! Серёга жестом банкомёта передал мне тридцать левов.

– Сходи, закажи чего-нибудь.

Но здесь нас поджидала небольшая неожиданность: бар начинал работу с восемнадцати часов. Общий стон разочарования раздался за столом, когда я принёс эту скорбную весть.

– Ну, почему? – стиснув зубы, прорычала Кэт.

– Откуда я знаю? Они по-болгарски говорят, а я по-русски. «Их бин» не понимает!

– Дай мне сигарету, – попросила Таня. Вся компания, за исключением Главного, потянулась к пачке. Даже Нинуля, и та, с досады решила отравиться никотином. Однако не повезло опять. Ни у кого не оказалось спичек.

– Сейчас прикурю! – Я поднялся и направился к столику, где сидели две миловидные особы, видимо болгарки. Они попивали кофе, курили и о чём-то тихо переговаривались. Полумрак бара, скромность поведения, расслабленные позы делали их привлекательными и загадочными. Я заприметил эту парочку, когда ходил к стойке заказывать выпивку, и сейчас мне предоставлялась возможность вступить в первый контакт с иноземками. Походкой барнаульского денди, с доброжелательной улыбкой на устах я приблизился к столику незнакомок и ласково спросил:

– Девочки, у вас есть спички?

Они примолкли и недоумённо посмотрели на моё небритое лицо.

– Спички есть? – переспросил я как можно галантнее. Их дружелюбные удивлённые глаза вдруг наполнились тёмным холодом безразличия. Позы стали напряжёнными. Улыбки моментально угасли, как с шипением заливаемый костёр.

– Няма! – процедила одна из болгарок, затягиваясь сигаретой. Да я бы у тебя и не взял. Страшная, как резиновый сапог. Вторая очень симпатичная, даже смазливей Тани. Но для неё я, наверное, был тем же резиновым сапогом. Проклятый языковый барьер! Но уж барменша должна хоть чуть-чуть понимать? Попросим у неё. Эти лохудры слишком наглые: сами-то курят.

Я подошёл к стойке. Брюнетка, лет двадцати пяти, протирала бокалы, не обращая на меня ни малейшего внимания. А они здесь приветливые, как колымские лесорубы!

– Мадам! – обратился я на культурном русском языке, вертя в пальцах сигарету. – У вас спички есть?

– Какво? – прищурив глаза, промолвила брюнетка.

– Спички не найдётся? – перевёл я на общедоступный язык. Барменша зло посмотрела в мои наивные глаза:

– Свиня!

Вот так! В общении с болгарскими женщинами меня постигло полное фиаско. Создавалось впечатление, что это не братский славянский народ, а аборигены порабощённой Намибии, ненавидящие белых. И вот, мы, белые ворвались в их чёрный отель, расселись за их чёрные столики и ещё приказываем принести выпить и закусить! Хрен вам! Чёрта с два! Белые обезьяны! Без вас так было хорошо в нашем чёрном отеле! Никто не просил спичек, не шастал туда-сюда, не распространял запах белой кожи! Было тихо и по-чёрному спокойно. Скорее бы вы убирались домой!

Сидя за столиком, вся компания наблюдала за моими передвижениями.

– Ты не прикурил? – спросила Таня. – Так они же сами курят!

Я развёл руками. Поведение местного населения не укладывалось у меня в голове.

– Подождите! Сейчас у шоферов прикурим. – Поднялась Катя.

Через несколько минут она вернулась с коробкой спичек и давясь от смеха.

– Вот я влипла, труба! Похожу к Кенарю, а с ним ещё два парня стоят. У вас спички есть, спрашиваю? А они как заржут! Кенарь говорит: «Это у тебя спичка есть, а у нас только…» Блин! Забыла, как он назвал. Петух, что ли? – Кэт, хихикая, ёрзала на стуле. – Понимаете, «пичка» по-болгарски – женский половой орган!

Главный посмотрел на меня.

– А ты что у тех дам спрашивал?

– Это самое…

Девчонки начали смеяться, всё громче и громче. Про курево уже забыли.

– Как тебе ещё по морде не дали? – удивился Серёга. – Вот что значит не знать иностранных языков!

– Какой ты любвеобильный! – закатила глаза Мальвина. – Я тебе так завидую, Танюша.

Поизмывавшись надо мной ещё минут десять, выкурив всё-таки по сигарете, подружки разошлись приводить себя в порядок.

Перед ужином наша компания, как и договаривались, собралась в баре. Девочки для своего первого выхода в люди напялили лучшие наряды. Но, поскольку, они воспитывались и выросли в разной социальной среде, то и стиль их одежды различался, словно сорта винограда.

Нинуля натянула на себя тёмно-синее платье английского фасона. Не обладая ни формами, ни статью, ни выразительностью лица, она напоминала гувернантку Южной Англии, вышедшую в воскресенье помолиться в костёл.

Катя принарядилась в чёрную плиссированную юбку и бежевую блузку, явно купленную за «боны» в магазине «Альбатрос». Глаза её горели похотливым огнём страсти и желания. Но более всего Кэт сейчас хотелось выпить. Она нетерпеливо окидывала взглядом полупустой бар и немного успокоилась, когда подошли мы с Серёгой.

О нашей одежде можно особо не упоминать. Что лучше всего красит мужчину в свободной обстановке? Джинсы и свитер. Но нам особо и выбирать не из чего.

Наконец в бар вошли Оля с Таней. Если появление Танюши, одетой в бардовое платье провинциального покроя, особых эмоций ни у кого не породило, то прибытие Импозантной вызвало оживление по периметру всего зала. При её росте метр восемьдесят всё было предельно оголено. Юбка – мини. Блузка – мини. Наверное, и трусики тоже мини. Что касается бюстгальтера, то наша прима решила не обременять себя на сегодняшний вечер лишним бельём. Волнистые чёрные волосы аккуратно уложены на одну сторону, и в ниспадающих локонах красовалась алая бумажная роза. Про таких представительниц слабого пола Богомил Райнов писал: «вамп-женщина». Но Кэт никогда не читала знаменитого болгарского писателя, и ей было неведомо подобное сравнение. Взглянув с плохо скрываемой завистью на Импозантную, она протянула:

– Прям Мальвина настоящая!

Оля фыркнула в ответ и, продемонстрировав окружающим свою выдающуюся попку, присела за столик.

– Пора наливать! Доставай! – распорядился Серёга. Я ловко вытащил из пакета бутылку бренди «Солчнев бряг».

– Да вы что! – вдруг возмутилась Нинуля. – Разве можно! А если нас выгонят из бара?

– Будешь так орать, то непременно выгонят! – отрезал я. – В баре сто грамм коньяка стоит больше, чем целая бутылка на воле. Нас шестеро. Вы представляете, какие можно понести потери, посидев по-человечески в этом заведении пару часов? Есть желание спустить по полсотни левов?

– Но неприлично из-под полы, – жалостливым голосом продолжала увещевать Нинуля.

– Будешь возмущаться – не нальём! – предупредил Главный. Никому Ненужная Женщина примолкла. Поняв, что инициатива полностью в наших руках, остальные дамы предпочли не перечить.

– Надо хотя бы что-то заказать, – осторожно произнесла Кэт, искоса глядя на моего друга. Решили взять три бутылки кока-колы и шоколадку. Кола отлично вписывалась по цвету с коньяком. А то, что в бокале недостает характерных пузырьков – ну, выдохлась, что с шипучки возьмёшь? Однако слабому полу всё равно хотелось отведать из буфета. У публики на столах красовались фужеры с какими-то коктейлями, из которых торчали зазывно влекущие трубочки. Ох, уж эти трубочки! Женщины без них не могут! Красные, жёлтые, зелёные. Торчащие из жерла бокалов, они так сексуальны! Их можно повертеть, помять пальчиками, показав при этом тёмно-красный маникюр. Их можно коснуться ярко накрашенными губками и потянуть живительную влагу. И, наконец, наклонившись к бокалу, бросить томный взгляд на сидящего напротив мужчину. И этот взгляд должен заставить его упасть на колени и рыдать от внезапно нахлынувшей страсти. Вы этого не знали?

Когда я принёс от стойки четыре жёлтеньких трубочки, глаза девчонок засветились неимоверной радостью. Теперь они не хуже других! Правда, Нинуля отнеслась к данному атрибуту женственности чисто по-мужски – безразлично. Наше радостное возбуждение, подкреплённое хорошим болгарским бренди, усиливалось. Все от души веселились, рассказывали анекдоты, истории, вспоминали поездку в поезде, строили планы на ближайшие дни. Девчонки обсуждали, какие покупать «тряпки». Про ужин мы забыли. Нам напомнил об этом Алёша. С круглыми вытаращенными глазами он появился у нашего столика.

– Вы, почему не пришли на ужин? – голосом армейского старшины прорычал наш руководитель.

– Ой, а мы забыли! – начали оправдываться девчонки.

– Это… – замялся групповод, подыскивая слова, – это… так получается, что вы не ужинали?

– Но мы не голодные! – отважилась подать голос Кэт.

– Такого быть не должно! – насупился наш руководитель. – Сергей Павлович, вы, как старший… Я назначаю вас главным среди вас! – Алёша осёкся, пытаясь понять, что сказал. – Вы обязаны обеспечить явку на ужин, завтрак и обед всех!

Оля поднялась со стула и подошла поближе к групповоду. Хлопая огромными накрашенными ресницами, источая запах французских духов и выпитого бренди, она обиженно произнесла: – Ну, вот! Мы только приехали, а вы нас уже ругаете! Разве так можно? – и надула губы.

– Я… Я… Не ругаю, – Алёша чуть отодвинулся от пышно колышущейся груди Мальвины. – Завтрак в восемь утра! Вы не маленькие! Дисциплина должна быть!

– А ведь он вмазал! – сказала Оля, когда наш руководитель отчалил от столика. – Я по глазам определяю.

– Да пошёл он! Чмо болотное! – выдала Кэт. – Хочу – хожу ужинать, хочу не хожу!

– Надо было его о валюте спросить, – напомнила Таня.

– Точно! – Мальвина двинулась вслед за исчезающим групповодом. – Я сейчас!

Потом обернулась:

– Серёжа, пойдём со мной. Ты же теперь Главный среди нас.

Мой друг не спеша поднялся. На его лице читалась явная неохота быть старшим в нашей компании.

– Ну, теперь их долго не дождёмся, – заметила Кэт и многозначительно улыбнулась.

– Это почему? – простодушно удивилась Нинуля.

– Да – потому!

Мне объяснять ничего не требовалось, так как я тоже намеривался поскорее уединиться с Таней, которая своим застенчивым видом всё больше возбуждала меня. Но покидать компанию в данный момент не хотелось. Ещё грамм триста «Солчнева бряга» зазывно плескалось в пузатой бутылке, и оставлять это добро не выпитым представлялось полным безрассудством.

– Давайте, девчонки, выпьем за страсть!

– За страсть? – оживилась Нинуля. Она единственная из оставшихся за столиком не потеряла бодрости духа. Мужское внимание всегда обходило её стороной. Она привыкла обходиться всегда и везде без сильного пола. Поэтому, даже простое присутствие за столиком единственного мужчины принималось Ниной за полноценную компанию.

Катя, после ухода Серёги с Мальвиной, отрешённо поглядывала по сторонам в поисках объекта для дальнейшего времяпровождения. Таня, разгорячённая выпитым бренди, улыбаясь, смотрела на меня. «Как долго мы будем здесь ещё сидеть?» – спрашивали её серые глазки. Я поднял фужер и поочерёдно посмотрел в глаза присутствующих дам.

– Итак, за страсть! – и после секундной паузы добавил. – Страсть, как хочется выпить!

– Ура! – воскликнула Нинуля и опрокинула бокал. Тост ей очень понравился.

В дверях бара нарисовалась Оля. Делая вид, что не замечает всеобщего внимания мужчин, она продефилировала к нашему столику.

– О! – удивлённо воскликнула Кэт. – А где же ваш Пьеро?

– Ну, что насчёт валюты? – перебила Таня.

– Получим утром, после завтрака. – Оля посмотрела на Катерину. – Кто не придёт на завтрак, тот не получит!

– Ты смотри, сама не проспи!

– Меня разбудят! – Оля самодовольно улыбнулась. Если бы у Кэт были стальные зубы, то в баре бы раздался жуткий скрежет.

– А кто тебя разбудит, портье? – спросила наивная Нинуля. Таня прыснула и отвернулась в сторону.

– Может даже и портье! – злорадно предположила Кэт. Оля не ответила на очередную шпильку, повернулась ко мне.

– Отойдём на минутку.

Я догнал её у дверей бара. Мальвина презрительно стрельнула взглядом в сторону нашего столика.

– Нажралась, пьянь!

– Да ладно, тебе! Ну, хочется ей мужика. Бесится, завидует. Какие ко мне вопросы?

– Дай мне ключи от вашего номера.

– А где постелют мне?

– Не догадываешься?

– Уже догадался! Держи! – Я протянул Мальвине гостиничный брелок. Оля забрала ключ, ещё раз взглянула на Катерину.

– Пьянь! – процедила она сквозь зубы и вышла из бара. Ситуация благоприятствовала покинуть прокуренный зал. Я подал Тане знак, и она, что-то сказав подружкам, поднялась из-за столика.

В полумраке коридора второго этажа я нашёл левую руку Тани и, взяв её за мизинец, повёл в номер. Кто-то из умных сексопатологов писал, что женщину к постели надо подводить, зажав её мизинец в своей ладони. Этот приём возбуждает страсть и в то же время делает любимую покорной и доверчивой. Подсознательно она воспринимает происходящее, как нечто далёкое, лёгкое, радостное. Как своё детство, когда родители водили любимое чадо за ручку, когда мальчики и девочки мирились, взявшись мизинцами. Этим жестом мужчина также показывает, что будет нежен в любви и очень внимателен к её желаниям. Аналогично, если женщина намерена возбудить и настроить своего партнёра, то должна привлечь его к постели, взяв за средний, самый длинный палец руки.

В пустом коридоре я слышал учащенное дыхание Тани и еле сдерживался, чтобы не прижать её к шершавой стенке и выплеснуть свою страсть. И когда за нами закрылась дверь комнаты, мы кинулись друг другу в объятия. Не знаю, что чувствовала моя любимая, я же попав в водоворот её шелковистых волос, поцелуев и ласк, совсем потерял ощущение реальности. Мне казалось, что насыщение не наступит. Не переставая ласкать друг друга, мы упали на кровать и через определённые промежутки времени стаскивали с себя ненужную одежду, подбираясь всё ближе к самым интимным местам наших тел. И, наконец, освободившись от бренного тряпья, мы слились в порыве безумной страсти. Страсть переросла в бурю. И то, о чём мы грезили два последних дня, свершилось.

Я закурил и предложил Тане. Она взяла раскуренную сигарету. Её светлые волосы разметались по подушке. Серо-голубые глазки полузакрыты. Движения утомлённо ленивы. Обнажённая нога, согнутая в колене, грациозно возвышалась над одеялом. Женщина получила удовольствие и молча курила. Мне это нравилось. Я тоже лежал с чувством удовлетворения и исполненного долга, без единой мысли в голове и потягивал родной «Космос».

– Ну что, зайка, может, отдохнём часок?

Таня повернула ко мне голову, её глаза чуть расширились.

– Не называй меня зайкой. Никогда!

– Ладно, – промолвил я. – Но, согласись: называть тебя кроликом ещё более неуместно.

Моя любовница резко села в постели.

– Я прошу, не называй меня ни «зайчик», ни тем более «кролик». Я прошу тебя! – громко, с нервной дрожью в голосе сказала она.

– Хорошо! Буду называть тебя просто Таня. Мне так даже больше нравиться, – миролюбиво ответил я. Что-то с моей подружкой не так. Где-то заклинило, но не понятно где? Танюша снова откинулась на подушку и попросила вторую сигарету.

– Когда мне было десять лет, – заговорила она, – мы с родителями в конце августа поехали в лес на шашлыки. И там, в лесу, я поймала кролика.

– Живого? – спросил я. Таня посмотрела на меня, как на придурка. Впрочем, в тот момент это так и было. Я понял, что надо помолчать, иначе наши отношения прервутся в самом начале турне. А в мои планы такая поспешность не входила.

– Он был серым и маленьким. Я схватила его в охапку и прибежала к родителям. «Прекрасно! Прекрасно! – сказал мой отец. – Ты настоящий охотник!»

«Интересно, это самец или самочка? – спросила мама». Отец взял кролика за уши и поднял. «Да это мальчик, мама!» – сообщил он. С тех пор я своего кролика звала «Мальчик». У меня никогда кроме рыбок не было никаких животных. А сейчас жил настоящий кролик с красивыми глазами, прохладным носом и великолепными ушами. Во дворе мне все завидовали. Я даже стала лучше учиться. Быстрее выполняла домашнее задание, чтобы уделять больше внимания «Мальчику».

Папа считал, что это очень хорошо для девочки: уделять внимание кролику, которого надо кормить, за которым надо убирать подстилку. Но моя мама была уже на шестом месяце беременности и у неё началась сильная аллергия на запахи. И хотя мы держали кролика на балконе, она всё равно жаловалась, что чувствует запах.

Папа решил отдать кролика бабушке, которая жила в частном доме. Мне очень не хотелось расставаться с «Мальчиком». Но родители заверили, что я смогу часто навещать его после занятий, ведь до бабушкиного дома всего шесть остановок автобуса.

Так и получилось. Сначала каждый день, потом через день я ездила к бабе Мане, чтобы покормить своего кролика. Он уже совсем вырос, отъелся и стал довольно-таки тяжёлым. Но для меня всё равно остался маленьким «Мальчиком».

Однажды в октябре я заболела ангиной и пять дней не выходила из дома. Папа успокаивал меня, говорил, что заедет к бабе Мане и попросит, чтобы она кормила моего любимца.

И вот, наконец, врачи разрешили мне выходить на улицу. И я помчалась к своему «Мальчику». И не успела…

Танин голос начал дрожать.

– Да, я не успела! – Она судорожно гасила уже потухшую сигарету в пепельнице.

– Его съела бабкина собака. За час до того, как я прибежала. У неё даже морда ещё в пуху была, когда я зашла во двор. Баба Маня решила покормить кролика, но не уследила, и он выскочил из сарая. А собака охотничья – лайка. И она его съела! Живьём! Я ненавижу собак! И, пожалуйста, не называй меня «зайка»!

Я посмотрел на Таню. Её глаза покраснели, губы дрожали. Она находилась на грани нервного срыва. И вдруг мне стало ужасно жалко эту женщину – ещё девочку! Какое-то глубинное чувство поднялось к краю моей души и выплеснулось в пространство комнаты, захлестнув разум и обезумив сердце. Я обнял Таню, я целовал её глаза, губы, шею, грудь! Я готов был поглотить собой её тело, спрятать его, отогреть в глубине своей души, чтобы ни одна слезинка не упала с мягких ресниц, чтобы она забыла свою боль. Я ласкал груди, бёдра, плечи любимой и шептал: – Не надо, Таня! Не надо!

И её тело откликнулось! И мы опять упали в нирвану любви. Я слышал только прерывистое дыхание, редкие всхлипывания и вздохи ненасытного желания. Она обхватила меня руками и ногами, прижалась всем своим горячим телом, а я в безудержной страсти шептал её имя.

Такого секса на грани нервного срыва я не испытывал никогда! Это просто жутчайшее наслаждение! Я лежал опустошённый морально и физически. Таня распласталась на кровати, раскинув ноги и руки в стороны, и тяжело дышала. Я провёл рукой по её бедру и тихо сказал:

– Танечка!

И сделал это, оказывается, напрасно. Словно мощная мутная весенняя вода прорвала плотину: у Тани началась истерика. Она отвернулась от меня, поджала ноги и зарыдала.

– Ну, что ты? Ну, что ты? – растерянно твердил я и гладил любимую по плечу. Она сбрасывала мою руку, потом перестала обращать внимание.

– Танюша, не плач, ласточка моя!

Но мои усилия оставались напрасными. Правда, всхлипывания прекратились, но слёзы текли в два ручья прямо на подушку. Надо как-то разряжать обстановку.

– Танюша! Ну, не плачь, милая моя! – Я гладил её русые волосы. – Вот вернёмся домой, куплю тебе другого серого кролика и назовём его «Мальчик-второй»! Будем кормить его красной морковкой.

– Ы-ы-ы! – заревела Таня. Ну, полный атас! Что делать? И тут в дверь постучали. О, чёрт, подумал я! Кого это принесло? Не уж ли Танюша своими рыданиями разбудила соседей? Не хватало только администрации отеля! Нормальная позиция! В номере лежит голая, явно изнасилованная женщина, не в силах вымолвить ни слова. Появляется коридорная, за ней Алёша, как представитель туристов и разбуженные постояльцы. Красота! И доказывай потом, что ты не ёж! Я быстро натянул джинсы, накинул рубашку.

– Тихо! Кто-то пришёл!

Таня перестала реветь и натянула на себя одеяло. Постучали ещё раз.

– Кто?

– Это я, Оля.

Я открыл дверь и с недоумением уставился на Мальвину. По всем моим расчётам она должна лежать в постели с Главным.

– Не помешала, надеюсь? – Маля, игриво улыбнувшись, вошла в комнату. Танюша тихонько всхлипывала, уткнувшись в подушку.

– Что это с ней? Почему она плачет?

– Это от счастья!

– Да? – Мальвина оценивающе посмотрела на меня.

– К сожалению, – развёл я руками, – на сегодняшний день больше не в состоянии никого осчастливить. А где Серёга?

Маля передёрнула плечами.

– Ждёт тебя в номере. Пойди, расскажи ему, как надо осчастливливать женщину.

Я понял, что меня попросили удалиться. И хотя в начале вечера предполагал провести с Таней всю ночь, в настоящий момент был рад покинуть девочек и, пожелав спокойной ночи, удалился.

В нашем номере царил полумрак. Серёга лежал в постели. Над моей койкой горел ночник.

– Чего вы тут не поделили?

– А пошла она на хум! – буркнул Главный.

– Ты, что её не трахнул?

Серёга повернулся и посмотрел на меня печальными глазами.

– Я что, за три тысячи километров е… ся сюда приехал?

– Логично! – съязвил я. – В общем: не сошлись взглядами на жизнь.

– А ты бы мог сойтись с ней этими самыми взглядами?

– Она не в моём вкусе.

– И не в моём тоже.

– Но один разок можно напрячься ради общего дела?

– Ну, да! Я один раз напрягусь, а она потом будет напрягать меня целый год!

– Прости! Забыл, что ты человек семейный. Мне бы хотелось взять часть твоих забот на себя, но я завяз с Таней.

– Надеюсь, у вас всё благополучно?

– Более-менее. – Я сел на кровать и закурил сигарету. Странная какая-то попалась мне девочка. Слишком уж эмоциональная. Впрочем, в этом тоже есть своя изюминка. Не то, что Оля! С ней ясно: постель – деньги – постель. То-то Серёга испугался! Когда отказываешь женщине, всегда прибываешь в задумчивости: правильно ли поступил?

– Смотри, что я купил в ночном баре!

Вид четырёх бутылок холодного пива вывел Главного из угрюмого состояния.

– Две выпьем, а две на утро, – предложил он, приободрившись. – Жаль, что холодильника нет. За ночь нагреются.

Действительно, в номере отеля холодильников не наблюдалось. Это и понятно: две звезды скромно пристроились на вывеске под названием этого подворья. Хотя по симметрии расположения этих фигур и остаткам клейкого вещества любой наблюдательный человек мог сделать вывод, что таких звёзд когда-то красовалось три. Видимо, сервис, предлагаемый гостиницей, вынудил кого-то из постояльцев, умудрённого опытом странствий, содрать лишнюю звёздочку с таблички. Но я уверен, что не советский турист учинил акт вандализма над скромной вывеской этого приюта путешественников. Русский человек – это вам не какой-нибудь ожиревший бюргер или сюсюкающий англичашка! Для русского даже туалет во дворе – сервис! Это буржуям отсутствие холодильника – страшное неудобство, головная боль и испорченное настроение. Для советского образованного человека, изучавшего в школе законы Архимеда, наличие отсутствия холодильного агрегата в номере, где имеется компакт-унитаз, никакой проблемы не составляет.

Крышка бачка снимается. Бутылки с напитками погружаются. Клапан регулируется на проточную воду при полном объёме – вот и все дела! Наутро у вас холодное пиво, водка и даже арбуз, если его удастся всунуть в фаянсовую вазу.

– Сразу видно: человек с высшим образованием! – с уважением изрёк Главный, после того, как я наладил работу нашего «холодильника».

Я пристроился на подушке, попивал пивко и думал о Тане. О том, что впереди ещё десять ночей и надо бы Малю куда-нибудь пристроить, чтобы не портила нам отдых. Серёга уже пожелал мне спокойной ночи и улёгся почивать. А мне не давали уснуть видения налитых Таниных грудей, округлые формы её стана и пахнущие лавандой волосы.