Читать книгу Озорная классика для взрослых - Александр Сергеевич Пушкин, Александр Пушкин, Pushkin Aleksandr - Страница 6

Приап! Правитель п…зд, х…ев,

Владетель сильный над м…дами,

Всегда ты всех ети готов;

Обнявшись ты лежишь с п…здами;

Твой х…й есть рог единорога,

Стоит бесслабно день и ночь,

Не может п…зд отбить он прочь —

Столь ревность есть к тебе их многа!

Меж двух покрытых снегом гор,

В лощине, меж кустов прелестных,

Имеешь ты свой храм и двор,

В пределах ты живешь претесных,

Куда толпы х…ев идут,

Венчавши кажду плешь цветами,

Плескают вместо рук м…дами,

На жертву целок-п…зд ведут.

Твой храм взнесен не на столбах,

Покрыт не камнем, не досками,

Стоит воздвигнут на х…ях

И верх укладен весь п…дами.

Ты тут на троне, на суде,

Сидишь, внимаешь п…зд просящих,

И вместо завесов висящих

Вкруг храма всё висят м…де.

Но что за визг пронзает слух?

И что за токи крови льются?

Что так Приапов весел дух? —

Все целки в пух пред ним е…утся!

Тут каждый х…й в крови стоит,

Приапу в честь п…зды закланны,

В крови, в слезах лежат попранны,

Но паки их Приап живит.

Подобятся х…и жрецам:

Внутрь п…зд пронзенных проницают

И, секеля коснувшись там,

Беды велики провещают.

П…здищам старым и седым

За то, что пасть разинув ходят,

Х…ям что трепет, страх наводят,

Плоть вечно будет их как дым.

Но самым узеньким п…здам,

Которы губки ужимают

И сесть боятся вплоть к м…дам,

Беды ужасны провещают,

Что толстый х…й их станет еть,

Длиной до сердца он достанет,

Как шапку губы их растянет,

Столь будут бедные ширеть.

Х…и, провестники злых бед,

Жрецы е…ливого Приапа!

Се идет к вам х…й дряхл и сед,

Главу его не кроет шляпа;

Лишь ранами покрыта плешь;

Трясется и сказать вас просит,

Когда смерть жизнь его подкосит;

Затем он к вам сто верст шел пеш.

Приап, узрев его, и сам

Ему почтенье изъявляет,—

Велика честь седым власам,—

Его он другом называет.

Ударил плешью в пуп себя,

Тряхнул м…дами троекратно,

Потряс землею тем незапно,

Но всё, х…й старый, для тебя!

«Скажи старик! – Приап вещал,—

Ты сделал ли что в свете славно?

Кого ты, где и как е…ал?

Е…шь ли ныне ты исправно?

Коль храбр в своей ты жизни был,

Твой шанкер стерть я постараюсь,

Твой век продлить я обещаюсь,

Чтоб столько ж лет еще ты жил».

Старик к ногам Приапа пад,

Не слезы, кровь льет с х…ерыком,

Столь щедрости его был рад,

Что, встав в восторге превеликом,

Подняв плешь синю, говорит:

«Коль так ты правду наблюдаешь

И столь меня ты ободряешь,

Твой правый суд мой век продлит.

Внимай, Приап, мои дела!

Я начал еть еще в младенстве.

Жизнь юностью моя цвела,

А я уж знал еть в совершенстве.

Я п…зд е…ал различных лиц

Широких, узких и глубоких,

Курносых жоп и краснощеких,

Скотов е…ал, зверей и птиц.

Но льзя ль довольным в свете быть

И не иметь желаньев вредных?

Я захотел и в ад сойтить,

Чтоб перееть там тени мертвых;

Мне вход туда известен был,

Где Стикса дремлющие воды,

Где мертвым нет назад свободы,

И где Плутон с двором всем жил.

Промеж двух зыблющихся гор

Лежит предлинная лощина,

Кусты, болота в ней и бор,

И преглубокая пучина.

Тут страшна пропасть возле ней

На свет дух смрадный испущает,

И род живущих устрашает,

Тем мерзостно коснуться ей.

Я смело в пропасть ту сошел,

Но сколь тут дух был ни зловонен,

Который Стикса брегом вел,

И сколь Харон был своеволен,

Без платы в барку не пускал.

Со мною платы не бывало —

Мне старого еть должно стало,

И тем я путь чрез Стикс сыскал.

Потом, лишь Цербер стал реветь

И вдруг в три зева страшно лаять,

Я, бросившись, его стал еть,

Он ярость должен был оставить

И мне к Плутону путь открыть.

Тут тьмы духов со мной встречались,

Но сами, зря меня, боялись,

Чтоб я не стал их еть ловить.

В пещере темной был Плутон,

Сидел на троне с Прозерпиной.

Вкруг был слышен винных стон,

Которы строгою судьбиной

Низвержены на век страдать.

Тут в первый раз мне страх коснулся:

Я, зря Плутона, ужаснулся

И весь был должен задрожать.

Богиня, сидя близ него,

Всем бедным милости просила;

Но мало зрелось ей сего:

Взяв в руки х…й его, дрочила

И тем смягчала его гнев,

Тем ярость в милость превращала,

Тем многих бедных избавляла

От Фуриев, трех адских дев.

Кто ж сумневаться будет в том,

Пускай сам в ад сойдет к Плутону,

Увидел бы он сам притом,

Как ё… я страшну Тизифону,

У коей вместо влас змеи,

Разбросясь, вкруг п…зды лежали,

Вились, бросались и свистали,

Стрежа иссохши лядвеи.

Тем страждет плешь моя от ран,

С тех пор блюю я х…ерыком;

Сей ясен правды знак мне дан,

Что я в труде был превеликом.

Хоть больше всех был сей мой труд,

Но адска Фурия призналась,

Что век так сладко не е…алась,

И слезть уж не хотела с м…д!

Потом, как я с нее сошел,

Изгрызан весь п…зды змеями,

Еще я сестр ее нашел,

Они пред мной поверглись сами;

Я должен был их перееть:

Раз е… Алекту, раз Мегеру,

Потом уе… я и Химеру,

Но тем не мог я и вспотеть.

Я муки в аде все пресек

И тем всем бедным дал отраду.

Ко мне весь ад поспешно тек,

Великому подобясь стаду.

Оставя в тартаре свой труд,

И гарпии и евмениды,

И демонов престрашны виды

Все взапуски ко мне бегут.

Я их поставя вкруг себя,

Велел всем в очередь ложиться;

Рвался, потел, их всех е…я,

И должен сам себе дивиться,

Что перееть я смог весь ад.

Но вдруг Плутон во гневе яром

Прогнал их всех жезла ударом,

Я был тому безмерно рад.

О храбрость, сила, слава, труд,

Которы мне венец сплетали;

О тверда бодрость моих м…д;

Со мной вы вместе работали!

К Приапу станьте здесь пред трон,

Свидетели моим делам,

Плутон е…н был мною сам!

Вы зрели, что то был не сон!

Вы зрели, как Цереры дщерь,

Богиня ада Прозерпина,

Отверзла мне горящу дверь;

О, счастьем полная судьбина!

Такой красы я не видал,

Какую видел в Прозерпине:

Какая узкость, жар в богине!

Такой п…зды я не е…ал!

Во всякий раз, как вверх всходил,

Как вниз я в ону ниспускался,

Я сладость нову находил:

Во мне дух тлел и задыхался,

Но как в жару я самом был,

Столь многую вкусил я сладость,

Что, удержать не могши радость,

Ручьи млечные внутрь пролил.

Лицо ее как угль горел,

Все члены с жару в ней дрожали;

Я, глядя на нее, сам тлел,

Во мне все жилы трепетали.

Белее мрамора меж ног

Вздымался вверх лобок прелестный,

Под ним был виден путь претесный,

Что столь меня пленял и жог.

О, путь любезнейший всем нам!

Ты наша жизнь, утеха, радость.

Тебя блажит Юпитер сам,

Ты нам даешь прямую сладость.

Ты сладко чувство в сердце льешь,

К тебе мысль всех живых стремится.

Тобой вся в свете тварь пленится.

Ты жизнь отъемлешь и даешь.

Разнявши губы, промеж ног

Богиня плешь мою вложила;

Тогда х…й крепок был как рог,

Как лук напряглась моя жила;

Я, двигнувшись, вошел внутрь сам.

Но Прозерпина прижимала,

Мне столь проворно подъ…бала,

Что я везде совался там.

Плутон, завидуя мне в том,

Велел мне выттить вон из ада.

Я вдруг оставил его дом,

Не зрел уж я чудовищ стада.

Лишь мной е…н опять Харон

И пес трехглавный, страж Плутона,

Не чувствовал мук бедных стона,

Я шел к тебе – предстать пред трон.

Вот с тех я пор согнясь хожу,

С тех пор я чахну и слабею,

Трясется плешь, я весь дрожу.

Не смею еть, боюсь, робею,

Пришел к тебе, Приап, просить

Чтоб ты, воззря на скорбь и раны,

Мне в аде Фуриями данны

Потщился щедро исцелить».

Приап, услыша столько дел,

Плескал м…дами с удивленья,

В восторге, слыша речь, сидел,

Но, вышед вдруг из изумленья:

«Поди, мой друг, – к нему вещал,

Прими, что заслужил трудами».

Призвав его, накрыл м…дами

И с плеши раны все счищал.

Пришед тем в юность вдруг, старик

М…дами бодро встрепенулся,

А х…й вдруг толст стал и велик.

Приап сам, видя, ужаснулся,

Чтоб с ним Плутона не был рок,

Его в путь с честью отправляет:

Идет, всем встречным не спускает,

Из млека чистого льет ток.

Одна п…зда, прожив сто лет,

Пленясь Приапа чудесами,

Трясется, с костылем идет,

Приапа видит чуть очами,

Насилу может шамкать речь:

«Приап, мои все слушай службы!

Просить не смею твоей дружбы,

Хочу на милость лишь привлечь.

Как юны дни мои цвели,

Во мне красы столь были многи,

Что смертные меня е…ли,

И все меня е…али боги.—

Лет с пять я е…ся не могу,

Я в десять про…блася лет,

Теперь мне стал не милым свет,

Тебе в том истинно не лгу!»

Приап на х…й ее воткнул,

Власы седые взял руками,

А оною долой столкнул

И с черными ее усами.

Когда б ты мог, Приап, в наш век

Должить нас чуды таковыми,

К тебе бы с просьбами своими

Шел в свете каждый человек.