Читать книгу Посейдон и Русалка - Александр Шляпин - Страница 6

Наш запланированный пароходством маршрут, лежал в сторону Красного моря, чтобы прямо оттуда попасть в фарватер Суэцкого канала. Ни кто даже представить себе не мог, что нам выпадет случай лицом к лицу встретиться с настоящими морскими корсарами, которыми прямо кишели воды Индийского океана.

После вахты, я как всегда перед сном, направился на корму. Созерцание вод отвлекала меня от дурных мыслей, а красоты Индийского океана заполняли вакуум моей души богатым духовным наследием. В лучах заходящего солнца стаи летающих рыб прямо выпрыгивали из океана и носились над волнами, каркая, словно вороны. Я с нетерпением ждал на корме с сачком, что хоть какая— то из них все же наберется наглости и пролетит рядом. Я каждый день прятал в каюте миску перловой каши, которую с любовью варил кок Вася, чтобы после вахты скормить её обитателям моря. Но парящие над океаном летающие рыбы, игнорировали этот русский деликатес и не обращали на меня никакого внимания. Я тогда так увлекся, что не заметил, как два сомалийских катера набитых чернокожими мужчинами уже шли на абордаж нашего контейнеровоза. Через мгновение, толпа небритых и совсем не ласковых пиратов, громыхая ржавым от морской воды оружием, ворвалась на судно, выискивая все то, чем можно поживиться. Все важные для управления судна помещения были мгновенно захвачены корсарами и взяты под контроль. Я не видел самих пиратов и не слышал даже выстрелов. Наушники плеера вкачивали в мой мозг децибелы тяжелого рока, и мне было все равно – я находился в своем мире. Очнулся я лишь тогда, когда рука здоровенного сомалийского негра, коснулась моего плеча. Обернувшись, я увидел перед собой страшную черную рожу, которая улыбалась мне гнилыми лошадиными зубами. В одной руке он держал ржавый пулемет Калашникова, а другая тянулась к моим наушникам. Схватив их, он еще больше расплылся в улыбке, чувствуя, что ему улыбнулась настоящая пиратская удача. Натянув их на голову, он выудил из кармана плеер и сунул его себе за пазуху. Уперев ствол пулемета мне в живот, другой он шарил по моим карманам, стараясь, наверное, найти у меня россыпи золота и алмазов. Я не знал, что мне делать. Сопротивляться было бесполезно, а унижаться перед черным корсаром мне не хотелось. Голова в тот миг работала как компьютер и я вымолвил:

– Сэр, ай хев гумм вумен…

– Оу, гив ми, – сказал он и вновь улыбнулся.

Я ждал— ждал, что он клюнет, и ожидания сбылись. Заинтригованный моим предложением, он на какое— то время утратил бдительность и опустил ствол пулемета. Облегченно вздохнув, я показал ему на шлюпку и жестами объяснил, что силиконовая женщина прячется там. Он махнул рукой, как бы разрешая мне подойти к спасательной шлюпке, и я сделал шаг. К моему удивлению корсар остался на месте. Он вытащил сигареты, закурил и стал наблюдать, как я достаю из шлюпки Барби. При виде рыжей дамы в тельняшке и семейных трусах, он стал ржать как владимирский тяжеловоз, бормоча что— то на своем африканском языке.

– Зис сэр, гумм вумен. Плиз фак зис вумен, – сказал я, проклиная в ту минуту себя за то, что во времена своей юности прогуливал уроки английского языка. Я хотел объяснить, что это женщина сделана для того, чтобы заниматься с ней любовью. Я сопровождал это эротическими телодвижениями, задирая тельняшку и обнажая грудь Барби, чтобы хоть как— то развеселить пирата и отодвинуть на минуту смертный час. Сомалиец ржал, заставляя меня вновь и вновь повторять эти сексуальные движения, которые заводили его. Представив себя клоуном на арене цирка, я в тот миг крутил резиновое тело в танце. Я подбрасывал её в воздух. Ловил и делал вид, что целую её в губы. Я задирал ей тельняшку и присасывался, словно младенец, к груди, сопровождая все это жуткими эротическими стонами. Я стягивал с куклы трусы и показывал ему, что там тоже есть то, что привлекает мужчину и заставляет его сходить с ума. Я настолько увлек пирата, что он хохотал, держась за живот. И тут настал момент истины. Я подумал, что пришла пора действовать и, улучшив момент, я толкнул его ногой в живот. Негр, словно подкошенный, рухнул на палубу, громыхая своим пулеметом. Он хотел было подняться, но я прямо перед ним перевернул ведро с водой и он, наступив на скользкую палубу, вновь завалился на спину. Схватив в охапку Барби, я перемахнул через борт и уже через мгновение с головой погрузился в бурные воды Индийского океана. Когда я вынырнул, то увидел, как мой корабль отдаляется, оставляя меня один на один с акулами и огромным пространством воды, которому не было ни конца, ни края. Схватившись за Барби, я увидел, как на корме появилось еще несколько пиратов, которые что— то кричали и махали своими руками. Пулеметчик показывал на меня рукой и, направив пулемет, уже хотел было выстрелить, но другой пират, толкнув оружие в самый последний момент, отвел очередь в сторону. Пули в ту самую секунду с воем пронеслись над головой, и я вновь погрузился, моля господа о том, чтобы «женщина» осталась целой и невредимой. Корабль уплыл и уже через несколько минут его бортовые огни исчезли из вида. Облегченно вздохнув, я вскарабкался на Барби, и, удерживая равновесие, замер, чтобы не перевернуться. Уставившись в звездное небо, я погрузился в воспоминания своей непутевой жизни. Мне казалось в тот миг, что минуты моей жизни уже сочтены и теперь время работало против. Тут я вспомнил, как Марина, нагадала мне смерть и чудесное воскрешение. В какой— то миг мне стало жалко себя и слезы жалости потекли по моему лицу. В эту минуту я был благодарен жене, что она подарила мне столь нужную в морских путешествиях вещь. Уже несколько часов я болтался на волнах лежа на Барби, как на надувном матрасе. Летающие рыбы, которых я мечтал поймать, выпрыгивали из воды и перелетали через меня, как бы насмехаясь над моим незавидным положением. Черная мгла все больше и больше накрывала, и в какой— то миг я уснул, укаченный легким волнением. Куда меня несло течение, я тогда не знал. Полностью отдавшись во власть судьбы, я молил бога, чтобы он даровал мне жизнь и спасение. Мне так не хотелось становиться завтраком для кровожадных акул, что я боялся даже пошевелиться. Каждое движение, каждый всплеск мог привлечь внимание хищников, и тогда – тогда бы жизнь принадлежала бы уже не мне, а желудку голодной рыбины. Когда я засыпал, то тут же, словно сквозь пелену появлялся образ Валентины. Она нагло улыбалась и шептала мне на ухо:

– Шубу норковую не забудь…

Утром, когда солнце показалось над горизонтом, я понял, что впереди меня ждут еще более жестокие испытания. Без воды, без еды под палящим солнцем мне было суждено умереть уже через пару дней, а может и часов. Стянув с Барби тельняшку, я натянул её себе на голову, стараясь укрыться от безжалостных и испепеляющих лучей нашего любимого светила.

Расположившись промеж объемных грудей Барби, я, спрятав рожу под тельняшкой отключился, стараясь сохранить оставшуюся энергию, которая лучиной тлела в моем теле. По мере высыхания тряпки я вновь окунал её в воду и вновь заворачивал лицо, чтобы не сжечь его. Долго ли коротко ли я дрейфовал, я уже не помню. И вот в самый критический момент, когда мое тело было иссушено жаждой, а желудок голодом, ласковая морская волна вынесла мое необычное плавсредство на песчаный берег. Ощутив под собой земную твердь, я, напрягая последние силы, выполз на песчаный пляж. Я думал, что сейчас ко мне подбегут люди, и я смогу вдоволь насладиться прохладой пресной воды, которой они будут поить меня. Время шло, но меня, ни кто не хотел спасать. Открыв глаза, я увидел, что берег был пуст. Несколько пластиковых бутылок выброшенных морем, напоминали мне, что где— то есть цивилизация, а в этих бутылках когда— то была вода. Собрав последние силы в кулак, я встал на четвереньки, и схватив подружку за волосы, пополз в сторону где на самой кромке пляжа нависали пальмы. Там в их тени я мог бы набраться сил и попробовать начать новую жизнь как начинал её Робинзон Крузо.

Придя в себя, я сел на песок и осмотрелся. Кругом на несколько миль тянулся белоснежный пляж, который плавно переходил в голубую небесную высь.

– Ну, я и влип! – сказал я сам себе, и вместо голоса услышал жалкое мычание. Мне стало страшно. Я попробовал крикнуть, но из горла вырвалось только шипение. Нужно было срочно найти пресную воду, чтобы вернуть к жизни не только свое тело, но и пропавший голос.

– Лежи тут милая, я скоро вернусь, – попытался сказать я своей подружке по несчастью. Но в этот миг из рта вырвалось лишь какой— то странный хрип, совсем не напоминавший мне человеческую речь. Поднявшись в полный рост, я, оглянулся по сторонам, и неуверенно шагнул в заросли, которые зеленой стеной стояли перед глазами. Вооружившись на всякий случай найденной неподалеку дубиной, я двинулся искать воду или какой экзотический фрукт, который мог своей сочной мякотью утолить жажду и голод. Не успел я сделать и нескольких шагов, как моему взору предстал кокосовый орех, лежавший на песке. Я гонимый жаждой встал пред ним на колени и поднял спасительный плод, который в тот миг мог спасти меня от смерти. К сожалению он был пуст и давно уже высох, не оставив в своем нутре приятной на вкус мякоти. Посмотрев на пальму, я обнаружил, что она сплошь усыпана спелыми плодами. Я не мог достать их достать их —я был слаб. За время путешествия по океану я потерял столько сил, что взобраться по голому стволу на пальму мне представлялось возможным. От безысходности я замахнулся, и с криком раненного бизона, швырнул дубину, стараясь сбить спасительный орех. Палка, пролетев несколько метров, ударилась об ствол, и тут же отскочила, попав мне прямо в лоб.

– А, твою мать – как мне больно! – сказал я сам себе, и в одно мгновение на моем лбу выскочила огромная шишка, как награда за самоуверенность.

– Господи, за что ты посылаешь мне такие испытания, разве я перед тобой грешен? – сказал я тогда, обратив речь тому, кто должен был сидеть на облаке и, созерцать за моими страданиями. Подняв палку, удрученный случившимся я побрел дальше вдоль берега. Я брел, надеясь найти воду пока мой путь не пересек бегущий к морю ручей.

– Вода, вода, вода, – завопил я от радости и, встав на колени, погрузился с головой в прохладу струящейся быстрины. Сделав глоток, я понял, что спасен. Вода была пресная и на удивление вкусная. Я пил, пил и пил пока мое брюхо не наполнилось святой жизнеутверждающей влагой. Вдоволь напившись, я почувствовал, как жизненные силы стали возвращаться в моё тело и каждую клетку чахлого организма. Уже через полчаса, я почувствовал, что просто живу. Да я был жив. Я был готов к подвигам. И если бы мне довелось встретиться с дикими зверями, я бы сумел дать им отпор, а убив, насладиться их теплой кровью и плотью.

– А ну выходи, – заорал я, что было сил, и, схватив палку, стал крутить ей над своей головой, как это делали японские самураи. Воспрянув духом, я вернулся к своей спасительнице. Барби лежала в той же самой позе, в которой я её оставил. Подойдя

поближе я почувствовал, что она с каждым часом становится мне ближе и ближе. Её стан, её полная воздуха грудь, стали еще для меня более привлекательны, и я понял, что как прыщавый юнец влюбляюсь в эту бездушную резиновую куклу. Было, наверное, смешно влюбиться в это порождение сексиндустрии, но это было именно так. Она спасла мне жизнь, и я как честный человек, как истинный джентльмен должен был теперь жениться на ней, не смотря на всю её пустую резиновую сущность.

– Ты скучала милая, – спросил я куклу и нежно поцеловал её в щеку. От солнца резина нагрелась, и мне показалось, что она ожила. Её тепло, её соленый от моря вкус придавали этому бездушному телу, какие— то человеческие качества и ощущения. Подняв на руки боевую подругу, я вернулся с ней к жизненному источнику. Сняв с неё семейные трусы, я нежно спустился с ней в ручей и омыл её тело пресной водой, чтобы соль не разъела её нежную силиконовую кожу. В этот миг я вспомнил, как ухаживал за своей Валькой, как в бане я намыливал её тело от пяток до шеи и наслаждался красотой её фигуры. Мне было на удивление приятно трогать её, мне было приятно ощущать каждый сантиметр её тела, и эти прикосновения неимоверным образом возбуждали меня как мужчину, будто она была живая.

Омыв новоявленную подружку, я вытер её резиновое тело своей тельняшкой и бережно уложил на постель из пальмовых листьев. Я не знал, сколько мне доведется обитать на этом острове, и я просто был обязан сохранить целостность изделия, пряча её от губительных лучей солнца.

– Ты тут поспи, а я схожу на поиски пищи. Я скоро вернусь милая, – склонившись над ней, прошептал я, и поцеловал некогда бывшее судовое плавсредство. Я, наверное, тогда сходил с ума, если воспринимал это резинотехническое изделие за живого человека. Но я скорее бы сошел с ума, если бы её вообще не было. Мне просто, необходимо было, о ком— то заботится, чтобы сохранить человеческий облик. С куклой я мог поговорить, хотя знал, что она не ответит мне. Я мог в любое время целовать её и обнимать, как любимую женщину ничуть не сомневаясь в её здоровье.

Войдя в заросли, я был приятно удивлен. Всевозможного рода растения, от банановых пальм, до пальм кокосовых, покрывали большую часть острова. Посереди него располагался конус вулканического кратера, из которого поднимался легкий дымок похожий на пар. Все говорило о том, что когда— то, несколько сотен лет тому назад или даже несколько тысяч, вырос этот остров из пучины моря вместе с вулканом. Со временем вулкан потух, а остров заселили растения и всякие зверушки, для которых он стал родным домом. Наевшись бананов, я на какое— то время утолил голод, но пища лишенная полноценного белка и холестерина была скудна, малокалорийна. Нужно было вычеркнуть из своего сознания надежду скорого возвращения домой и искать продуктовую базу. Было необходимо обустраиваться на этом острове на длительное время и ждать той минуты, когда придет спасение и все мытарства в одночасье закончатся. Главной проблемой сейчас для меня был огонь. Зажигалка, утонула в морской пучине во время дрейфа по океану, а других способов добыть его мне было тогда неведомо. Да и с оружием, которым я мог добыть себе пропитание, было небольшое напряжение. На ум пришла книга «Робинзон Крузо» и я решил действовать, используя его драгоценный опыт, описанный еще много лет назад. Используя камень в качестве первоначального орудия, я первым делом из обсидиана (вулканического стекла) изготовил себе нож. Правда, ввиду отсутствия у меня опыта камнетесания получился он неказистый, но вполне пригодный, чтобы в честной схватке вспороть брюхо какому— нибудь монстру или животному, которое, возжелало бы, покусится на мою жизнь. Обмотав рукоятку полосками материи от тельняшки, я с осознанием выполненного долга запихнул острый как бритва кусок стекла себе за пояс, почувствовав в себе настоящую уверенность. Спустившись к берегу моему взору предстала бамбуковая роща. Толстые стволы зрелого бамбука навели меня на мысль, и уже через два часа я держал в руках, первый лук. Нужно было срочно приспосабливаться к окружающей среде, чтобы среда не приспособилась к тебе и не застала врасплох. Вооружившись луком, я уже больше стал походить на туземского война, хотя роба матроса выдавала во мне вполне цивилизованного человека.

День прошел на удивление быстро. Темень накатила на остров подобно занавесу в театре и буквально через час, все пространство вокруг меня погрузилось во мрак. Я лежал рядом с Барби, закинув на неё ногу. Я любил так спать с женой Валькой. Она грела меня своим телом, и я всеми фибрами души ощущал, как над нами порхают ангелы.

С одной стороны я проклинал её за то, что оказался здесь на острове, но с другой стороны я был благодарен ей за тот подарок, который спас меня от неминуемой смерти и разделил со мной моё одиночество. Как только стемнело, я услышал странное шуршание, исходившее от кокосовых пальм, окружающих этот остров. Приподнявшись, я прислушался и в этот миг до уха донесся звук упавшего на песок кокосового ореха.

– Я сейчас милая! Только гляну, кто это, – сказал я своей «подружке», и, поцеловав её, направился в сторону загадочного шуршания. Луна, словно ночная лампа, освещала все пространство острова, и я без особых усилий увидел, как возле кокосовых пальм суетятся странные животные. Они ловко влезали на голые стволы и, словно ножницами срезали мощными клешнями созревшие орехи. Сперва, мне хотелось расправиться с этими наглыми пальмовыми ворами, считая, что они покушаются на мою собственность. Но здравый смысл возобладал над эмоциями и я просто стал собирать срезанные плоды и складывать их в укромном месте, чтобы надолго обеспечить себя полноценным и свежим продуктом питания. Крабы трудились не покладая клешней, а я спокойно собирая их добычу, был по— детски счастлив, что на меня работают эдакие иноземные холопы. Теперь мне не нужно было лезть на пальму подобно обезьяне, за меня это делали шустрые крабы, которые в этом деле были настоящие профи. Крабы, как и белки, знали толк в качественных плодах и никогда не ошибались, срезая только полноценные и спелые кокосы.

Вскрыв ножом зеленую волосатую мякоть, я, сгорая от нетерпения, с невиданным азартом, разодрал её руками, чтобы добираясь до твердой скорлупы. Проковыряв кончиком ножа отверстие, я приложился и ощутил, как прохладный сладковатый на вкус сок наполнил мой рот.

– Боже мой, это же было Баунти! Это же то райское наслаждение, которое рекламируют по телевизору! – сказал я сам себе и погладил сытое брюхо.– Эх, сейчас бы ванную…

Остаток ночи прошел без происшествий. Припав к груди своей резиновой подружки, я уснул на ней, словно младенец, насытившийся материнским молоком. В животе приятно урчало, и я вполне был доволен своей судьбой, которая преподнесла мне такие сказочные приключения.

Проснулся я в тот момент, когда теплый солнечный луч, пронзив крону пальмы, упал мне на лицо. Барби была рядом. Её шелковистые искусственные волосы распластались на белоснежном песке. Издали можно было подумать, что она живая и просто пришла позагорать на этот дикий пляж.

Усевшись перед подружкой, я заворожено посмотрел на нее и в моей душе прокатились воздушные пузырьки, которые приятно щекотали все внутренности. Бог мой – она была прекрасна! Бережно прикрыв Барби пальмовыми ветками, я взяв свое нехитрое оружие отправился на водопой. Первые сутки на острове прошли без особых эксцессов. О скором возвращении домой, наверное, можно было забыть, и поэтому, необходимо было обустраивать жизнь вдали от дома и цивилизации. На первом плане было жилье и огонь. Без крыши над головой я был уязвим. Только стены и крыша могли спасти меня от холода, ветра и проливного дождя, который мог лить в этих широтах, целую неделю. И я пошел— пошел туда, где как мне казалось, можно было найти укромное место, чтобы возвести там свое бунгало. Я шел как можно осторожней. Мне не было ведомо о животном мире, который окружал меня. Всюду чудились страшные звери и гады на которых я насмотрелся в голливудских фильмах. Мне казалось, что вот— вот и мне навстречу попадется Кинг— конг или какая немытая, Гадзила, которые обитали на этом острове и считали его своим домом. Крепко сжимая полосатую рукоять своего стеклянного ножа, я прошел по острову несколько миль. Изучая следы, оставленные всякими животными на песке, я убедился, что крупнее кокосовых крабов, здесь никого не было. Облегченно вздохнув, я направился к торчащему среди острова вулкану. Мне хотелось забраться внутрь и раздобыть огня, чтобы скрасить свое меню жареным мясом пальмового вора. Пройдя еще несколько миль, я понял, что затея попасть в кратер не выдерживает никакой критики. Добраться до вершины не представлялось возможным. Крутой склон, усеянный острыми осколками вулканических бомб стали первым непреодолимым препятствием на пути цели. Слегка заморившись, я присел и стал с высоты птичьего полета, осматривать окрестность, откуда открывался прекрасный вид, как на остров, так и на окружающее его море. Бирюзовая вода простиралась во все края до самого горизонта. Легкий бриз делал водную гладь необычайно спокойной, и мне казалось, что небо отражается на её поверхности, придавая ей такой голубой цвет. Остров был небольшой. На север он простирался на три— четыре мили. С Запада на Восток он был больше, но не намного. На западной стороне сквозь пальмовую рощу просматривалась удивительной красоты лагуна. Теперь я точно знал, где будет стоять мое бунгало, где я проведу остаток жизни со своей резиновой женой.

– Фу, какая же гадость это имя! Какой хрен придумал имя Барби!? – спросил я сам себя и твердо решил переименовать её, придав ей что— то более прилично.

Барби обычно называли моряки портовых проституток, которые розовыми лосинами и короткими юбками завлекали возле кабаков, изголодавшихся по женской ласке мужчин. Волею судьбы эта резиновая баба стала мне почти женой, а моя сожительница такого имени иметь не должна, твердо решил я.

– Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоpжетта. Вся жизнь вами. Как солнцем июльским согрета, – запел я, вспоминая женские имена, навеянные мне известной песенкой.

– Покуда со мной вы, клянусь, песня не спета, – продолжил я, и в эту секунду понял что я необычайно счастлив. Я был счастлив тем, что был жив. Я был свободен как птица в полете, и это новое ощущение придавало мне оптимизм и необыкновенное чувство радости. Валька же со своей долбанной норковой шубой, растворилась в моем сознании как сахар в стакане кипятка.

– Что Валюха, съела!? Получила шубку? – проорал я что есть мочи. – Фуфайку теперь носи— гадина! – вновь завопил, я надеясь что на подсознательном уровне она услышит мой крик души.

После того как я выплеснул все, что накопилось в моем сердце, мне настолько стало легко, что я тут же отправился к той голубой лагуне, которая манила меня чистотой воды и белизной пляжа. Я твердо решил строить свое убежище именно там.

Насвистывая себе под нос, севшую на язык песенку Андрея Миронова. Я стал спускаться с вулкана. Уже через несколько минут я вошел в изумрудные заросли местных джунглей, продолжая бубнить.

– Жаннетта, Жоржетта, Лизетта – Клянусь, песня не спета! Hе плачьте, сердце раня, смахните слёзы с глаз. Я говорю вам – до свиданья. Я говорю вам – до свиданья.

Так пробираясь сквозь заросли и на ходу набивая бананами утробу я вышел к этой таинственной лагуне. Клянусь, за всю жизнь я не видел прекрасней места. Белая коса пляжа тянулась мили на две. Высокая скала с расселиной как бы была построена природой, чтобы я мог поставить там свое бунгало и созерцать всю жизнь сие природное совершенство.

– Тут будет город заложен, назло надменному соседу, – сказал я сам себе и принялся своим ножом расчищать место для будущего дома. Целый день в поте лица я рвал траву, копал корни деревьев и рубил кустарник. Целый день ни маковой росинки кроме бананов, которые тут росли, будто крапива в средней полосе. К вечеру путь к расселине был готов. Теперь осталось вписать бамбуковые жерди в рельеф скалы, чтобы на всякий случай мое бунгало ни кто не смог обнаружить. Как только солнце приблизилось к линии горизонта, я поспешил к своей подружке, которую решил назвать простым русским именем Алиса. Всякие там Жоржеты, Лизетты и Жаннетты вызывали во мне чувство какого— то неприятия. Я не мог позволить себе иметь подружку с таким иноземным именем. А имя Алиса, звучало так романтично, так по— русски. В этот миг в душу что— то укололо, и я вспомнил заснеженные улицы родного города и запах смолянистых елей. Боже, как страшно очутиться одному вдали от родины, да еще и на необитаемом острове. Не спеша я ковылял по прибрежной полосе в сторону, где еще два дня назад меня выкинула океанская волна. Там было мое пристанище, да и сердце тянуло меня быстрее к своей подружке, с которой я мог перекинуться парой слов.

Внезапно мой глаз уперся в оползень, который сорвавшись с горы обнажив пласт глины. Это было настоящее чудо, и теперь я мог обзавестись своей посудой, в которой я мог готовить и из которой мог есть. Главная задача, которую я себе поставил на ближайшие два дня это добыча огня. Без огня я не смог бы просуществовать в этом мире. Мне нужен был очаг, нужно было тепло и горячая пища, к которой привык мой организм.

– Привет Алиска, сказал я доставая подружку из— под пальмовых ветвей. – Как ты без меня скучала, наверное? А я место чудесное нашел. Представляешь – голубая лагуна и чистейшая как хрусталь вода! А рыбы столько – хоть руками лови.

Вытащив из своего загашника кокос, я вскрыл его и приложился, поглощая приятный на вкус сладкий сок. Напившись, я разбил скорлупу и стал с аппетитом поглощать кокосовую мякоть, которая совсем не была мякотью. Нужно было что— то придумать, чтобы не сломать свои зубы о заморский плод, который для меня уже не был такой экзотикой, как для миллионов российских граждан.

– Завтра Алиска, переезжаем. Я купил тебе дом у пруда в Подмосковье, – пропел я подружке и положив её под голову лег на её роскошные груди. – Ты не возражаешь если я тебя буду Алисой называть? – спросил я заранее зная ответ. – Эх, Алиска, Алиска жаль, что ты у меня такая молчаливая. Сейчас бы поговорили о любви. Вон глянь, какие звезды, а мы тут с тобой вдвоем и никого – ни души – просто прелесть, – сказал я, сам себя успокаивая. В действительности на душе скребли кошки, и я проклинал тот день, когда в угоду Валькиным пожеланиям согласился на эту авантюру. Хотя еще неизвестно как бы сложились моя судьба, если бы я остался там на судне. Я слышал про беспредел сомалийских корсаров. Не было того дня, чтобы по телевизору не показывали очередной захват. Странно было созерцать как владельцы судов, словно безропотные овцы платили огромные отступные этим джентльменам удачи. Где сейчас был «Принц Альберт» и что было с командой и этими наивными японскими и корейскими туристами, мне было неведомо. Постепенно глаза мои закрылись и я уснул…