Читать книгу Смеющийся горемыка. Остросюжетный социально-психологический роман - Александр Самойленко - Страница 6

Доля прожил в общежитии два дня. Потрепанный ГАЗ-52 с синей кабиной появился только на третий день после обеда. Он подъехал прямо к общаге и, как оказалось, к счастью, за Долей. Водитель – мужчина, лет сорока, выбритый и чисто одетый, едва не столкнулся с ним на крыльце.

– Вы на Талый? – улыбаясь, спросил он.

– Ага, – весело подтвердил Доля. – Я новый начальник ДСУ.

– Миша, – назвал свое имя шофер.

– Саша, – сказал Доля и, спохватившись, добавил. – Александр Васильевич…

На лице Михаила появилась и исчезла ухмылка.

– К отъезду готовы, Александр Васильевич? Вместо ответа Доля высоко поднял дорожную сумку.

– Ну что ж, тогда, как говорится, по коням…

Кузов автомобиля был заставлен ящиками с гвоздями, туго набитыми чем-то мешками и Доля едва нашел между ними узкое пространство, чтобы втиснуть туда свои вещи, после чего забрался в кабину.

– Ну, с Богом, – напутствуя, проговорил Михаил. Надавил на стартер, но машина сходу не завелась. Удалось ему завести ее лишь с пятой попытки.

Наконец, она рывком тронулась с места и мотор натужно завыл, преодолевая горку. Они проехали магазин. Вскоре водитель повернул налево, там дорога пошла ровнее и машина начала набирать скорость, часто подпрыгивая на попадавшихся выбоинах.

– Поселенец, а по виду не скажешь, – подумал Доля, косо взглянув на водителя. – Если б не его кривой, уродливый из-за травмы нос, то можно бы принять его за какое-нибудь должностное лицо средней руки в леспромхозе у местных аборигенов, также, он вполне мог бы сойти и за директора сельпо, ишь какая на нем моднячая рубашка надета…

– А я, Александр Васильевич, мастер ДСУ, ваш подчиненный. Уже два года, как эту проклятую дорогу строю, – будто догадавшись о чем думает начальник участка, заговорил Миша. – Сейчас мы в самый раз по той дороге катим, которую нам вместе придется достраивать. Сорок километров сдали, осталось примерно столько же…

– По-моему, тебе трудно работается здесь, – подождав, пока Михаил молча выкурит сигарету, произнес Доля.

– Эх! Трудно – это очень мягко сказано, гражданин начальник. Тут ад! Того нет, другого нет, а план хозяин трясет с меня каждый день, и хоть тресни, а делай, не то в ШИЗО посадит, а еще хуже того – в конвойную зону обратно загонит, – Михаил опять потянулся к пачке сигарет, но рука его на секунду повисла в воздухе, закуривать он передумал и вместо этого повернулся к Доле. – Ну, теперь мне облегчение будет, теперь вам ответ за работу держать!

– Неужели, такой уж страшный у тебя хозяин? – улыбнулся Доля.

– А скоро сами узнаете, гражданин начальник…

Прервав разговор, мастер нажал до упора педаль газа и кажется погнал машину со страшной силой, но посмотрев на спидометр, Доля заметил, что стрелка едва дотягивает до отметки пятьдесят километров.

– Интересно, что за человек тамошний начальник колонии, – подумал он. – Как меня встретит? Если судить по Мишкиным словам, то он должен быть самодуром… – Доля отвернулся и стал наблюдать в окно за природой. С обеих сторон к дороге близко подступал лес. Еще не оживший после суровой и долгой зимы, неприветливый и незнакомый. – Сколько же тут времени я проведу, год, или может два? – тоскливо подумалось ему.

– Александр Васильевич, – позвал Михаил.

Доля крепко задумавшись не услышал и он повторил громче.

– Слушаю, Миша, слушаю, – встрепенулся Доля.

– Я понял, вы местной природой любуетесь. Так вон туда, вперед, поглядите. Белую островерхую гору видите?

Доля долго всматривался вдаль и только спустя некоторое время заметил на горизонте за бескрайними лесами среди других гор стоящих грядой отличающуюся своими очертаниями гору, напоминающую пирамиду. На ее крутых склонах лежал нетронутый снег и в появляющихся время от времени лучах солнца гора сверкала.

– Впечатляет? – спросил Михаил, искоса наблюдавший за Долей.

– Да…

– Я сам, глядя на нее, каждый раз не могу налюбоваться досыта. Погода еще сегодня неважная. В ясную погоду, а особенно зимой, глаз не оторвать. Эту гору называют Тулымский камень.

– Она очень далеко отсюда, километров за сто, или даже больше…

– Где-то примерно так, – согласился мастер. – Там проходит Уральский хребет.

Около часа они ехали в сторону поселка Талый и между собой почти не говорили. Недавно построенная дорога оказалась неплохой. Доля, убаюканный однообразным шумом мотора, успел вздремнуть и теперь, покуривая, продолжил размышлять о своем будущем. Неожиданно грузовик будто куда-то провалился, потом его начало кидать, то влево, то вправо и он понял, что спокойствие кончилось. Водитель, вцепившись в баранку, бешено крутил ее с трудом удерживая машину, не давая свалиться на бок.

– Что, дальше дороги нет?! – паникуя, закричал Доля.

– Ага, кончилась! Крепче держись, начальник, голову береги!

Мотор ревел, грязь разлеталась лепешками в стороны. Порой машина становилась неуправляемой. По бездорожью ее боком несло неведомо куда и невозможно было предугадать, устоит она в следующую секунду на колесах или нет. Полагаясь на удачу, да еще мысленно обращаясь к Богу с просьбой о помощи, Доля терпеливо принялся ждать, когда эта кошмарная езда кончится. Он даже прикрыл глаза, чтобы ничего не видеть…

Через двадцать минут грузовик вдруг встал и мотор заглох.

– Гражданин начальник, там за сосновым лесом, километра через три, чалдонская деревня стоит, не хотите ли взглянуть? – виноватым голосом спросил Михаил.

Измотанный беспорядочной ездой Доля пожал плечами и равнодушно ответил:

– А что в деревне может быть интересного?.. Если тебе необходимо туда заехать, я не против.

– Спасибо что разрешили, начальник, но момент один есть, надо б его обсудить. Видите ли, в деревню на машине не попасть, проехать негде и вам придется прогуляться со мной пешком или остаться в кабине. Но, учтите, не исключено, что медведь в гости пожалует, их тут прорва…

– Погоди, – прервал Доля. – Как же они там живут? А ежели необходимо что-нибудь привезти, увезти, да те же дрова, к примеру. Опять же дети? Школы, наверно, в деревне нет, а как детей доставлять в интернат и на каникулы возвращать домой?..

Михаил поначалу прыснул, сдерживая смех, потом, не выдержав, расхохотался.

– Ну даете, гражданин начальник! Откуда деткам-то взяться. Там на всю деревню один ребенок – мой сынишка Тимоха и все. Вымирает деревня, одни старухи остались, даже ни одного старика нет. Из деревенских старух уже давно никто ничего не привозит и не увозит. Случается нужда где-то быть, так они вот до этой дороги и дальше по ней до Верхней Колвы пешком. Иногда теряются в пути, не доходят.

– А зимой они как?! – не переставая удивляться, воскликнул Доля. – Неожиданно понадобится кому-нибудь по неотложным делам или скорая помощь стала кому нужна, тогда что делать, ведь кругом снег?

– На лыжах, – ответил и опять захохотал Михаил. В его смехе Доля почувствовал издевку.

– Смотри, блин, смеется надо мной, – подумал он. – Откуда ж мне знать про ихнюю жизнь…

– Со мной пошли, гражданин начальник, своими глазами все увидите, – предложил мастер.

– И то верно. Пошли.

Бросив машину посреди дороги, мастер-поселенец, уходя в лес, махнул на нее рукой, упреждая готовый сорваться с Долиного языка вопрос.

– А ни хера ей не сделается. Сегодня тут никто не поедет…

Тропа, по которой они друг за другом отправились в деревню, была узкой, но просохшей и мягкой, и идти по ней было удобно. Путники ничего не взяли с собой и налегке скоро добрались до окраины крохотной деревушки.

– Мои чуть дальше живут, – сообщил Михаил.

Улиц в деревне Доля не увидел. Полтора десятка домов были разбросаны по ложбине. Убогие, и от времени черные.

– Нам туда, – сказал Миша, показав на вросшую в землю избушку и глядевшую на них издали двумя подслеповатыми оконцами.

– На отшибе изба, – подумалось Доле. – Интересно, как живущие в ней люди в гости зимой ходят к своим деревенским?.. Хотя мастер же говорил, что на лыжах, видать так оно и есть. Только на них можно из этой избушки к какой-нибудь бабке в гости по случаю сходить, или по нужде за солью…

– Ждут наверно, – радостно-возбужденно сказал Михаил, прибавив шаг, Доля не поспевая за ним, сразу поотстал.

– Что ж тебя сын твой, Тимоха, не встречает? – крикнул он в спину несущемуся вперед поселенцу.

– Мал он еще, Александр Васильевич. Его еще поперек кровати кладут, как зачнет матернину титьку сосать.

– Ну-у-у, – удивился Доля. – Выходит совсем младенец?

– Ага. Шесть месяцев завтра исполнится, как родила моя Матрена.

Михаил остановился, поджидая начальника, а когда тот приблизился, снова рванулся вперед, к заветной избушке. До нее оставалось пройти всего каких-нибудь сотню шагов.

– А матери твоего сына Тимохи сколько же будет лет, – стараясь говорить как можно вежливо, поинтересовался Доля.

Мастер не ответил, и он подумал, что тот его не услышал, но повторно спросить не решился, боясь показаться бестактным.

– Сорок семь в январе исполнилось, – наконец, сказал Михаил, остановившись возле ворот ограды. Прежде чем постучать в них, он подмигнул Доле и заговорщически шепнул. – Она у меня любую молодку за пояс заткнет, огонь баба. В прошлый год одна на медведя ходила.

– Что, с рогатиной? – не поверив, съязвил Доля.

– Почему с рогатиной? Нет, конечно, с ружьем ходила, с тулкой. Косолапый к ним в деревню повадился шкодничать. Однажды ее корову задрал, так та за ружье и в копну сена, в засаду значит. Сутки брюхатая следила оттуда без жратвы и воды, а ведь выпасла медведя и одним выстрелом башку ему продырявила свинцом.

Изнутри к воротам кто-то приближался. Шаги были старческие, шаркающие и в Долиных глазах отразился немой вопрос.

– Теща, – пояснил мастер.

Доля кивнул и в ожидании чего-нибудь необычного с любопытством уставился на калитку, находившуюся в воротах.

– Хто тама? – проскрипела старуха. – Чо не идете? Надотка кому него старуху гонять попусту. Нихто отродясь не держит тутока избу на запоре.

– Мамаша, – ласково отозвался Михаил. – Матрена дома?

Калитка с неприятным скрипом отворилась и перед непрошенными гостями предстала дряхлая женщина, с иссохшим и изборожденным глубокими морщинами лицом цвета печеного яблока. Она походила больше на мумию, чем на живого человека и Доля, шагнув в ограду, с опаской прошел мимо нее, следуя за поселенцем в избушку.

Они очутились в помещении, где львиную долю маленького пространства занимала печь. Прихожей не было. Сразу у порога стоял ничем не покрытый грубой работы стол, а возле, похожие на него два табурета. За печкой угадывалась крохотная комнатушка, откуда раздавалось чмоканье и занудный звук.

– М-м-м-м… – бесконечно тянул женский голос одну и ту же ноту.

– Ребенка спать укладывает Мишкина Матрена, – подумал Доля.