Читать книгу Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда - Александр Прозоров - Страница 7

– Клянешься ли ты, славный воин Битали Кро из рода Кро, всеми помыслами и деяниями своими стремиться к славе ордена, укреплять его могущество и достоинство?

– Клянусь! – ответил Кро, делая очередной шаг к алтарю.

– Клянешься ли ты, воин Битали Кро, защищать каждого из членов ордена как себя самого и в любой опасности приходить на помощь, сколь бы ни велика была сила врага?

– Клянусь! – Битали сделал еще шаг.

– Клянешься ли ты, воин Битали Кро, ставить братство нашего ордена превыше всех прочих связей, будь то дружба, родство или плотские желания?

– Клянусь! – Теперь до алтаря осталось всего два шага.

– Клянешься ли ты, воин Битали Кро, отдавать всего себя, свою силу, свое мастерство и свое знание на пользу ордена, на приумножение его могущества, его славы и его чести?

– Клянусь!

Битали сделал предпоследний шаг к алтарю, на котором лежал широкий, покрытый мелкой вязью, серебряный меч. На полированном металле метались кровавые отблески потрескивающих факелов.

– Я, милостью маркиза Клода де Гуяка, основателя нашей школы и нашего ордена, спрашиваю вас, избранные, лучшие из лучших и достойнейшие из достойнейших: даете ли вы право воину Битали Кро из рода Кро принять на хранение древний меч рыцаря ордена и члена совета достойных, дабы в любой миг он мог применить его к нашей общей славе! Отвечайте мне искренне и ясно, руководствуясь лишь заботой о благе ордена, исторгнув из душ своих личную приязнь или ненависть, жалость или доброту, корысть и благодарность. Рыцарь Антуан Фабьез!

Меченосец, стоявший слева у двери, вскинул свой клинок, перевернул его, поцеловал и ударил по треугольнику на груди, отозвавшемуся негромким позвякиванием. Звучно ответил:

– Достоин!

– Рыцарь Табриаз Женеталь!

Опять шелест меча, легкое позвякивание и громкий ответ:

– Достоин!

– Рыцарь Маркос дон Кастуэра!

Битали внезапно поймал себя на том, что он волнуется. Мальчик отлично знал, чем закончится опрос – ведь не он просился, это его позвали в орден. Все предопределено, решено заранее. Но вот сейчас он стоял обнаженный в святилище ордена, осененном крыльями могучего грифа, в последнем шаге от алтаря – и ждал. И каждый раз всем нутром напрягался: а вдруг очередной рыцарь скажет «Нет!»? Вдруг его сочтут недостойным, припомнят какой-то проступок, ошибку – и придется разворачиваться, бежать, подхватив одежду и втягивая голову из-за переливчатого улюлюканья, несущегося вслед?

– Достоин!

– Рыцарь Александр Труе!

– Достоин!

Круг отвечающих завершился ответом меченосца, что охранял правую сторону двери.

– Достоин! – ответил рыжеволосый Карлос Норада, и Кро с трудом сдержал вздох облегчения.

– Последний вопрос я должен задать себе, магистру великого ордена Грифа! – Глава братства поднял над головой вырезанную из кристалла соли статуэтку птицы. – Спросить у своей совести, своей чести, своего разума и своих душ! Мой ответ будет кратким, но бесконечным, как бесконечен путь служения ордену. Я хочу сказать…

Тут у дверей послышался шум, удивленное перешептывание. О пол ударил окованный медью кончик посоха, отразившийся на лезвии меча перед новообращаемым.

– Я, почетный магистр ордена Грифа Артур Бронте, урожденный Идигус из рода Идигусов, тоже хочу ответить на твой вопрос, великий магистр.

Кро, не выдержав, оглянулся. Директор школы был одет в черную мантию до пят, голову накрывал черный капюшон, но зато поверх одежды сверкал на массивной золотой цепи золотой же треугольник ордена Грифа. Рука сжимала посох высотой в полтора человеческих роста, увенчанный белым полупрозрачным кристаллом.

– Я слушаю тебя, брат Артур Бронте… – От неожиданности сбился на обычный голос великий магистр.

– Смотри сюда, воин Битали Кро, из рода Кро… – качнул вперед посох профессор.

Мальчик взглянул на кристалл и ощутил, как у него начинает кружиться голова, кружиться все быстрее и быстрее. Единственной опорой для глаз стал посох – все остальное слилось в стремительном вращении, – и Битали никак не мог оторвать взгляда от белого остроконечного многогранника.

– Зачем вы пришли сюда, мсье Кро? – прозвучал над ухом голос директора.

– Вступаю в орден Грифа, профессор… – прошептал мальчик.

– Разве мы не обсудили этот вопрос при вашем поступлении, мсье Кро? Я опасаюсь ваших пирокинезных способностей и настаиваю, чтобы вы проживали в стороне от общих, плотно населенных корпусов. В башне Кролик, отделенной от замка прочными толстыми стенами.

Директор отдернул посох, вращение мгновенно прекратилось – но тут у Битали голова закружилась уже по-настоящему. Он качнулся, повернулся вокруг собственной оси и упал на пол. Поднялся на четвереньки – но не удержался даже так и упал снова.

– Властью почетного магистра я запрещаю вам принимать в братство ордена этого ученика, – услышал он спокойный голос Артура Бронте, услышал стук посоха, увидел, как удалился край мантии.

Битали собрал волю в кулак, снова приподнялся. Несколько секунд постоял на четвереньках, потом рывком поднялся во весь рост. Петляя из стороны в сторону, дошел до порога святилища, подхватил одежду и побрел к дверям.

В спину ему никто не улюлюкал. Члены ордена провожали неудачливого кандидата гробовым молчанием. В отличие от Кро, они и вовсе ничего не поняли в случившемся. Две минуты спустя мальчик вошел в свою комнату, зло швырнул куртку на стул, пнул ногой камин и упал на постель.

– Та-акое странное чувство у меня возникло, – послышался вкрадчивый голос соседа, – что поздравлять тебя сегодня не с чем. Интересно, чего ты учудил в ордене на этот раз?

Битали помолчал, перевернулся на спину:

– В самый последний момент пришел директор и запретил посвящение.

– Профессор это как-нибудь объяснил?

– Сказал, что боится моего пирокинеза и потому хочет, чтобы я жил отдельно.

– Ну вот, я так и думал. Мсье Сенусертом больше, мсье Кро меньше – директора не волнует. А вот за орден ему тревожно, – громко хмыкнул недоморф. – Ты сам как считаешь, Битали? В свете последних событий твой пирокинез смог проявить себя достаточно опасным?

– Не знаю, – вздохнул Кро. – Честно говоря, сосед, поганое у меня сейчас настроение. И болтать ни о чем неохота.

– Мне кажется, наш любимый профессор Бронте что-то скрывает. Недоговаривает. Пирокинез… С башни огонь на замок, разумеется, не перекинется. Да только здесь во всех жилых комнатах дверей нет, стены каменные, потолки – тоже. Больше одной конуры не выгорит. Не стыкуется чего-то в логике нашего директора, не совпадает. Не хотел допускать тебя в орден – почему сразу не запретил, зачем конца церемонии дожидался? Тоже странно. Если ты так опасен – почему вовсе отдельно не поселить? Нешто комнат в школе не хватает? Молчишь? Ну, ладно, отдыхай.

* * *

Генриетта увидела его за завтраком, села за стол рядом:

– Я все знаю. Ты не переживай так, Битали, не стоит. К тому же ты ведь ни в чем не виноват. Это все директор Бронте напортил. И чего ему вдруг в голову пришло?

– Это не я переживаю, это Надодух… – Кро стукнул по краю тарелку из-под салата, дождался, пока стол слизнет ее, и придвинул бекон с яйцом. – Он так хотел остаться один в большой комнате! Не повезло…

– Ты же хотел стать меченосцем ордена?

– Понимаешь… – Битали запнулся. Он вовремя сообразил, что повторять доводы Надодуха было бы слишком долго. Да и скучно. А потому Кро просто пожал плечами и небрежно махнул рукой: – А-а-а…

– Может, оно и к лучшему, – продолжала утешать его девушка. – Никто не знает, как бы попытались использовать тебя эти советы да магистры. Дрался бы постоянно, хочешь или нет. А это ведь дело такое: один раз проиграл – и позор на оставшуюся жизнь. Как с Дожаром. Ты ведь его еще пожалел, сильно унижаться не заставил.

– Представляешь, – прожевав кусочек мяса, пожаловался Кро. – Тотемник Надодуха, старый ворон, каждое утро нас ни свет ни заря будит. С первым лучом солнца. Хуже петуха, право слово.

– Ничего хорошего в этом ордене нет, – по инерции продолжила Генриетта. – Они здесь друг друга прикрывают, привыкают к спокойной жизни, а потом гибнут в большом мире, как цыплята!

– Меня ворон поднимает, – упрямо не захотел возвращаться к прежней теме Битали. – А ты-то чего вскакиваешь?

– Я? – Вантенуа поворошила вилкой салат из брынзы с орехами, пожала плечами: – Просыпаюсь.

– Сама?

– Наверное…

– Это как? – удивился Битали. – Просыпаются все или сами, или их будят. Как ты можешь этого не знать?

– Обычно я просыпаюсь, стоя возле постели. Или у окна. Иногда за столом. Еще не одетая, но уже вставшая. Это как?

– Не знаю, – почесал в затылке Кро. – Со мной такого не случалось.

– Я после этого уже не ложусь. Да и спать не хочется. Завтракаю, пока тут пусто и спокойно, потом в парке гуляю. Утром там красиво, тихо, воздух сочный. Перед занятиями голову проветриваю… – Она набрала на вилку изрядную горку салата и отправила в рот.

– Молодец. Меня сосед тоже пару раз порывался наружу вывести, за замок. Да все не складывалось. Сам я пока не знаю, через какое место выбираться. Трудно, на самом деле, без дверей и указателей со входами и выходами разобраться.

– Так давай я тебе покажу! – встрепенулась Генриетта. – До первого урока почти два часа. Можно нагуляться в свое удовольствие!

– Не знаю… – засомневался Кро. – Тебя это не затруднит?

– Чего тут трудного? Я все равно после завтрака туда собиралась. Давай, доедай быстрее…

За стенами замка было свежо, но безветренно. Здесь пели птицы, стрекотали кузнечики, здесь пестрели цветы, пахло медом и свежими огурцами. Битали уже успел подзабыть, как это – оказаться на лоне природы.

– Как здорово, что профессор Бронте придумал удерживать вокруг школы лето круглый год! – похвалил он директора.

– Да, здорово, – согласилась девушка. – Жалко только, много птиц из-за этого гибнет.

– Гибнет? Почему? – удивился Кро.

– Здешние перелетные запаздывают отправиться на юг, а северные, что у нас зимуют, слишком рано возвращаются к себе, в снега и холод. Поэтому птиц тут мало. Только местные. Те, что круглый год на месте. Воробьи, синицы, зяблики, удоды.

– Голуби, – добавил Битали.

– Нет, голубей в школе нет, – качнула головой Генриетта. – Метаморфы на них охотятся. Едят, когда перекинутся. Особенно первокурсники. Синиц, зябликов не трогают – слишком мелкие. Они там, у южного корпуса, в свободное время собираются. В смысле, метаморфы. Первому и второму курсу играть вместе со всеми запрещено. Они, когда сильно нервничают или чувствуют опасность, могут самопроизвольно «перекинуться», – Вантенуа взяла молодого человека за руку. – А как зверем станут, порвать могут. Или поранить. Представляешь: играешь с таким в шашки. Он начал проигрывать, и тут же – р-раз в какого-нибудь волка, и кусь тебя за ногу…

Битали не ответил. От ее прикосновения у него возникло незнакомое ощущение чего-то странного, приятного – но запретного.

Их тела соединились.

Разумеется, Генриетта касалась его и раньше. Когда исцеляла рану, когда продирала через стену. Но это было другое. Там прикосновения случались по необходимости, имели вполне понятный и прагматичный смысл. Сейчас же они взялись за руки просто так, чтобы быть рядом.

Нет, Битали не стремился к этому и не рискнул бы дать клятву, что Генриетта Вантенуа ему интересна, что девушка ему нравится и вызывает иные чувства, кроме дружеских. Но ему все равно нравилось чувствовать ее прикосновение.

Вместе они шли по широким аллеям парка, усыпанным молотым кирпичом, спускались по ступеням к далекому болоту, огороженному от любопытных непроходимым кустарником, обходили расцвеченные радугами фонтаны, нюхали цветущие чайные розы, любовались вознесенными на мраморные пьедесталы изваяниями.

– Смотри! – Вантенуа указала свободной рукой на полуобнаженную женщину, которая с ужасом прикрывала лицо ладонью от чего-то наверху и одновременно удерживала кулаком сползающую с бедер простыню. – Говорят, это одна из фрейлин нашей баронессы. Она была безнадежно влюблена в барона и мгновенно окаменела, когда увидела, что он падает с твоей башни.

– Да ты что?! – притворно изумился Битали. – По-моему, я видел эту скульптуру в каком-то музее смертных. И там говорилось, что она изображает гибель Помпеи.

– Врешь ты все!

Генриетта отпихнула его, вырвала руку, сбежала вниз с очередного пролета ступеней и свернула за огромный шар цветущей сирени. Когда Кро добежал туда следом – под бело-сиреневыми бутонами оказалось пусто. Битали прошел дальше, осматриваясь, увидел россыпь кустов, среди которых выделялся серебряный шатер большой плакучей ивы. В голове всплыло: «Когда с Генриеттой гулять будешь, туда зови…».

«Откуда он знал, что я окажусь здесь с Вантенуа? – удивился Кро. – У мадам Деборе, что ли, на меня гадал?»

Он решительно свернул к кустарнику, обогнул букет каменных роз, застывших в вазе высотой в два человеческих роста, раздвинул свисающие до земли ветки.

– Так быстро? – Генриетта, закинув голову и зажмурившись, слегка покачивалась на скамеечке, сплетенной из тонких ветвей и подвешенной на обычных толстых, крученых шнурах. – Я думала, ты меня вообще не найдешь. Здесь такое уютное место… Снаружи ни за что не разглядеть.

Битали, не отвечая, обогнул скамеечку, наклонился, крепко и решительно поцеловал девушку в губы.

И опять сладкая волна прокатилась по телу, вызывая незнакомые, но очень приятные ощущения. Настолько приятные, что юноша не мог остановиться и целовал Генриетту снова и снова, словно страждущий путник, нашедший среди знойной пустыни родник с чистейшей холодной водой.

– Только не исчезай, – прошептала ему Вантенуа, вырвав короткий миг между поцелуями. – Очень тебя прошу, не исчезай.

– Я? – сглотнул Кро и опять нашел ее губы. – Куда?

– Никуда… – Она обняла Битали за плечи, прижала к себе, тут же отпустила: – Пора. Побежали, не то на дальномирие не успеем. Десять минут всего осталось.

На занятие они таки успели, ворвавшись класс практически одновременно с профессором Омаром ибн Аби Рабиа и пробирались на места, когда он уже приветственно кивал ученикам.

– Где ты был? – шепнул соседу недоморф. – У тебя такой вид, словно ты наелся забродивших арбузов. Недосытый, недопьяный, но все равно довольный до дури.

– Свежим воздухом на рассвете подышал, – так же шепотом ответил Битали. – Нашел выход за стены. Мне понравилось.

– Я же говорил, – ничуть не смутился сосед. – Было бы желание.

– Да, – кивнул Кро.

– Да, – с ухмылкой согласился недоморф. – Имени желания не откроешь?

– Мсье Кро? – повернул к ним голову учитель. – Что же, дадим дорогу героям. Пусть будет стол.

Битали поднялся, оглядываясь в поисках подсказки, но быстро сообразил сам, что именно от него требуют: домашнее задание.

– Стол! Столы бывают письменные, обеденные, журнальные, декоративные и рабочие, они же верстаки. Столы чаще всего изготавливают из дерева, но можно встретить железные, пластиковые и даже стеклянные разновидности. Столы имеют три или четыре ножки и всегда покрываются столешницей…

Битали говорил и говорил, оценивая столы, их строение, возможности и перспективы с разных сторон, пока в висящих перед профессором часах не упала последняя песчинка.

– Благодарю вас, мсье Кро, прекрасный пример концентрации, – позволил ему сесть учитель. – Десять баллов в аттестат. Кто-нибудь еще желает доказать свои способности? Прекрасно, – оценил профессор количество взметнувшихся рук. – Мсье Родриго Батиас, пожалуйста. Ваша тема: вот этот осколок камня.

– Камень светло-серый, с прожилками, холодный и тяжелый, одна сторона старая, с режущей кромкой, другая широкая, со следами выветривания… – торопливо затараторил «тролль», словно боялся не успеть произнести все, что придумал. Но песок сыпался неумолимо, и через пять минут время истекло.

– Прекрасно, мсье Батиас, – признал учитель. – Три балла в аттестат.

– Почему три? – возмутился школьник. – Кро ведь дали сразу десять!

– Быть первым всегда труднее, – невозмутимо пояснил араб. – Каждому свое. Концентрация… Те из вас, кто не потерял понапрасну подаренное вам время и посвятил его тренировкам, подобно ученикам Кро и Батиасу, теперь могут двигаться дальше. Качественные зеркала, равномерной толщины, с гладкой подложкой, не имеющие отклонений в приповерхностном слое, всегда с легкостью откликаются на эмоциональное воздействие. Точнее, не откликаются, а позволяют узреть сквозь себя именно то, что требуется чародею. Зеркала, что находятся на ваших столах, отвечают самым высоким требованиям… Мсье Цивик, ваше желание заглянуть в душевую девочек неосуществимо…

– Я никуда не хотел заглядывать, профессор! – под общий смех вскочил со своего места мальчик.

– Неужели? Для человека ваших лет отсутствие столь естественных желаний является тревожным симптомом, – под очередной взрыв смеха ехидно усмехнулся араб. – Советую в свободное время посетить Эшнуна Ниназовича и поделиться с ним этой проблемой… Однако вернемся к теме урока. Так почему вам не удастся подсмотреть за девочками, даже если вы удачно исцелитесь от своего недуга?

– Потому что сквозь зеркало можно смотреть только через другое зеркало, – недовольно буркнул Цивик. – У всех зеркал внепространственный слой общий. Там, где нет слоя – увидеть ничего невозможно.

– Отлично, мсье, два балла в аттестат. Возможно, отсутствие естественных желаний связано не с вашей болезнью, а с хорошими знаниями. И это мы сейчас проверим. За моей спиной находится комната. Сейчас вы войдете в нее, запомните обстановку, ощутите имеющиеся в комнате силы и прочие возможные опорные точки. Затем вы вернетесь к нам, еще раз взглянете на эту комнату через свое зеркало и сообщите нам о произошедших изменениях. Как обычно, первому полагается сразу пять баллов. В случае успеха, разумеется. Прошу…

Цивик вышел из-за парты. Решительно, словно шпагу, выдернул палочку, с легкостью скользнул в стену… И почти сразу вернулся с виноватым выражением лица. Омар ибн Аби Рабиа, мельком глянув на ученика, тут же выскочил за стену, вернулся. Крылья его носа шевелились, едва не перекрывая доступ воздуха, кожа из смуглой стала почти черной. Однако речь осталась спокойной и учтивой:

– Мсье Цивик, прошу вас, передайте мне на стол зеркало с вашего стола, соберите учебники и покиньте аудиторию. И постарайтесь не попадаться мне на глаза ближайшие две недели.

Мальчик послушно выполнил приказ и только у стола жалобно пискнул:

– Простите, профессор…

– Это была венецианская работа, – опустил веки Омар ибн Аби Рабиа. – Четыреста восемьдесят лет, изделие самого Джованни Великого! Я вас очень прошу, мсье Цивик… Две недели… Ради вашего же спокойствия.

– Да, профессор, – кивнул мальчик и нырнул в стену без окон.

Преподаватель развернулся, исчез, вернулся обратно:

– Прошу всех опустить зеркала стеклами вниз. Теперь с левого ряда по одному. Задание вы знаете. Прошу.

Слева первыми сидели девочки – они по одной и скрывались за стеной, после чего возвращались на свои места и напряженно замирали. Следом за ними прошли «тролли», потом орденцы и юный граф с прихвостнями, и уж последними в таинственный закуток попали Битали и недоморф.

Комнатушка размером от силы четыре шага на десять была усыпана мелкими стеклянными осколками. Можно было подумать, что Цивик не просто кокнул стекло, но еще и тщательно его пережевал. Впереди висела красочная картина в половину стены: великолепная дама в роскошном, усыпанном кружевами, подвесками и самоцветами наряде с обнаженной грудью, перед ней – припадающий с колена к изящной руке кавалер в столь же ярком облачении. Свет на полотно падал из небольшого стрельчатого окошка, забранного свинцовой рамой, стены слагались из серого со сланцевыми прожилками гранита, на потолке, в месте стыка свода, откуда-то взялась кирпичная прожилка. Изъятое у Цивика зеркало стояло напротив картины, на массивном столе с толстыми ножками в виде слоновьих ног и столешницей из цельной мраморной плиты.

– Итак, теперь вы можете поднять зеркала. В вашем распоряжении десять минут.

Песочные часы перед учителем перевернулись.

Битали поднял свое зеркало, увидел знакомые с детства янтарные глаза, слегка растопыренные уши и чуть приплюснутый нос, пригладил разлохматившиеся волосы. Напрягся, пытаясь заглянуть через зеркало за стену. Но личность в стекле ничуть не изменилась, даже не дрогнула.

– А ну, брысь! – цыкнул Кро.

Отражение угрозу даже не заметило.

Битали снова напрягся, сосредотачиваясь – но собственная личина за стеклом никуда не собиралась исчезать и старательно отвлекала, передразнивая его сосредоточенность.

– Концентрация, концентрация, – повторил себе Битали. Но какая может быть концентрация на соседней комнате, если глаза видят совсем другое?

Юноша решительно опустил зеркало, тряхнул головой – словно это могло избавить его от ненужных мыслей. Профессор Омар ибн Аби Рабиа тихо кашлянул. Песочные часы перед ним перевернулись, отмеряя вторую пятиминутку. Кро закрыл глаза:

– Концентрация, концентрация… – Он попытался как можно яснее, во всех подробностях представить себе комнату, которую нужно разглядеть. Косой свет из окна, свинцовая рама, гранитные стены, массивный стол на слоновьих ногах. Красная кирпичная полоска на потолке.

С минуту он удерживал в воображении эту картинку, стараясь припомнить все подробности, каждую мелочь, восстановить комнату с той ясностью, с которой видел совсем недавно. Потом поднял зеркало и, сохраняя видение в памяти, открыл глаза.

Да!!! В зеркале была та самая комната: косое падение лучей, стены с прожилками, каменная столешница у самого зеркала. Вот только… На картине вместо чувственной парочки красовалось огромное мохнатое чудище на двух ногах с длинными, похожими на костяные ножи, клыками.

– Время! – хлопнул в ладони профессор Омар ибн Аби Рабиа. – Попрошу всех опустить зеркала, вырвать из блокнотов страницу, поставить свое имя и приписать пару слов, которые докажут, что вы смогли заглянуть за стену. Прошу поторопиться, лишние мгновения неудачников не спасут.

«Волосатый упырь» – чиркнул на своем листке Битали, отнес на стол учителю. Тот подровнял стопку, начал ее сортировать:

– Так, так, так… Мсье Дожар, три балла в аттестат. Так, так, так… Мсье Завьялов – три, мадемуазель Горамник – три, мсье Уловер – три, мсье Кро – три балла. Мсье Кро! Будьте любезны, поясните, почему вам удалось то, с чем не справилось большинство класса?

– Возможно, они выбрали неправильные опорные точки? – поднялся Битали. – Я концентрировался на тех моментах, которые невозможно изменить: стены, потолок, окно. Если принять за опорную точку картину или стол, то при их замене… ничего не получится.

– Что мы сейчас и наблюдали, – кивнул учитель. – Отличный ответ, ни убавить, ни прибавить. Четверка. Всем желающим заработать хотя бы по баллу даю еще десять минут. Время.

В этот раз воспользоваться зеркалом удалось с первой попытки и без особого труда – теперь юноша был уверен в своих способностях. За стеной изменение оказалось простым: прежняя картина вернулась на свое место. Число понявших это оказалось совсем невелико: всего десять учеников.

– За новую попытку никто не получит уже ничего, – подвел черту профессор. – Но если вы хотите добиться успеха, желающие могут еще раз посетить учебную комнату. С левого ряда по одному.

– Ну, тебе и везет! – наклонился к Битали недоморф. – Столько баллов за урок! Теперь по закону равновесия тебе неделю никаких отметок не видать!

Надодух Сенусерт ошибался. Еще пять баллов Битали Кро подарила на втором уроке мадам Деборе за образцовое ведение дневника. А после обеда он получил одну за другой две троечки у Карла Пепелета за совсем простенькие вопросы об использовании «трунио» для изменения формы предметов.

Вечером Битали – как, наверное, еще многие его сокурсники – открыл дверцу шкафа с подвешенным изнутри зеркалом и, тщательно припомнив родной дом, попытался увидеть его через магическое стекло. Правда, для Кро это был не совсем родной дом, а всего лишь последняя из съемных квартир.

Все получилось почти на «отлично»: несмотря на отсутствие в комнате больших зеркал, внепространственная пленка нашлась на каком-то небольшом предмете на полке, и через него, как через замочную скважину, юноша смог увидеть стену, фотографию на ней, половинку окна и двух людей, сидящих за столом. Но это были не его родители. Всего лишь кто-то из смертных.

Рано утром он примчался в столовую чуть не с первыми лучами – но Генриетты не застал. Сердце неприятно кольнуло: они, конечно, не договаривались, но все равно…

Битали подкрепился, поднялся из подземелья в коридор первого этажа, свернул налево, дошел до заложенной кирпичом арки, за которой, если верить Генриетте, скрывался бездонный колодец, снабжающий школу водой, а заодно всегда готовый погубить незнакомого с замком лазутчика, – «протек» сквозь стену слева от него, миновал темную каморку, заваленную граблями, ведрами и лопатами, и оказался снаружи. Впереди, примерно в полумиле, за ровными огородными грядками, возвышался Тихий лагерь, похожий на взбитую из земли пузырчатую пену. Но юноша повернул влево, прошел вдоль стены и оказался в просыпающемся парке, только-только разворачивающем бутоны на клумбах, подающем первые птичьи трели и только-только поднимающем фонтанные струи. По пустым дорожкам Битали спустился почти к самому болоту, повернул к лабиринту из кустарника и раздвинул ветви плакучей ивы.

– Ты представляешь, – сладко потянулась Генриетта. – Сегодня я проснулась здесь. Не знала, к чему такое может быть? И тут пришел ты…

Ее поцелуи были по-прежнему сладкими и желанными, пылкими, приятными. Но того непонятного колдовского наваждения, какое Битали испытал вчера, он больше не ощущал. Ему было хорошо, ему было радостно. Но первый поцелуй в жизни человека, судя по всему, случается всего лишь раз – и от этого понимания Кро стало немножко грустно. Первое прикосновение, первый поцелуй – больше он не ощутит этого ни с кем и никогда.

– У тебя что-то случилось? – забеспокоилась Вантенуа. – Ты какой-то не такой.

– Посторонние мысли… – Юноша пригладил ее волосы. – Ты всегда спишь в спортивном костюме?

– Нет, – хихикнула девушка. – Просто у меня возле замка есть тайник. Всегда боялась проснуться снаружи и потом пробираться в школу не пойми в чем. Вот и пригодился. А тебе так хочется увидеть, в чем я сплю?

– Я очень любознательный…

– Право на такие тайны еще нужно заслужить, – засмеялась Генриетта, пока Битали целовал ее шею.

– Я стараюсь…

– Не там стараешься. Твои три десятка баллов за один день смогли сразить разве что рыжую. Да и та, наверное, скоро возьмет реванш.

– Кого? – не понял Кро.

– Аниту, ту, что Горамник. Наша зубрилка, лучше всех учится… Училась. Ее вчера чуть удар не хватил! Она ради каждого балла днями напролет пыхтит, а ты три десятка разом сорвал. Бедная деточка, как она возмущалась… – Сочувствия в голосе девушки не ощущалось. – Все стены слюной забрызгала. Как она для тебя проклятия не сотворила, просто удивляюсь! Потому я за ней весь вечер и приглядывала. Боялась, придется выручать. А ты что делал?

– Ты не поверишь, – оторвался от полуобнаженных плеч Битали, – уроки учил. Ты меня осуждаешь?

– Смешной ты, – запустила Генриетта пальцы юноше в волосы, запрокинула его голову, и губы их снова слились. И снова, и снова… А потом они помчались со всех ног на урок, уже в самые последние минуты.

Правда, Битали, как оказалось, торопился зря. Сэр Ричард Уоллес, войдя в зал гендерных искусств пружинящей походкой, первым делом нашел его среди учеников и вскинул меч:

– Мсье Кро! Я только что проверил владения мадам Фре и убедился, что у вас по-прежнему нет тотемника. Если вы думаете, мсье, что недавние успехи на дуэли или в схватках с болотными тварями освобождают вас от соблюдения школьных правил, вы глубоко заблуждаетесь. Ученикам, не имеющим тотемника, посещать занятия по гендерным искусствам запрещено. Вы можете в свое удовольствие умирать на поединках или в собственной постели, но у себя на уроках я подобного не допущу. Выход в конце зала, мсье Кро. Рад был вас увидеть!

Пристыженный Битали выскочил из-под кровли северного корпуса, ушел в башню Кролик и упал на постель. Здесь он и наверстал недостающие часы сна, столь беззастенчиво воруемые у него вороном недоморфа. Если бы не забежавший за учебниками Надодух – юноша проспал бы и математику, а заодно и обед.

Третий урок принес Битали очередную неприятность. Это было естествознание – предмет не самый любимый для урожденных магов, но зато не особо сложный. Однако на сей раз вечно расхристанный профессор Налоби явился в новеньком бархатном костюме, в ярко начищенных, серебристых туфлях и в бархатном берете с длинным петушиным пером.

– Мои вам всем поздравления, мой дорогой пятый курс! – прошелся он между партами походкой сэра Ричарда Уоллеса. – Вот и настала для вас для всех пора взрослости. Счастливый год четырнадцатилетия, что разделяет безответственных детей и взрослых личностей. С этого года вы станете отвечать за свои поступки равно взрослым магам, с этого года вы впервые узнаете тайны, доступные лишь совершеннолетним людям. С сегодняшнего дня вы заканчиваете начальный курс обучения и приступаете к постижению высших знаний!

Филли Налоби пробежался по классу, словно волновался больше учеников, театрально всплеснул руками:

– Магическая сила! Магическая сила позволяет вам подчинять себе живой и неживой мир, менять его, перемешивать по своему произволу. Магической силой насыщены ваши волшебные палочки, боевые и защитные амулеты, магическая сила оберегает ваши тела от смертельных ран. Откуда берется она? Для получения и накопления оной в амулетах существуют два основных метода. Наиболее практичный состоит в высасывании силы из окружающего мира, из мелких живых существ: растений, насекомых, животных. В каждом из них сила хоть и слабая, но есть и может быть при необходимости использована. Способ трудный, нудный, не всем доступный… – Учитель сочувствующе покачал головой. – Но только он дает чародею возможность ощущать присутствие силы, понимать ее, управлять ее движением и поглощать, концентрируя в пористых предметах. То есть в амулетах. В миру называемых амулетами. В просторечии… В просторечье… О чем это я? – окончательно запутался профессор.

– О втором способе получения силы! – подсказал Арно Дожар.

– Что? Ах, да! Второй способ – это впитывание силы из окружающего мира.

– Про это уже говорили!!! – отозвалось сразу несколько возмущенных голосов.

– Тогда о чем не говорили? – удивился Филли Налоби и тут же спохватился: – Ах да, второй способ… Второй, – высокопарным тоном продолжил он, – это естественное нарабатывание силы организмом. Вы этого не замечаете, как не замечаете работу сердца или печени, но вырабатывание силы происходит постоянно. Именно эту силу вы используете во время уроков и при самостоятельной работе, она позволяет вам понимать суть заклинаний и творить мелкие чудеса. Мелкие – благо выработать много силы самостоятельно никто не в состоянии. И это хорошо! Ибо, не позаботься природа о таком предохранении, неудачно произведенное магическое действие могло бы разнести по камешку весь замок! А так подобные оплошности разве выбивают пару окон или ломают стол. Но ныне! – возвысил голос профессор. – В час своего совершеннолетия вы получаете право на накопление силы среднедоступным способом и возможность осуществлять настоящую магию! – И будничным бесцветным голосом учитель закончил: – Отнесите учебники и тетради в комнаты. Через пятнадцать минут жду всех в спортивных костюмах, в пальто и с одеялами возле замка со стороны парка. – Профессор Налоби еще несколько мгновений мучительно размышлял и наконец закончил: – Да.

Спустя четверть часа преподаватель, переодевшийся обратно в потертые кожаные штаны и покрытую пятнами куртку, продолжил урок в тени замка, на обширной поляне, поросшей густой газонной травой:

– Сила есть всегда и везде, – объявил профессор Налоби, и перо на его голове согласно качнулось. Снять бархатный берет учитель, похоже, забыл. – Она льется с небес, – вскинул он ладони к невидимому солнцу. – Она растет из-под земли, – пнул пяткой газон. – Она вокруг. Все что вам нужно – это впустить силу в себя и направить в нужное место. Этот обряд посвящения называется «корсовинг» и проводится исключительно парами. Разбейтесь по двое!

Филли Налоби в ожидании того, как школьники выполнят его команду, дошел до кирпичной дорожки, вернулся обратно.

– Слушайте меня внимательно, юноши! Обряд корсовинга крайне, крайне опасен! Вам предстоит впустить в себя такое количество силы, коим ваше тело не обладало никогда с момента своего рождения. Многих во время этого процесса пробивают судороги, иные, способные к перемещениям, скрываются в иные миры или убегают в тело тотемника, к душе Ба. Кого-то от избытка силы начинает жечь жаром, из кого-то потоки силы, наоборот, уносят тепло. Почти все маги при прохождении корсовинга откатываются в своей жизни назад, в утробу матери, переживают роды повторно, чтобы получить перерождение и новую жизнь, в ходе которой они смогут жить уже в мире магических сил, а не просто среди земли, воды и воздуха. Для чего я вам это рассказываю? Я вас не пугаю, а спасаю от страха. Каждый из вас должен знать: если он вдруг увидит себя в теле зверя, или в неведомом мире, или в темной тесной утробе, из которой он выйдет, чтобы снова впервые увидеть лицо своей матери, – это нормальный и естественный эффект обряда корсовинга. Рядом с вами с первой и до последней минуты будет находиться проводник, который укутает ваше тело, если оно начнет мерзнуть, и раскроет его, если его раскалит от жара. Он удержит конечности, если вы вдруг попытаетесь себя искалечить, и перехватит вас, если попытаетесь убежать. Он отнесет вас в целительную, если вы не выдержите потока сил и умрете. Вы в безопасности, молодые люди. И на будущее запомните: категорически запрещается проводить обряд корсовинга в одиночку, сколь бы сложными ни оказались ваши обстоятельства. Это смертельно опасно! О чем это я? Ах, да! Для поддержания способностей ощущения силы корсовинг желательно проводить раз в один-два года. Семь-десять обрядов через день в зависимости от результата.

Филли Налоби наморщился и зачесал в носу, напряженно глядя в траву. Развел руками:

– Только парами… Один ложится на расстеленное одеяло, второй садится рядом и внимательно следит за товарищем, обеспечивая его безопасность. Ложимся, ложимся. Ах да!!! – внезапно он с силой ударил себя в лоб. – Вспомнил! Мсье Кро, в обед я посетил мадам Фре и узнал, что у вас нет животного тотемника. А без этого доступ к опасным обрядам для учеников школы запрещен! Поменяйтесь местами с мсье Сенусертом. Обряд будет проходить он, вы же останетесь проводником. Все готовы?

Профессор прошел по газону, оглядывая лежащих учеников.

– Очень хорошо! Тогда начнем. Сейчас все лежащие начинают глубоко дышать. Глубоко, наполняя все легкие, и чуть чаще, нежели вы дышите в обычном состоянии. Спустя минуту вы ощутите легкое головокружение. Это значит, что проходящая через вас вместе с воздухом сила дошла до обычного для вас предела. Продолжайте глубоко дышать. Наполнение силой превысит возможности вашего организма, и в нем начнется обычное для взрослеющего мага перерождение из личинки в человека. Вниманию проводников! Следите, чтобы ваш подопечный не прекращал глубокого дыхания. Прерывание обряда корсовинга еще опаснее, нежели смерть во время него!

– И как долго это продлится? – вскинул руку Битали.

– Когда перерождение организма закончится, вы это увидите, мсье Кро, – пообещал Филли Налоби. – Дышим, дышим! Все дышим! Поздравляю вас с истинным совершеннолетием, дорогие юноши и девушки. Вдохи спокойные, но глубокие, до самого возможного предела. Не разговаривать никому вплоть до окончания обряда!

Первые примерно четверть часа Надодух лежал спокойно, словно собрался спать, и непрерывно зевал. Потом его руки и ноги вдруг заскребли воздух, он заскулил, закинул назад голову, изогнувшись едва ли не мостиком, захрипел. Битали, перехватив друга за пояс, положил его на бок, поправил голову, и дыхание у того восстановилось. Вот только вскоре недоморф скрючился, прижал голову к груди и мелко задрожал. Кро развернул одеяло, накрыл его – Надодух ненадолго затих, но вскоре опять заскулил, на лице проступили капли пота. Битали убрал одеяло – парень затрясся. Накрыл – пробило потом.

Кро решил было спросить совета у профессора Налоби, но тот, как оказалось, бегал на четвереньках вокруг изломанного, словно после маслобойни, тела Ронни Завьялова и торопливо уговаривал:

– Дыши, дыши. По-собачьи, мелко… – Учитель высунул язык и часто-часто задышал. – Сможешь? Давай, дыши!

– Профессор! – подбежала бледная Горамник.

– Не отпускай! – рявкнул, опрокинувшись на спину и ткнув в нее пальцем, Филли Налоби. – Провалится в иномирье – потеряет контроль сил! Держи, уговаривай, не отпускай!

Отличница убежала, учитель опять сунулся к самому лицу тяжело перерождающегося мальчика, зачастил собачьим дыханием. А от дорожки бежал перепуганный Лайтен:

– Он бьется, профессор!

– Ерунда, доинкарнация, скоро родится, – отмахнулся Налоби.

Битали понял, что преподавателю не до него, вернулся к соседу. Надодух по сравнению с однокурсниками вел себя, оказывается, вполне мирно: всего лишь скрючился и пытался на локтях и коленях уползти к замку. Кро, подхватив одеяло, догнал беглеца, опрокинул на подстилку. Недоморф, словно не заметив, продолжил свои движения, потом вдруг резко задрыгал конечностями и широко их раскинул. Дыхание его стало ровным и спокойным. Битали подумал, почесал в затылке, сел рядом и посоветовал:

– Дыши.

– Что? – открыл глаза Надодух.

– Ты как, спрашиваю? – поправился юноша.

– Отлично, сосед! Просто великолепно! – Он рывком сел, ухватил Битали за затылок, наклонился, упершись лбом в его лоб: – Спасибо тебе, дружище. Спасибо. Ты мне теперь как брат будешь. Тысяча ифритов, как же это хорошо!!!

– Так ты в порядке?

– Ты даже не представляешь, в каком!

Теперь, успокоившись, Кро заметил, что недоморф такой не один. На разных сторонах газона уже многие однокурсники счастливо обнимались или просто лежали, раскинув руки и отдыхая. Обряд превращения учеников в полноценных магов завершался, отняв у ребят примерно два с половиной или три часа.

Этот вечер оказался долгим. Сперва весь курс дожидался, пока последний из учеников выйдет из измененного состояния, затем Филли Налоби долго поздравлял пятикурсников с новым рождением, одновременно предупреждая об опасности самостоятельного проведения обряда и о том, что способность ощущать течение сил и управлять ими возникает только после третьего-четвертого корсовинга.

Отпустил их учитель уже затемно, когда времени оставалось только поужинать, принять душ и лечь в постель.

* * *

Первый поцелуй не вернешь.

Разумом эту истину понять легко, душой – невозможно. В ней постоянно теплилась надежда, что через это снова получится пройти: горячие губы, волна наслаждения, хмельное ощущение шального счастья. Надежда на повторение того самого, первого чувства на рассвете снова погнала Битали в парк, к заселенному нежитью болоту, под длинные ветви серебристой плакучей ивы.

Девушка ждала его здесь и с готовностью отвечала на его поцелуи и ласки… Но сколь ни приятными они были – все равно оставались обычными. Просто ласка, просто нежность…

– Ты должен завести себе тотемника, – неожиданно сказала Генриетта, когда в прикосновениях возникла небольшая заминка. – Тебе уже и Уоллес про это говорил, и Налоби. Почему ты упрямишься? Разве можно спокойно жить так, без твердой опоры. Понимая, что в любой миг, из-за пустяка, случайности ты можешь умереть безвозвратно, навсегда?

– Ты знаешь, каково оно, терять тотемника? Ты веселишься, играешь в догонялки – и вдруг сердце останавливается, внутри возникает слякотный холод, все выворачивается, тебя тянет непонятно куда, душит… Потом приходишь в себя и понимаешь: ты опять один. Мне трех смертей хватит, больше не хочу.

– А если ты поскользнешься на лестнице и ударишься головой? Если ты не рассчитаешь стены и застрянешь во время «онберика»? Если случится несчастье на занятии – что тогда? Твои души окажутся без опоры, уйдут в мир мертвых, тело умрет навсегда. Вспомни про смертных. У них нет тотемников, и половина из них не доживает даже до полувека!

– Они всего лишь смертные, – пожал плечами Кро.

– Если тебе наплевать на себя, подумай о других! Что станет с твоими родителями, если они узнают о твоей смерти? Каково им придется? Как станут переживать друзья. А я, каково придется мне? Вспомни, ты ведь обещал мне, что никуда не исчезнешь! – Она крепко обняла его, прильнула к губам. Это было очень приятно – но Битали все равно никак не мог вспомнить, чтобы давал ей хоть какие-то обещания!

– Ты ведь не обманешь меня, правда? – Генриетта легла на скамейку на спину, положила голову ему на колени, провела ладонью по щеке. – Скажи, не обманешь?

– Я никогда не нарушал своих обещаний… – вздохнул юноша.

– Значит, ты заведешь себе тотемника, правда? – обрадовалась Вантенуа. Пока опешивший от столь странного вывода Битали пытался найти связь между своими словами и последовавшим выводом, довольная девушка обхватила его за шею, приподнялась и впилась в губы долгим страстным поцелуем. – Ты просто сокровище, хороший мой. Как здорово, что мы встретились! Правда?

– Да, – лаконично согласился Битали, и счастливая Генриетта снова утопила его в объятиях. – Мы еще не опаздываем?

На урок колдовства мадам Эджени Кардо ждала учеников, как всегда, в закопченном подвале со сводчатым потолком:

– Рассаживайтесь, рассаживайтесь быстрее, молодые люди! Урок сегодня будет долгим, а потому побережем каждую минуту.

Вопреки обычному, в этот раз на столах возле котелков лежало по горстке странных предметов: персики, миндаль, кисточки сушеных трав, комочки серы, беличьи хвосты, уголь, бутылочки с желтым маслом.

– Сегодня, девушки и юноши, вам предстоит изготовить молоко саламандры, – ломая себе руки и закатывая глаза, сообщила учительница, так и не рискнувшая сбежать из школы. – Это крайне важное зелье для каждого мага, ибо позволяет приручить тварей, живущих в огне, либо огню неподвластных. Ежели напоить саламандру молоком – за такое удовольствие она согласится исполнить любое ваше желание. Иначе, как из ваших рук, ей этого лакомства не получить. Кроме того, изменением всего одного составного элемента, не меняющего вкуса, молоко можно превратить в смертоносный яд, связывающий жизненную силу и благодаря этому надежно убивающий все живое и неживое, известное в природе. Поскольку ошибки ученика при работе с ядом могут оказаться опасными, сегодня на рассвете я заглянула к мадам Фре…

– Все ясно, – поднялся Битали и начал складывать учебники.

– Мсье Кро, я полагаю? – осведомилась учительница.

– Да.

– Вы правильно поняли мою мысль. Стропильная мадам Фре, к вашему сведению, находится под кровлей восточного корпуса.

Зажав учебники под мышкой, Битали шел к себе в башню… но то ли отвлекся, то ли смирился – ноги сами вынесли его на самый верх лестницы. Кро махнул рукой и пробил палочкой стену.

В нос тут же ударило запахом прелых опилок, жареных семечек, на уши обрушилось разноголосое чириканье, писк, визг. В клетках, расставленных многометровыми стенами в несколько рядов, метались белки и соболи, перекрикивались крупные попугаи, рычали солидные собаки и мелкие песики, висели на прутьях обезьяны и лемуры. Кое-где на удивление сохранялась тишина: орлы и черные вороны сидели важно и достойно, упитанные сурки и хомячки безмятежно спали, кошки играли между собой почти бесшумно, несмотря на прыжки и беззлобные схватки.

Юноша пошел вдоль гомонящей стены, ведя пальцами по прутьям и любуясь разномастным зверьем, как вдруг понял, что обезьяны и попугаи смотрят не на него, а чуть назад. Битали полуобернулся, заметил краем глаза блеск стали, рванул из амулета бемгиши и круто развернулся, чтобы встретить на сомкнутые клинки удар меча.

– Ты кто такой?! – грозно рыкнула на него старушка-одуванчик: ростом по пояс, с круглым лицом и пышными, совершенно седыми кудрями. Правда, телом была она отнюдь не стебелек, а даже вполне упитанная, с заметным животиком, толстыми ногами и руками, мышцы на которых явно не уступали крепким мускулам сэра Ричарда Уоллеса. В коротком сарафане на длинных лямках и в рубашке с высоко засученными рукавами, в низких кожаных сапожках, облепленных опилками и просом, она могла быть только…

– Мадам Фре? – отступил юноша, спрятал оружие и коротко кивнул: – Битали Кро к вашим услугам…

– Ишь ты, какой, – погрозила ему мечом хозяйка зверинца. – Ходит тут во время урока, ходит, тотемников трогает. Ты знаешь, что случиться может, коли тотемника убить? Смотри у меня!

– Простите, мадам, я не хотел вас напугать.

– Напугать меня? – хмыкнула старушка. – Да я сама кого хошь напугаю! Кабы не в школе, так и имени бы не спросила! Как, сказываешь, тебя кличут? Мне все ваши Темные Лорды нипочем. Меня убить ему никогда не получится.

– Битали Кро, – повторил юноша.

– А-а, тот самый, что без тотемника учится? Про тебя уж раз пять учителя спрошали.

– Знаю, мадам, – вздохнул Битали. – Они оказались упрямее. Похоже, без тотемника мне больше не обойтись.

– Без него человеку вовсе никак, полная погибель, – немедля согласилась мадам Фре, и меч из ее ладоней наконец-то исчез. – Коли тотемника нет, так ты, почитай, уже мертв наполовину. Ты к кому больше душами лежишь? К зверям али птицам? А то тебе гады мерзкие любы? Так и змеи с ящерами у меня тож обитают. Живые твари, они все расплодиться стремятся. Оттого у меня завсегда детеныши всякие подрастают. И собольи есть, и кошачьи, и варанов песчаных два поганца жиреют.

– Варана хочу, – моментально отреагировал Битали. – Пусть спит спокойно и по окнам не лазит. А то нам Надодухова ворона одного на двоих хватает.

– Вот ты каков, стало быть, нутром своим, Битали Кро. Ну, коли так, то пойдем, покажу тебе твою половинку…

Следом за хозяйкой зверинца юноша несколько минут петлял по узким проходам чердака. По дороге мадам Фре в одном месте прихватила заветренный кусочек мяса, в другом – палку с длинным шилом на конце, в третьем углу подняла за нижнюю ступеньку стремянку.

– Давайте помогу! – предложил Битали.

– Цыц! – рявкнула на него старушка. – Вам, шалопаям, токмо дай. Обязательно все переломаете.

Наконец она водрузила стремянку в одном из проходов, шустро забралась наверх, ласково забормотала:

– Заскучал, малой, без маменьки? Никто брюшка не почешет, никто зубки не почистит, никто сладеньким не угостит. На, мой хорошенький, закуси… – Мадам Фре насадила мясо на шило, просунула палку между прутьями, громко пошуровала и, выдернув свое оружие, кивнула: – Кушай, миленький, не торопись. Тебе мальчик скоро еще принесет. Эй, шалопай! Кузнечиков он, знамо, любит, тараканчиков. Ну, и от опарышей али червей, само собой, никогда не откажется. Э-э-э… Ну, ты залазь, обживайся.

К счастью, для двоих площадка лестницы оказалась слишком мала, и чтобы юноша смог познакомиться с тотемником, старушке пришлось спрыгнуть вниз. Кро забрался на ее место, уселся перед клеткой. Серо-коричневый, в мелкую клеточку, пустынный варан с полоской шипов на спине имел длину чуть больше руки и внушительную пасть, которой сейчас перемалывал шматок мяса.

– Привет, – сказал ему Битали.

Ящер не дрогнул даже кончиком хвоста.

– Дабы с тотемником связь установить, – попыталась помочь снизу мадам Фре, – в глаза ему смотреть надобно. Пока чувства и желания, как свои, не ощутишь. Как потребности его осознаешь, так, стало быть, оно и есть. Подселился.

Варан медленно повернул голову и вперился своими полукруглыми глазищами в Битали, словно хотел переместить в юношу свою душу.

– Давай-давай, таращься, – полушепотом посоветовал ему Кро. – Повезло сегодня тебе, сам не понимаешь как. Вот не пригодился бы ты в тотемники – и пустили бы тебя на корм соседям за ненадобностью. Как думаешь, кого ты сейчас жрешь?

Варан шумно сглотнул и замер. Жевать ему больше было нечего.

– Давай-давай, соображай быстрее, – посоветовал ему Битали. – Или ты тотемник, или похлебка.

Варан опустился на брюхо, поднял голову. Поверх его глаз выползла белесая пленка.

– Ты туп, как Дубус, – сообщил ему Кро. – Счастья своего не понимаешь.

Юноша быстро спустился вниз, спрыгнув с последних ступеней.

– Получилось? – с подозрением спросила его мадам Фре.

– Влет! – гордо ответил Битали. – Первый раз, что ли?

– И чего он там сейчас делает?

– Спит.

Хозяйка зверинца глянула наверх и вдруг решительно сложила стремянку:

– Он всегда спит. Сдохнет и не заметит. Как баронесса. Ну, чего застыл? Беги! Теперича тебе на любой урок дорога открыта.

Увы, особого преимущества совершенный подлог юноше не дал. На занятия по колдовству он все равно не успел, для математики наличие тотемника не требовалось, а Филли Налоби оставил Кро в проводниках, сославшись на неосведомленность. Появился у Битали тотемник или нет – он проверить не успел. Мадам Деборе на следующий день наградила Битали двумя баллами, не спрашивая про его зверя, демонология принесла юноше еще пару, и упрямство профессора Налоби, потребовавшего сохранить пары в прежнем виде, Битали особо уже не огорчило: он и так уверенно выбирался в ряды лучших учеников курса. А уж занятия сэра Ричарда его и вовсе разочаровали. Основные стойки, переносы веса и выхватывание оружие уже давно сидели в теле Кро на уровне условных рефлексов.

Из-за ежедневных вечеров с корсовингом ужин однокурсников происходил очень поздно и однообразно: все наскоро перекусывали и расходились по комнатам. За ранним завтраком Битали если с кем и встречался, то только с Генриеттой. Зато обеды в столовой оставались прежними: тесными, неудобными, шумными. Правда, после успешной дуэли вдруг выяснилось, что свободный стол для мсье Кро всегда найдется. Стоило Битали поставить свои тарелки на край – как прочие обедающие начинали тесниться, торопиться, на их места усаживались недоморф, Цивик, Дубус, а то и Генриетта Вантенуа. И никто – даже охрана из сектора ордена или участка «троллей» – ни разу не рискнул прогнать компанию с выбранного места, даже если Битали вторгался на их территорию.

В один из дней к соседям решили присоединиться и обитатели второго этажа, Ирри Ларак и третьекурсник Комби, причем Ирри торжественно провозгласил:

– Дозвольте присоединиться к великому братству Башни!

– Братство? – отозвался от прилавка Арно Дожар. – Скорее, выгребная яма! Какое удивительное зрелище: все уроды и недоумки школы в одном месте!

– Ты что, совсем рассудка лишился, Дожар? – поперхнулся от неожиданности супом Битали. – Тебе мордашку давно не били, жлоб деревенский?

– А ты что, считаешь себя оскорбленным, полукровка? – презрительно скривился юный граф. – Если да, то почему лаешься, словно базарная баба, а не отвечаешь достойно мужчине? – Дожар повернулся к прихлебателям: – Так я и знал. Наш гусар оказался банальным трусишкой без чести и совести. Впрочем, полукровкам о чести заботиться ни к чему.

Столовая притихла, следя за перебранкой.

– Ты меня оскорбил, Арно Дожар, – поднялся Битали. – Немедленно извинись, или будешь наказан.

– Я никогда не стану извиняться перед полукровкой без роду и племени! – громко и размеренно ответил юный граф.

– В таком случае, мсье Дожар, вам придется смывать это оскорбление кровью! – постарался дословно воспроизвести ритуальную форму вызова Битали. – Призываю в свидетели всех, что я принял все меры к мирному разрешению спора. Именем маркиза Клода де Гуяка, основателя этой школы, я вызываю тебя, Арно Дожар, на дуэль за нанесенное мне и моим друзьям оскорбление!

Металлический гонг возвестил, что вызов услышан – и столовая зашумела снова.

– Завтра узнаем, кто из нас окажется смиренным, – пообещал Дожар. – Жалко, обед почти кончился, придется ждать целые сутки.

– Узнаем, – согласился Кро, возвращаясь к обеду.

– Ты его побьешь, правда? – радостно зашептал Ларак. – Побьешь снова, чтобы знал свое место. Этот Дожар постоянно напрашивается! Теперь получит!

Однако больше никто за столом восторгов Ирри Ларака не поддержал.

На сей раз в чердачный зал гендерных искусств набилось еще больше зрителей, нежели во время прошлой дуэли. Те, кто не поместился – зачем-то толкались на лестнице, обсуждая необходимость больших зеркал в аудитории сэра Уоллеса. Битали и недоморф с трудом протолкались наверх и, разумеется, опять оказались не первыми. Юный граф Дожар ожидал противника возле стоек с учебным оружием, всем своим видом выражая нетерпение.

– Наконец-то! – увидев Битали, всплеснул он руками. – Мсье Кро изволит разбрасываться вызовами, а затем сам заставляет себя ждать!

– Я здесь, – лаконично ответил юноша, решив не вступать в перебранку.

– Оставайтесь на месте, мсье Битали Кро! – Сэр Ричард Уоллес, снова в черном запахнутом плаще, вышел на середину дорожки. – Внимание всем! Сегодня школа маркиза Клода де Гуяка услышала официальный вызов на поединок. Я спрашиваю вас, мсье Битали Кро, действительно ли вы посылали вызов на бой мсье Арно Дожару?

– Да, посылал!

– Вы не отказались от своего вызова, мсье Кро?

– Нет, не отказался.

– Что послужило причиной вызова?

– Мсье Дожар оскорбил меня и моих друзей, не имея на то никаких причин.

– Чего вы желаете добиться?

– Я требую, чтобы мсье Арно Дожар принес мне свои извинения и признал, что все мужчины рода Дожар, его рода, являются бесчестными, самодовольными и лживыми людьми.

Зрители единодушно ахнули.

– Вы слышали требование мсье Кро? – невозмутимо повернулся к юному графу сэр Уоллес.

– Да, я слышал. – Арно Дожар заметно побледнел.

– Готовы ли выполнить требование без пролития крови, мсье?

– Нет! – Дожар обнажил меч и рубанул им воздух.

– Вы желаете сражаться до первой крови, до первой раны или до смерти? – повернулся к Битали учитель.

– Он еще не сказал, чего хочет, сэр Ричард Уоллес.

– Согласно дуэльному кодексу, мсье Кро, свое требование обязан высказать тот, кто затеял поединок. Тот, кто послал вызов. Если он не сможет добиться своего силой, ему придется смиренно выполнять любую волю победителя. Тот, кого вызвали, имеет полное право не высказывать пожеланий вовсе или придумать их потом. Ведь не он начинал ссору, он лишь жертва вашего недовольства, – охотно пояснил учитель. – Так как вы намерены драться?

– До смерти!

– Вы, мсье Дожар?

– До смерти, разумеется.

– Поскольку примирения сторон не состоялось, именем маркиза Клода де Гуяка я разрешаю начать поединок! – Сэр Уоллес сделал резкий шаг назад и взмахнул рукой.

С первых же мгновений схватки Битали понял, с чего это вдруг юный граф рискнул затеять новую ссору. Минувшие две недели для Дожара явно не прошли даром: он успел где-то получить уроки по борьбе с обоерукими бойцами, зазубрил новые приемы и где-то хорошо потренировался. Движения его были куда более уверенны, движения меча легки и точны. Он умело удерживал безопасную дистанцию стремительными выпадами, уколами в лицо или по ногам – но не увлекался и не выбрасывал меч слишком далеко, лишая противника шанса скользнуть вдоль него.

Выпад в грудь, в живот, перенос понизу, у самых ног, снова выпад, еще… Движения графа оказались до неприятного быстры, клинок танцевал, словно подхваченная легким ветром бабочка. Живот, грудь, опять живот, лицо. Битали отпрянул головой, поймав меч в сомкнутые бемгиши, но Дожар толкнул его сильнее…

– Первая кровь! – вскинул руку сэр Уоллес. – Мсье Дожар, вернитесь на место, мсье Кро, у вас одна минута.

– Это всего лишь царапина! – провел пальцем по щеке Битали. – Комар страшнее кусает.

– Но кровь была, – невозмутимо констатировал учитель. – Если вы готовы, мсье Кро, я разрешаю продолжить поединок.

– Я готов.

– Мсье Кро, мсье Дожар! Сходитесь.

Юный граф тут же начал новую атаку, сплетая множество легких, молниеносных выпадов в длинное сверкающее кружево, кончик его клинка устремлялся к телу врага по три-четыре раза за мгновение. Раз-раз-раз… Р-раз! Битали чуть отпрянул, спровоцировав Дожара на длинный выпад, отвел его клинок в сторону, перешел в атаку…

– Вторая кровь! Мсье Дожар, вернитесь на место, мсье Кро, у вас одна минута.

Оказывается, граф успел подвернуть оружие и подтянуть к себе, легко чиркнув врага по боку.

– Проклятье! – На этот раз Битали отошел к концу дорожки и уперся лбом в холодную стену.

– Больно? Помочь? Хочешь, Генриетту позову? – подскочил Надодух.

Девушке, по всей видимости, не позволила выбраться вперед собравшаяся толпа. И это было хорошо.

– Оставь, – попросил Кро. – Дай подумать…

Тактика графинчика была понятна: не разить, а царапать. Для того чтобы царапнуть, сила не нужна, лишь бы дотянуться. Коли силу не вкладывать – то и клинком работать проще. Но по местному кодексу это приравнивалось к победе: царапина тоже кровь. Отец подобным театральным выходкам никогда Битали не учил. Учил только убивать, быстро и надежно. Причем – не обращая внимания на царапины.

– Проклятье! – ударил клинком о клинок Битали и повернулся: – Я готов!

– Мсье Кро, мсье Дожар! Сходитесь! – разрешил сэр Ричард Уоллес.

– Ты готов к третьей дырке, гусар? – легко выбежал навстречу Арно Дожар.

Битали, собрав волю и внимание в кулак, промолчал. Через мгновение на него обрушилась новая серия легких и быстрых ударов. Безопасных, но способных привести к поражению. Живот, голова, грудь, плечо, живот, грудь… Когда клинок графа попытался коснуться его левого плеча, Битали принял его в щель между сомкнутыми бемгишами, толкнул еще дальше влево, одновременно прокручиваясь вокруг своей оси, оставил на месте правый нож, а левым, уже чувствуя, как вражеский клинок опускается вниз, с широкого замаха рубанул врага по плечу. Почти одновременно Дожар подтянул к себе меч, опущенным клинком вспарывая его рубашку…

– Первая кровь!

– Есть!

– Мсье Кро, вернитесь на место, мсье Дожар, у вас одна минута.

– Почему минута?! – возмутился юный граф, не обращая внимания на разрезанную на плече и обвисшую вниз одежду. – Я ведь ранил его, ранил! У него третья кровь, он проиграл!

– Мсье Дожар, – невозмутимо ответил сэр Ричард Уоллес, – согласно дуэльному кодексу, после команды секунданта: «Кровь!» поединок прекращается и продолжается только после того, как раненый поединщик откажется признать поражение, либо не сможет продолжить схватку спустя минуту после ранения.

– Но я не признавал поражения! Я ранил его! У него третья кровь!

Зал зашумел, громко и недовольно гудя – но кого из дуэлянтов поддерживают зрители, в этой разноголосице было не понять.

– Мсье Дожар, согласно дуэльному кодексу, после команды секунданта: «Кровь!» поединок прекращается. В этом месте правил стоит точка, – невозмутимо поведал сэр Ричард Уоллес. – Рана мсье Кро, полученная после прекращения схватки, не засчитывается, как нанесенная человеку, прекратившему сопротивление. Если подобное повторится, вы будете наказаны. Теперь вы можете сообщить, признаете вы поражение, либо намерены продолжить дуэль?

– Продолжаю! – зло выкрикнул Дожар, дважды рубанул воздух и направился к Битали.

– Мсье Кро, мсье Дожар! Сходитесь! – запоздало произнес учитель.

– Получи!

Юный граф слишком разозлился и был немедленно наказан. Его прямой выпад Кро поймал на сомкнутые клинки, вскинул их вверх, делая два шага вперед, и из-за головы рубанул обоими бемгишами вперед, распоров Дожару куртку и рубаху от плеч до пояса и рассекя под одеждой кожу.

– Мсье Кро, вернитесь на место! – подскочил к дорожке учитель. – Мсье Дожар…

– Что?! – зло выкрикнул юный граф, одежда которого окончательно превратилась в лохмотья.

– Это был страшный удар, мсье… – чуть успокоившись, признал сэр Ричард Уоллес. – Две раны, и каждая безусловно смертельна. Я склонен засчитать их за вторую и третью.

– Не нужно, сэр! – отозвался со своего места Битали. – В подачках не нуждаюсь. Пусть третья кровь укажет истинного победителя.

– Как знаете, мсье Кро. Мсье Дожар, у вас одна минута, – сделал вывод учитель.

– Сейчас… – Граф расстегнул и отбросил пояс, содрал через голову и отшвырнул лохмотья, оставшись обнаженным по пояс. – Давайте заканчивать!

– Сходитесь.

Полученный удар отрезвил Дожара, и поединок он продолжил опять взвешенно и аккуратно: фехтование на дальней дистанции, никаких глубоких выпадов. Легкие касания острием – и ничего более. Битали потихоньку отступал, внимательно следя за комбинациями врага. Переносы понизу тот делал достаточно часто. Даже тогда, когда в этом не было особой необходимости.

Привык…

Кро вдруг сделал шаг вперед – юный граф предсказуемо рубанул по ногам понизу, и юноша внезапно нырнул вперед, в прыжке резанув вытянутую руку по запястью и распластавшись возле дорожки.

– А-а! – вскинул меч острием вниз Дожар.

– Третья кровь!

– Н-на! – Граф с силой опустил оружие, и меч глубоко впился в пол возле самой щеки Битали.

– Если бы это был настоящий поединок, – наклонившись, шепнул Арно Дожар, – сейчас бы я тебя убил.

– Если бы это был настоящий поединок, – выдохнул Кро, ощущая кожей холод совсем близкой стали, – ты уже давно был бы мертв.

– Мсье Арно Дожар! – втрое громче обычного загремел голос сэра Ричарда Уоллеса. – Третья кровь показала, что сила, доблесть и право повелевать остаются в руках мсье Битали Кро! На вашу долю осталось смирение и повиновение. Битали Кро желает получить от вас извинения за нанесенное оскорбление, а также признание того, что ваш род отнюдь не так хорош, как все мы в том уверены. Вы готовы в соответствии с правилами кодекса исполнить его требование, или желаете принять знак бесчестья и покинуть школу маркиза де Гуяка?

– Я приношу свои извинения мсье Битали Кро и его друзьям, – кивнул побежденный дуэлянт. – Я не хотел оскорбить их своими словами…

В зале повисла пауза.

– Мы ждем, мсье Дожар, – поторопил юного графа учитель.

– Мое поведение бросило пятно на род Дожаров, – через силу выдавил из себя Арно. – Оно было позорным и бесчестным.

– Вы ошиблись, мсье, – холодно остановил его сэр Ричард Уоллес. – Вы обязаны признать, что все мужчины вашего рода являются бесчестными, самодовольными и лживыми людьми.

– Меня удовлетворили его извинения, – пожалел однокурсника Битали.

– Правило победителя проявить жалость, – согласился учитель. – Поблагодарите мсье Кро за его милость, мсье Дожар.

– Я признаю, что мужчины нашего рода бесчестны, самодовольны и лживы! – торопливо выплюнул Арно, сбежал с дорожки, растолкал зрителей и выскочил сквозь стену между стойкой и древней каминной трубой. Похоже, опозорить семью ему оказалось легче, нежели склонить голову перед победителем и произнести слова благодарности.

– Красивая схватка, мсье Кро, – повернулся к Битали сэр Уоллес. – Встретимся через три дня. Надеюсь, мой урок вам понравится. Теперь советую поторопиться. Если я не ошибаюсь, профессор Налоби намерен закончить для вас курс накопления магической силы. Не самый лучший урок для школьников с полным желудком.

Увы, для Битали поздний обед ничем не грозил. На лужайке у замка он оставался всего лишь проводником. На его долю выпало только наблюдать, как товарищи уходят в корсовинг и спустя два-три часа выплывают из него, счастливые и посвежевшие. Утешало разве то, что Филли Налоби уже трижды награждал его четырьмя баллами за отличную работу.

– Полный курс корсовинга, – напомнил соседу Кро, когда они уже у себя в комнате укладывались спать. – Ну и как, что ты чувствуешь? Как твоя магическая сила?

– Да никак, – отмахнулся недоморф. – Потоки силы на третьем обряде я и правда вроде видел. Где-то к десятому смог их направлять. Только пользы от этого никакой. Одни слухи. Кстати, ты знаешь, что нашего директора уже третий раз вызвали на сбор хранителей Хартии? Филли после корсовинга Традишу про это сказал. В прошлом году они всего раз в год собирались, а ныне уже трижды за месяц. Что-то неладное среди их сообщества. Говорят, союзы «темных магов» уже несколько раз разоблачались, даже война из-за этого в Австралии случилась. Профессора Бронте на консультацию приглашали.

– Все подслушиваешь?

– Делать мне больше нечего, – сладко зевнул Надодух. – Просто орут все так, будто кроме них в замке больше нет никого. Мне что, с заткнутыми ушами ходить?

* * *

Первым утренним уроком в расписании был метаморфизм. Усталый профессор Уолт Традиш, как обычно забывший побриться, уныло и однообразно бормотал:

– Метаморфизм тела, также именуемый пластификацией, отмечен среди людей еще в изначальные времена, до Первого Пророчества. Причины его, однако, равно как и сам процесс, малопонятны до сего дня. Переход метаморфа из состояния человека в состояние животного происходит настолько быстро, что этот момент часто называют «перекидыванием». При этом в большинстве случаев наблюдается изменение формы тела, его массы, а также сознания метаморфа. Ученые полагают, что в минуты опасности, возникшей стихийно, а также ассоциируемой с темным временем суток, либо глубокого отдыха, организм метаморфа излучает внепространственную пленку, позволяющую ему наладить прямой контакт с иными своими реинкарнациями прошлого или будущего и получить дополнительные способности путем прямой временной подмены тела. Впрочем, данная гипотеза уверенного подтверждения пока не нашла. Для метаморфа крайне важно научиться сознательной перекидке в своего внепространственного двойника, поскольку только осознаваемый и ожидаемый переход позволяет удержать в новом теле не только телесную душу, но и душу мыслительную, иначе именуемую разумом. Опытом сознательного перекидывания мы сейчас и займемся. Попрошу выйти вперед первого ученика с первого ряда. Он зайдет сюда, в эту полупрозрачную загородку. Его задачей будет представить свой переход в звериное состояние на четырех лапах, проявить сильное желание превратиться в быстрое ловкое существо, сконцентрироваться на этом желании и совершить прыжок, который завершится фазовым переходом. Я со своей стороны помогу созданием у ученика иллюзии падения в пропасть. Кажется, я просил выйти сюда слушателя с первой парты. Мы начнем проводить опыт по одному под моим контролем, дабы при самостоятельной работе не пострадало качество…

Курс, убаюканный однообразной, без тени эмоций и без знаков препинания, речью профессора Традиша, продолжал строчить в тетрадях, конспектируя лекцию.

Учитель вздохнул, поднял палочку. На ее кончике быстро вырос радужный мыльный пузырь. Профессор позволил пузырю оторваться, а потом быстро пробил его палочкой. От оглушительного хлопка школьники подпрыгнули на месте.

– Я просил выйти сюда ученика с первой парты, – все тем же сонным тоном напомнил преподаватель.

– Но я не метаморф, – пожал плечами Ронни Завьялов.

– Это не важно. Многие из вас являются скрытыми метаморфами. Это удается выявить только в ходе двух-трех вышеизложенных опытов. Идите за загородку.

Ронни поднялся, обогнул стол и встал за плохо сваренным, пузырчатым стеклом, что позволял разглядеть лишь силуэт школьника.

– Вспомните мои предписания, юноша, – мерно бормотал профессор, – сконцентрируйтесь, приготовьтесь к прыжку. Раз, два, три…

Из-за стекла послышался истошный вопль, сменившийся облегченным пыхтением.

– Возвращайтесь на место, нынешняя неудача еще не означает, что у вас нет способностей, порою они открываются лишь с четвертой попытки при хорошей, качественной концентрации и большом желании. Следующего прошу в загородку…

За все время опыта Уолт Традиш ни разу не повысил и не понизил голоса, не повернул головы к стеклу и не поднял взгляда на класс.

– Раз, два, три…

Снова за стеклом раздался крик, снова наружу выскочил тяжело дышащий школьник, так и не поменявший облика.

– Следующий…

Ученики уходили за укрытие один за другим: двое орденцев, двое «троллей», две девочки. Снова орденцы, «тролли», девочки. Последней в ряду оказалась Генриетта. Так же, как все предыдущие однокурсники, она скрылась за стеклом, так же подпрыгнула на счет «раз, два, три», как вдруг… Вместо девушки в загородке заметалась стремительная рыжая куница!

– Мадемуазель Вантенуа, – сделал пометку в журнале профессор. – Скрытая пластификация. Очень хорошо.

Куница за стеклом пропала столь же неожиданно, сколь появилась. Стало видно быстро одевающуюся девушку.

– Что случилось? – под общие аплодисменты появилась она за спиной преподавателя. – Я заснула?

– Вы не смогли удержать сознание, мадам Вантенуа. Рекомендую продолжить тренировки. Следующий!..

На третьем ряду скрытым метаморфом опять оказалась девушка, в минуту опасности перекинувшаяся в крупного филина. На четвертом – два «тролля» превратились в крупных волков. Но оба вели себя вполне спокойно: им удалось сохранить разум и в новом обличии.

– Практикуйте сознательное перекидывание, приучайтесь сохранять разум, – дал рекомендацию профессор. – В полнолуние же старайтесь сохранить человеческое обличье. Естественный метаморфизм вам следует брать под осознанный контроль. Тренируйтесь! Следующий.

Очередной сюрприз преподнес дожаровский прихвостень Карл Уловер: вместо черноволосого мальчишки в загородке заплясал могучий гризли, сотрясая даже не пузырчатые стекла, а самый класс.

– Скрытая пластификация, – невозмутимо отметил в журнале профессор Традиш. – Сознание не удерживает.

Загородка, явно усиленная защитными заклинаниями, метания медведя выдержала, и вскоре из нее выскочил жалкий и перепуганный школьник:

– Что случилось? Я упал? Я разбился?

– Вы целы, но вам требуются частые тренировки. Следующий!

Больше ни одного оборотня в классе не нашлось. Даже Надодух, побывав за стеклом, не приобрел ни единого нового волоска. Равно как ни одного и не потерял.

– На сегодня все, – подвел итог профессор Традиш. – Выявленным метаморфам рекомендую самостоятельные занятия по указанной схеме, остальным…

– Подождите, а я?! – вскочил Битали. – Меня забыли проверить!

– Мсье Кро? – подслеповато прищурился учитель. – Ставлю вам десять баллов в аттестат.

– За что? – опешил юноша.

– За что? Почему? Как? – послышалось сразу несколько возмущенных голосов. Подаренные сокурснику десять баллов пришлись не по душе Дожару, его свите, рыжей Горамник, Завьялову и еще нескольким ученикам.

– За стремление к учебе, – невозмутимо ответил Уолт Традиш и продолжил, не обращая внимания на выкрики: – Всем остальным подготовить самостоятельную работу по признакам скрытой пластификации и ее выявлению.

– Десять баллов! Ничего себе! За что? Любимчик! Битали пролез в любимчики! – еще долго после ухода преподавателя звучали недовольные голоса. Даже среди «троллей» и орденцев, которые после двух дуэлей Кро почти все стали друзьями Битали, постоянно здоровались и интересовались его делами – даже среди них нашлись возмутившиеся. А уж про высказывания дожаровской своры лучше и не поминать. К счастью, курсу пришлось разойтись, чтобы приготовиться к уроку дальномирия. После перемены недовольство в классе забылось.

– Надеюсь, минувшие дни не прошли для вас даром, юноши и девушки, – начал урок араб, – и вы самостоятельно упражнялись в использовании зеркал для удаленного осмотра знакомых мест. Посему прошу сдать домашние работы по путям использования внепространственных свойств, и мы перейдем к новой теме.

Профессор Омар ибн Аби Рабиа дождался, пока на столе вырастет стопка тетрадей, и продолжил:

– Полагаю, после прошлого урока многие из вас убрали из своих комнат открытые зеркала. И поняли, отчего ваши родители и родственники предпочитают вешать их в закрываемых местах. Однако осмотр комнат издалека дает магам не очень много преимуществ. Ведь мало кого интересует чужое жилье. Нас интересуют сами люди! Можно ли проследить за человеком, не зная, где он находится? Как считаете, мсье Тинтаголь?

– Наверное, да… – пожал плечами «тролль». – Если в качестве опорных предметов использовать образ человека, а не вещи.

– Сами догадались, или в учебнике подсмотрели? Можете не отвечать. Два балла за обладание нужным знанием в нужный момент. А теперь – практическая работа. В настоящий момент хорошо известная вам мадам Деборе, любезно согласившаяся мне помочь, прогуливается… Э-э-э… Прогуливается… Постарайтесь узнать, где и в каком костюме она находится, и запишите это на листе блокнота. Я же пока проверю ваши домашние работы. Поднимите зеркала и приступайте.

Битали, помня свой прошлый опыт, торопиться не стал. Опустив веки и изгнав из сознания все посторонние мысли, он вызвал в памяти образ преподавательницы по прорицанию, ее лицо, глаза, волосы, ее руки и походку, стараясь составить как можно более подробный портрет, но при этом не задерживаться на изменяемых моментах: одежде, прическе, обуви. Когда же мадам Деборе предстала пред мысленным взором, как живая – он поднял зеркало и открыл глаза.

Она была там, за стеклом. Гуляла по хорошо знакомым Битали дорожкам из дробленого кирпича, одетая в свободное кремовое платье с длинными рукавами и пышной юбкой. В руке покачивалась сумочка, голову украшала шляпка с широкими полями и короткой вуалью по краям. Битали не мог понять одного: откуда в замковом парке зеркала? Хотя, наверное, профессор Омар ибн Аби Рабиа принес их специально ради урока. Вполне мог – чтобы не упрощать задачу школьникам. Про такое догадаться невозможно. Только увидеть.

Кро облегченно откинулся на спинку стула, следя в зеркале за неторопливой прогулкой учительницы.

– Ну как? – наклонившись к его плечу, заглянул в зеркало соседа недоморф и недовольно крякнул: видимо, для него отражение оказалось совсем другим, нежели для Битали.

– Замковый парк, платье, шляпка, – тихо подсказал Кро.

– Угу… – повеселевший Надодух вернулся к своему зеркалу и даже что-то замурлыкал под нос.

– Все готовы? – словно услышав его, поднял голову профессор. – Прекрасно, я тоже. Да и время подошло. Опустили зеркала! Все, все. Надписываем и кладем на край стола листки с описанием увиденного. Нескольких слов вполне достаточно, я все пойму. Заодно получите назад домашнюю работу.

Омар ибн Аби Рабиа пошел по проходу, раскладывая проверенные тетради:

– Мсье Лоран, вы меня разочаровали. Мсье Завьялов, два. Мсье Гадочи, два. Мсье Дожар, пять. Мсье Лайтен пять, мсье Уловер пять, мсье Цивик – семь. Приятно было прочитать. Мсье Ларак – увы, мсье Надодух – единичку я вам натянул, мсье Кро – семь. Та-ак… – Он вернулся к своему столу и двинулся по второму проходу: – Мсье Тинтаголь – шесть, мсье Батиас – пять, мадемуазель Вантенуа – три, мадемуазель Горамник – семь… – Араб двигался по проходу, раскладывая работы налево и направо, забирая взамен листки с ответами. – Четыре, шесть, три, два, семь, шесть, пять, пять, два…

«Семерок» учитель роздал на класс всего несколько, и получившие шесть или семь поглядывали в сторону Битали с явным сомнением. Однако дальше всех зашла Анита Горамник: едва Омар ибн Аби Рабиа объявил об окончании урока, она подскочила к столу Кро и сграбастала его тетрадь.

– Ну-ка, дай посмотреть! – Девушка пробежала глазами несколько строчек, возмущенно взвыла и кинулась из класса.

– Эй, ты чего?! – Битали дернулся следом, чуть притормозил, ткнул пальцем в свои учебники: – Надодух, забери, ладно?

Он потерял всего несколько мгновений – но этого хватило, чтобы отстать от сокурсницы на полсотни шагов. Когда Кро выскочил в красный от гобеленовых костров коридор, она уже разговаривала с арабом, тыкая пальцем в тетрадку юноши. А когда догнал – услышал лишь окончание учительского ответа:

– …школьница, а не директор. Если вы еще хоть раз позволите себе давать учителям советы, как нужно вести уроки и какие отметки ставить, то останетесь не только без баллов, но и без аттестата! – Омар ибн Аби Рабиа стрельнул в Битали косым взглядом, перекинул палочку в левую руку и ушел в стену, сверкнув на прощанье изумрудной печаткой со сплетенной в виде восьмерки змеей.

– На, подавись, – сунула ему в руки тетрадь Анита и, всхлипывая, побежала обратно к аудитории.

– Спасибо… – забрал тетрадку Битали, раскрыл, перелистал страницы, но ничего особенного не заметил. – Что за бред тут творится?

За обедом к столу обитателей башни подсела Генриетта, с ходу поинтересовалась:

– Чего там с Анитой случилось? Она вся в слезах вернулась, даже есть не пошла. Ни с кем не разговаривает.

– Профессор Омар пообещал ее из школы исключить, если будет к нему с советами приставать, – пересказал Битали.

– Так ей и надо! – кивнула девушка. – Зазнайка и зубрилка. Пять лет самой умной себя считала, а теперь на втором месте оказалась. Вот и психует.

– А на первом кто?

– Да ты чего, совсем про жизнь простую забыл? – фыркнула Генриетта. – Да ты первый и есть! Вот уже почти месяц всех по числу баллов оставляешь! А Горамник так и надо! Пусть узнает, каково в хвосте плестись. Во будет смешно, если она еще и закончит не самой лучшей!

– Да, будет смешно, – согласился Кро, пытаясь переварить услышанное.

То, что последнее время у него было много хороших отметок, он помнил. Но того, что он окажется лучшим, Битали не ожидал.

– А ведь сегодня последний корсовинг, – вдруг вспомнил Ларак. – Неужели вечером мы станем настоящими магами?

– Ты чего, со второй группы? – поинтересовался недоморф. – Тогда понятно.

– Не знаю, кому что понятно, а я ничего не почувствовал, – признался Цивик. – Может, не повезло?

– Тут везти нечему, – ответила ему Генриетта. – Чтобы силами управлять и их собирать, они должны быть. А у нас вокруг замка таких собирателей больше, чем во всей Нормандии. Вот каждому всего по капле и достается. Только чтобы почувствовать, не больше.

– Цивик… – вспомнил Битали, – ты ведь тоже семерку по дальномирию получил!

– Да, – кивнул невезучий.

– Здорово… У нас до урока времени еще немного есть, я к тебе сейчас загляну, хорошо?

– Давай, – согласился мальчик. – Я защиту от посторонних сниму.

В комнату выше этажом Кро поднялся с проверенным Омаром ибн Аби Рабиа заданием, протянул его товарищу:

– Сделай доброе дело, посмотри. Интересно, чего тут такого рыжая девка углядела, что за профессором погналась?

Цивик раскрыл тетрадь, пролистал страницы, брови его поползли наверх:

– Тебе за это поставили семь баллов?

– Да, а что?

– Ничего, – захлопнул работу мальчик и протянул обратно. – Я бы… Я бы написал все это… несколько иначе.

– И что бы ты написал иначе?

– Многое, – так же обтекаемо ответил Цивик. – Хочешь, дам свою контрольную переписать?

– Зачем мне переписывать? Ты скажи, что здесь не так.

– Не знаю… Раз Омар поставил семь, значит все правильно.

– Ты же врешь, сосед! Я по глазам вижу, ты там чего-то нашел. И с Горамник чуть истерика не случилась.

– Не знаю, – пожал плечами мальчик. – Может, Омар чего-то не заметил. Может, забыл и не проверил. В общем, он учитель, ему виднее.

– Слушай, Цивик, – попросил Битали. – Перестань морочить мне голову. Что там за ошибки? Просто пальцем покажи, и все.

– Не буду, – с неожиданным упрямством замотал мальчик головой. – Ерунда все это, не обращай внимания.

– Почему?

– Нет более быстрого способа сделать друга врагом, чем тыкать его носом в ошибки, – наконец признался Цивик. – Не стану.

– Ничего не случится, сосед! – попытался настоять на своем Кро. – Мне просто любопытно, из-за чего сыр-бор.

– Нет, не буду, – мотнул головой Цивик. – Еще никто не обижался на меня за то, что я хвалил его за явную глупость, и уже не раз меня пытались побить, когда я замечал недостатки. Хватит, я в этот самострел больше не полезу.

– Ничего не будет! Я тебе клянусь! – подсунул ему тетрадку Битали. – Просто покажи, и все. Ну, что ты меня, за дурака принимаешь? Не стану же я злиться на тебя из-за своих ошибок!

– Ладно, – сдался Цивик и раскрыл тетрадь. – Во-первых, не непространственная пленка, а внепространственная.

– Ну, это пустяк, – отмахнулся Кро.

– Ну вот, теперь ты понял?! – выкрикнул Цивик, захлопывая тетрадь. – Это пустяк, на это внимания не обращай, про это забудь. А за серьезную ошибку в драку начинают лезть. Не буду! Надо списать – дам, мне не жалко. Подсказать – подскажу, если рядом сядешь. А ошибки проверять не стану! Пусть учитель проверяет. Или сами смотрите. А то в ваших ляпах всегда я виноватым становлюсь! Не хочу! И вообще, нам на урок бежать пора.

– Подожди… Не стану я… – попытался остановить его Битали.

– Все вы так сначала говорите. А первая же ошибка – и ты уже недоволен. Говорю: не стану проверять, и все! – Цивик подскочил к подоконнику, стукнул по нему палочкой и исчез.

Последний, десятый, корсовинг для второй половины класса проходил спокойно. К концу курса организмы учеников успели приспособиться к увеличенным потокам силы, а потому ни у кого не случилось ни истерик, ни судорог, ни провалов в иные пространства. Однако, как и всегда во время этого обряда, настроение у всех было доброжелательное и благостное. Потому, ближе к концу урока, Битали рискнул подойти к Аните Горамник, на этот раз одетой под мальчика – но ее все равно выдавали собранные на затылке в хвостик рыжие волосы и широкие бедра, обтянутые штанами спортивного костюма.

– Привет, Анита. – Кро сел рядом с отличницей на траву, покрутил в руках тетрадь, так и оставшуюся с ним после разговора с Цивиком, протянул девушке: – Ты, говорят, в классе самая умная. Может, скажешь, что тебя в моей работе так возмутило? Честное слово, я тебя никому не выдам, можешь не бояться.

– А чего мне бояться? – фыркнула Горамник. – Я ведь не жульничаю!

– Я, что ли, жульничаю? С чего ты взяла?

– Да вот же! – не вытерпела отличница и выхватила его работу. – Вот, смотри. Здесь: не непространственная пленка, а внепространственная. Здесь: не серебро, а амальгама. Здесь: не стекло, а зазеркалье…

Найденные ею «блохи» были, разумеется, мелочью. Но на этот раз у Битали хватило выдержки промолчать и даже согласно покачать головой:

– Ну, надо же!

– Чего надо? – не поняла девушка. – Это все мелочи, хотя за ошибки в терминологии учеников всегда наказывают. Вот здесь ты что навалял: «…при желании заглядывать в мир мертвых и разговаривать с душами». Это же бред собачий! Весь мир духов – это внепространственное состояние и есть. Ты не можешь в него заглядывать, это они могут! Зеркало – это как окно, поставленное среди леса. Зверье к нему подойти и посмотреть на тебя может, а вот ты увидишь только одно место, да и то, чаще всего, пустое. Поэтому обряды вызывания мертвых и существуют, что через зеркало их найти непросто. Дальше… Здесь у тебя «любая отражающая поверхность». На самом деле не любая, дальномирие с частичным отражением не работает. Типа поверхности воды, темного стекла, полированной стали…

– Сталь же отражает! – возмутился Битали.

– Полировка – не амальгама, качество не вытягивает! Ты еще вспомни, что через воду можно в будущее заглянуть!

– А разве нельзя?

– Можно! – захлопнула тетрадь Горамник. – Только это не зеркальное дальномирие, а прорицание через свободную душу Ба! Ты ничего не смыслишь, Кро, и твоя работа тянет от силы на пару. Если забыть про мелочи, то самое большее – на четыре. А тебе поставили семь! Семь!!!

– Привет! – плюхнулась рядом на траву Генриетта. – Болтаете? Как считаете, обряд скоро закончится?

– Иди к своим просветляемым, – сунула мальчику тетрадь отличница, – и не мешай. Я сегодня проводник. Тебе за это уже восемь балов добавили, а мне ни одного, понятно?

– Спасибо, Анита, – забрал работу и поднялся Битали.

Вантенуа пошла следом:

– О чем вы с ней говорили, Битали? Опять про отметки? Не обращай ты на нее внимания. Завидует она. Перестала быть лучшей, вот на желчь и исходит.

– Это моя четвертая школа, Генриетта, – остановился Кро. – Понимаешь, четвертая. И хотя двоечником я никогда не был, но и в отличники не выбивался. А тут вдруг обогнал всех.

– Так ведь это здорово!

– Здорово, – признался Кро. – Но странно. Горамник у меня в работе с десяток ошибок нашла. А профессор Омар все равно семерку влепил. Почему?

– Может, просто проглядел? Отвлекся? Ты ведь по всем предметам отличник, вот он не глядя семерку и поставил. Думал, все в порядке. Подумаешь, бывает. Повезло.

– Разве повезло… – снова перелистал тетрадку Кро. – Но все равно странно.

Как и каждому школьнику, ему не раз приходилось сталкиваться с несправедливыми оценками. Но обычно учителя отметки занижали, а не наоборот. Да еще так лихо!

Вечером перед сном Битали достал из ящика стола те полтора десятка контрольных, что были написаны в школе маркиза де Гуяка, перелистал. Пометок учителей, указывающих на ошибки, в них практически не было. И оценки стояли соответствующие: шесть, семь. Получая свои работы, до сего дня он только радовался хорошим отметкам, особо не задумываясь, отчего в учебе случился столь сильный прорыв. Но теперь это показалось странным…

– Нет, не может быть! – наконец тряхнул он головой и решительно задвинул ящик. – Прорицание, дальномирие, математика, метаморфизм, колдовство, магия. Не могли же они все вместе позабывать о проверке моих контрольных или устроить заговор ради превращения меня в отличника? Бред.

– Ты чего там, Битали? – навострил уши Надодух.

– Это все из-за тебя, – отмахнулся Кро. – Темный Лорд, тайные принцы, убийцы в темных коридорах, семерки вместо нулей. Обычная паранойя. Спи.

Новый день и урок зельеварения принес Битали еще четыре балла за пустячный ответ о времени сбора ромашковых корней, заставив юношу снова занервничать, но два с лишним часа истории привели обратно в чувство: «цепной» Гроссер пообещал вычесть ему сразу пять баллов, если он не выучит основные, уцелевшие ко Второму Пророчеству, исконные рода. Коих, кстати, насчитывалось больше двухсот, включая скудеющую семью Надодуха Сенусерта.

После обеда Кро вместе с остальными сокурсниками явился под кровлю северного корпуса, на занятие – раз за Битали числился тотемник, прогуливать уроки сэра Уоллеса ему больше не дозволялось. Хотя узнать что-либо интересное мальчик не ожидал.

– Смотри, мадам Деборе, – первым заметил упитанную крючконосую учительницу по прорицанию недоморф. – У меня провалы в памяти? Разве она была не первым уроком?

– Добрый день, юноши и девушки! – Учитель гендерных искусств прошелся по столь знакомой Битали белой фехтовальной дорожке посреди зала. – Как я мог заметить, мои уроки стали казаться вам скучными. Посему с сегодняшнего дня я внесу в них некоторое оживление. Но для начала прошу милых дам покинуть наши ряды и проследовать за глубокоуважаемой мадам Анне Деборе. В этом году они продолжат учебу по своей программе, дабы снова навестить общие занятия на шестом курсе.

Девочки, переглядываясь, собрались в тесную стайку и вслед за гордо вскинувшей подбородок учительницей исчезли в стене возле ветхой кирпичной трубы.

– Теперь вернемся в суровый мир реальности, мсье. Вы все получили начальные навыки гендерного мастерства. Потренировались извлекать оружие, запомнили основные боевые стойки и правила нанесения ударов. Однако учеба без практики смысла не имеет. Сегодня вы впервые попробуете свое знание на деле. Итак, юноши, в суровом мире взрослых, каковыми вы станете всего через два года, вступать в одиночные схватки вам придется в двух основных ситуациях. Когда вы по незнанию или сознательно проникли на чужую территорию в поисках силы, и хозяин желает вас прогнать или уничтожить. Либо когда чужак проник к вам, и его нужно… – Сэр Уоллес красноречиво прищелкнул языком, отошел к стеллажу с оружием, нанизал на руку охапку ленточек с небольшими терракотовыми гирьками. – Это учебные амулеты. Каждый из них связан с определенным местом в лесу на запад от замка. По моему приказу они перенесут вас туда, в конце занятия перебросят обратно. В случае получения вами любой раны – «первой крови» – вы так же окажетесь здесь.

Учитель пошел вдоль ряда, накидывая ленты на шеи учеников.

– Цель занятия, я думаю, вам понятна без дополнительных пояснений. Поразить как можно больше однокурсников и постараться уцелеть самому. Начнем! – Он хлопнул в ладони…

…Битали ощутил знакомое тянущее чувство в желудке, по глазам резануло ярким светом, а нос защекотало от густого пряного запаха, шею больно царапнуло, под ребра ударил острый камень.

– Проклятье… – Он перекатился с боку на бок, выбираясь из-под низких ветвей боярышника, встал на ноги, отряхнулся от влажной полугнилой листвы, налипшей на штаны и куртку. Огляделся.

Он оказался на залитой солнцем, изумрудной поляне с короткой и густой, шелковистой травкой. С одной стороны полянку огораживали часто стоящие невысокие клены вперемешку с ольхой, подпертые снизу непролазной бузиной. С другой – возвышались черные ели и сосны. Посередине лежал большой мшистый камень, сохранивший следы латинских букв. Кро подошел ближе, ладонью прикрыл надпись от солнца:

– Здесь покоится… – Больше разобрать ничего не получилось. Только две цифры: «L» и «Х». Хотя они тоже могли оказаться частью слова. Битали вздохнул: – Кладбище.

Он сделал кружок вокруг камня и остановился. Кладбище или нет – но продираться сквозь окружающую чащу ему не хотелось. Ничего, кроме царапин, мусора за воротом и вывихнутых ног его там явно не ждало. Куда идти, зачем, если через два часа амулет все равно вернет его на чердак? Возвращаться же в замок раньше времени в правила занятий, судя по всему, тоже не входило. Да и не видно было школы из-за близко подступающих деревьев.

Битали снова вернулся к камню, протер его, силясь разобрать пропавшую часть надписи. Порылся в памяти, выискивая подходящее для подобных целей заклинание – но ничего не подобрал.

– Учиться надо было старательнее, – усмехнулся он.

Со стороны лиственного леса послышался треск, кроны закачались, и на поляну, тяжело дыша, выбрался Арно Дожар. Довольно усмехнулся:

– Привет, гусар! – Следом появились оба его прихвостня, сжимающие в руках внушительные орясины. – Как мы тут славно столкнулись!

– Да, – согласился Битали и обнажил бемгиши. Выражение гнусной радости на лице графа обещало ему одно-единственное продолжение. Палочку Кро даже не доставал. Он отлично знал, что накопленной в ней силы все равно не хватит для мало-мальски заметного воздействия. Граф тоже не попытался прибегнуть к магии. Ограничился мелкой показухой.

Дожар вскинул руки, грохнул гром: театральные эффекты при обнажении клинка были им настолько отработаны, что Арно, видимо, их уже не замечал. Сверкнул меч, Кро поймал его на сомкнутые клинки, отвел, скользнул вперед и… полетел наземь от страшного удара поперек спины. Такого, что на миг перехватило дыхание, а перед глазами заплясали мелкие цветные искорки. Кро перекатился на спину, закрыв грудь клинками. Попытался сказать, что думает, но с губ сорвался лишь слабый стон.

– Что-то не так, гусар? – теперь уже с глумливой усмешкой склонился над ним Дожар.

– Подонки… – смог выдохнуть Битали.

– Нет, мой милый мсье Кро, – покачал головой юный граф. – Я никогда не запятнаю честь своего рода подлостью. Просто здесь, на уроках сэра Ричарда, правила дуэльного кодекса никогда не действовали. И не действуют сейчас. Здесь все по справедливости: дворянин встретил полукровку. И лупит его палкой, ибо другого серв недостоин. Все понятно?

– Да… – немного придя в себя, выдохнул Кро и широким взмахом рук сразу в обе стороны заставил прихвостней Дожара отскочить.

Он подтянул ноги и встал на колено, нырнул под дубинку Уловера, попытался ударить его снизу вверх в живот, однако заставил лишь отскочить еще дальше, развернулся и напал на Лайтена, отмахнувшись от сверкнувшего справа меча. Дубинка оказалась не самым удобным оружием против стремительных легких бемгишей – Лайтен, промазав концом дубинки мимо его головы, бросился бежать. Битали решил дотянуться до него в длинном выпаде и… и упустил укол сзади…

– Мсье Кро! – На пустынном чердаке северного корпуса сэр Уоллес поигрывал длинным двуручным мечом. – Я уже заждался. Что же, защищайтесь.

– Вы… – У Битали болела разбитая дубиной спина, саднил бок, кровоточил порез в месте укола, однако преподаватель гендерных искусств и не думал проявить заботу. Он обрушил на голову ученика тяжелый клинок – и тому пришлось прикрываться, отводя удар в сторону, отступать. – Да вы что…

Им овладела холодная ярость. Он снова принял на бемгиш удар сверху, позволив мечу соскользнуть вбок, рванулся вперед, к полностью раскрытому сэру Ричарду, рубанул снизу, как вдруг… Боль в скуле – и он опрокинулся на спину.

– Какой сюрприз, мсье Кро, не правда ли? – оскалился учитель. – Оказывается, мечи пригодны даже для ближнего боя.

– Проклятье… – Битали поднялся, отер кровоточащую губу.

– Первая кровь, мсье Кро? Увы, у нас не дуэль, а потому никаких счетов. Продолжим…

Сэр Ричард снова обрушил свой меч сверху. Кро парировал его, скользнул вперед, нацелясь стальным полумесяцем в горло – как вдруг встречный удар опять опрокинул его на спину. Правда, на этот раз Битали его заметил: преподаватель поразил его оголовьем рукояти меча, снизу вверх. Юноша отскочил, взмахнул бемгишами, снова ринулся вперед: удар сверху – парирование со скольжением вперед, поперечный выброс клинков и… Поднырнул под встречный выпад тяжелой рукоятью. Клинки рубанули воздух: сэр Ричард тоже успел отступить. Рассмеялся:

– Вы молодец, мсье Кро, быстро учитесь. Оказывается, даже двуручный меч пригоден для ближнего боя, не правда ли? Ваш противник этого пока не знает, но вы уже должны это запомнить. В реальном мире у вас не будет второй и третьей крови. Только одна, решающая. Продолжим…

На Битали снова обрушился клинок – юноша отвел его привычным движением, поднырнул, идя на сближение, прикрылся от удара оголовьем в челюсть, рубанул поперечным… Но учителя там не оказалось. Кро успел только услышать свист рассекаемого воздуха, повернулся на звук и заметил противника лишь в тот миг, как клинок ударил его по шее…

– Голова прыг-прыг – и покатилась, – наклонился к нему сэр Ричард Уоллес. – Если есть опасность того, что вас встретят ударом рукояти, мсье Кро, это еще не значит, что такой удар последует. К нему нужно быть готовым, и не более того. На сегодня закончим. Зайдите к Эшнуну Ниназовичу, вам явно требуется обезболивающее и примочка на спину. Должен признать, мсье Кро, вы неплохой боец даже для взрослого мага. До завтра.

В целительную Битали не пошел. Сам понимал, что поступает так из пустого упрямства – но все равно не пошел. С полчаса полежал на постели, ощущая, как постепенно слабеет боль в отбитой спине и мысленно проклиная графа за подлость. Откуда только взялась его компания на тихой поляне? Учитель гендерных искусств столь же неприятных эмоций не вызывал. Несколько болезненных ударов от него Кро, конечно, получил, но зато узнал про слабые места в своей обороне и тактике нападения. Такая подсказка в будущем не раз спасет жизнь.

Следом мысли юноши перескочили на удивительно высокие отметки по прочим предметам. Сэр Уоллес, кстати, хоть и похвалил его за умение, но ни одного балла не подарил.

Битали поднялся, помахал руками, разминая тело, выдвинул ящик с контрольными, достал тонкую стопку тетрадок. Наугад открыл одну из середины, полистал. На его взгляд, в работе все было верно.

А на самом деле?

– Ты уже здесь? – выпрыгнул со стороны подоконника недоморф. – Когда успел? Тебя в зале вроде бы и не было.

– Получил поблажку, – не стал вдаваться в подробности Битали. – Сосед, ты можешь показать, где женские комнаты? А то я к их спальням еще ни разу не ходил.

– Да ты что? – засмеялся Надодух. – Уже третий месяц в школе – и ни разу к девочкам не бегал? Это и вправду беда, нужно немедленно исправить. Мне тут, кажется, что-то было нужно… – Он почесал в затылке, оглядываясь. – Не помню… Ладно, пошли.

С самоуверенностью, странной для уродца, не сомневающегося в своей будущей вечной девственности, недоморф вывел соседа в коридор, за кабинетом профессора Налоби проник на лестницу, поднялся на полтора витка и вышел в другой коридор, подсвеченный невинно-возвышенными гобеленами с вытканными на них крылатыми феями, волшебными ослепительными лебедями, что громко хлопали крыльями, крутили головами и даже пытались ущипнуть прохожих, – с летними пейзажами и хороводами вокруг цветущих роз. Поворот, несколько шагов вдоль выходящих во двор окон – и они оказались в небольшой уютной зале, заставленной креслами, диванами и высокими вычурными вазами с цветами. Какая-то из ваз мерно журчала. Возможно, там струился декоративный фонтанчик, а может – бил питьевой родничок. У Битали от этого звука моментально пересохло в горле – но где именно течет вода, было неясно.

– Дальше нас, похотливых, не пускают, – развел руками Надодух. – Я сейчас твою Генриетту сюда вызову.

– Нет, не ее! – схватил друга за плечо Битали. – Я с Горамник хотел поговорить.

– Ты уже на рыженькую переключился? – изумился недоморф. – Чего ты в ней нашел?

– Ничего я в ней не искал! – Кро почувствовал, что краснеет. – Просто поговорить!

– Ага, – утер мохнатую морду Надодух. – Поговорить, поискать… чего-нибудь. В парке под ивой.

– У тебя только одно на уме! – отмахнулся Битали. – А я с практическим вопросом. Сам услышишь… Ну, давай! Как звать-то?

– Все очень просто. – Надодух крутанулся, изобразил малопонятное танцевальное па, бочком подбежал к огромному портрету некоей статс-дамы с высокой прической, из которой выглядывали украшенные вуалью жемчужные рожки, с пышным воротником-жабо и в зеленом платье с широкой воздушной юбкой, вскинул руку и запнулся: – Вот проклятье! Шляпа нужна. Или хоть шапка какая-то… Забыл совсем. Я же говорил, взять что-то нужно!

– Шляпа? – Кро почесал нос, прошелся между вазами, сорвал синий цветок полевого василька, ткнул в него палочкой: – Трунио!

Цветок тут же вырос до размеров широкополой мушкетерской шляпы.

– Только ради тебя. Но если кому расскажешь… – Надодух погрозил Кро кулаком, насадил гигантский цветок себе на макушку и тут же сдернул, махнув резными лепестками по самому полу и склонившись в глубоком поклоне: – Не будет ли так любезна глубокоуважаемая сеньора снизойти к мольбе преданного своего слуги?

– Поднимитесь, идальго, – дрогнули руки на поясе женщины. – Чего вы желаете от моей милости?

– Умоляю вас, сеньора, призовите сюда сеньориту Аниту, урожденную Горамник.

– Я узнаю, здесь ли она, идальго. Извольте подождать.

Руки женщины вернулись на прежнее место, и она замерла.

– И что теперь? – не понял Битали.

– Сейчас подойдет… – Недоморф посмотрел на него, на даму, сообразил: – А-а, ты думал, она уйдет? Так это не портрет, она не двигается. Эту испанку когда-то давно сделали в качестве пособия – для обучения хорошим манерам. Потом манеры изменились. Вот ее в качестве привратницы и повесили. Рыжая тебя слышала, не беспокойся. Эта сеньора как директорский свисток – вызов передает мгновенно.

– Не меня, тебя, – поправил Кро.

– Ее… – указал через плечо большим пальцем на портрет недоморф и тут же получил веером по голове:

– Что вы себе позволяете, дон Хуан?!

– Р-работает, – пригнувшись, отскочил Надодух. – Интересно, с кого такую вредную рисовали?

– Что ты сказал? – Откуда взялась рыжая Анита, все еще одетая в спортивный костюм, Кро не заметил.

– Я про нее, – указал пальцем на сеньору с веером недоморф и быстрым движением откинул за вазы цветочную шляпу.

– Сеньорита Долорес Ксиргу, – без малейшей запинки сообщила Горамник. – Говорят, она была воспитательницей профессора Бронте. Смертной. После ее кончины директор заключил ее душу в этом портрете.

– Это была кара или выражение благодарности? – не понял Кро.

В этот раз девушка заколебалась, но быстро взяла себя в руки и вздернула бледный подбородок:

– Зачем вы меня звали?

– Вот… – показал пачку контрольных Битали. – Ты не посмотришь их хотя бы бегло? Они все на шесть и семь баллов. Хочу знать, это правда или… Или их тоже забыли посмотреть, как на дальномирии? Внимательно проверять не обязательно, просто посмотри. Поверхностно. Ты ведь сразу поймешь, если там нестыковки. Всего десяток работ. Глянешь?

Анита колебалась опять всего несколько мгновений, потом решительно выхватила тетрадки и бухнулась на ближний диван:

– Ладно, давай. Узнаем, что у нас за отличники плодятся. – Она требовательно вскинула руку: – Перо дайте!

– Перо? – переглянулись Кро и недоморф.

– Даже об этом не подумали… – Она отмахнулась, извлекла палочку: – Циус! Это что? Метаморфизм… Хм… Нет среди них змей и ящериц, только теплокровные!.. Сам ты кровосос – молоком их выкармливают… – Горамник быстро и уверенно тыкала в страницы кончиком палочки, оставлявшей на бумаге коричневые подпалины. – При чем тут лунный свет? Астрономическое полнолуние! Это же не зелье на красоту! Ничего себе ляпнул! Откуда ты это взял?! – Она захлопнула тетрадь, взялась за другую. – Ну вот, на первой же строке! Матрицы считают по диагоналям, а не уравнениями!

– Привет! – вырвалась из-за портрета запыхавшаяся и порядком взлохмаченная Генриетта. – Ты приходил?

– Да он и щас здесь! – любезно сообщил недоморф. – Уроков ему мало, решил допзанятия поискать.

– А что случилось?

– Я попросил Аниту проверить мои старые контрольные, – объяснил девушке Кро. – Странными они мне кажутся.

– Трояк максимум, – откинула математику Горамник и взялась за следующую тетрадь.

– Она придирается! – понизив тон, сказала Вантенуа.

– Если начну придираться, вообще минус получится, – не поднимая головы, парировала отличница. – Кто тебе сказал, умник, что у русалок есть хвосты? Сказок Андерсена начитался?

– Разве нет? – удивился Битали.

– Хвосты имеют лишь морские девы, «ундины», они же на латыни «филяроны», а на арамейском «мемозины». Русалок же отличить от женщин при поверхностном взгляде сложно, чем они и опасны! Два балла, только чтобы не обвинили в предвзятости. А эта контрольная по зельеварению? Ой, мамочки, Генриетта! Ты знаешь, где он берет миндальное молоко?

– Подумаешь, мелочи! – пожала плечами Вантенуа.

– Ага, мелочь… Коровье молоко вместо мытного настоя! То есть слабительное вместо средства для снижения веса. Хотя, конечно, некоторое сходство в эффекте проявится.

– Это все равно не его тема! Ты ведь из рода магов, Битали? Правда?

– Это неважно, – тыкая палочкой уже в шестую работу, ответила Горамник. – Самые великие чародеи вырастают на чужом искусстве. Имея врожденные способности в одной области, они усиливают природный дар знанием теории и тренировкой в одной, двух, а то и трех чужих специальностях. А потом придумывают заклинания, включающие силу сразу нескольких искусств. Прирожденные маги специализируются в прорицании, сильные колдуньи – в магии, прорицатели – в метаморфизме. Наша школа всегда была сильна кругозором выпускников, а не их специализацией. Каждый наследник маркиза де Гуяка способен сразиться с кем угодно на чужом поле. Хотя некоторые не знают даже, чем сила отличается от соли.

– Это просто описка! – все-таки не выдержал Кро. – Суть контрольных не в орфографии!

– А я ее вообще оставила, – ухмыльнулась отличница. – «Солнечный свет дает растениям первичную соль». Звучит неплохо, правда? За соль даже накину лишний балл. Пусть будет три. Что тут следующее? Прорицание. «Эманации кофейных зерен подавляются»… Битали, ты никогда не слыхал, что перед употреблением кофе обжаривают? Какие у жареного молотого кофе могут быть собственные жизненные эманации?

– Вот проклятье!

– Именно! – захлопнула контрольную Горамник. – Не шесть и семь твои работы стоят, а не больше двух баллов. Строго математически говоря, Битали Кро, ты полудурок! И никакие твои фокусы с учителями этого изменить не в силах!

– Какие «фокусы»? – Юноша начал собирать с дивана тетрадки. – Я просто не обращал…

– Врать не надо, Битали, не поможет! – Анита специально отпихнула от него несколько тетрадей. – Все всё видят! Тебе ставят баллы ни за что! За вопросы для первого курса, за удачно поднятую руку, за непроверенные контрольные. Ты хочешь сделать себе поддельный аттестат. Покупаешь у учителей баллы. Но только пользы от этого тебе не получится. Когда тебя за хороший аттестат возьмут в сильный орден или известную семью, все равно все поймут, что ты – пустое место. И кроме позора ты не получишь ни-че-го!

– Что за бред ты несешь? Какие покупки? Я ничего ни у кого…

– Тогда это что?! – вырвала у него уже собранные работы разгорячившаяся Горамник. – Почему тебе ставят семь за контрольные недоумка?!

– Я ведь сам принес их тебе, Анита! Ты не заметила? – отобрал тетради обратно Битали.

– Не будет тебе от этого пользы, не надейся! – гнула свое отличница. – Дутые оценки знания не добавят! Ты как был дураком, так и останешься! Хоть весь аттестат баллами оклей!

– Стойте! – вскинул руки недоморф. – Я все понял! Это Темный Лорд!

– Чего? – повернули лица к нему все трое.

– Это делает Темный Лорд, – ударил ладонью о ладонь Надодух. – Он не смог тебя убить и решил, по крайней мере, не дать тебе стать сильным магом. Ты получаешь семерки ни за что, учиться тебе не нужно, и ты остаешься со способностями… На уровне простого деревенского шамана. Потом он тебя убьет уже без особого труда.

– Ну да! А все учителя школы стали верными слугами Лорда, – отмахнулся Битали от очередной фантазии своего соседа. – Весь мир ополчился дружными рядами против меня одного. Это уже паранойя, Надодух.

– А нападение мертвой коровы или гаруфер в комнате – не паранойя? – с готовностью парировал недоморф. – Слушай меня и думай сам. Первое: тебя селят в башню к изгоям. Не дают завести дружбу с другими школьниками. Второе: тебя выгоняют с занятий с опасными зельями. Теперь ты не знаешь, как сварить ядовитый состав для огненных тварей. Третье: тебя отстраняют от обряда корсовинга. Четвертое: тебя не проверяют на метаморфизм. Пятое: из-за хороших отметок ты перестал открывать учебники – думаешь, что и так все знаешь. Ну, что скажешь теперь?

Надодух вскинул руку с плотно сжатыми пальцами.

– Ты остался без знаний про яды, про собственный полиморфизм, ты не научился управлять природной силой, наконец! Какой из тебя маг, если ты не способен использовать силу? И при этом у тебя отличные отметки! Горамник права, Темный Лорд незаметно делает из тебя дурака. Избавляется от врага не копытом, так измором.

– При чем тут Темный Лорд?

– А кто еще может такое устроить?

– Если так, то тебе нужно заниматься самостоятельно, – решительно вмешалась Вантенуа. – Самому учить то, что не хотят преподавать наши профессора. Тебе нужно провести обряд корсовинга, и как можно скорее. Ты должен научиться управлять силой до того, как произойдет что-нибудь плохое.

– На это нужно часа два-три, – напомнил недоморф. – Где мы возьмем столько времени?

– Вечером, когда еще? – развела руками Генриетта. – Закончим, понятно, поздно. Но днем нам и двух часов не выкроить. Прямо сейчас нужно и начинать.

– Все правильно, сосед, – кивнул Надодух. – Все логично и совпадает. Тебя пытаются затравить. Хочешь выжить – бери все в свои руки. Я, кстати, знаю за парком отличное уединенное место. Кроме меня, там никто следов не оставлял. Могу показать. Идешь?

Битали наконец-то собрал тетрадки в стопку, подравнял по краям:

– Логики тут никакой, одна конспирология. Но я и вправду единственный, кто корсовинга не прошел. Ладно, согласен. Другой возможности все равно не появится. Филли Налоби эту тему уже закрыл.

– Пошли… – Все трое двинулись к лестнице, Битали на ходу оглянулся: – Спасибо, Анита! Я твой должник.

– Подождите! – быстрым шагом нагнала их отличница. – Это, конечно, не мое дело, мсье Кро, но во время обряда корсовинга подопечный всегда влюбляется в своего проводника, если они разного пола. Вы про это знали, ребята? Нет? – Она громко хмыкнула: – Тогда вы и правда недоучки! Всегда влюбляются, мальчики! Поэтому семейные пары и проводят его вдвоем. Для укрепления чувств. Поэтому профессор Налоби пары однополые для обряда подбирал. Любовь – это чувство, направленное на продолжение рода. Между людьми одного пола оно возникнуть не способно, только дружба завязывается. А вот мальчик с девочкой…

– Ничего я делать не собиралась! – зло ответила Генриетта. – Просто рядом побыть. А проводником может быть и Сенусерт.

– Да пожалуйста! Это все равно не мое дело, – пожала плечами рыжая. – Только я, пожалуй, пойду с вами. Вы все такие образованные, что волосы дыбом становятся. Как бы там беды с вами не случилось.

– Тебе-то что? – отстранилась Вантенуа и оглянулась за поддержкой на Битали.

– Совесть будет мучить. Началось ведь все из-за меня. Надодух, идем. Показывай свое убежище. – Анита невозмутимо проследовала мимо сокурсницы, изобразив, когда той не стало видно ее лица, презрительную ухмылку.

Теперь уже вчетвером пятикурсники спустились на первый этаж, обогнули двор, мимо колодца вышли наружу и повернули к парку. Через минуту недоморф вывел их к стене кустарника, за глинистой проплешиной раздвинул ветви, предупредил:

– Здесь акация, осторожнее. Вот этот ствол толкаем, зелень поднимается, и снизу… – Он первым нырнул вперед.

Последние шаги, и ребята оказались на обширной поляне в окружении высоких цветущих роз, излучающих сладковатый аромат.

– Так вот чем ты тут вечерами развлекаешься! – двинулся вдоль разноцветной стены Битали. – Какие бутоны! Настоящие, или «трунио» использовал?

– Ты так больше не говори, могу обидеться, – предупредил Надодух. – Кстати, мне мелкие цветочки больше нравятся. Вон, со стороны болота Русалочьи рузы россыпями распустились.

– Красота какая! – ахнула Анита, проводя ладонью по лепесткам. – Вот уж от кого не ожидала. Разве ты не из рода магов?

– Из магов. Но на старшем курсе пойду в шаманизм по специализации. К Филлу на естествознание.

– Почему Русалочьи рузы? – оглянулась на него отличница.

– Русалочьи – потому что со стороны болота. Рузы – потому что ошибку на бирке сделал, когда сажал. А исправлять лениво. Да это ерунда, мелочи. Я розы только ради шипов выращиваю, через них даже крыса, не ободравшись, не пролезет. Вот ивы – это моя главная гордость! Иди сюда, смотри.

Недоморф разбежался, прыгнул в самую гущу одного из кустов в центре поляны – ветки под его весом согнулись, и он закачался на живом ложе, прикрытом сверху, словно зонтом, остальной кроной. Надодух развернулся, откинулся на такую же мягкую, из веток, спинку и предложил:

– Слева от тебя – куст с коричневыми листьями, садиться с моей стороны. Попробуй.

Горамник, пригладив волосы, подступила к иве, сперва потрогала ветки ладонью, потом резко толкнулась вперед и бочком опрокинулась в зелень. Ветки качнулись, отступая, и она оказалась на узком овальном ложе.

– Как здорово! – искренне охнула она. – Да ты, оказывается… А я думала…

– Как сказала недавно одна моя знакомая, – довольно ответил недоморф, – главное не баллы в аттестате, а знания в голове… Генриетта, не туда! Я из этой ивы постель хочу сделать. С живым балдахином и стенами. Только там еще ничего не готово. А сесть можно на это деревце, справа от меня. Да, с моей стороны.

– Ты просто Фавн на троне, – шутливо поклонился Битали. – В вашем доме, повелитель растений, сидеть дозволено только дамам, или мне тоже?

– Твое место во-он там, – указал на взгорок, больше похожий на могильный холмик, недоморф. – Тебе ведь обряд проводить нужно. Ложись-ложись, не бойся. Это тоже вариант постели. Я еще на прошлом курсе придумал. После того, как два дня у Эшнуна Ниназовича провалялся. Ложись, ложись…

В голосе Надодуха, при всей его доброжелательности, появились какие-то посторонние вкрадчивые нотки, а потому Кро сначала попробовал холмик ногой. Тот мягко спружинил. Битали зашел сбоку, попробовал в другом месте, оглянулся. Сенусерт, улыбаясь, затаил дыхание.

– Ну, сосед… – Кро выдохнул, опустился, опираясь ладонью и… – А-а-а!!!

Никакой опоры под рукой не оказалось – юноша ухнулся вниз в какую-то яму на глубину почти в человеческий рост, но тут его падение замедлилось, и тело с сухим шелестом закачалось в глубине. Он попытался извернуться в узкой длинной могиле, оказался в горизонтальном положении. Понял, что слегка приподнялся, повернулся на спину. Перед самым лицом колыхались коричневые кисточки, за которыми просвечивало сереющее небо. Те же кисточки плотно прикрывали и все остальное тело.

– Ты цел?!

– Ты как?

– Жив?

Одно за другим появились над ним испуганные лица однокурсников. Битали понял, что, улегшись на холм, в реальности оказался немного ниже уровня земли.

– Ну, и гад же ты, сосед! – душевно сообщил Кро. – Предупредить не мог?

– Под тобой яма с водой, а из нее камыши растут, – на лице недоморфа расцвела счастливая улыбка. – Они тебя и держат.

– Это не камыш, это тростник, – не преминула уточнить Горамник.

– Да хоть черешня, – безмятежно отмахнулся Надодух и продолжил свою мысль: – Кисточки укрывают – вместо одеяла. Они теплые, я проверял. Тут, вообще, голым нужно лежать. Если в такой постели раненый или больной под себя сходит, то все вниз проваливается и растениями усваивается. И всем хорошо. А Ниназович, дурак, от таких отказался. Мозги у старика отсыхать стали.

– Мне не нужно ходить под себя, Надодух. Мне нужно провести обряд.

– Так и пожалуйста! Мягко и тепло. Других постелей здесь все равно пока нет.

– Во время корсовинга ему может стать жарко, что тогда? – напомнила Анита.

– Это же камыш! Кисточки можно в любую сторону повернуть. Или в гущу собрать. Хочешь – как под периной, жарко будет. А хочешь – холодно, как на улице.

– Тебе удобно там, Битали? – присела рядом Генриетта, опустила руку и нащупала его ладонь.

– Странно немного, – пошевелился Кро. – Словно в воздухе висишь. Зато ничего не отлежу.

– Солнце уже над деревьями. Может, на завтра отложить? До ночи не успеем.

– Нет. Раз уж решился, нужно начинать. Второй раз может уже не сложиться.

– Если сегодня начнешь, значит, десять раз подряд с промежутком не меньше суток и не больше двух, – напомнила Горамник. – Готов?

– Поздно спрашивать, Анита. В последний миг не отступают.

– Тогда давай, дыши. Глубоко, полной грудью. Не торопись, делай примерно в полтора раза больше вдохов, чем обычно, и на весь объем. Ничего не бойся, мы здесь. Случится что не так – вытащим, не пропадешь.

– Ты чего тут пристроилась? – вдруг взъярилась Вантенуа. – Отойди от него! У него Надодух проводником быть должен.

– Ты тоже давай отходи! – потребовала Горамник. – Все, Битали, успеха. Забудь про все, слушай только себя, свои…

Договорить ей не удалось. Кто-то резко дернул Аниту в сторону, и обе девушки скрылись за краем ямы.

– Дыши, я здесь, – уселся у бедер Битали недоморф. – Я через все это уже прошел. Поначалу страшно, потом привыкаешь. Дыши. – Надодух вдруг поднял голову, спросил в сторону: – А Филли говорил, дышать как нормально.

– Твоему Филлу только леших дрессировать! – звонко отозвалась Горамник. – Все справочники советуют полтора вдоха против обычного и частое собачье в случае спазмов и судорог.

– Сиди здесь, не подходи туда! – не менее громко добавила Генриетта.

– Очень надо! Мне твой полудурок, как блоха собаке, нужен, – перешла на шепот Анита.

– Ага, как же! Думаешь, я не слышала, что ты после его дуэли говорила? Раньше никому был не нужен, а теперь только на него и гадаете.

– Это Деборе задание давала!

– А вы все и рады стараться… – Шепот перешел в тихое шипение. – Контрольные давно сдали, а ты опять на него через воду смотрела.

– Он одни семерки получал. Вот я и смотрела, откуда…

Голоса наконец-то перестали различаться, слившись с шелестом камыша, стрекотом кузнечиков и бормотанием ветра. Вдох за вдохом свежий ароматный воздух наполнял грудь Битали до краев, как ливень – забытые на улице чашки и тарелки. Минута, другая, третья… Кро ощутил легкий шум в голове. Не боль – слабое головокружение. Еще десяток вдохов – головокружение усилилось, начало разливаться по телу. Все мышцы медленно пробирало странной, непривычной щекоткой, и вскоре они начали подергиваться помимо его воли. Он хотел сказать об этом соседу – но лицо недоморфа странно задергалось, меняя цвет и очертания. Сохранялся только голос, поддерживающий правильное дыхание:

– Глубоко, глубоко. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Не останавливайся! Дыши, дыши…

Щекотка, что наполняла тело, неожиданно оказалась и снаружи, обтекая юношу со всех сторон. Самое странное – Битали чувствовал эту самую «щекотку», хотя она гуляла, закручиваясь вихрями, на высоте в два-три человеческих роста над ним. Больше того – он ее видел! Видел, как что-то, похожее на водяной поток, рушится на грудь, пробивает ее, выхлестывает наружу, закручивается, вырывая части тела, вздыбливает его волосы, раздергивает руки и ноги и скручивает конечности по линиям вихря, зажимающего тело. Колени его уперлись в живот, локти вжало в тело, кисти безвольно повисли перед грудью. Вихрь продолжал давить сильнее и сильнее, так зло и нестерпимо, что в глазах потемнело, кости заболели все до последнего суставчика, дыхание исчезло совсем. Битали понял, что это – все. Что нужно выбираться, иначе, иначе…

Что будет иначе – он не знал. Понимал лишь – нужно вырваться!

Кро задвигал скрюченными руками и ногами, потянулся вверх, вперед. Туда, куда была направлена голова. Иной ориентации он сейчас не ощущал. Локтями, коленями, плечами крутился он, толкался, рвался к свободе. Еще, еще чуть-чуть, еще, еще…

– А-а-а-а!!! – Лицо залило светом, руки и ноги легко раскинулись в стороны, не стесненные больше уже ничем, легкие наполнил сладкий свежий воздух. Странное, непривычное ощущение. Свобода, свет, воздух.

– Ну, вот ты и с нами… – склонилось к нему женское лицо.

Зеленые глаза, ослепительно белая кожа, прямой острый нос, золотистые волосы. Сердце уколола радость узнавания, он прошептал:

– Мама… – и видение исчезло.

Битали, раскинувшись, лежал на траве, полный счастья и наслаждения – именно полный, а не испытывающий блаженство. Полный, как мохнатый козий бурдюк – шипящим молодым вином.

– Как же это?.. Как…

Пальцы нащупали руку недоморфа – Кро крепко сжал ее, притянул друга к себе, обнял, уткнувшись носом в плечо:

– Ты не понимаешь, Надодух…

– Это здорово, сосед, – не стал отстраняться Сенусерт. – Это отлично! Я так рад за тебя. Очень рад.

– Как же хорошо! – Кро выпрямился во весь рост, раскинул руки, глядя в сумеречное небо. У него было такое состояние, что хотелось обнять не только соседа, но и весь мир, всю вселенную. Принять в себя – и отдаться ей без остатка. Он был чист, обряд корсовинга смыл, стряхнул, содрал с него все наносное и чужое, оставив одни лишь обнаженные души. И Битали впервые понял, что истинное имя всем трем его душам – это любовь, любовь и любовь! Та самая искра, что досталась людям от их Создателя и сохранилась в каждом дожившем, сохранившем облик праотца, не превратившегося в животное.

Любовь!

Любовь к воздуху и траве, любовь к воде и небу, любовь к ветру, к людям, к тараканам и птицам, любовь к каждой мелочи, из которой состоит великая вселенная.

– Как же это хорошо!

Слов, чтобы объяснить это состояние, у Битали не было, и он смог выразить чувства лишь импульсом, выпустив его из груди:

– У-у-а-а-а-а!!! – Он уронил руки и уселся обратно на траву, снова крепко сжал руку недоморфа. – Спасибо тебе, Надодух Сенусерт. Спасибо!

– Всегда рад помочь, – буднично ответил сосед. – Ну что, уходим? Полночь скоро.

– Ему нельзя ходить. – Анита и Вантенуа наконец покинули свои живые кресла, приблизились. – Сперва организм должен восстановиться после перерождения. Четверть часа самое меньшее. Пусть отдыхает.

– Девочки, – встал навстречу Кро, взял их за руки. – Спасибо. Это… Это.

Генриетта кинула злой взгляд в сторону Горамник, не убравшей из ладони Битали свои пальцы, на щеках заиграли желваки. Анита невозмутимо ответила юноше:

– Это у каждого происходит по-своему. Но для каждого это самый счастливый день в жизни.

– Да… – Битали обнял сразу обеих девушек, прижал к себе, отпустил, повернулся к недоморфу: – Надодух, ты представляешь, я только что видел свою мать!

– Все правильно, – кивнула Горамник. – Во время обряда корсовинга души пробивают время и возвращаются обратно в миг рождения, чтобы преобразовать тело для принятия внешних сил. При этом восстанавливаются самые первые воспоминания момента рождения.

– У мамы зеленые глаза, золотые волосы, у нее совсем другое лицо.

– Мамы всегда самые красивые, – улыбнулась Анита. – Правда?

– У мамы, что провожала меня в школу, глаза синие, волосы каштановые и кожа более смуглая.

– Она так изменилась?

Счастливый, сомлевший тон Битали, сообщавшего эту новость, поначалу скрыл от Сенусерта истинный смысл услышанного. Но уже через минуту он понял и схватился за голову:

– Так значит, я прав?! Я угадал!

– Что угадал? Что прав? – одинаково удивились обе девушки.

– Он не тот, за кого себя выдает! – ткнул пальцем в Битали недоморф. – Он сам не знает, кто он такой! У него поддельная мать, поддельный отец, и его прячут от убийц! Значит, я прав, прав! Темный Лорд хочет тебя убить, потому что ты его тайный враг! Возможно, будущий его победитель! И он пытается избавиться от тебя, пока ты маленький!

– Можно сказать то же самое еще раз, но медленно и поподробней? – попросила Горамник, пригладив волосы и слегка дернув себя за хвостик на затылке.

– Его постоянно хотят убить! – уже двумя пальцами ткнул в грудь Кро недоморф. – Он несколько раз горел, у него умерло три тотемника, уже в нашей школе на него нападали мертвая корова и гаруфер. Директор держит его в стороне от остальных, чтобы не пострадали, если что. Учителя ему отметки завышают. В общем, тут какая-то тайна. Я сразу понял: тут что-то не так! Раз Темный Лорд хотел его убить, значит, он не тот, кто мы думаем. Он тайный принц или что-то такое. И теперь все так и оказалось! У него другая мать! Не та, кого он за маму все время принимал! Понятно?!

– Не очень, – покачала головой Анита. – Почему его хочет убить именно Темный Лорд?

– Так это же Пророчество! Ты разве не знаешь про Пророчество, по которому Темный Лорд вернется из мира духов и уничтожит всех магов?

– То есть вы решили, что за Битали охотится Темный Лорд, только потому, что никогда не слыхали про других злодеев? – вопросительно изогнула брови Горамник. – Нужно было Гофмана на ночь читать. Тогда убийцей оказался бы крошка Цахес. Или русские сказки. Там есть такой зверь – Змей Горыныч. Он тоже в убийцы годится.

– Я серьезно! – обиделся недоморф. – Между прочим, его призраки видели. Говорили, на них напал какой-то черный колдун и послал против Битали.

– А росту он какого? Такого? – Она показала себе на уровень пояса. – Значит, точно крошка Цахес.

– Сама ты… крошка… – недовольно буркнул Надодух.

– Ребята, мальчики, – улыбнулась Анита. – Давайте, я открою вам одну страшную тайну. Невероятный секрет! Вы представляете, у нас в школе есть библиотека! А в ней – много энциклопедий и справочников. А в них – статьи про все Пророчества и про Темного Лорда. И про то, ожидается у него какой-то секретный враг или нет. Слушайте, а ведь вам мадам Деборе про библиотеку уже говорила! Вы туда ходили? – Рыжая девица чуть выждала и хихикнула: – Понятно, не ходили. Какие же вы все-таки… Плохо образованные субъекты. Таким вечно мерещатся всемирные тайны в каждой мышиной норке.

– Сама ты… – повторил недоморф. – Спать на землю положу, будешь знать.

– Нет уж, спасибо. Я лучше у себя в постели отдохну.

– Не получится. Вон, как звезды светят. Значит, полночь миновала. Возле замка метаморфы давно гуляют. Из них половина в зверином облике себя не помнит. Особенно первые курсы. Старших профессор Традиш в ум все-таки приводит, они не кинутся. Но младшие порвут запросто, они от парной крови дуреют, и как раз ее всю ночь ищут. Так что лучше нам до рассвета остаться здесь.

– Нет! Ни в коем случае! – хором отказались девушки, и рыжая добавила: – Все девочки обязаны ночевать в своих комнатах. Это школьное правило, иначе скандал будет, родителям сообщат и все такое. Даже исключить могут.

– Бросьте вы! – отмахнулся Надодух. – Я сколько раз в лесу ночевал, никто и не заметил. Скажи, Битали!

– У мальчиков свои правила, у девочек свои, – отрезала Анита. – Школа за нас отвечает. Поэтому и требует.

– Кое-кто, помнится, в парке просыпался. И ничего, – припомнил Кро.

– Где и кто просыпается, на это плевать, – покачала головой Генриетта. – Но засыпать должны у себя в комнатах.

– Вы меня не слышите, что ли? – повысил голос недоморф. – Никто ничего не заметит – проверено. Я вам тут постели организую, сами потом проситься станете. А утром вернемся, никто…

– Сеньорита Долорес заметит, – вздохнула Вантенуа. – Анита права, нам нужно возвращаться. Лучше опоздать, чем не прийти совсем.

– От вас до школы только косточки доберутся! – пообещал Надодух. – Не дурите, потом выкрутитесь.

– Ты чего, совсем не понимаешь? – покрутила пальцем у виска Горамник. – Мальчики и девочки, вообще-то, разное строение организма имеют. И что для вас пустяк, для нас большие последствия может иметь. Школе неприятности не нужны. Не придем ночевать – такой скандал случится, что не до аттестатов будет. Так что, если трусишь, можешь остаться. А мы пошли.

– Вы просто сумасшедшие! – возмутился недоморф. – А раньше вы подумать не могли?

– Кто же знал, что Битали больше трех часов перерождаться будет? У меня все за два закончилось! – признала Горамник. – Да еще ты тут поляной полдня хвастался, вместо того, чтобы сразу обряд начинать.

– Ага, я во всем виноват! А уйти вы не могли, когда поняли, что до ночи не успеете?

– Я хотела, да Вантенуа отказалась, – кивнула на подругу Анита.

– Так и шла бы сама! – презрительно бросила та.

– Ну да. А вы бы тут наверняка чего-нибудь испортили, – многозначительно предположила Горамник.

– Ребята, что же вы делаете? – развел руками все еще не отошедший после корсовинга Кро. – Мы же все друзья, мы же все любим друг друга! Зачем же вы ссоритесь? Обнимитесь, поцелуйтесь, и все будет хорошо.

– Этот точно не дойдет, – причмокнул недоморф. – Те, что любят оборотней, долго не живут. А он любит всех. Я это состояние помню.

– Я тоже… – Рыжая подошла к Битали, провела пальцами по его щеке, почти коснулась губами губ: – Хороший мой, если меня обидят, ты меня спасешь?

– Убью любого!!! – При мысли о том, что крохотную, очаровательную, рыжую доверчивую Аниту кто-то станет мучить, по телу Кро прокатилась волна гнева, в руках сами собой оказались бемгиши.

– Вот видишь? – хмыкнула Горамник.

– Отойди от него, зараза! – чуть запоздало рявкнула Генриетта.

– Это что, твоя собственность? – вскинула брови Анита и помахала перед собой расческой.

– Но и не твоя!

– Ведьмы вы обе, – махнул на сокурсниц рукой Надодух. – Правда, к нам в школу других и не берут. Ладно. Коли уж так приспичило, давайте выбираться. Через парк идти нельзя, у них там любимое место – на просторе побегать. Сразу сворачиваем влево, за кустами пробираемся ближе к Тихому лагерю, вдоль него за грядки, а потом по прямой к замку прорываемся. Палочку можешь спрятать, это только взрослые маги оборотней парализовать или оглушить могут, у школьников на это силы не хватит, мы так много еще не накопили. У зверей силы больше, да еще они защитными заклинаниями прикрыты. Такими же, как наши.

– Ты когда-нибудь причесывался, Сенусерт? – воткнула расческу в волосы Анита. – Не знаешь, чем палочка от гребня отличается?

– Постой! – спохватился Битали. – На нас ведь защитная магия. Ее только серебром можно пробить. Метаморфы серебряных клыков не имеют, значит, и защиты не пробьют.

– Дуэль вспомни, – кратко ответил Надодух. – Смертельной раны нанести нельзя, а вот всю кожу изрезать – запросто. Клыками по личику… Понравится? К тому же у каждого заклинания есть предел. Против пары зверей оно, наверное, спасет. Против стаи – не знаю.

– Может, останемся? – вдруг передумала Вантенуа, проведя ладонью по щеке.

– Как хочешь, – пожала плечами Анита. – А мне аттестат нужен. Я иду.

– Ложись в могилку, – предложил Генриетте недоморф, указывая на холмик, в котором проходил обряд Битали. – Тепло, мягко и спокойно. Не пожалеешь. Утром спокойно к завтраку вернешься, и все будет нормально. Скажешь: «перекинулась» и ничего не помню. Никто не придерется.

– А вы?

– Я ухожу, – решительно отрезала Горамник. – Вы как хотите.

– Я тебя провожу. – Битали все еще держал наготове оружие.

– Нет, я как все! – тут же переменила мнение Генриетта. – Одна я тут не останусь.

– До бесконечности думать будете… – Анита пересекла поляну и полезла в узкий ход через кусты. – А время уходит.

– Подожди! – метнулся за ней Кро.

Следом поспешили остальные.

– Меня вперед пустите! – потребовал недоморф, когда они выбрались за акацию. – Дороги ведь все равно не знаете! Налево сразу, налево. Не то из парка заметят.

Он обогнал Аниту, пригнулся и быстрым шагом устремился через густой ивняк, вроде бы оберегающий случайных прохожих от болотных тварей, что содержались в неистребимых топях для учебных целей. Однако Надодух тут поворачивал, там подныривал, здесь отгибал ветки и двигался с легкостью, словно по улице.

– Стоп! – неожиданно вскинул он руку. – Оборотнем завоняло.

– Это как? – старательно стали принюхиваться остальные. – Где? Откуда?

– Разве не чувствуете? – понизив голос, удивился Надодух. – Шерсть, пот, зубной порошок. Половина запахов звериные, половина человеческие. Значит, метаморф…

– Я ничего не ощущаю, – мотнула головой Анита.

– У него нюх острее… – пояснил Битали и чикнул клинком о клинок.

– Тихо! – предупредил Надодух, снова двинулся вперед. – Где-то тут, таится.

– Ой, лисичка! – обрадовалась идущая последней Генриетта. – Совсем ручная, не убегает.

Серая облезлая морда, едва различимая за ветвями, оскалилась.

– Это он, – облегченно перевел дух недоморф. – Ну, этому мы не по зубам. Пусть мышей ловит.

Он стремительно заскользил дальше. Мелкий облезлый оборотень, приволакивая облепленный листьями хвост, затрусил следом, то рыча, то клацая зубами, а потом, подняв голову, жалобно завыл.

– Вот, гаденыш! – оглянувшись, выругался Надодух и пошел быстрее. – Он же нас остальным выдает! На объедки надеется, поганец.

– Пошел вон! – оглянулась на лиса Вантенуа.

Тот вильнул грязным хвостом – и снова завыл.

– Сейчас вся школа сбежится! – У недоморфа в руке возник длинный вороненый учебный меч. – Не отставайте!

Еще несколько минут однокурсники, сопровождаемые подвываниями лисы, бежали молча. Потом вдруг сразу с трех сторон раздался громкий треск: спереди, справа и слева из кустарников кинулись на ребят, оскалив морды и грозно воя, волки, медведи, рыси, кабаны.

– А-а-а! – Страх моментально вышиб из Битали его безграничную, всеобъемлющую любовь. Он без колебаний рубанул по лапам и горлу прыгнувшую на Горамник рысь, развернулся, чтобы вогнать бемгиши в грудь медведя, краем глаза увидел когтистую лапу у своей ноги, крутанулся, подрубая ее, – тут сверху обрушилась неподъемная тяжесть громадного гризли и…

…И оглушительный, разрывающий барабанные перепонки, выворачивающий внутренности вой, больше похожий на скрежет гвоздями по стеклу, заставил его зажать уши, скрючиться и кататься по земле в бессмысленной надежде найти спасение от этого звука.

Тишина обрушилась неожиданно, словно удар молотка по пальцам. Все еще не веря случившемуся чуду, Кро отпустил уши, прекратил кататься. Огляделся.

Недоморф трепыхался в гуще ветвей ближнего кустарника, несколько зверей, поднимаясь на лапы, улепетывали в лес. Место битвы из непролазной чащи превратилось в довольно широкую, хорошо утоптанную поляну, посреди которой хрупкая рыжеволосая Анита невозмутимо оттирала свой резной костяной гребень.

– Что это было? – простонал Битали.

– Я же ведьма, ученица пятого курса и круглая отличница, – напомнила Горамник и указала на стоящего на четвереньках Сенусерта с совершенно круглыми, очумевшими глазами. – Вот он знает. У вас, магов, свои способы драться. Мечи там, амулеты. У нас, девочек, свои. Мы поэтому и учимся гендерным искусствам раздельно. Теперь бежим, мальчики. Метаморфы скоро успокоятся и вернутся. Нам повезло, что у них слух тоньше. Поэтому и досталось им сильнее.

– У-у-у… – Надодух встал на колени, схватился руками за голову, замотал ею из стороны в сторону.

Битали поднял бемгиши, отер о ветви окровавленную кромку:

– Да, порезал я их неплохо. Только крупное зверье царапинами не остановить. Сожрут.

– Ой, вот беда! – только теперь заметила оплошность Горамник. – Надодуха тоже оглушило! Ты сможешь его донести?

– Он вроде и так в себя приходит. А где Вантенуа?

Анита оглянулась, подняла с земли спортивный костюм, скатала и сунула за пазуху:

– Похоже, перекинулась. Испугалась, наверное, когда оборотни набросились.

– Надо же! – съехидничал Битали. – Такого милого пустячка!

– Так ты сможешь его нести? – опять указала на недоморфа девушка.

– Подожди чуть-чуть…

Кро поднял с земли ивовую ветку в локоть длиной, проверил на прочность, бросил обратно, извлек палочку:

– Трунио! Трунио… Трунио! – Под действием заклинания один конец ветки увеличился в диаметре примерно до дюйма, другой – где-то до пяти, длина прута тоже выросла вдвое. – Вот так…

Кро подхватил получившуюся дубинку, в зубы взял меч, перекинул себе через плечо руку уже вставшего на ноги недоморфа и потащил его вперед. Анита, удерживая гребень у губ и постоянно оглядываясь, кралась следом.

– Не туда… – прохрипел Надодух и потянулся к мечу: – Отдай…

Кро с радостью избавился от неудобной железки и повернул, куда показывал сосед. Пару минут они продирались через ветки вместе, потом недоморф отпустил плечо и пошел уже сам, повел носом:

– Сзади догоняют. Но пока далеко.

Еще через несколько минут Сенусерт вскинул меч, демонстративно принюхался:

– Близко…

Битали пропустил девушку вперед, перехватил дубинку двумя руками. Еще десяток шагов – и позади затрещали ветки, сразу несколько волков и рысь ринулись на добычу.

– А если так? – Кро широко взмахнул чуть переделанной ивовой веточкой. От удара по голове сбоку волчару не просто откинуло, но и закрутило волчком. Обратный взмах пришелся другому зверю по ребрам, опрокинув на землю. Совсем близко прорвавшегося серого Битали коротко ткнул рукоятью в нос, мысленно помянув добрым словом сэра Ричарда, отступил и из-за головы с размаху огрел по макушке. Пара отставших зверей попятились, дав юноше время шарахнуть рвущуюся к Аните рысь по хребту.

– Кро!

Битали прыгнул вперед, через пригнувшуюся девчонку, зацепился ногами, упал – но дубинка в вытянутых руках достала-таки до загривка подмявшего недоморфа гризли. Юноша тут же опрокинулся на спину, наугад махнул оружием – волки попятились.

– Надеюсь, это был Уловер, – спихнул оглушенного медведя Надодух. – Я ему всю морду изрезал. Давайте за мной, тут рядом…

Он снова побежал через кустарник. Анита немного отстала, постоянно оглядываясь на Битали. Юноша как мог быстро пятился, время от времени взмахивая дубиной. Волки, числом всего в четыре морды, щелкали клыками в трех шагах. Рысь и еще один верволк остались валяться на месте последней схватки.

– Сюда!

Кустарник наконец-то закончился, и впереди показались огородные грядки, слева граничащие с Тихим лагерем, по которому ползали разноцветные огоньки, а справа – с темной махиной замка. Трое школьников побежали меж капустных кочанов, постепенно замедляя шаг.

– Смотрите, отстали! – удивилась Анита.

– Наверное, школьный огород от метаморфов заговорен, – решил Надодух. – Они же, перекинувшись, тупеют. Затоптали бы все во время прогулок.

– Не такие они и тупые, – указал на замок Битали. – Караулят.

Изрядная стая разнопородного зверья, поблескивая голодными глазами, шла вдоль края огорода, отрезая беглецов от стен родной школы.

– Ерунда, прорвемся. Там всего сотня шагов от грядок останется.

Вход в замок находился рядом с колодцем, это Битали уже знал. Заложенная кирпичом арка вела в ловушку: проникнув здесь сквозь стену, чужак неминуемо провалился бы в бездну. Настоящий же проход скрывался слева.

– Надо было тебе дубинку сделать… – с тоской признал промах Кро. – От мечей толку мало.

– Не знаю. Хочу посмотреть утром на морды дожаровских слуг. Вдруг кого узнаю?

– Не узнаешь, – не удержалась от огорчительной правды Горамник. – Метаморф при перекидывании телесно меняется полностью. Если след и останется, то только у его животного двойника.

– Надеюсь, я никого в кустах не убил? – Кро наконец вспомнил, что нападавшие на них хищники в реальности являлись такими же школьниками замка, как и он сам.

– Вряд ли, – опять блеснула знаниями девушка. – После смерти они тоже перекидываются. А человеческих тел за нами не осталось.

– Сейчас останутся… – грозно предупредил Надодух, повернув к школе и помахивая мечом. – Рубить головы стану без предупреждения!

Расстояние между людьми и оборотнями быстро сокращалось. Зверье сгрудилось стаей за побегами сельдерея – как раз перед аркой. Три медведя, полтора десятка матерых волков, шесть кабанов, три крупные кошки: пума, тигр и леопард, еще какая-то мелочь, достойная разве пинка – но все равно желающая получить свою часть добычи. Битали показалось, что среди мелюзги он заметил знакомую грациозную куницу. А еще у него возникло нехорошее ощущение, что одной дубины и одного меча против всей этой толпы будет весьма маловато.

– Ты не мог бы хорошенько стукнуть своего друга по голове? – шепотом, в самое ухо поинтересовалась Анита.

Недоморф с подозрением оглянулся. Видно, расслышал, но не все. Или ушам своим не поверил. Поинтересовался:

– Готовы?

– Угу, – взвесил в руках дубину Битали. Неуверенно повернулся к девочке.

– Да, да! – одними губами подтвердила она свою просьбу.

– Зачем? – бесшумно шевельнул губами Кро и покрутил пальцем у виска.

– Делай! – округлив глаза, резко кивнула Анита.

– Чего? – опять оглянулся Надодух.

– Ничего! Сейчас прорываться будем, – улыбнулись ему Битали и девушка.

– По моей команде! – предупредил недоморф.

– Не можешь – давай я! – не выдержав, вслух предложила Анита.

– Чего? – снова обернулся недоморф.

– Оглушить!

– Кого? – Он окинул взглядом нетерпеливо поскуливающую стаю.

– Ладно, – наконец согласился Кро и коротким быстрым замахом тюкнул соседа по макушке.

И почти сразу нестерпимый скрежещущий вой бросил его на землю и вынудил зажать уши. Оборотни, не в силах терпеть подобное истязание – кто катался в траве, колотясь мордой о землю, кто тряс головой и уносился прочь, кто выл и бессмысленно кидался из стороны в сторону. Когда же Анита перестала дуть в гребень – врассыпную бросились все.

– Минут пять у нас есть, – воткнула свое оружие в волосы девочка. – В прошлый раз они успокаивались дольше. Помогай…

– Давай его уменьшим с помощью «трунио»! – предложил Кро.

– На нем же защита, неуч! – фыркнула рыжая. – Ученика заклинанием не изменить.

– Меня же изменили! – напомнил Битали.

– Это когда орден на тебя охотился? Так их там полтора десятка мальчишек было, вот общим усилием защиту и пробили. А вдвоем нам Надодуха не заколдовать. Да помогай же, пока оборотни не вернулись!

Она подхватила бесчувственного недоморфа с одного бока. Битали, тряхнув головой, забрал меч друга и взял его под мышку с другого. Вместе Горамник и Кро быстро дотащили Надодуха до замка, где юноша забросил соседа себе на спину и пробрался сквозь стену.

– Теперь извини, но я бегу, – сорвалась с места рыжая отличница.

Битали крякнул, опять перехватил меч в зубы и побрел к башне. Надодух сопел ему в ухо и иногда постанывал. Создавалось впечатление, что он уже давно отошел от удара и безмятежно спит – но проверить это все равно было невозможно. Если бы Битали опустил друга на пол и попытался разбудить – поднять в одиночку его обратно на спину он бы уже не смог.

– Добрый вечер, мсье Кро и… э-э-э… Поверните, пожалуйста, своего товарища. Да, так я и думал. Мсье Сенусерт.

«Ну, вот и все…» Тоскливая мысль отняла остатки сил, и Битали Кро присел, опуская товарища возле стены.

– Добрый вечер, профессор Налоби.

– Видимо, мне предрешено судьбою давать вам индивидуальные занятия, юноша, – качая головой, поцокал Филли Налоби. – Смотрите…

Он отступил на три шага, вскинул палочку, скомандовал:

– Леви!

Надодух приподнялся над полом примерно на локоть, расслабленно вытянулся во весь рост. Кончик палочки опустился, а с ним медленно спланировал на пол и мальчик.

– Заклинание «леви» произносится однотонно, с направлением внутренней силы из области живота через палочку на предмет, который требуется поднять. После того, как тот поднимается, ощущение истекаемой силы необходимо поддерживать до конца упражнения. Высота полета… – Учитель запнулся, хлопнул себя ладонью по лбу: – Ах да, мсье Сенусерт! Ведь я по просьбе директора Бронте обхожу коридоры во избежание несчастий и хулиганств! А вы тут что делаете в третьем часу ночи?

– Меня зовут Битали Кро. А мсье Сенусерт – это он, – указал на спящего соседа юноша.

– Не пытайтесь меня отвлечь, молодой человек, – покачал перед собой пальцем профессор. – Я спросил, что вы тут делаете в такое время вопреки распорядку?!

– Я проводил обряд корсовинга, профессор, и нам не хватило времени.

– Крайне, крайне рискованное решение проводить столь сложный опыт самому, – укоризненно покачал головой Филли Налоби и присел возле недоморфа. – Видите, к чему приводит подобная самонадеянность?

Он медленно провел рукой над Надодухом, стряхнул кисть в сторону, выпрямился, стащил с головы феску и утер ею лицо:

– Он просто устал. Да еще имеется ушиб головы. Видимо, упал, верно? Какой из обрядов цикла?

– Первый.

– Крайне, крайне самонадеянное решение! Намерены проводить все десять, или теперь передумаете?

– Раз уж начали, нужно доводить до конца.

– И это верно, юноша. Ну, коли так, придется вам помочь. Да? – И сам же кивнул: – Да. Корсовинг – это уважительная причина. Без него стать магом просто невозможно. Но вы должны внимательнее относиться к соблюдению распорядка дня.

– Я буду стараться, профессор Налоби! – искренне поклялся Кро, не ожидавший отделаться столь дешево.

– Леви! – взмахнул палочкой учитель и самолично доставил бедолагу недоморфа к самому сфинксу.

От порога к постели слегка отдохнувший Битали донес его уже сам.