Читать книгу Тетради 2002—2005 годов - Александр Петрушкин - Страница 49

Соседи твои снова ботают на самой отменной фене,

крысы липнут к столам, увязают в своих тенях:

чтобы тебя не обвинили в их языка подмене —

залезь на пальму или фикус в горшке, что стоит в просвещенных сенях.

Через месяц, два, пять, семь – (пустое) – начнется Декабрь:

ты выпьешь портвейна, болтая ногами с карниза,

забьешь косяк на (их всех) невозможных костях —

твоя виза просрочена – и ты пролетаешь на крыльях слюнявых стрекоз мимо каприза

этого ослепшего бога, расколотого пополам

окраиной и сокровенным: типа того, что совесть

стала свободой твоей – в смысле, тебя изрекла.

Так учишься даосизму – такая, как блин, испеченный мной, печальная повесть.

И ты го (во) ришь, как Мер (L) ин с волками и дикой кошкой,

и считаешь коннект изреченный – ложью —

постучи по дереву лба алюминевой ложкой

и услышишь, как воздух одушевлен – в дождь – прозрачной мошкой.

Через год, пять, десять, короче – жизнь – семечек шелуху

разметет расторопный дворник, а ты попадешь в уху —

и соткешь новую – не по себе? – судьбу,

о которой ты, само собой, в сегодняшней темноте не соврешь «бубу»

Нитки твои побелели не от стыда —

вообще-то мы все играем в туда-сюда,

и когда ты похож (похожа) на мессию

понимай сам-сама скоро встынешь в крутое, как дым сигареты, месиво.

Но мне интересно, что там смолчал сосед,

потому что уже ничего от сигарет

не осталось, и только слабая нить горит —

так ты слушаешь, как тень твоя с тобой в горизонтальной тьме говорит.