Читать книгу Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда - Александр Прозоров - Страница 5

Утром мальчика ждал приятный сюрприз: чистые отглаженные брюки, свежая сорочка и оставшиеся накануне во владениях ордена туфли дожидались пробуждения хозяина на письменном столе.

– Батану, – понял Кро. – Спасибо, приятель. Ты здесь? Угощайся конфетами, очень тебя прошу. Потом я тебе нормальное угощение добуду.

– Я твой должник, хозяин… – послышался голос эльфа.

– А я твой. Угощайся.

Пока Надодух уговаривал своего ворона побольше отдыхать на теплом безопасном чердаке, Битали наскоро оделся.

– Куда торопишься, сосед? Спят еще все вокруг.

– Червячка хочу заморить, пока герои ордена в столовую не заявились.

– Это правильно, – признал Надодух. – Ну, беги. Я догоню.

Несмотря на ранний час, в подземной столовой уже сидели добрых полтора десятка школьников. Причем четверо – из «великого» ордена Грифа. К счастью, это оказались всего лишь щуплые второкурсники, и хотя они проводили Кро нехорошим взглядом, но затевать ссору не рискнули.

– В обед будет хуже, – себе под нос пробормотал Битали, взялся за яблоко и, насыщаясь положенной порцией витаминов, стал выбирать себе завтрак. – Творог, пара яиц, рубленое сердце с луком и горчицей, два пирожных. Теперь, пожалуй, до вечера я с голода не умру.

Благодаря раннему часу мальчик даже смог занять совершенно свободный стол, широким полукругом расставив на нем тарелки.

– Привет, новенький! – неожиданно плюхнулась напротив Генриетта, выбравшая себе лишь кружку сметаны и кусочек торта. – Прощальный пир перед смертью? Лихо ты вчера орден обул, уважаю.

– Уже все знают? Ночи ведь еще не прошло!

– А ты думал? Кабы ты просто вступил, никто бы и не заметил. Но послать магистра к болотным троллям прямо перед алтарем, а потом удрать, наставив синяков половине ордена… Долго думал, прежде чем такой цирк устроить?

– Секунд пять.

– Понятно. На похороны пригласишь?

– Обязательно. Только надень, пожалуйста, то симпатичное платье, в котором мы первый раз встретились. Этот форменный балахон тебе не к лицу.

– Это правда! – изумилась девушка. – Тебе понравилось мое платье? Здесь все подруги говорили, что старческое. Подарок родителей на день рождения. Я все сомневалась, носить или нет. Теперь оставлю.

Со своим скромным завтраком она покончила молниеносно, поднялась:

– Ну, успехов тебе, дебошир. Ты какие цветы к себе в гроб предпочитаешь? Нарциссы, гвоздики или розы?

– Папоротник.

– Вот как… – Она почесала в затылке. – Тогда постарайся протянуть хотя бы до весны. Нынче с цветами папоротника туговато.

Не успел Битали покончить с творогом, как возле него остановилась еще кучка однокурсников.

– Доброе утро и приятного аппетита, мсье Кро, – свысока кивнул ему Арно Дожар. – Никак не думал, гусар, что ты склонен к суициду. Оставьте его, ребята, пусть поест спокойно напоследок.

Мальчишки из свиты довольно загоготали, уходя к прилавку, девочки же сочувствующе кивнули. А Горамник ему даже ободряюще улыбнулась. Слева громко зашепталась стайка девочек, чуть не показывая на Битали пальцем. Справа, словно невзначай, остановились несколько малолеток.

– Ну ты, парень, даешь, – неожиданно похлопал по плечу и вовсе незнакомый старшекурсник.

Чувствуя себя экзотической зверюшкой в зоопарке, Кро поскорее доел мясо, запил стаканом компота и отправился в башню. Надодуха в комнате не было – похоже, они разминулись. Глянув у соседа на столе на расписание, Битали приготовил «Сонник госпожи Пиф», чистую тетрадь, пособие по прорицанию и завалился на постель.

– У меня тебе подарок, сосед, – вырос возле подоконника довольный собой недоморф. – Я встретил Филла. У него ведь кабинет недалеко от сфинкса. Мы немного поговорили, и он передал свежую булку и молоко для твоего домового. Обещал добавить три балла в аттестат – за успех по предмету. Ты вроде единственный, кому хоть кто-то явился. Еще, слышал, «грифы» обещали, что ты этого дня не переживешь. Кое-кто уже затеял тотализатор. Против тебя ставят двенадцать к одному.

– Надо поставить, – буркнул Битали. – Если проиграю, деньги мне все равно не понадобятся.

– Я уже на тебя поставил, могу взять в долю, – весело предложил Надодух. – Не дрейфь, прорвемся! Я подстрахую. Один день точно выдержим. А там как повезет.

– Кому повезет?

– Всем! Я же за тебя, сосед, ты разве не понял? Рядом буду держаться, вытащу, коли что не так.

– Давай молоко…

Выдернув из тетради чистый лист, Битали поставил на него выданный профессором Налоби стакан, рядом положил мягкий, сладко пахнущий хлеб и позвал:

– Батану! Приходи ко мне, маленький хозяин. Отведай угощения, отдохни сегодня сытым. Не поминай лихом.

– Сосед, скажи правду.

– О чем? – повернулся к недоморфу Кро.

– Какого беса ты сперва согласился стать членом ордена, а потом вдруг сбежал прямо с середины обряда?

– Разве я не говорил? Из-за клятвы. Они потребовали клятвы, что я буду исполнять любые приказы и прихоти всех членов ордена. Я буду неофитом, а они хозяевами. До тех пор, пока меня не соизволят принять в полноправные члены.

– Ну и что? Так всегда происходит. Сперва ты прислуживаешь старшим, потом старшим становишься ты, и прислуживают тебе. Орден этим уже седьмой век живет! И ничего, мир не рухнул.

– Мы на пятом курсе, Надодух, – вздохнул Битали. – И это моя четвертая школа. Если я вступлю в орден, мне придется быть на побегушках, пока не появится очередной новичок. Уже месяц, как идут занятия. Новичков раньше следующей осени ждать не приходится. Скажи, сосед, какой мне смысл выслуживаться целый год перед здешними дураками, если по весне родители могут забрать меня и опять перевести куда-то еще? Первый раз, что ли?

– Логично, – зачесал в затылке недоморф. – А я думал, ты умом тронулся.

– Неправда. На самом деле я ленивый мелочный крохобор. Не хочу вкалывать за просто так.

– Пятый курс, – зачем-то загнул пальцы Надодух. – Остался только шестой и седьмой. А ведь получается, мне тоже орден не интересен, даже если позовут.

– А Ронни, как я понял, на нашем курсе оказался последним. Вот и пытается себе замену подыскать.

– Точно! – вскинул мохнатый палец недоморф. – Он только в прошлом году к нам перевелся. Значит, он… То есть мы… Вот проклятье, мы же на урок опаздываем!

Схватив учебники, оба кинулись к подоконнику, едва не столкнувшись лбами, и один за другим выкатились в темный коридор, который после недавнего разгрома освещался лишь несколькими факелами с синим, холодным колдовским пламенем. Впереди к лестнице топал, понурив голову, мальчишка с рыжими короткими волосами, слева гладко зачесанными, а справа стоящими дыбом.

– Держи его! – восторженно завопил Надодух, кидаясь в погоню.

Мальчик развернулся на крик, пытался побежать, но в столь неудобном положении сцепился ногами и рухнул на пол.

– Ага, попался! – навалился сверху недоморф. – Знакомься, Битали, это и есть тот самый Цивик, что сдал нас директору со всеми потрохами.

– Я никого не выдавал! – закрутился под его весом круглолицый, веснушчатый, курносый паренек. – Меня пытали! У меня было пять переломов! Я три дня в лечебнице пролежал!

– Кто тебя пытал? – присел рядом Битали. – Что ты врешь? Совсем нас за дураков держишь?

– Мне было больно. У меня было семь переломов! А они спрашивали. А мне было больно.

– Девять переломов, – хмыкнул недоморф. – Хочешь, я их все пересчитаю?

– Потом, сосед, – вставая, хлопнул его по плечу Кро. – Сам говорил, опаздываем. Никуда он от нас не денется. Правда, приятель?

Битали подобрал рассыпавшиеся справочники и тетради, сунул их Цивику под мышку, помог ему встать, и они все трое поспешили на лестницу и наверх, к всевидящей мадам Анне Деборе.

– Я вообще никому и ничего не говорил, – продолжал оправдываться Цивик, подходя к стене, отмеченной коврами с рисунком из разноцветных переплетенных пентаграмм. – Я бредил. Меня затоптали. Я слышал ваши голоса и звал вас на помощь.

– Успокойся, потом расскажешь, – уже в который раз попытался успокоить его Битали. – Мы тоже не виноваты, директор нас отпустил. Просто знать хотим, как все было.

Он вытащил волшебную палочку:

– Онберик!

– Странно, ковры передвинули… – удивился Цивик и тоже взмахнул длинным тонким стержнем из черного дерева: – Онберик!

Он ушел в каменную кладку, Битали же, наоборот, притормозил:

– Это правда?

– Что? – вскинул к плечу яблоневую палочку Надодух.

– Ковры сдвинули…

– Да, есть немного… Раньше они шире висели, было три прохода. Теперь получается только один… Думаешь, орден тебе ловушку подстроил?

– Не знаю. Но лучше подстраховаться.

Битали миновал два ковра, поднял край одного из них, взмахнул палочкой и оказался в светлой аудитории с цветными витражами вместо окон. С его появлением быстро сошли на нет восторженные крики. Рассевшиеся за легкими партами из плетеной ивы ученики удивленно смотрели то на него, то на бесформенную ледяную глыбу, застывшую в десятке шагов левее.

– Я же говорил, – шепнул в ухо Битали недоморф. – Цивик страшно невезучий. Вместо тебя под ведро с «мерзлой водой» попался.

– Он же задохнется! – Кро вскинул палочку, вкладывая в опорное слово всю свою жизненную силу: – Мартилло!

– Мартилло! – последовал его примеру Надодух.

Заклинание подхватили еще несколько учеников, и под совместными ударами ледяная корка пошла трещинами, а затем рассыпалась на белые пузырчатые осколки.

Цивик, громко стуча зубами и мелко дыша, съежился в комочек и осел на пол. Тратить силу на полное удаление воды Битали не стал: спрятал палочку, подбежал к невезучему бедолаге:

– Ну, ты как? Лучше вставай, подвигайся. Быстрее согреешься, ну, давай… – Кро протянул Цивику обе руки, но тот мотнул головой и еще сильнее сжался.

– Что здесь происходит, мсье? – Битали не заметил, когда и откуда появилась большеглазая, желтокожая, дородная преподавательница с крючковатым носом и длинными, черными, волнистыми волосами.

– Вот, подшутил кто-то над моим другом.

Слегка поддернув юбку, учительница присела, за подбородок подняла голову Цивика, оттянув веко, глянула ему в глаз, положила ладонь на лоб… Битали машинально отметил желтую янтарную печатку на ее пальце.

– Та-ак… Могу обещать, что этот шутник будет лишен половины баллов в своем выпускном аттестате. Всем сидеть на местах, читать последний раздел главы об эманационных следах.

Она простерла над мокрым насквозь мальчиком руку, резко растопырила пальцы:

– Леви!

Цивик взмыл в воздух, несколько раз качнулся, приходя в равновесие, замер вниз головой и медленно размяк, вытянувшись во весь рост. Прорицательница легко ушла сквозь стену, пострадавший поплыл за ней.

– Вы, ребята, совсем ума лишились?! – повернулась к рассевшимся в дальнем ряду членам ордена Генриетта Вантенуа. – Вы же его чуть не убили!

– Это Кро виноват, – поднял голову курчавенький мальчик с родинкой возле носа. – Он свое заклинание сказал, а вместо себя Цивика пустил.

– Цивик просто невезучий! – возразила Генриетта.

– Не умеете ловушки делать, так и не беритесь, – сразу в несколько голосов посоветовали со среднего ряда. «Троллей» казус ордена явно порадовал. – Правда, дураки.

– Не дураки, а крысы, – холодно сообщил Дожар, глядя прямо перед собой. – Не могут прямо и открыто сразиться, только исподтишка куснуть решаются.

– Ты назвал членов ордена крысами?! – вскинулся курчавый. – Хочешь неприятностей, граф?

– Да, назвал, – так же холодно ответил Арно Дожар. – Ты считаешь себя оскорбленным, Лоран?

Тот почему-то промолчал.

– Здешние ребята и вправду заигрываются, Надодух, – тихо согласился Битали, усаживаясь за одну парту с недоморфом. – Скорей бы ваш Уоллес отдал мне боевой амулет. Без него становится тоскливо.

– Драться на оружии в школе все равно запрещено, – пожал плечами недоморф. – Только на дуэли, по правилам.

– Кому-то сегодня сильно повезло, – появившись в аудитории, заметила мадам Деборе. – Ваш одноклассник вернется на занятия уже к следующему уроку. Однако виновники будут наказаны все равно, это я вам обещаю. Теперь закройте учебники и вздохните с облегчением. Способы пролонгации линии судьбы на основании следов клиента мы в этом семестре закрываем и переходим к снам и их толкованию. Для начала всем вам следует понять, что же такое сон. Как все вы знаете, в теле развитого человека, в отличие от человека смертного, присутствуют три тесно взаимосвязанные души. Душа телесная, присущая всему живому и определяющая низшие чувства и способности, душа мыслительная, дарующая нам разум, либо отнимающая его – как у того нарушителя, что облил ледяной водой мсье Цивика, – и душа вечная, дарующая нам способности повелевать сущим. Или, в просторечии, наделяющая магическими способностями. Третья наша душа, именуемая иногда астральным телом, духовной составляющей, либо просто Ба, имеет способность покидать наше тело и путешествовать вовне, не нарушая при этом наши жизненные процессы. Именно она, отделяясь от вас и переселяясь в животное-тотемника, позволяет сохранить вашу жизнь в случае гибели плоти и обеспечить ваше воскрешение, если плотское тело удастся восстановить. Именно она, отделяясь от вас и проникая в иные места, наделяет вас предвидением или интуицией. Но самое главное – это то, что во время вашего сна, когда вы не нуждаетесь в ее покровительстве, душа Ба способна вовсе покидать здешнее пространство и заглядывать вперед не только в пространстве, но и во времени… Мсье Картье, если вы считаете, что я говорю о чем-то скучном, можете поискать для себя другого преподавателя и другую школу.

– Простите, мадам, – вскинулся кареглазый, круглолицый «тролль». – Я задумался.

– Прекрасное качество, мсье Картье! Ступайте к моему столу, сейчас мы воспользуемся вашими мыслительными способностями. Итак, вы видите на столе мой тайванский бамбуковый кофр. В нем лежит столько красных карандашей, сколько баллов вы получите себе в аттестат в случае правильного ответа. Воспользуйтесь свойством астрального тела проникать в невидимые нам места и по моему хлопку ответьте, сколько именно карандашей там лежит… – Учительница хлопнула в ладоши.

– Тринадцать! – с широкой улыбкой крикнул тот. По классу прокатилась волна смеха.

– Теперь откройте и пересчитайте.

– Да, мадам! – Картье откинул крышку небольшой шкатулки, выгреб карандаши, рассортировал красные в сторону от черных, синих и зеленых, пробежал по ним пальцами. Изумленно облизнул губы, пересчитал еще раз: – Их тринадцать, мадам…

– Разумеется, мой мальчик… – Учительница жестом отпустила школьника на место. – Как же нам удалось определить верный ответ? Очень просто. Мсье Франк Картье, вопреки обещанию, не думал, давая нам ответ. Он назвал первое пришедшее в голову число, какое ему захотелось. А хотелось побольше. В этом, милые мои, и состоит важнейшее мастерство получения предвидения, осознание известного астральному телу числа. Дело в том, что душа Ба не способна писать нам письма, стучать по голове или даже произносить слова. Принесенное ею знание вам надлежит о-щу-щать, – медленно и раздельно сообщила мадам Деборе. – Ощущать, не отвлекаясь на крики сокурсников, солнце за окном, холод в ногах или голод в желудке. Внешние яркие раздражители заглушают тихий внутренний голос, вашу интуицию и истинное знание. Голос своего астрального тела вы и попытаетесь сегодня услышать.

Учительница взмахнула руками, и на всех столах появилось по точно такому же кофру, что минуту назад был открыт Франком Картье.

– Правила вы уже знаете, дорогие мои. Приступайте.

Воодушевленные примером своего сокурсника школьники яро взялись за постижение содержимого шкатулок, но через два часа, к концу занятия, оказалось, что определить истину не удалось никому.

– Вы слишком много думаете, дорогие мои, и слишком мало чувствуете, – с горьким сожалением развела руками мудрая Анне Деборе. – Придется начинать с самого простого. Раскрыли тетради и записали задание для самостоятельной работы. Первое. В момент пробуждения не вскакивать из постели, а полежать с закрытыми глазами не менее минуты, запоминая, какие ощущения оставило ваше сновидение: положительные, радостные эмоции или же крайне неприятные. Для толкования снов и предсказания будущего это есть главнейшая из основ. Даже отрубание головы, если оно сопровождалось радостью, может быть истолковано как хороший знак. Второе: запомните, какие именно образы посетили вас ночью. Третье: совместив образы с эмоциональной оценкой, попытайтесь сделать прогноз своего будущего на ближайший месяц. Четвертое: в библиотеке замка вам надо просмотреть альбомы репродукций Ганса Гартунга, Жоржа Брака, Сайто Ешишиды, ощутить эмоциональную составляющую, записать ее и сдать мне через десять дней вместе с отчетами по осознанным сновидениям и прогнозам на их основании. После чего мы и продолжим изучение этой темы. Спасибо, что не заставили меня ставить слишком много баллов в свои аттестаты. Все свободны.

– Как записать эмоцию? – испуганно зашептал недоморфу Битали. – Мы этого не проходили! Это какой курс был? Когда? На чем пишете?

– Обычно на бумаге… – заговорческим шепотом ответил Надодух. – Чернилами. Лучше всего получается дубовыми, из листовых орешков.

– В смысле: словами? – облегченно перевел дух Кро. – А я уж подумал…

– Подумай лучше, какая толпа в библиотеке сидеть будет, когда за тремя альбомами половина нашего курса припрется! – хмыкнул сосед. – Ладно, побежали учебники на курс общей магии поменяем – и к профессору Карлу Пепелету. Он, похоже, лет двести хроническим запором мучается. Злой, что упырь после спячки.

– Здорово ты их сделал, Битали! – неожиданно повернул к ним рыжий Пикаччи. – Держи руку! Я восхищен, сожри меня дохлая крыса!

– Молодчина! – по очереди протянули руки еще два «тролля», имен которых Кро еще не знал.

– Камиль Сегюр, – представился третий, высокий, худощавый, с непропорционально большими, грустными глазами и тонкими музыкальными пальцами. – Если что, ссылайся на меня.

– Спасибо, – кивнул Кро.

– Молодец, так держать! – подбодрили его еще несколько ребят.

Девочки тоже задержались, но к герою дня не подходили. А вот «орденцы» выскочили первыми все до единого. И это заметил не только Битали.

– Кажется, друзья готовят тебе новый сюрприз, – почесал за ухом недоморф, когда волна поздравлений схлынула и однокурсники стали уходить. – Так что ты, это… погоди… Я первым высунусь. На случай, коли орденские «грифы» прямо тут пакость какую задумали. Коли хотим ставку выиграть, нужно в оба смотреть. До вечера далеко. В общем, слушай у стены. Если что не так – заору, сколько силы будет. Как бы с перепугу.

– А если тебя… того… – Битали указал пальцами вверх.

– Не, не должны, – отмахнулся недоморф. – Мерзлую воду заранее приготовить нужно. И вообще… Они же за тобой охотятся. Я не Цивик – в чужие капканы попадаться.

Недоморф подмигнул и скрылся в исцарапанной тысячами палочек темной полосе на каменной кладке. Битали прижался ухом к холодному гранитному валуну, выждал.

Нет, ничего. По ту сторону все оставалось тихо.

– А коли так…

Он решительно взмахнул своим магическим инструментом и, выскользнув в коридор, едва не врезался в прижимающую учебники к груди Генриетту.

– Привет! – Битали с трудом удержал равновесие.

– Кро… – Девушка покосилась на недоморфа, сделала шаг вперед и шепнула Битали в самое ухо: – Не ходи в башню. Тебя там побить у сфинкса хотят, я слышала, как мальчики сговаривались.

– Спасибо! – удивился неожиданной подсказке юноша. – Ты чего, тоже на меня в тотализаторе поставила?

– Дур-а-ак ты, Кро! – Крутанувшись столь стремительно, что школьная юбка взметнулась наподобие балетной пачки, Вантенуа стремительно скрылась в сумраке длинного прохода.

– Чего это она? – не понял Битали. – Я чего-то не то сказал?

– Когда ты мог успеть? – отмахнулся недоморф. – Не обращай внимания, у девчонок всегда какие-то выкрутасы. В головах у них у всех что-то неправильно срослось, вот и чудят. А что до засады…

– Ты слышал?

– Еще бы! Это у меня со зрением беда. А слухом я любому филину фору дам! В общем, ты не спеша иди наверх, на магию, а я быстренько один обернусь. Войду через сфинкса, выберусь через полы и по первому этажу. Если хорошо спрятались, сделаю вид, что вообще не заметил. Пусть ждут! – И недоморф, весело присвистывая, умчался прочь. Было видно, что вся эта история доставляет ему немалое удовольствие.

Впрочем, как раз Надодуху абсолютно ничего не угрожало.

Профессор магического искусства Карл Пепелет и вправду выглядел не самым дружелюбным человеком – в странном балахоне с бобровым воротником, больше всего похожем на судейскую мантию, с длинными, ниже плеч, черными шелковистыми волосами с неприятным сальным блеском. Лицо его казалось бледным, словно вощеная бумага, блеклые глаза смотрели надменно, точно гордились своим положением над большим, с крупной горбинкой, носом, палец украшала рубиновая печатка, неотличимая от печатки директора школы.

– Та-ак, – вроде бы даже с удовлетворением прошелся он по пустому почти на треть классу. – Похоже, многие из юных магов пришли к мнению, что изучать магию им больше ни к чему. Интересное мнение. Пожалуй, сегодняшний день мы начнем с переклички!

Профессор указал на стол палочкой – черной, в цвет мантии, и украшенной двумя золотыми кольцами. Журнал со сплетенной в восьмерку змеей на обложке взлетел в воздух и, полуоткрывшись, хорошо поставленным, глубоким баритоном провозгласил:

– Мсье Артур Тинтаголь!

– Здесь! – поднял свою палочку мальчик.

– Мсье Родриго Батиас!

– Здесь…

В этот момент через стену плотной массой прорвались члены ордена и замерли, оказавшись под прицелом палочки преподавателя.

– Так-так-так… – приблизившись, навис над нарушителями профессор Пепелет. – Вижу, столь любимый уважаемым директором орден считает для себя игру в мяч, или чем вы там развлекались, делом более важным, нежели посещение занятий. Профессору Бронте будет весьма интересно узнать о таком выборе. Пока же лишаю всех членов ордена с моего курса четырех баллов из их аттестатов. Дисциплина остается для ученика ничуть не менее важным качеством, чем вызубренное содержание учебников.

Мальчики из ордена вперились в Битали ненавидящим взглядом. Кро ответил широкой, дружелюбной улыбкой.

– Теперь они догадаются, откуда у тебя учебники, – заерзал на стуле недоморф.

– Зато мы выиграем пари, – утешил его Кро.

– Потерянное для занятия время придется компенсировать за счет вашего обеда, – мстительно подвел итог опозданию учитель и взмахнул палочкой, опять нацелив его на классный журнал. Тот зашелестел и резко увеличился в размерах почти в пять раз, а профессор произнес: – Мегализация, равно как и микролизация являются простейшими для изучения приемами изменения предметов. При этом остается неизменной как структура, так и прочностные качества объекта воздействия. Правда, не следует забывать о повышенной ломкости сильно увеличенных предметов и возросшей их массе. Иголка, увеличенная в тысячу раз, уйдет в пол под действием собственного веса, а соломинка просто сломается. Во избежание поломок и травм ограничим силу воздействия пятикратным ростом и последующим уменьшением. Опорное слово: «Трунио». Воздействие производится по плавной нарастающей, начиная со второй половины слова. Мысленно, эмоционально, всей своей внутренней силой вы как бы надуваете предмет воздействия.

– Трунио!!! – не дожидаясь разрешения, запели сразу несколько голосов.

Кро слишком поздно осознал опасность и не успел уклониться от воздействия. Он вдруг ощутил резкую боль в ребрах, в раздавшуюся грудь со свистом ворвался воздух, в животе тоже что-то забурлило. Он крепко ударился головой о потолок, ощутил боль в шее, в ногах, у локтя, под мышками – везде. Перед глазами заплясали синие искорки, а весь прочий мир заволокло серой пеленой.

Память об этой всеобъемлющей боли осталась в теле даже тогда, когда он понял, что может нормально дышать, ничто не давит ему на голову и не упирается в коленки. Поэтому Битали некоторое время опасался открывать глаза. Однако витающие вокруг резкие, кисло-сладкие запахи вынудили мальчика проявить любопытство. Он слегка приподнял одно веко – и тут же распахнул глаза, поняв, что валяется в лесу!

– Куда они меня?! – попытался вскочить Кро, но к нему тут же спорхнули от цветущей сирени несколько бабочек, взмахнули крыльями, и мальчик откинулся обратно на травяную кочку, преисполнившись покоя и умиления.

– Проснулся, лишенюшка наш? – выбрался откуда-то из-под куста одетый в белый халат, пузатенький бородач с седыми лохмами и большими розовыми ладонями.

– Где я? – повернув к нему голову, слабо простонал Битали.

– Знамо где, малыш. В целительной, где ж еще? Тебя, сказывают, ненароком заклинанием задело, на уроке магическом. Голову маненько зашибли, ободрали сильно местами, покололи, но сломать ничего не поломали. Ссадины я уж заговорил, ныне поспишь еще чуток, да токмо крепче после сего станешь.

– Давно я здесь лежу?

– Да уж с четверть часа будет, лишенюшка. Времени у тебя еще много. Пока сей урок закончится, пока обед минует. А там, глядишь, к началу занятия к пострелятам прочим побежишь.

– Почему мы в лесу?

– Дык, природа, лишенюшка, знамо дело, сама собою всякому силу и радость дает. Радует, исцеляет, душу каждую освежает. Все мы из лесных чащоб зародились, все нам тут к удовольствию. И куст цветущий, и трава-мурава, и бабочка красочная, и птичек щебетанье…

– И дождь, и ветер, и тигр за кустом, и змея под корягой, – тихо добавил Битали.

– Ишь, сколь быстро тебя освежило, – обрадовался бородач. – Коли шутишь, так оно к поправке, стало быть, близко. Отдыхай… – Он повел ладонью, сладко пахнущей лавандой, перед лицом мальчика, и у того сами собой сомкнулись веки.

Проснулся Битали и вправду посвежевшим. Вместо бородача одежду ему выдала хрупкая малышка, старательно отводившая взгляд. Небрежным движением руки она стерла сирень, траву, бабочек и щебетание, и сама пропала вместе с лечебным мороком, оставив мальчика одеваться в сумрачном, хотя и теплом подземелье без окон. В помещении угадывалось десятка четыре широких постелей, над тремя из которых колыхались цветастыми мыльными пузырями непонятные снаружи мороки. Еще в целительной имелась дверь – самая настоящая, обитая тонкой рейкой, с двумя петлями и одной ручкой. Кро уже начал забывать, что это такое.

По коридору он добрался до ближайшей лестницы, поднялся на пару витков, остановился, присматриваясь к стене. Так и есть! В этом месте, если приглядеться, удавалось разглядеть царапины неудачливых чародеев, неверно использовавших заклинание прохождения.

– Угадал! – вслух похвалил себя Битали и уже без опаски выпрыгнул на вялую траву замкового двора.

Здесь было пусто и почти тихо: последние из игроков укладывали мячи в корзины, отряхивали спортивные костюмы и разбегались по корпусам. Это означало, что до нового урока оставалось всего ничего. Кро ускорил шаг, бодрой рысью дотрусил до башни, спешно выбрал из шкафа учебники, конспекты и побежал на математику.

Уже у самого кабинета он нагнал вяло плетущуюся Генриетту.

– Привет, красавица! – подмигнул однокурснице Кро. – Не опаздываешь?

– Мадам Кроус еще во дворе, я ее видела. – Девушка протянула ему сверток. – Вот держи. Знаю я нашего Эшнуна. По его мнению, ножом и вилкой роем мы могилу себе. Всех больных впроголодь держит. Дабы силы на переваривание пищи зря не тратили.

– Ух, спасибо! – В свертке оказались зажатые между ломтями хлеба два куска рыбы. – Ты спасла мне жизнь, принцесса! А кто такой Эшнун?

– Ты чего, его не видел? Борода на двоих, волосы раз в месяц причесывает? Маленький такой, Эшнун Ниназович.

– Лекарь, что ли?

– Идет! – заметила в коридоре учительницу девушка. – Глотай и пошли.

Битали мужественно запихал в рот почти половину толстого бутерброда, попытался прожевать – но получалось плохо.

Генриетта уже почти занесла палочку, но в последний миг заколебалась и спросила:

– Битали, скажи: мама…

– Угх-х-х… – с трудом выдавил Кро плотно набитым ртом.

– Так я и знала, – рассмеялась девушка, крепко обхватила его за пояс и ударила палочкой в стену: – Онберик!!

Заклинание Генриетты Вантенуа оказалось не столь пробивным, как у Битали – при прохождении камня возникло такое ощущение, словно его ободрало миллионом кошачьих когтей. Вывалившись по ту сторону, он судорожно сглотнул, девушка же лишь коротко предупредила класс:

– Идет, – и метнулась к своему месту.

Битали ничего сказать не мог, а потому лишь плюхнулся за парту недоморфа.

– Ты опять с Вантенуа застрял? – хмыкнул Надодух. – Круто. Неделю в школе, а уже с подругой. Она тебе запала, да? Нравится?

Кро хотел бы ответить и про то, что никто ему никуда не западал, и про то, что ни разу он с однокурсницей не «застревал» – но освободить рот пока не удалось. Тут, кстати, в аудиторию ворвалась могучая мадам Кроус: суровая, решительная, больше похожая на борца, нежели на специалиста по точным наукам.

– Добрый день, молодежь! – на стол шлепнулся журнал, зашелестели страницы.

– Доброе утро, мадам Кроус!

– Открываем главу два: пределы функций и точки перегиба. Кто-нибудь полюбопытствовал, чем отличается предел от перегиба?.. Слушаю, мадемуазель Горамник.

Рыжеволосая худосочная девчонка подпрыгнула и стремительно затараторила:

– Предел функций дает сведения о том, что получаемые данные не превышают некую величину, а точка перегиба обозначает лишь то, что получаемые величины заметно меняются в своем изменении.

– И как нам отличить одно от другого?

– Взять интеграл второго порядка!

– Садитесь, Анита. Шесть баллов в аттестат. Зачем нам нужны точки перегиба, объяснит… Объяснит… Мсье Цивик, вам хронически не везет с баллами. Предоставляю шанс поправить положение.

– Ну, это… В общем… – поднялся со своего места усыпанный веснушками мальчик.

– Нельзя ли чуть подробнее? – под общий смех попросила учительница.

– Скажем, вам нужно согреть стакан воды… Э-э-э… – зачесал нос паренек. – При недостатке приложенной силы он окажется холодным, при избытке – часть воды выкипит и пропадет. Интеграл первого порядка нужен, чтобы узнать момент, когда сила становится избыточной, а второго – чтобы знать, возможно ли само воздействие.

– Сила стаканы ломит, – хмыкнул граф Дожар, и его с готовностью поддержала смехом большая часть класса. Кроме учительницы.

– Восемь баллов за понимание практического приложения функций, – улыбнулась она, кончиком палочки приказывая Цивику сесть. – Надеюсь, все остальные понимают мой предмет ничуть не хуже. Повторим то же самое еще раз, но чуть подробнее.

Пользуясь тем, что преподавательница отвернулась к доске, Битали откусил еще кусочек от своего толстого бутерброда.

– Чего там у тебя? – шепотом поинтересовался недоморф.

– Рыба. В целительной совсем не кормили.

– А, так это все знают, – кивнул Надодух. – Наш Эшнун думает, что есть вредно. А на первом курсе еще говорил, что каждому на роду отмерено съесть определенное количество еды. Чем быстрее слопаешь, тем раньше окочуришься.

Это знание, тем не менее, никак не надоумило недоморфа сделать в столовой пару бутербродов для своего соседа.

– Тебе чего, тощая Генриетта нравится? – все продолжал гнуть свое Надодух.

– Почему тощая? Нормальная девчонка! – откусив еще кусочек, встал на защиту девушки Битали. – Вполне даже симпатичная.

– Я и не говорил, что уродина, – миролюбиво кивнул недоморф.

– Симпатичная… – упрямо повторил Кро. В эти минуты он был готов защищать Генриетту Вантенуа от любых посягательств на ее честь.

– Да я бы и от такой не отказался, – опять кивнул Надодух. – Все, что нужно, при ней имеется. Жалко, помрет лет через двести от старости.

– Это еще почему? – не понял Битали.

– Покушать больно любит. Я замечал. Ест за двоих – значит, и помрет вдвое раньше. Если Эшнун не врет, конечно же.

– Хочешь сказать, обычный человек четыреста лет живет?

– Есть такое мнение. Просто большинство не дотягивают до срока, потому как гибнут раньше. А сильные чародеи этот срок еще и оттянуть могут, коли захотят.

– Разве кто-нибудь такого не захочет?

– Люди разные. Иной все души за лишний день жизни отдать готов, а другой сам тотемника душит и со скалы прыгает. У каждого свои пунктики. Возьми вот Эшнуна. Он, говорят, вторую тысячу разменял. Так он в нашем мире ничего не видит и не понимает, и знать давно никого не хочет. Сидит в подвале со своим талантом, ради целительства только и существует. Или Цивика возьми. У него через день какая-нибудь напасть случается. От такой жизни точно удавиться захочется. Вон он, кстати, на тебя то и дело оглядывается. Его сразу после урока лучше ловить, а то смоется. Боится. Ему часто достается, бедолаге.

– Чего там ловить-то? – не понял Битали. – Ты учебники складываешь, я хватаю. Или наоборот, как больше нравится.

– Давай лучше ты, – решил недоморф. – У тебя после лечения вид куда злее.

– Могу и я, – пожал плечами Кро.

Он мужественно высидел два с лишним часа занятий, то и дело поглядывая на жертву, и едва математичка, решительно рубанув задачником воздух, распустила класс – метнулся к Цивику. Их разделяло всего пять шагов и один проход. Но стоило перед Битали проскочить к доске нескольким «троллям» – как он вдруг понял, что невезучего паренька нет. Исчез – только вечное перо и раскрытая тетрадь остались лежать поверх открытого учебника.

– Что за?.. – Кро огляделся, ожидая заметить прячущегося однокурсника где-нибудь в стороне, но того и след простыл. А пока Битали крутился – вслед за Цивиком исчезли и его учебные принадлежности.

– Спугнул? – шепнул в ухо подкравшийся сзади недоморф и сунул соседу его конспекты. – Держи. Теперь все равно не поймаешь. Цивик, может, и невезучий, но прятаться умеет. С первого дня то ногу кому-то отдавит, то чернилами зальет. Кабы не его ловкость, постоянно бы по шее получал.

– Он умеет становиться невидимым?

– Нет, – отмахнулся Надодух. – Мы этого еще не проходили. Он после второго года исчезать навострился. Как мороки у Филла прошли, так пропадает чуть что не так. Глаза, видать, отводит. Ты его теперь, кроме как на уроке, еще неделю не углядишь. А то и больше. Разве только врасплох случайно застанешь. Он аккурат на втором годе на меня рыбий клей пролил. Мы зелье на снятие порчи варили, а он главы ухитрился перепутать.

– Ну, и как? – еле спрятал усмешку Кро.

– Правильно сварил. – Вспоминая давнишнюю неприятность, недоморф и сам улыбнулся: – Качественно. Мадам Эджени ему за зелье четыре балла подарила. А мне на боку всю шерсть состригать пришлось, да еще на ноге, на груди и ниже шеи. Так я Цивика до конца того года больше ни разу вне уроков не встретил. Он и после лета поначалу лишь изредка вдалеке показывался. Пока не понял, что бить уже не стану. Хотя, конечно, надо бы пару раз по шее врезать.

– Ты бы хоть предупредил!

– Да я надеялся, вдруг у тебя получится? – пожал плечами недоморф.

– Если бы предупредил, тогда бы, может, и получилось… – почесал в затылке Битали. – Я знаю, что делать. Нужно у столовой засаду устроить, на выходе. Есть-то он в любом случае пойдет.

– Бесполезно. Все эти хитрости он уже проходил, не попадется.

– Может, просто к нему в комнату зайти?

– А может, он и правда ничего не знает? Как с мерзлой водой: сунулся в неудачный момент, куда не звали – и готово. За Цивиком это водится: не к месту появляться. То он этажи перепутает и ночью на первый, к оборотням, заявится, то в колодец вместо лестницы попадет. А уж сколько ему мячом попадало, когда он не вовремя во двор выпрыгивал, – никто и не считает уже. В коридоре его тоже наверняка сразу затоптали, кто такой не спрашивали. Бум копытом по голове – и привет. Если уж узнавать, кто коровью шутку над тобой учинил, то нужно с призраков начинать. Их ведь кто-то послал смерть тебе предрекать? Вот и спроси, раз уж ты их доброй приметой считаешь! После полуночи из спальни выйди, они тебя сами быстро найдут, никаких хлопот.

– Цивик видел, кто вынес его из коридора в целительную. Кто его вынес, тот подлость и сотворил. Наверняка ведь этот проходимец остался посмотреть, как его фокус удастся! Иначе какой смысл шутку затевать, если результат не увидишь?

– Тоже правильно, – признал недоморф. – В общем, дело твое, смотри сам. Но в комнате его все равно не застанешь. Цивик, хоть и невезучий, но не дурак.

– Ладно, посмотрим, – решил Кро и, забыв об опасности, первым вышел из аудитории.

Ему повезло. Похоже, члены ордена удовлетворились его дневной экскурсией к лекарю и решили оставить в покое. Хотя бы на некоторое время. Во всяком случае, в сумрачном коридоре его никто не поджидал, у входа в башню – тоже.

– Ты мне конспект по магии не одолжишь? – сунул учебники в шкаф Битали. – А, сосед? Посмотрю, чего я там пропустил на уроке.

– Ничего особенного, – зевнул Надодух. – Два часа в «трунио» тренировались. Вроде получается. На, смотри хоть все, мне не жалко. Я пока погуляю…

Скинув учебную форму и натянув спортивный костюм, недоморф прыгнул к подоконнику и исчез, не успев коснуться ногами пола. Кро раскрыл его тетрадь, пару раз перечитал единственную строку: «Трунио – отпадно!», захлопнул и переключился на учебник. Уяснив инструкцию по применению заклинания и припомнив, как произносил опорное слово профессор Пепелет, он взялся за палочку и принялся увеличивать и уменьшать цветные карандаши. Три из них раскололись, один сгорел, зеленый грифель стал фиолетовым – но после этого чуда карандаши подчинились и послушно стали то увеличиваться, то уменьшаться в размерах. Убедившись, что все делает правильно, Битали дочитал главу до конца и начал тренироваться в детализации: менять размер не всего предмета, а только его части. Превратив карандаши в подобие палиц, он перешел на пол и стал увеличивать в высоту полоску гранита перед подоконником. Вскоре здесь выросла широкая чаша с покатым дном, почти по пояс высотой. Уже окончательно освоившись с заклятием, мальчик разрисовал ее фигурками в стиле египетских иероглифов – учебник утверждал, что заклинание было изобретено именно на берегах Нила и широко использовалось в строительстве. Да и вообще стало основой каменного строительства на несколько веков, позволяя с помощью двух-трех горстей песка и труда десятка магов возводить замки в самых недоступных местах.

Закончив работу, Битали побежал на ужин, обойдя двор, на котором кипела жестокая схватка за мяч, по краю, а в столовой пристроился к шумной компании троллей. «Грифы», толкавшиеся у прилавка со снедью, никакого внимания на него не обратили, и спустя час Кро вернулся в башню, прихватив с собой кружку из-под компота. По дороге он завернул в нижний этаж и набрал в нее воды.

Он как раз заканчивал домашнее задание по математике, когда сзади послышался стук и негромкая ругань:

– Что это тут за лохань, Битали? Ты украл ее из женской ванной? Зачем?

– Сейчас покажу, – отложил вечное перо Кро. Он неторопливо прошел к чаше, поставил на дно кружку с водой и мягко качнул палочкой: – Трунио!

Вода выросла в высокий прозрачный столб, ударилась в потолок и рухнула обратно, заполнив чашу почти до краев.

– Красиво! – причмокнул Надодух. – Только нафига? В душевую не ходить?

– Для ребят из ордена, – подмигнул ему Кро. – Если они захотят неожиданно попасть к нам в комнату и устроить «темную», им придется искупаться.

– А сами мы как заходить станем, умник?!

– Запросто! Вон, смотри, я на краях широкие упоры сделал. С бороздками, чтобы не скользило. Когда под сфинкса ныряешь, нужно ноги расставить, и как раз на них и попадешь. Это если знать. А кто не знает – тот и попадется.

– Ну-ну, давай проверим. Автора – на сцену!

– Запросто! – Битали с легкостью запрыгнул на край чаши, встал на ее края, наклонился, ударил палочкой по подоконнику, выпрямился в коридоре, развернулся, тюкнул каменного зверя по носу: – Верхний боевой ярус!

Он резко раздвинул ноги, ныряя под мраморный живот – и оказался аккурат над чашей. Несколько раз взмахнул руками, потерял равновесие и бухнулся назад, с размаху усевшись на подоконник.

– Ну, и как? – поинтересовался Надодух.

– Нормально, – поднялся и спрыгнул на пол Кро. – Видишь – сухой.

– Если я макнусь, – покачал головой недоморф, – сам будешь потом меня расчесывать и колтуны выстригать. Я из-за тебя лохматым ходить не стану.

– Откуда колтуны-то возьмутся? – не понял Битали.

– Одеждой накатываются, если мокрым ходить. Не знаешь, что ли?

Кро промолчал. Как ведет себя длинная собачья шерсть под человеческой одеждой, он и правда не знал. Вместо ответа мальчик взял со стола тетрадь, протянул соседу:

– Спасибо. У тебя очень содержательный конспект.

– Мне хватает… – хмыкнул тот и небрежно метнул тетрадь в приоткрытую дверцу шкафа.

– Скажи, Надодух… А почему ты никогда уроки не делаешь?

– А зачем? – пожал плечами недоморф. – Я ужинать пошел. Ты со мной?

– Нет, я уже…

Послышался характерный треск перемещения – и в чашу с водой с глубоким плеском опустилась Генриетта Вантенуа: в облегающем черном шелковом платье, с длинными наборными серьгами, с зачесанными в пологие волны длинными волосами, скрепленными двумя заколками из мелких живых роз. Глаза с длинными черными ресницами округлились, она судорожно вздохнула, словно грудь перехватило спазмом от холода, опустила взгляд вниз и наконец-то смогла произнести несколько слов:

– Ну, вы и козлы!

Она развернулась и ударила палочкой по подоконнику с такой силой, словно хотела разрубить его пополам.

– Генриетта! – Кро кинулся следом, выкатился в коридор из-под сфинкса, побежал за девушкой: – Подожди! Простой, Генриетта, это просто случайность! Я не хотел!

Он нагнал Вантенуа перед лестницей, схватил за плечо, удержал:

– Прости меня, пожалуйста. Это дурацкая случайность, я не хотел. Не хотел тебя обижать. Я вообще не ожидал, что ты придешь! Не сердись, пожалуйста. Ты мне очень нравишься, и я не хотел…

– Ты чего, совсем идиот?! – неожиданно громким визгом ответила девушка и стряхнула его руку. – Совсем спятил?! Я тут что, мокрая должна стоять у всех на виду и твое блеянье слушать?! Обтекать всей школе на потеху?! Уйди! Уйди прочь, видеть тебя не хочу!

Как назло – а скорее из-за крика – в коридоре появились сразу несколько любопытных глаз. Пара ребят выглянула в конце коридора, три незнакомые старшекурсницы вышли из стены класса Филли Налоби, стайка младшекурсников вынырнула с лестницы. Растолкав их в стороны, Вантенуа кинулась прочь – теперь уже Битали догонять ее не стал. Вернувшись к себе, он уселся у окна и, разгоняя ненужные мысли, занялся тренировкой концентрации для курса дальномирия. В этот раз из пяти попыток ему удалось удержать концентрацию внимания уже три раза. В двух первых концентрациях образ полумокрой Генриетты влезал в мысли в самый неожиданный момент и сбивал мальчика на попытки самооправдания.

– А-а-ап!!! – Возле подоконника возник недоморф, раскинул руки, удерживая равновесие на краях чаши, а потом ловко, кувырком, спрыгнул на пол. – Будет жалко, коли орден к нам не наведается. Все зубришь?

– Занимаюсь, – поправил Битали. – Ты чего так долго?

– Думал твою тощую красотку отыскать, извиниться. Неудобно ведь с этой лужей вышло. Да только в столовой она не появлялась и на этаж из корпуса не вышла.

– На какой этаж? – не понял Кро.

– На третий, естественно! Девицы на третьем этаже восточного корпуса живут. Нас к ним в комнаты гувернантка не пускает, но вызвать можно. Так Вантенуа появиться не изволила. Хочешь, сам сходи. Вдруг на тебя «клюнет»?

– Меня она уже послала, спасибо. Забыл спросить: профессор Пепелет уроки какие-нибудь задавал?

– Вроде да, не помню… – развалился на постели недоморф. – Но ты не бойся, ты всех уже переплюнул. Вырастить с помощью «трунио» супермолочник даже злобный Карл не пытался.

– Почему он такой злой у вас?

– У тебя он тоже злой, – подмигнул сосед. – Ты ведь теперь тоже из школы маркиза де Гуяка, забыл? А злой, потому что недомерком невольно оказался. Он, вообще-то, отличный чародей, умелый и опытный. У него, знаешь ли, больше десятка своих заклинаний создано. Такое не каждому дано, лишь настоящим мастерам магии. Но только профессора Бронте ему все равно не переплюнуть. Директор – это уже маг суперсильный. Он недаром одним из хранителей Хартии стал. И в Совете тоже заседает. Поэтому самые сложные заклинания директор сам преподает. Это уже на седьмом курсе. А Пепелет только с начинающими вроде нас возится, да Артура Бронте подменяет, когда тот в разъездах. Вот и получается, что он как бы на подхвате, вечный подмастерье. Будешь тут злиться! Не знаю, как он это терпит. Я бы уже давно сбежал. Вот Филли – другое дело. Ему без школы каюк. Вечный неудачник, хуже Цивика.

– Как же он в эту школу преподавателем попал, коли неудачник?

– Попал Налоби в школу, а хотел-то попасть в число хранителей!

– Да ты что?! – поразился Кро. – Туда ведь только самые сильные из магов попадают!

– Ну, наш Филли все-таки профессор, – напомнил недоморф. – И совсем не плохой. Вон, как целым выводком домовых управляется! Да еще огород на нем, земли вокруг. Он тему свою знает. Просто никогда в жизни за собой следить не умел. Гонору на короля, а одет, как вокзальный попрошайка. Поэтому никто и никогда Филлу своих рекомендаций и не давал. Да ты сам вспомни, как он вечно выглядит. Словно ему жалованье хронически не доплачивают. А еще, говорят, у него ни одно начинание успехом не заканчивалось. Каждый раз в самом конце какие-то мелочи все портили. Либо другие вместо него дело заканчивали и всю славу получали, либо вовсе рушилось все под конец. В общем, не любит его судьба. А без везения, сам понимаешь, ничего не добьешься, будь ты хоть семи пядей во лбу. Так он у нас в школе и осел. Вроде и сильный маг, а ни на что, кроме как учить, не способен.

– Учить тоже нужно уметь, – подтянул ноги на подоконник Битали и уселся в позу насыщения. Или, как ее обычно называют – позу лотоса. – Кое-кого никакой силой не заставишь. Вот ты, например, почему никогда уроков не делаешь?

– Мне-то они зачем? – хмыкнул Надодух. – Мне ваша суета совершенно побоку.

– Ты не хочешь стать образованным, дипломированным магом?

– Насчет «образованным» – так я учусь помаленьку, сам можешь заметить. И диплом получу, никуда профессор Бронте не денется, выдаст. Просто баллы в аттестате мне не нужны. А коли так – чего зря надрываться?

– Почему не нужны? – не понял Кро.

– А зачем они? Вот ты сам подумай: ученики с наибольшим числом баллов считаются самыми сильными молодыми чародеями. После Четвертого Пророчества, запретившего любые союзы числом больше ста одного мага, сильных чародеев стремятся привлечь многие семьи или ордена. Раз нельзя набрать силу числом, приходится копить ее мастерством. Посему хорошего безродного зубрилку могут принять даже в почтенную древнюю семью. Ну, а кто домой поедет – так этот аттестат потом пригодится, когда жениться время придет. Породниться с Батиасом, перевалившим сотню баллов еще в первом месяце, родители невесты согласятся с куда большей охотой, нежели с Лараком, который столько за все шесть лет накопить не смог. Сразу ясно, что дурак. Пользы от него новым родственникам никакой, да еще и дети в него оказаться могут. Теперь на меня посмотри. Никакой женитьбы мне не грозит, это я без пророчеств мадам Деборе знаю. Менять свой род на стаю полукровок я тоже не собираюсь, честью не поступлюсь. И зачем тогда, скажи, мне вся эта мышиная возня?

– Ну, чтобы семья гордилась, – пожал плечами Кро.

– Мое проклятье на истощение рода, сосед, – напомнил недоморф. – Хвастаться уже почти не перед кем. Разве только перед отражением в зеркале.

– Хотя бы для собственного знания перечитать конспекты стоит, – уже не так уверенно предложил Кро.

– Моего знания дикарей пугать хватит, – зевнул недоморф. – Другого места для жизни не ожидается. Владения мои вот-вот соседи захватят, нашей семье их не удержать. Опустело гнездышко, сражаться некому. После этого… Сам понимаешь…

– А ты нашего графа вспомни! Пригласи тех, кто сильнее, раз в семье место для новичков имеется, клятву верности возьми. Пусть новый дом молодые обороняют.

– Ох, Битали, – мотнул головой недоморф. – Посмотри на меня. Кто из отличников или хорошистов пойдет служить уроду? Они и так не пропадут. А дураки мне самому не нужны. Пользы от них…

Надодух поднялся, макнул руку в чашу, отер свою морду – вдруг резко вскинул голову, повел носом:

– О, началось! Наши пошли. Значит, полночь миновала.

– Кто «ваши»?

– Эти… нормальные… – Недоморф подошел к окну, глянул вниз. – Проклятье! Я их слышу, я их чую… Но не вижу ни одного. Глаза людские – как слепой оказываюсь. Да, кстати, сосед. Тебе как раз самое время по верхним этажам погулять.

– Зачем? – не понял Кро.

– Ты же хотел поговорить с призраками?

– А-а… – кивнул мальчик и спрыгнул с подоконника. – Верно, им было бы хорошо задать парочку вопросов. Ну, тогда пошли, пока не совсем поздно.

– Э-э, нет! – плюхнулся обратно на постель сосед. – Это ты призраков хорошей приметой считаешь, вот ты и иди. А я тут подожду. Лично мне с ними всегда немного не по себе.

– Брось, Надодух. Они ведь бестелесны, вреда причинять не могут.

– Ну, так и иди, – согласно кивнул сосед. – Потом расскажешь. Чего я тебе мешать стану?

– Я же не знаю, где их искать!

– Это просто, – недовольно скривился недоморф и нервно почесал рукой за ухом. – Просто выходишь из-под сфинкса и идешь по коридору через корпуса. По кругу, через весь замок. Как вернешься – так сразу обратно в башню поднимайся.

– А если я их не найду?

– Тогда в другом месте искать станем. Так что, идешь? Или спать ляжем?

– Иду… – Кро пересек комнату, запрыгнул на край чаши и стукнул палочкой по подоконнику.

В тесном проходе между голыми каменными стенами было мрачно. Гобелены на места еще не вернулись, мертвенный синий свет факелов выхватывал из сумрака лишь крохотные пятачки собранного из крупных валунов пола. Тишина звенела в ушах. Невольно затаив дыхание и стараясь ступать как можно тише, мальчик двинулся вперед, держась справа и чуть касаясь ладонью стены. Ход изогнулся, еще. Справа и слева наконец-то появились ковры, излучающие свет, желтый и слабый – но равномерный. Мрак, перемежаемый светлыми пятнами, сменился сумраком, позволяющим видеть весь коридор. Битали пошел быстрее, поглядывая на редкие гобелены: полнолуние над широкой рекой, дети у костра, херувимы с сияющими белизной крыльями, ночная деревня со множеством светлых окон. Дневного сюжета не решилась изобразить на своих работах ни одна ткачиха. Видимо, шерсти не хватало нужной яркости.

Коридор отвернул резко влево – это означало, что Битали повернул в восточный корпус. Мальчик вполне бодро обогнул вазон, стоявший в небольшой зале, прошел по изогнувшемуся по широкой дуге коридору, притормозил перед замершим с двуручным мечом рыцарем. Руки воина, сложенные одна на другую, опирались на оголовье рукояти, даже в полумраке был различим холодный блеск стальных лат. Мальчику показалось, что при его приближении доспехи шевельнулись – так грозно смотрелось средневековое вооружение.

Он прошел мимо рыцаря – и вдруг услышал за спиной протяжный железный скрип. Воображение тут же нарисовало сходящего со своего места воина, вскинувшего оружие для удара. Битали обернулся – и вдруг с ужасом понял, что древний боец повернул голову и смотрит прямо ему в лицо.

– Не может быть… – пробормотал Кро, пятясь от шагнувших вперед доспехов. Скрежетнула сталь, взмыл к потолку глянцевый полированный клинок. – Н-нет!

Он успел выхватить палочку – но подходящего заклинания вспомнить не успел. Меч сверкнул ярким полукругом, как-то совсем не больно, легким холодком чиркнул его по горлу – и тело Битали Кро, чуть всплеснув руками и выронив палочку, медленно осело на пол. Голова, стукнувшись об пол и пару раз подскочив, словно мячик, покатилась рыцарю под ноги. Оцепенев от ужаса, мальчик смотрел, как его сгорбленное туловище лежит на полу, неестественно вывернув руки и ноги, как возле плеч растекается черная лужа крови, как воин в доспехах за волосы поднимает его голову, несет к перекрывающей проход решетке и насаживает на металлический прут рядом с головой какого-то патлатого паренька.

«Неужели все? – билось в его мозгу. – Неужели я мертв? Уже мертв, жизнь кончена, больше ничего не будет, совсем ничего и никогда. Останется лишь мой призрак и глупые надежды, которым так и не суждено больше сбыться… Почему, за что?!»

Но несмотря на весь неисправимый трагизм и переполнявшие его душу эмоции, откуда-то из глубин подсознания до рассудка смогла пробиться слабая мысль и заставила обратить на себя внимание.

– Решетка… – тяжело выдохнул Кро. – Когда я подходил, ее тут не было. Не было! Все это неправда. Это мираж. Я жив, жив! Я не призрак, это не мое тело!

Однако большой уверенности в своей правоте у него пока не было. Мальчик заступил дорогу рыцарю, развернул плечи:

– Мое имя Битали Кро, я учусь на пятом курсе. Могу я узнать ваше имя, мсье?

Воин не просто не услышал слова мальчика – он прошел прямо сквозь Битали, ничего не заметив, взял тело за ногу и не спеша поволок, оставляя широкий кровавый след.

– Альба! – высоко вскинул палочку Кро, и на ней засиял яркий белый шарик. В его свете и рыцарь, и мертвое тело стали просвечивать: сквозь них можно было разглядеть стыки камней на полу, рисунки ковров на стенах. Битали счастливо рассмеялся: – Я жив! Жи-ив!!! Призраки не способны владеть магией. У них не хватает для этого низшей души.

– Ты нарушил правила… – Сквозь латы проступили плечи, руки, шлем обратился в молочно-белую голову.

– Нарушил правила… – Тело поднялось с пола и оказалось объемистым призраком с непропорционально большой головой.

– Правила… – На месте решетки с головами покачивался блеклый худосочный призрак.

– Мое имя Битали Кро, я учусь на пятом курсе, – снова, в соответствии с правилами вежливости, представился мальчик. – Как вас зовут?

– Глаза болят, – ответил объемистый призрак. – Очень ярко…

– Как вас зовут, мсье? – в третий раз спросил Битали, стряхнув огонь с палочки.

– Мое имя Дэвид Урган, юный чародей, – представился тот, кто поначалу был рыцарем. Теперь, в сумраке, стали видны его длинные седые волосы, колет, из-под которого выглядывали пышные рукава, высокие сапоги со шпорами. – Ты не должен гулять по школе после полуночи, мсье Кро.

– Я – Ашар Саени. – Толстяк широко улыбнулся, и через приоткрый рот проглянула стена напротив. Третий призрак промолчал.

– Прошу вас помочь мне, мсье, – чуть склонил голову Битали. – Ответить на один вопрос. Несколько дней назад, когда на меня в этом коридоре напала корова, вы все приходили в мою комнату и предрекали смерть. Скажите, кто вас послал?

Ашар и Дэвид сделали по шагу назад и исчезли в каменной кладке. Кро оглянулся на третье приведение – но коридор был пуст. Чист, гладок и тих. Словно здесь никто и не появлялся.

Потоптавшись на месте, но так и не дождавшись никого из троицы, Битали двинулся дальше и минут через десять, без всяких приключений, добрался до сфинкса.

– Вот тебе и поговорили… Верхний боевой ярус, – тюкнул он каменного стража по носу…

И задохнулся от неожиданного холода, вцепившегося в тело почти до пояса, попытался отскочить, поскользнулся на покатом дне и рухнул в воду целиком, с головой. Перевел дыхание, рывком перекатился наружу, на пол. Поднялся, провел ладонями по одежде, выжимая обильно впитавшуюся в ткань жидкость.

– Ты придумал классную ловушку, сосед! – весело похвалил его с постели недоморф. – Всего один вечер, а двое лазутчиков уже попались.

– Отстань… – Битали принялся стягивать с себя мокрую одежду. Надодух немного выждал, поинтересовался:

– Нашел кого?

– Ургана, Саени, а третий не назвался.

– А-а, – сел на краю постели сосед. – Так это Голиаф и Дырка. У него рот на обе стороны открывается, да?

Битали кивнул.

– Узнал чего-нибудь?

– Не получилось. Спросил, кто их к нам посылал тогда. Они слова не сказали. Сразу бум – и нет. И больше не появлялись.

– Так просто и пропали? А как же «обостренное чувство справедливости», о котором Филли на последнем занятии вещал? Уходить, не ответив и не попрощавшись – это как бы грубость. Даже хамство. За это на дуэль смело вызывать можно!

– Этих вызовешь, как же, – горько усмехнулся Битали. – В общем, к Цивику идти нужно. Последняя ниточка осталась. Он ведь сейчас в постели, как думаешь?

– Ну-у… – шумно почесал шерсть на шее недоморф. – А где же еще ему быть?

– Пойдешь?

– К Цивику? А чего, можно. Погоди, сейчас оденусь.

Минутой спустя Битали в пижаме и недоморф с обнаженным мохнатым торсом вынырнули в коридор, после чего Надодух скомандовал каменному сфинксу:

– Средний боевой ярус!

– Средний боевой… – повторил Кро, ныряя под зверя вслед за ним, и неожиданно оказался в самой гуще салюта, взрывающегося с мелким треском, но ослепительно яркого. Сполохи погасли спустя пару мгновений, еще через полминуты глаза Битали привыкли к темноте точно такой же, как у них с недоморфом, круглой комнаты. Два шкафа, две постели, два стола, несколько стульев и очаг в центре.

– Вы чего, совсем с ума сбрендили? – поднял голову с одной из постелей большеносый мальчишка лет двенадцати. – Ночь вокруг, все давно спят. Чего вам тут надо, чего шляетесь? Я завтра все профессору Пепелету расскажу. И про тебя, и про тебя.

– Заткнись, Дубус, – посоветовал недоморф. – А то еще и про расквашенный нос жаловаться придется. Цивик где?

Вторая постель была смята, но пуста.

– Тебя выгонят из школы, Надодух. Ты таскаешь мясо из столовой, ты бродишь по замку ночью, ты грохочешь у себя в комнате и не умываешься каждую неделю, как того требуют правила поведения. Я про это уже и профессору Налоби говорил, и мадам Деборе, и профессору Традишу…

– Ах ты гаденыш! – Надодух направился к мальчишке.

– Вызову профессора!!! – истошно завизжал тот, прячась под одеяло, но одновременно выставляя наружу вверх черную, как графит, палочку.

– Подожди… – поймал соседа за плечо Битали. – Покарауль лучше выход. Цивик здесь, он прячется. Цивик, отзовись! – повысил он голос. – Цивик, я тебе ничего не сделаю! Просто хочу спросить…

Кро вспомнил последние уроки профессора Налоби и расфокусировал взгляд, направив его вдаль, за стену. И почти сразу заметил краешком глаза круглолицего однокурсника в пижаме, ткнул в него пальцем:

– Подожди, не убегай. Всего один вопрос: кто унес тебя из коридора?

– Не знаю. Домовые, верно… – Образ мальчика раздвоился. Битали тряхнул головой, закрыл и открыл глаза и увидел его уже воочию: Цивик перестал отводить взгляд. – Я только и помню, что вышел в туалет, тут на меня налетела большая туша – и все, проснулся я уже в целительной.

– Ага, вышел, заснул, – громко хмыкнул недоморф. – А настучать на меня с соседом успел!

– Я голоса слышал…

– До лечебницы, или уже потом?

– Ну, меня опрокинуло… Темно было… А вы тут из-под сфинкса вышли. Я подумал, вы это устроили…

– И тут же наябедничал директору! – оскалился Надодух.

– Я на койке весь в переломах лежал! Это он ко мне пришел и стал спрашивать! Он и имя твое назвал, я тебя и не знал еще тогда, только на уроках видел! – Цивик резко сунул руку за спину.

Битали, опасаясь подвоха, вскинул руки:

– Забудь! С профессором Бронте мы уже разобрались, он нас ни в чем больше не подозревает. Это я теперь узнать хочу, кто мне такую бяку подложил. Так что давай, вспоминай, очень тебя прошу: ты кого-нибудь видел в коридоре? Кроме нас, естественно. Кто отправил тебя в целительную.

– Честное слово, ребята. – Цивик вынул руку из-за спины, и в ней оказалась палочка. – Честное слово, руку кладу. Не знаю я, кто меня вытащил. Наверное, домовые. Они всегда про все знают. Они хоть и во плоти, а все равно ведь духи, нашим законам не подвластны.

– Домовые духи… – Битали поморщился: – Как я сам не догадался! Домовые… Надодух, бей его быстренько в нос, и пошли.

– Вызову профессора!! – визгнул из-под одеяла Дубус.

Недоморф брезгливо отмахнулся:

– Руки марать… Еще попадется.

Он стукнул палочкой по подоконнику и исчез.

– Профессор Налоби может знать, – добавил Цивик. – Домовые его слушают.

– Если бы знал, директору бы рассказал, – покачал головой Кро. – А профессор Бронте гадает, как и мы. Ладно, спокойной ночи…

Вернувшись к себе, Битали достал коробку конфет, открыл, поставил на край стола. Позвал:

– Батану, ты меня слышишь? Батану, приходи, мне нужна твоя помощь.

Недоморф, усевшись на постель, поджал ноги, наблюдая за происходящим.

– Я вижу, господин, – услышал ответ мальчик. – Я высушу одежду.

Брошенный на стул спортивный костюм шелохнулся – и только после этого в воздухе проступил силуэт остроухого малыша в пончо и коротких сапожках.

– Я звал тебя, чтобы задать вопрос, Батану… и поделиться любимым угощением.

– Твой слуга еще не заслужил награды, – скрутив костюм, поклонился мальчику эльф.

– Ты помнишь день, когда в коридоре у башни Кролик мертвая корова перепортила ковры и гобелены и поранила одного из учеников? Скажи мне, Батану, ты видел, кто пронес в коридор коровью тушу? Ты знаешь, кто отправил в целительную раненого мальчика?

– Прости, господин! – неожиданно упал на колени маленький эльф. – Прости недостойного слугу!

– Ты чего, Батану?! – кинулся к нему Кро, схватил за плечи и поднял на ноги. – Что случилось?

– Я виноват, господин! Я не пришел, я не проверил твою комнату, я не навел порядок, не почистил вещей.

– Это неважно. Забудь, ты прощен! Скажи, кто принес корову? Ты видел?

– Твой слуга виноват, господин, – понурил голову эльф. – Твой слуга заснул.

– Разве домовые спят? – удивился со своей кровати недоморф.

– Твой слуга виноват, слуга заснул. – Батану почему-то стал говорить о себе в третьем лице. – Твой слуга исправится, он заслужит прощение…

– Ты можешь спросить о корове и раненом мальчике у других домовых, Батану?

– Твой слуга не может, господин. Он не домовой дух, духи не разговаривают с твоим слугой.

– Плохо… – вздохнул Кро. – Хватит каяться, я на тебя не сержусь. Возьми себе пару конфет и ступай.

– Твой слуга недостоин награды, господин.

– Ты больше меня не слушаешься, Батану?

Вопрос поставил эльфа в тупик. Маленькое существо искренне считало себя недостойным угощения – но и спорить с тем, кому должно по совести служить, тоже было неправильным поступком. Наконец малыш решился:

– Слушаю, господин… – Он исчез вместе с костюмом, а мгновение спустя из коробки пропали две самые маленькие конфетки.

– Надо же, спал… – почесал в затылке Надодух. – И чего делать теперь?

– Тоже спать, – вздохнул Битали. – Скоро светать начнет, а мы все на ногах. Давай ложиться, завтра домовиков найти попробуем.

* * *

Если Битали с Надодухом не опоздали на первый урок – то только благодаря ворону, потребовавшему поутру законного угощения. Правда, позавтракать они все же не успели и еще почти час отчаянно зевали, пока бледная и дерганая мадам Эджени Кардо подробно разъясняла, почему в амулетах следует использовать гелиотроп, в зелье – базилик или мандрагору, а для состава гри-гри – серу или имбирь, хотя все элементы имеют одинаковое воздействие на энергетику полноценного человека и даже простого смертного. Расположение свечей для обряда снаряжения себевы Кро и вовсе проспал.

Впрочем, краткий курс составного архетворения все равно имелся в сборнике комбинаторных таблиц.

Когда урок наконец закончился, Битали поспешил к хмурой, как грозовая туча, Вантенуа – однако не успел произнести ни слова оправданий:

– Если ты приблизишься ко мне еще хоть раз, – под смешки подруг Генриетта ткнула в него тонкий, словно отточенный карандаш, палец, – то клянусь, я соберу твой след и сожгу его в зольнике подвальной печи!

Кро тут же притормозил: как знает любой ребенок, сожжение следа приводит к скорому увяданию и смерти. Колдовство простенькое, но очень действенное.

– Извини, виноват, – остановился он в паре шагов. – Ухожу. Только один вопрос…

– Какой? – Девушка одарила его взглядом прозрачных, цвета индийского топаза, глаз.

– Скажи… Скажи, тебе удалось приручить какого-нибудь домового?

Топазы в глазах Генриетты потемнели до цвета консервированных маслин, губы задрожали.

– Идиот, – буркнула она себе под нос, рывком сгребла книги. – Близко не подходи!

– Опять… – развел руками Битали. – За что? Надодух, ты чего-нибудь понял?

– Видать, ожидала услышать что-то другое, – хлопнул его по плечу сосед. – Не бери в голову, нам девчонок все равно не понять. У них в черепушке моль. А у нас муравьи. Эти звери не скрещиваются. Эй, Цивик, чего не здороваешься?! А ты как, смог приручить хоть одного домового?

– На курсе никому не удалось, – крепко, двумя руками прижал к груди тетрадь и таблицы паренек. – Спросите вы у Филла, чего мучаетесь?

– Станет профессор ученикам все рассказывать, как же, – отмахнулся Битали. – Скажет, что не мое дело, без меня разберутся, и отправит учиться. Или на прикладную работу посадит, раз время лишнее имеется. Знаю я их всех, не впервой.

– Филл не посадит! – крутанулся на месте недоморф. – Он сам вечно ничего не успевает. То у него молоко, то бумага, то библиотека. Работы курсовые половину без оценок возвращает. А посадит – так забудет.

– Он, может, и вообще духов про это происшествие спросить забыл… – Оторвав руку от тетради, Цивик вскинул палец, но закончить мысль не успел: в этот момент проходивший мимо плечистый Лайтен задел локоть другой его руки, и книги, выскользнув, разлетелись в стороны. Причем и на тетрадь, и на таблицы тут же нашлось кому наступить. Мальчик наблюдал за происходящим с выражением обреченности и смирения.

– У вас к преподавателям без приглашения заходить принято? – тихо поинтересовался Кро.

– Вроде никогда не запрещали, – так же шепотом ответил недоморф. – Но это лучше после обеда. А то нам сейчас в казематы, к цепному Гроссеру. За перемену можем не успеть, далеко спускаться.

– Почему «цепному»? – поинтересовался Битали.

– Не повезло бедолаге… Историю преподает.

– Это так страшно? – хмыкнул Кро. – Не думал раньше…

Как оказалось, мсье Арнольду Гроссеру не повезло отнюдь не потому, что он вел в школе курс общей истории. Опустившись на добрых четыре арпана по уже знакомой винтовой лестнице, Кро вслед за недоморфом вошел в протяженный зал, выкопанный в плотной, слежавшейся глине и освещенный мерцающими под потолком звездами. Освещенный достаточно хорошо – читать можно с легкостью. Здесь, в сыром, дурно пахнущем и холодном каземате сидел на цепи, прикованный за шею к решетке под потолком, коротко стриженный, гладко выбритый мужчина лет сорока, в хорошо подогнанном двубортном костюме и лакированных туфлях. За спиной его широким полукругом, ограниченным длиной цепи, стояли три плотно набитых древними фолиантами шкафа и широкий диван, видимо, служащий узнику и кроватью. Перед учителем возвышался тяжелый каменный стол, вырезанный из цельного куска яшмы.

«Или сотворенный из маленького камушка с помощью „трунио“», – вспомнил свое вчерашнее развлечение Битали, усаживаясь за заднюю парту.

– За что его на цепи держат, Надодух? – поинтересовался Кро. – Он что, оборотень?

– С какой это стати оборотней нужно сажать на цепь? – возмутился недоморф. – Человек он, самый обычный. Его во время Большой Войны маркиз де Гуяк за предательство тут замуровал. Цепь, разумеется, заговоренная, а через решетку подвал каждый год во время разлива затапливается, и Гроссер тонет. Но не умирает, естественно. Он же человек, а не смертный, он еще Расселение после Второго Пророчества своими глазами видел.

– Не могли бы вы говорить погромче, молодой человек! – неожиданно окликнул недоморфа учитель. – Нам всем любопытно, что вы обсуждаете с таким интересом на уроке истории?

– Расселение родов после Второго Пророчества, мсье Гроссер! – бодро отрапортовал Надодух, вскочив со своего места.

– Сколько же этих родов было на второй родине нашего народа в эпоху Расселения?

– Триста шестьдесят, мсье Гроссер!

– Сколько уцелело к скорбному часу Третьего Пророчества?

– Думаю, не больше половины, мсье.

– Неплохо, мсье Сенусерт, неплохо. Пожалуй, я добавлю два балла к вашему аттестату. Один за то, что на уроках вы болтаете по изучаемой теме, а не про девочек и игру в мяч, а второй из уважения к вашему роду, глава которого стоял в том самом священном круге Расселения, о котором мы сегодня собираемся вспомнить.

Преподаватель кашлянул, поправил на себе железный ошейник.

– Итак, юноши и девушки, четыре тысячи восемьсот семнадцать лет назад в едином храме города Неб страны Та-Кем прозвучало Второе Пророчество, предрекавшее неминуемую гибель нашего народа. Всевидящий Анабанис из рода Калима предсказал, что род человеческий обречен на вымирание, ибо благостная жизнь в счастливой земле второй нашей родины повлекла многократный рост населения. Возникшая на берегах священной реки теснота привела к тому, что многие из семей перестали рождать детей и растить их, что божественной силы не хватает на всех, и многие люди утратили волю к ее обретению, тем самым лишая себя одной или сразу двух душ, теряя магическую силу и становясь простыми смертными. Они предпочитали лишь наслаждаться благами, добытыми их прародителами, и бездумно потреблять добро и пищу, получаемую теми людьми из своих родов, кто не отказался от знаний предков. Те годы казались всем самыми счастливыми в истории, это поистине Золотой век, с тоской вспоминаемый по сей день.

Мсье Гроссер тяжело и протяжно вздохнул.

– Увы, Всевидящий Анабанис открыл перед посвященными окно зеркального пламени, предсказав грядущую страшную истину. Теснота и леность станут причиной вымирания всех человеческих родов, благость и безделие отнимут у выживших остатки разума и превратят их поначалу в смертных, а следом и вовсе в бездушных зверей. Да-а… Это был очень, очень тяжелый час. Все вы, я знаю, думаете: «Это так просто! Вокруг много земли. Уходите, расселяйтесь, и тесноты не будет. Все будет хорошо и счастливо!». Но на деле выбрать путь в дикие земли оказалось очень, очень тяжело. Если после Первого Пророчества наши предки покидали отчие дома и города, обжитые земли перед угрозой гибели от холода, отступая перед непобедимыми ледниками, то в годы Второго Пророчества подобной опасности не существовало… Сытость и покой трудно воспринимать как смертельную беду, правда?

Учитель прошелся за столом из стороны в сторону, позвякивая цепью.

– Что же побудило наших предков признать Пророчество? Опыт, юноши и девушки, печальный опыт прошлого. Праотцы наши, как вы все знаете, были сотворены Создателем по образу и подобию своему и отпущены на землю сорок тысяч лет тому назад. Пращурам нашим достались для жития сказочные кущи, теплые, влажные, обильные плодами и зверями. Иные из перворожденных стремились мыслью и деяниями походить на Создателя нашего, беречь и приумножать духовную силу свою и воспитывать детей в сей важной потребности. Иные же, питаясь плодами и зверями, что без труда доставались им в руки, лишь грелись на теплых пляжах, плодились и размножались, предоставляя отпрысков своих той же безмятежной жизни. Они не воспитывали души свои – и лишились оных, они не тренировали разум свой – и лишились его, они не берегли облика своего – и потеряли даже дарованное Создателем обличье. Ныне видим мы сих несчастных в облике обезьян, обитающих в теплых лесах и предающихся все той же безмятежности. Такими стали наши бывшие братья и сестры, отказавшись от труда и знания, обязательногодля каждого человека. Скажу вам больше. Изыскания магов, изучающих родословные наших семей, проверяющие чистоту и родство крови в сложных опытах, смогли убедиться, что не только шимпанзе и мартышки оказались нашими родственниками, но и даже свиньи и муравьеды по родству крови признаны дальними родичами нашими. Теми, кто изначально был создан равным из равных, но по лености своей скатился до полного зверского облика. Что это значит, юноша? – Учитель неожиданно ткнул в сторону Кро указкой.

– Это значит, что мы должны меньше слушать, а больше писать, мсье Гроссер! – подпрыгнул мальчик.

– Правильный вывод, – рассмеялся историк. – Ваше имя?

– Битали Кро, мсье.

– Кро… – Преподаватель задумался на несколько секунд, мотнул головой: – Мы отвлеклись. Я бы хотел услышать от вас доказательства того факта, что именно обезьяны произошли от деградировавших людей, а не наоборот.

– На это указывают многие особенности строения их организма, мсье! – с легкостью вспомнил Битали один из основных постулатов, изучаемых во всех школах. – Так, у человека созданного, у нас с вами, нет когтей. Нам нет необходимости в когтях для самозащиты, мы используем для этого магию или оружие. Когти мешали бы нам удерживать орудия труда или письменные принадлежности. В то же время все дикие существа оные когти имеют. В том числе и лазающие по деревьям: белки, ленивцы, коалы, кошки и прочие животные, которым когти помогают цепляться за кору или древесину и удерживаться наверху. Когти важны как оружие во время схваток с врагами и для удержания тела в ненадежной древесной кроне. Полное отсутствие когтей у обезьяньего племени указывает на то, что они имеют происхождение не от звериного когтистого предка, а от предка, когтей не имевшего. Таковыми на планете являемся единственно мы.

– Отличный и подробный ответ. Тянет на все семь баллов. Итак, исходя из услышанного нами от мсье Кро наблюдения, для многих родов непогрешимость пророчества Анабаниса Калима стала очевидной. Становилось понятно, что жизнь людей на святой земле неминуемо ведет к превращению всех нас в простых смертных, а потом и вовсе в обезьян или иных человекообразных животных. Однако же мало кому хотелось принимать меры для исправления грядущего. Ведь это означало очевидное самопожертвование! Родам человеческим, всем семьям надлежало отречься от сытости и достатка ради того, чтобы отдать собственное благополучие отпрыскам своим. Отказаться от тепла и уюта, уйти в дикие места, трудиться от зари и до зари ради своих детей. Пожертвовать покоем и долголетием – и все это ради потомков, которых они еще не родили, которых не знали и не ведали и которых по уже устоявшимся на второй родине обычаям не собирались рожать! Ведь каждый ребенок – это кусок хлеба, который придется положить в его рот вместо своего. Это одежда, которую придется купить ему, а не себе, это место в доме, которое придется отобрать у себя и уступить ему. Но, не рожая детей, человечество угасало, ибо свой смертный час уготован каждому, даже нам с вами. И каждый, уходя в мир духов, обрывал собой очередную веточку рода…

Мсье Гроссер опять вздохнул, печально понурив голову.

– Это был очень трудный выбор, юноши и девушки. Это был выбор каждого между собой и будущим, которое он заведомо не увидит. Вы должны гордиться тем, что триста шестьдесят родов сделали выбор в пользу будущего, в вашу пользу. Я опущу многие, не самые приятные события, случившиеся в годы выбора, жестокие и кровавые драмы. Без этого, увы, прийти к единому решению нам не удавалось. Если коротко, то после исхода из объятий второй родины оставшимся у священной реки родам отошло бы все богатство, накопленное человечеством. Они зажили бы в благополучии, избавились от тесноты, завладели древними святынями, дарующими особую силу. И все это – за счет тех самоотверженных магов, что ушли трудом своим строить будущее. Больше того, оставшись на всем готовом, эти бесчестные рода, сохранившие власть над прародиной, в будущем могли бы повелевать другими людьми, опираясь на древние святыни, их силу, создавая легенды о своей исключительности, якобы благодаря которой они сохранили власть над древней землей.

Учитель кивнул:

– И пролилась кровь. И все уцелевшие рода пришли к единому решению. Дабы не случилось несправедливости, в землях Та-Кема не останется никого из потомков Создателя, сохранивших три изначальные души. Четыре тысячи восемьсот девять лет назад главы трехсот шестидесяти родов плечом к плечу встали в круг на главной площади города Неб. В час полудня все они двинулись туда, куда был направлен их взгляд, уводя свои рода в новые земли. Это был час Расселения. С тех пор и вплоть до Третьего Пророчества каждому из родов принадлежали все просторы в той стороне, куда посчастливилось смотреть главе рода. Триста шестьдесят частей, на которые была разделена вся изведанная и неведомая земля мира. В память о том событии до сего дня любой круг принято делить именно на триста шестьдесят частей. Безлюдной осталась лишь страна Та-Кем. В ее границы запрещено входить любому магу под страхом смерти. О прежнем ее величии можно догадаться, лишь увидев разбросанные среди пустынь руины пирамид, храмов и развалины древних дворцов. Простые смертные, потерявшие право называться одним из родов, не смогли сохранить от былого богатства практически ничего.

Учитель печально покачал головой.

– Однако вернемся к вопросу, с которого начался наш урок. Сколько родов уцелело к скорбному часу Третьего Пророчества? Увы, точного ответа сегодня не знает никто. Кто-то из покинувших вторую родину сгинул в неведомых гиблых местах, оборвав ветвь семейного древа. Некоторые нашли райские уголки и поддались соблазну безмятежной жизни, превратив род человеческий в простых смертных, если не хуже того. Многие рода оказались отрезаны океаном и явились на наши земли лишь во время Большой Войны. По общему мнению, из трехсот шестидесяти родов изначальных Третье Пророчество узнали всего две с половиной сотни. Однако общее число живущих на земле магов увеличилось к тому времени с нескольких тысяч до миллиона людей. Это тоже примерные оценки. А потому мы можем говорить, что Расселение стало спасением человеческого рода, а не его трагедией, как вы можете услышать от некоторых историков. Для закрепления материала читайте главы семнадцатую и восемнадцатую курса общей истории. Вопросы контрольной будут задаваться по ним.

– Фу, наконец-то! – подпрыгнул недоморф. – Пошли скорее отсюда, а то я продрог, как русский мамонт. Ну че, к Филлу заглянем, пока обед, или сам домовых ловить станешь?

– Почему он на цепи, сосед? – поднимаясь, никак не мог оторвать взгляд от решетки Битали. – Неужели из-за маркиза не выпускаете?

– Конечно, из-за маркиза, – признал недоморф. – Заклятие на цепи накладывал Клод де Гуяк самолично шестьсот лет назад. Его уже несколько раз снять пытались, но толку нет.

– Можно пригласить кого-нибудь из сильных магов. Наверное, даже магов Совета Земель. А то учитель на цепи – это… – Кро развел руками.

– Смеешься? Сам профессор Бронте несколько раз пытался снять или хотя бы разрушить цепь, и то ничего не вышло! Чего уж тут говорить?

– На директоре свет клином не сошелся. Есть же и другие волшебники.

– Волшебники сильнее профессора Артура Бронте?! – изумился Надодух. – Это ты про Темного Лорда, что ли, вспомнил? Нет, я согласен, может, есть и другие маги, такие же, как наш директор, но сильнее… Вранье. Профессор Бронте, между прочим, победил в поединке самого маркиза де Гуяка! А еще он – хранитель Хартии, понял?

– Артур Бронте убил маркиза, чтобы стать директором вместо него? – Битали аж передернуло. – Это правда? Ну, и нравы у вас, однако!

– Да не так все это было! – мотнул головой Надодух. – Это не ради школы был поединок! То есть как раз ради школы, но наоборот… Ну, типа экзамена. Маркиз признал поражение и сам назвал профессора Бронте новым директором. А сам ушел.

– Куда?

– Ну, куда все, – пожал плечами недоморф. – Ты ведь знаешь, как это бывает с древними магами. Они вроде как и непобедимы, но иногда заявляют, что устали. И уходят. Больше их никто не видит. Наверное, умирают все же в стороне от глаз. На Земле никто не вечен. Но могилы маркиза никто никогда не видел. И не слышал даже. Просто говорят, что ушел.

– Мсье Сенусерт! Мсье Кро! Подойдите сюда… – поманил их от стола учитель. – Я слышал, вы упоминали только что Темного Лорда и директора Бронте. Не поделитесь секретом, о чем столь рьяно спорите?

– Простите, мсье Гроссер, мы не хотели шуметь, – повинился Битали.

– Ничего-ничего, я не в обиде, – отошел к дивану учитель и уселся, сдвинув цепь к плечу. – Мне тут, честно говоря, бывает скучно. Не откажусь от нового интересного повода к размышлениям.

– Можно, я попробую снять с вас цепь? – поднял палочку Кро.

– Нет, ни в коем случае, – предупреждающе покачал пальцем учитель. – Однажды такой же добрый мальчик раскалил мой ошейник добела, пытаясь расплавить. Это было, скажем так, не очень приятное ощущение. С тех пор я не доверяю свои оковы никому, кроме Артура, коли ему в голову приходит очередная идея.

– Он же директором уже двести пятьдесят лет! Неужели за столько времени нельзя было избавить вас от этой железяки?

– Мой юный друг! – улыбнулся Гроссер. – Оглянись вокруг. Видишь этот зал, эти шкафы, парты, книги? Думаешь, выстроить все это вокруг моего узилища было так просто? Профессор Бронте делал эти годы для меня все, что мог. Несколько веков назад, знаете ли, у меня с Кло возникли некоторые разногласия. Он хотел сделать по-своему, я кое-что совершил из своих убеждений… В итоге именно он смог замуровать меня в толще этой проклятой горы. Увы, не могу поклясться, что я в то время поступил бы с Клодом иначе, окажись победа в моих руках.

– Но ведь столько лет прошло! Былая вражда давно забылась, равно как и причина вражды. Неужели нельзя избавиться от этих…

– Ты прав, юный кудесник Битали Кро, чистый душою и помыслами, но слабый колдовской силой. Какие красивые у тебя глаза… Странно, что мне не знакома твоя фамилия. Так вот, о юный добродетельный Кро. Когда-то, много десятилетий назад некий школьник Артур Бронте обнаружил мой склеп в толще под старым замком. В те годы он обещал не меньше тебя. В итоге возможности его ограничились лишь тем, что малая моя нора за два века была расширена до нынешних размеров, мне стали доступны многие книги и архивы, вековое безделье сменилось достойной работой по воспитанию новых поколений, не знающих наших старых ссор. А цепь… Когда Клод замыкал ее на моей шее, он полагал, что наша вражда вечна и непримирима. И применил все свое знание, дабы сделать оковы нерушимыми. Знал бы он, что уже через полвека маги забудут и смысл нашей вражды, и тайну его неодолимого заклинания! Увы, тайны будущего доступны лишь избранным. Да и кто бы поверил провидцу в те страшные годы непримиримой вражды?

– В прежней школе меня учили, что вечных заклинаний не существует, – сказал Битали Кро.

– Надеюсь, мой мальчик, – кивнул учитель. – Пока же мой старый друг Клод уже успел избрать покой и усталость, я же остаюсь рабом цепи, каждый год лишающей меня жизни, потом воскрешающей и заставляющей ждать нового половодья.

– А если… – начал было Битали, но мсье Гроссер всего лишь вскинул свой палец, и Кро замолк, поняв, что от него ждут молчания.

– Все это было, дорогой мой мсье Кро. Не знаю, что ты задумал, но за прошлые века ученики испробовали практически все. В пещере обваливались своды, я лечился от ожогов, вода стояла под потолком по нескольку лет, но в конечном итоге все оставалось на своих местах. Не меняй ничего, мой мальчик. Оставь, как есть. Еще никому не удавалось облегчить моей нынешней участи. Чаще случалось наоборот. Поэтому прими мою благодарность и забудь про все, кроме заданных мною глав. Смирение и преподавание уже давно стали смыслом моей жизни. Стань лучшим учеником, и это будет самой большой радостью, которую ты сможешь мне доставить. Теперь бегите. Для ваших юных тел сытный обед является куда более важной потребностью, нежели пища для ума.

– Неужели ничего нельзя сделать, мсье Гроссер? – никак не мог поверить Битали.

– Когда я проиграл поединок, юный Кро, то был заточен в полость всего в половину человеческого роста диаметром и спрятан в толще горы возле подземного ручья. Закован и забыт. Должен сказать, мое нынешнее положение позволяет жить – по сравнению с первым столетием – с невероятным комфортом. Не беспокойся за меня. На этом диване, с книгами и учениками я могу дожидаться часа, когда истечет сила заклинания, сколь угодно долго и безо всяких страданий. Теперь бегите. Я знаю, идти вам далеко, время уходит. Идите, идите. Увидимся через неделю.

– Ишь, как ты Гроссеру понравился! – громко удивился недоморф, когда они выбрались из казематной аудитории на лестницу. – «Какие глазки», «какая фамилия», «лучший подарок – хорошая учеба», «обед важен для твоего тела»! Сплошные сюси-пуси.

– Он не про меня говорил, а про нас обоих, – парировал Битали. – И позвал, кстати, не меня, а тебя. Ты начал кричать про директора и какого-то Темного Лорда.

– Ничего я не кричал! Просто в пещере такая акустика. Кстати, Гроссер ни слова про Темного Лорда так и не сказал. Хотя подозвал нас как раз из-за него. Он только сюси-пуси вокруг тебя разводил.

– А что это, наконец, за Темный Лорд такой? – поднимаясь по ступеням вслед за соседом, спросил Кро.

– Ты разве не слыхал? – обернулся на него недоморф. – Говорят, что после Четвертого было еще одно Пророчество, Пятое. Про него стараются не говорить, потому что оно предрекает гибель всего живого. Ну, типа умрем мы все. Без вариантов. Детям про него вообще никогда не рассказывают, чтобы зря не пугать. Ну, и взрослые тоже помалкивают. Помирать ведь никому неохота.

– Понятно, – кивнул Битали, – из Хаоса вышли, в Хаос и вернемся. Только при чем тут Темный Лорд?

– Как при чем? Это он всех и поубивает… – Надодух двинулся дальше вверх по лестнице. – Говорят, это черный колдун, служитель зла. Самый преданный и неумолимый жрец злобы. Он жил тысячу лет назад и убивал всех подряд безо всякого повода, несчитанно. Всех, кого только встречал на пути. После его похода через Англию там ни одного чародея не осталось. Разве только спрятался кто. Он же, вроде, научил смертных, как можно нас, людей, убивать. Тогда, тысячу лет назад, он решил, что его магической силы для уничтожения всех не хватит, и решил посетить царство мертвых, мир духов, дабы изучить все их секреты и заклинания и, вернувшись спустя тысячу лет, закончить дело Зла. Ну, а справиться с ним будет некому, потому что тайны мертвых не будет знать никто, кроме него.

– Угу… – Услышанное заставило Кро всерьез задуматься.

– Тысяча лет как раз прошла, – напомнил Надодух. – Или вот-вот закончится.

– Угу… – опять кивнул Битали.

Примерно минуту они поднимались молча, потом недоморф не выдержал:

– Чего молчишь-то?

– А чего говорить?

– Ну, обычно все начинают отмахиваться и утверждать, что все это пустые слухи и страшилки для детей.

«Те, что отмахиваются, – подумал Кро, – просто не знают, что под замком есть зал Ордена Пяти Пророчеств».

Вслух же он просто спросил:

– Откуда ты знаешь про это Пророчество?

– Три года назад Алистер Мелоун рассказал. Зубрилкой он был и занудой хуже Дубуса, за то его в нашу башню и выжили. Но знал он все, о чем ни спроси. Со мной в комнате целый год прожил.

– А потом?

– Потом диплом получил! Он на четыре курса старше меня был, как Ларак и Комби с разных курсов. Но эти-то оба дураки.

Тяжело дыша, юные чародеи наконец-то добрались до своего этажа и подошли к сфинксу. Здесь, оказывается, уже появился свет: между факелами домовые духи деловито развешивали по стенам реставрированные гобелены.

– К Филлу-то пойдем? – остановился недоморф перед стремянкой, по которой бородатые малыши затягивали наверх очередную длинную скатку. – Или сам станешь спрашивать? Вот они, здесь. Пользуйся моментом.

Битали почесал в затылке, лихорадочно вспоминая уроки профессора Налоби, подобрал нужные слова, с пришепетыванием заговорил:

– Маленький хозяин, прими мое почтение, дай благоволенье, услышь мое слово, дай ответ верный… Скажи мне, дух, ты видел, кто принес сюда корову несколько дней назад?

Бородач со стремянки покосился на него исподлобья и исчез. Судя по тому, что свернутый ковер не упал – просто отвел взгляд.

– Маленький хозяин, прими мое почтение, дай благоволенье… – подступился Кро к другому домовому.

Тот сгинул еще до того, как мальчик успел договорить фразу до конца.

– Ладно, – оставил свои опыты Битали. – Раз они слушаются только Налоби, давай сходим к нему. Все равно кабинет профессор тут рядом.

– Тогда нужно сперва к нему, – поднырнул под стремянку недоморф. – Он ведь тоже в столовую уйти может. Если Филла сейчас нет, завернем после обеда.

Не дожидаясь ответа, он миновал сфинкса, постучал палочкой по стене между коврами, выщелкивая языком общеизвестное «детское» заклинание:

– Кланк, кланк, кланк… – Палочка отозвалась очень похожим звуком, посылая его в глубину стены. Надодух прислушался, кивнул: – Он здесь, – и решительно вошел в кладку. Кро немного погодя последовал его примеру.

– Вы тоже, мсье Кро? – Профессор бросил свою курточку поверх толстенного иллюстрированного зоологического справочника, венчавшего груду книг и тетрадей, сложенных на письменном столе.

Только чудом или магическим искусством Филла Налоби можно было объяснить то, что эта баррикада до сих пор не развалилась. Под окном комнаты лежала не менее высокая груда глиняных и деревянных мисок, верхние из которых оставались еще влажными. На подоконнике возвышалась стеклянная бутыль с широким горлом.

– Очень удачно, что вы зашли, Битали. – Учитель одернул мятую сорочку с двумя яркими сиреневыми пятнами, на животе и у ворота. – Очень удачно. Я давно хотел с вами поговорить. По поводу вашего… Этого… Ах, да! Я слышал, вам удалось полностью приручить домового эльфа? Это так? Быть может, домовым духам замка больше нет необходимости следить за порядком в вашей комнате?

– Не знаю, – неуверенно пожал плечами Кро. – Батану следит за моими… Но…

– Он называет вас, мсье, господином, но вы еще не уверены, что можете отдавать ему приказы? – утвердительно склонил голову профессор.

Битали кивнул.

– Крайне, крайне приятное известие! – Филли Налоби вскинул руку к голове и зачем-то поелозил бесформенной феской по и без того спутанным волосам. – Именно так и происходит при каждом приручении! Это есть заключительный этап взаимодоверия и установления длительного полноценного контакта. Хотя в ближайшие месяцы использование свистков и колокольчиков нежелательно. Они слишком явно подчеркнут возникшее рабство. Замечательно, мсье Кро! Вы стали всего лишь четвертым учеником за минувшие пятнадцать лет! Ах, да… Учеником, приручившим домового.

Профессор протянул было мальчику руку – но в последний момент спохватился, вскинул указательный палец, покачал им у Битали перед лицом:

– Не нужно, не нужно пока отдавать приказ на служение иным лицам. Крайне, крайне неверное решение! Повремените с применением своей власти, юноша. Спешить тут совершенно ни к чему. Налаживая контакт, не страшно и пожертвовать парой месяцев ради десятилетий.

– Так я… и не собирался… – несколько растерялся от такого напора Кро.

– И не нужно! – согласно кивнул профессор Налоби. – Ты правильно решил посоветоваться со мной в этом деле. Я сомневался, прямо признаю – сомневался! В чем? В том, что ты удержишь возникший на моем уроке контакт. Ты честно, ты полностью заслужил все пятнадцать баллов, заложенные программой на полное изучение курса домоводства.

– Спасибо, профессор, – несмотря на сумбурность речи, самое главное в словах учителя Битали понял.

– Ну, молодые люди, коли у вас все, прошу прощения. Время обеденное.

– Нет, не все! – встрял в разговор недоморф. – Сосед хотел спросить: вы не знаете, кто унес из коридора Цивика? Ну, нашего, из башни. Может, домовые видели, кто это сделал? И про призраков: вы не знаете, кто приказал им прийти в нашу комнату и пугать Битали смертью?

– А что сказал тебе твой слуга-эльф?

– В это время он спал, профессор.

– Как интересно! – хмыкнул Филли Налоби. – Он спал! Забавно. На самом деле в ту ночь на нашу школу напал очень сильный черный маг. Черные маги любят ночь. Время, когда все спят, устали от дневных хлопот, стали невнимательны. Черный маг напал на школу, оглушил призраков и напугал домовых духов так, что они попрятались в самые укромные уголки и не высовывались до самого утра. Призраки же, увидев его черную фигуру, лишились воли и, став жертвой заклятий, стали следовать желаниям сильнейшего.

– Черный маг напал на нашу школу только ради того, чтобы оживить корову и заслать призраков в башню с известием о смерти?

– Ты прав, мсье… Простите, вы правы, мсье Битали Кро. Крайне, крайне странный поступок. Оживить корову, влезть в комнату учеников. Глупый, бессмысленный поступок. Хулиганство. Видимо, кто-то из бывших учеников решил пошутить столь глупым образом над всеми нами. Сквитаться за тяготы школьной жизни. Однако наш уважаемый профессор Артур Бронте уже принял все меры, дабы не допустить ничего подобного впредь. Уверяю, ученикам совершенно нечего бояться!

– Если домовые прятались до утра, кто отнес Цивика к лекарям?

– Как кто? Ну, вот… Это-о… – Учитель опять поелозил феской по волосам, показал на стену, себе под ноги, опять на стену. – Ну, как? Ах да! Я и отнес. Это ведь как раз здесь все и творилось. Аккурат у кабинета. Был шум. Я позвал домовых духов. Свистком. Узнать, что там происходит посередь ночи. Никто не явился. Я ждал, свистел, ждал. Решил посмотреть сам. Работы я здесь проверял, контрольную второго курса. Вышел, увидел Цивика в беспамятстве, понес вниз, в целительную, вызвал мсье Эшнуна и директора. На рассвете мальчику стало легче, он смог назвать ваши имена… Это ведь не вы принесли сюда корову из школьного погреба?

Профессор Налоби попытался взглянуть на учеников сурово и вопрошающе. Но получилось плохо – его лицо стало всего лишь сморщенным, словно завяленный на солнце абрикос.

– Спасибо, профессор, вы спасли Цивику жизнь, – кивнул Битали. – Простите, мы еще не обедали. Мы пойдем, хорошо?

– И никуда не торопись! Ближайшие два месяца старайся делать для эльфа все, не обременяя его работой! Его чувство справедливости само заставит домового ответить преданностью и честностью. Не спеши!

– Спасибо, профессор. Именно так я и поступлю.