Читать книгу Тетради 2002—2005 годов - Александр Петрушкин - Страница 48

Этот валяющийся шерстяной птенец в бледном балтийском штиле

теряется, когда смотрит на восток. После рассказов, в таком готическом стиле

завершающихся, вовсе не хочется спать, но если

ты иногда возвращался сюда, то вернешься снова – потому что – что Чехов, что Пресли,

вдавленный в чужие кости рентгеном с иглой,

никогда бы не расстались с такою веселой игрой.

Так как сесть на пароход без билета – можно, и зарвавшейся обезьяне —

необязательно помнить о пейзаже и саже, заблудившихся в дюнах воды или в кальяне.

В такие мокрые зимы только сигареты и руки, спрятанные в карманы,

имеют какой-то размазанный смысл, которого ждешь, как голодный – плесенной манны.

Вот (междометия) так же, и мне, выхристу, хочется, чтобы меня забрали,

и точно – еврейские такие базары и словари достали.

Вот она – твоя Валхала, маленькая, как и Боги

ее населяющие и уязвимые, если грызут ногти и поджимают ноги

под себя, как будущее твое – посмотришь и увидишь,

как вода аплодирует тому, кто к ней всех ближе.

Так блестит иней на камне, и клевещет камбала жаброй на воздух

и ты смотришь, потому что не слышишь – остук

тени своей о финляндские камни. Необязательно помнить имя свое и прочее – по цепочке.

Зрение автономно и когда нас уже нет – продолжается, даже если ты смят до точки.

Ну, так скажи, пернатый, как тебе гибель всего святого,

дрожь под коленками и в иных местах? – Времени с полседьмого

вчерашнего вечера – нет. И ты поднимаешься выше

того, кто на шпиле повис и видишь того, кто никогда не становится ближе.

И чиркнув спичкой, начинаешь девичьи разговоры. Все боги —

женщины, как бы не возражали они сами и их половины. Такие итоги —

протекают сквозь ладошки янтарным песком и танцуют по сумеркам стертым танго,

и теперь нам не двинуться дальше, скрытого в песочнице танка.

И ты смотришься в зеркальце, питая глаз амальгамой,

И Атлантида плещется – над Валхалой твоей – там, за герметичной рамой.