Читать книгу Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Александр Степанович Грин - Страница 20

Корабли «Нева» и «Надежда» предпринимают обратный путь. – Гаспарский пролив. – Острова Двух Братьев. – Зондский пролив. – Разлучение кораблей «Нева» и «Надежда». – Обход мыса Доброй Надежды. – Азорские острова. – Ла-Манш. – Пребывание в Портсмуте. – Прибытие «Невы» в Кронштадт

Февраль 1806 г. Получив паспорт от китайского правительства, оба корабля, «Нева» и «Надежда», снялись с якоря. Поскольку в Вампу стояло множество судов, а ветер был свежий и встречный, то я нанял 30 лодок для буксира.

10 февраля к полуночи мы стали на якорь у Бокка-Тигриса. Мне хотелось при вечернем отливе пройти далее, но этому воспрепятствовала проделка лоцманов. Войдя в самое узкое место у Бокка-Тигриса, они отпустили все лодки, буксировавшие мой корабль, не предупредив меня заранее. А так как тогда была полная тишина, то корабль начал уклоняться к мели, в связи с чем я бросил якорь на 5 саженях [около 9 м]. Впоследствии оказалось, что лоцманы сделали это для того, чтобы взять с меня больше денег. Однако кончилось тем, что некоторых из них я серьезно наказал.

11 февраля на рассвете при северо-западном ветре мы вступили под паруса, а к 8 часам миновали линейный английский корабль «Бленам», который дожидался своих купеческих судов и должен был провожать их в Китайском море. На нем находился добровольцем наш капитан-лейтенант Михайло Миницкий, который вместе с нами пробыл несколько дней в Кантоне. В это время ветер начал свежеть и предвещал непостоянную погоду. Однако мы успели к вечеру достигнуть Макао.

12 февраля дул восточный ветер. В 6 часов утра вступили под паруса, а в девять, пройдя Макао, отпустили лоцмана и взяли восток-юго-восточный курс, к Макелесфильдской банке как к самому лучшему месту для поверки своего счисления.

15 февраля во втором часу после полудня мы находились недалеко от Макелесфильдской банки и пошли к юго-западу, или к острову Пуло-Сапате.

Вчера мы поймали медузу, которая очень походила на голубой цветок с синим ободком вокруг беловатой и рассеченной немногими поперечниками пуговицы. Она была величиной около 6 дюймов [15 см], имела пуговицы не более полдюйма [немного более 1 см] и множество ножек, которые были усажены по обе стороны до самых концов маленькими, так сказать, запонками.

19 февраля. Полагая, что остров Пуло-Сапата находился уже к северу от нас, мы пошли к острову Пуло-Арое и поставили все возможные паруса, так что в 6 часов вечера достали дно на 35 саженях [64 м], грунт – серый песок.

23 февраля. Хотя при восходе солнца погода была пасмурная, к 7 часам утра небо прояснилось, и мы увидели к юго-западу остров Пуло-Теоман. Сначала нам показалась его южная оконечность, а потом северная, середина же все время находилась в облаках. В 9 часов открылся остров Пуло-Памбелан, а вскоре после того и Пуло-Арое[189] (как они названы на картах Арроусмита[190]). Каждый из них сначала показался нам в виде двух бугров, которые затем, по мере нашего приближения, слились в одно тело.

В полдень я занимался астрономическими наблюдениями на 3° 06´ с. ш. и по всем своим хронометрам находился на западной долготе 225° 10´. По хронометрам широта северной оконечности острова Теомана – 2° 59´ 30˝, а долгота – западная 255° 22´ 30˝. По расстоянию же луны от солнца, снятому мной в 4 часа пополудни, последняя оказалась 255° 34´, так что средняя между ними должна совпадать с настоящей, т. е. долгота западная, 255° 28´ 15˝. По нашим пеленгам получилось также, что Пуло-Памбелан лежит от северной оконечности Теомана в 11 милях [20 км] на юго-восток, а Пуло-Арое – в 19,5 милях [35 км] на юго-восток. Следовательно, северная оконечность последнего находится на 2° 44´ с. ш. и в 255° 16´ з. д.

Сегодня мы в первый раз после нашего отправления от Макао наблюдали прекрасный вид. Кроме берегов, мы любовались пятью кораблями, из которых четыре походили на принадлежащие Американским Соединенным Штатам. Глубина весь день у нас была около 36 сажен [67 м]; грунт – ил.

24 февраля. Дул тихий северо-восточный ветер. Погода стояла приятная. Увидев опять на юго-западе вчерашние суда, я спустился, чтобы лучше их рассмотреть, и в 2 часа подошел довольно близко, чтобы увериться, что они действительно американские. Около того же времени мы приметили две большие вооруженные лодки, которые шли прямо к вышеупомянутым судам на гребле и под парусами. Последние, подняв свои флаги, начали беспорядочно собираться вместе. Поэтому я и заключил, что это были малакские корсары и счел за лучшее приблизиться к кораблю «Надежда», который тогда находился от меня на расстоянии около 9 миль [16 км].

По сегодняшнему лунному наблюдению выходило, что средняя долгота северной оконечности острова Теомана будет – западная – 255° 34´.

25 февраля погода продолжалась подобная вчерашней и еще несколько теплее. Утром мы перешли в третий раз экватор и видели одно купеческое судно, которое, казалось, направлялось в Банкский пролив[191] [пролив Банка или Бангка], а в полдень были сделаны наблюдения на 3° ю. ш. и в 253° 37´ з. д. В это время остров Тоти был от нас в 15 милях [27 км] на юго-западе. Удостоверившись в этом и достав дно на глубине 19 сажен [35 м] (грунт – белый песок с ракушкой), я направился к Северному мысу острова Банка[192]. По-видимому, уже началось юго-восточное течение, которое, по описаниям, в Гаспарском[193] проливе бывает иногда весьма сильным. Мы так быстро продвигались вперед, что в половине четвертого увидели Северный мыс Банки, или мыс Песант. Он появился в то время, когда остров Тоти был на западе и казался небольшим холмом. Глубина тогда была 18 сажен [33 м], грунт – белый мелкий песок с ракушкой. За несколько минут перед этим меня встревожил желтоватый цвет воды под кораблем, но вскоре оказалось, что этот цвет – от рыбьей икры, плававшей в большом количестве по поверхности моря. К заходу солнца Северный мыс был на юге в 19 милях [35 км] и несколько к западу. Но так как ветер дул тогда тихо, а ночь была лунная, я и решил держать курс до утра между югом и востоком, чтобы непременно удержаться на глубине 18 сажен [33 м].

26 февраля дул свежий, северный ветер. Но так как мы заметили на рассвете, что корабль «Надежда» от нас отстал, то я был вынужден лежать в дрейфе до 7 часов. В семь часов, имея Северный мыс на северо-западе, а второй, или мыс Брисе[194], на юге-западе, я взял курс на юго-восток. В полдень, находясь на южной широте 2° 03´ и западной долготе 253° 07´ 30˝, мы пеленговали второй мыс на 77° к юго-западу, а остров Гаспар, который только что перед этим открылся, на 55° к юго-востоку. С этого пункта мы пошли на юго-юго-восток и вскоре увидели прямо по линии курса Навир, или Каменный Корабль (островок в Северной части Гаспарского пролива). До появления острова Гаспара я шел более по лоту, который постоянно показывал 16 сажен [29 м]. Грунт – песок с ракушкой. Берега же, хотя и были видны на западе, но из-за отдаленности и несходства с картой помогали мне очень мало.

Мыс Брисе вместо того, чтобы быть первым после Северного, оказался вторым и ввел было нас в замешательство. В 4 часа мы начали проходить мимо острова Гаспар и взяли курс на восток-юго-восток, чтобы приблизится к Навиру. Глубина продолжалась от 14 до 15 сажен [от 25 до 27 м], грунт прежний.

Навир сначала показался нам судном под парусами; когда же мы приблизились, то увидели, что это был камень, на котором в двух местах растет несколько деревьев.

Восточный мыс острова Банка покрыт лесом. Далее начинается довольно высокий хребет. Глубина с 15 сажен [27 м] увеличилась опять до 19 [35 м]. Пройдя несколько километров к югу, мы бросили якорь на глубине 19½ сажен [около 36 м], грунт – крупный песок. В 8 часов вечера я измерил морское течение и нашел, что оно достигло 172 мили [2,8 км] в час и было направлено к юго-юго-востоку.

27 февраля. Ветер северный. Ночью течение продолжалось до 1½ мили [2,3 км] в час к юго-востоку, а утром начало уменьшаться, так что к 6 часам оно было равно лишь 3/4 мили [1,4 км] к юго-востоку. Около 7 часов мы снялись с якоря.

Входя в пролив между островом Средним и юго-восточной оконечностью острова Банка, я держался ближе к последнему, так что, достигнув самого узкого места, находился от южного мыса первого острова на расстоянии не менее 3 миль [5,5 км]. В 11 часов, к моему большому удовольствию, наш корабль удалился от всех опасностей. В самой узкой части пролива мы имели от 27 до 30 сажен [от 49 до 55 м] глубины, грунт – крупный песок и ракушка. По выходе из нее глубина стала несколько меньше и грунт мельче. К сожалению, я не мог сегодня произвести полуденного наблюдения, чтобы завершить описание Гаспарского пролива. Впрочем, большого различия быть не может, потому что мы брали частые пеленги.

Вскоре после полудня мы прошли мимо небольшого острова, который приняли за Мелководный[195]. Его берег показался нам мало изрезанным. По пеленгам он находился на 5 миль [9 км] далее к западу по сравнению с картой Маршана[196].

Гаспарский пролив, по моему мнению, настолько удобен для плавания, что большего нечего желать. От острова Тоти, держась глубины около 18 сажен [33 м], где грунт состоит из одного песка, а иногда с ракушкой, можно дойти прямо до острова Гаспара. Самое большое его неудобство заключается в том, что крепкий северный или южный ветер должен вызвать большую зыбь в проливе, из-за которой не очень спокойно стоять на якоре, если это потребуется. Но так как это место еще никем обстоятельно не описано, то, возможно, при тщательном осмотре около берега Банки найдется и удобная гавань. Однако, как бы то ни было, Гаспарский пролив и при имеющихся о нем сведениях предпочитительнее Банкского, так как в нем редко приходится останавливаться на якоре более одной ночи.

По хронометрам и лунным наблюдениям, сделанным мной 23, 24, 25 и 26-го числа, определены два главные пункта Гаспарского пролива: первый – остров Тоти, лежащий на южной широте 3° 30´ и западной долготе 254° 07´, второй – остров Гаспар, широта которого южная 2° 22´ 30˝, долгота – западная 252° 50´ 30˝. Досадно, что при нашем выходе из пролива небо было покрыто облаками и поэтому лишило нас возможности точнее определить положение южного мыса острова Банка и островов, лежащих к югу от Среднего. По пеленгам же могу заключить, что остров Мелководный (если мы действительно видели его, а не какой-либо другой) прежде был неправильно указан.

28 февраля. Ночь была дождливая, с порывами, но утром небо несколько очистилось, и на рассвете мы опять увидели те же самые суда, о которых упомянуто выше. Видимо, они использовали благоприятные ветры, так как немного от нас отстали, хотя и проходили Банкским проливом. В 9 часов глубина, составлявшая до этого от 13 до 16 сажен [от 24 до 30 м], вдруг стала уменьшаться и справа появился низменный берег. Это заставило меня немедленно спуститься к востоку и потерять некоторое время, чтобы опять войти в настоящую глубину. При этом ветер был настолько благоприятным, что корабли около 6 часов вечера подошли к островам Двух Братьев[197], а к 8 часам, обойдя их, стали на якорь. В то время, когда мы проходили мимо упомянутых островов, пошел проливной дождь с ужасным громом и молнией. Однако же, держась глубины от 11 до 10 сажен [20–18 м], мы удачно избавились от опасности. Хотя проход между этими островами и мелью, лежащей к западу от южного из них, не широк, но довольно хорош, так как можно держаться близко к островам. Дно же правильное, если глубина его не уменьшается ниже 10 сажен [18 м]. Наш якорь был брошен на глубине 15 сажен [27 м], грунт – ил.

Острова Двух Братьев довольно высоки и покрыты лесом. Их можно видеть в ясную погоду за 20 миль [37 км]. Нужно только остерегаться течения, которое здесь иногда меняется с юго-восточного на северо-восточное.

1 марта в 7 часов утра при северо-западном ветре мы вступили под паруса и легли на юго-юго-западный курс, имея в виду берега Явы, Суматры и острова Среднего. В 9 часов прямо по курсу открылся остров Северный[198], к которому мы подошли около полудня. В 2 часа заметили, что ветер начал утихать, а течение было встречное; мы бросили якорь на 18 саженях [33 м] глубины при песчаном грунте. Корабль «Надежда» также остановился на расстоянии около 1/4 мили [около 0,5 км] от меня на глубине 24 сажен [около 44 м].

3 марта мы было вступили под паруса, но последовавшая вскоре перемена северного ветра на южный заставила «Неву» вторично бросить якорь. Корабль же «Надежда» продолжал лавировать и к вечеру скрылся от нас за мыс Тока [Туа][199].

4 марта. В полночь ветер подул с северо-запада. Поэтому, не теряя времени, я снялся с якоря. Но только мы приблизились к мысу Тока, наступила тишина и вынудила нас бросить якорь опять на 23 сажени [42 м], но в гораздо худшем месте. Мы находились тогда не более 1½ кабельтова [278 м] от острова Свиного[200] при каменном грунте. В таком положении «Нева» оставалась до 2 часов пополудни, когда задул западно-юго-западный ветер, и я решился лучше лавировать, чем остаться на таком месте, где первый сильный ветер мог бы выбросить нас на берег. Пользуясь юго-восточным течением, в 3 часа мы прошли Стром-рок[201], или Средний камень, и к заходу солнца, лавируя, сделали 6 миль [11 км] от Среднего острова, так что мое положение стало гораздо лучше, чем можно было ожидать при снятии с якоря. Ночь была лунная, а потому я решил лучше держаться под парусами, чем остановиться на глубине 35 сажен [64 м], на которой мы тогда находились. До 8 часов вечера течение очень сильно помогало нам, а затем стало встречным.

5 марта. После полуночи течение опять благоприятствовало, а около 4 часов и ветер повернул к северо-западу. Поэтому до рассвета мы держались к западу-юго-западу. Как только, поставив все паруса, мы четко рассмотрели берега, то направились к Принсеву острову [Принсен или Панайтан][202], решив пройти между ним и берегами острова Явы. Лавируя во время прошлой ночи, я держался ближе к берегам Явы. На север я направлял курс только до тех пор, пока мог пеленговать остров Средний на востоке-северо-востоке, так как он, как мне казалось, определен правильнее, нежели острова Каракатоа[203], Самбурику и мыс Тока, означенные на карте Дапре де Манивиммета (она считается лучшей в Ост-Индском атласе[204]) неправильно. Ни одни пеленги их у нас не пересекались, хотя были взяты с точностью. Впоследствии это заключение подтвердилось нашим описанием, по которому положение многих пунктов сильно переменилось. Стром-рок нам казался тремя продолговатыми камнями и был окружен высоким буруном, или всплеском волн. Между ним и островами, лежащими у берега Суматры, удобно лавировать при помощи течения, так как расстояние между ними около 5 миль [9 км].

В полдень мы поравнялись с северной оконечностью Принцева острова, а в четвертом часу подошли к камням, называемым Плотниками. Судя по быстроте своего хода, мы скоро надеялись спуститься в океан, но ветер внезапно утих. Потом настало маловетрие с запада. Все это позволило нам обойти мыс Первый лишь с большим трудом. В это время корабль «Надежда», с которым мы соединились утром, находился в некоторой опасности. По сравнению с ним мы были в лучшем положении. В пятом часу корабль «Нева» находился на расстоянии около 5 миль [9 км] от мыса Первого и совсем не повиновался рулю. Поэтому пришлось его буксировать гребными судами, что продолжалось до полуночи, когда вышеупомянутый мыс находился от нас в 7 милях [13 км] на северо-северо-востоке.

Наш выход из Зондского пролива совпал со смертью Степана Коноплева. Еще во время нашего пребывания в Кантоне он начал страдать диареей[205], которая перед смертью превратила его в мумию. Хотя при лечении этого человека ничего не было упущено, спасти его не удалось. Поравнявшись с западным мысом Явы, мы предали его мертвое тело морским глубинам.

6 марта. Ночью корабль «Нева» довольно ощутимо прижимало к западному мысу Явы, но, к счастью, задул легкий северо-восточный ветер и удалил нас от весьма неприятных обстоятельств. На рассвете мы увидели к западу от себя корабль «Надежда». Поэтому мы заключили, что во время тишины, царствовавшей вокруг нас, он воспользовался сильным ветром, с помощью которого так скоро к нам приблизился. В 6 часов берега скрылись от нас на севере и оставили «Неву» в обширном пространстве океана.

По более короткому расстоянию и по своей безопасности Зондский пролив имеет столько же преимуществ перед Малакским, сколько и Гаспарский по сравнению с Банкским. По моим наблюдениям, только два места в нем кажутся несколько беспокойными, а именно на курсе мимо островов Среднего и Принцева. По первому я предпочел бы проход, между Суматрой и Стром-роком, где можно лавировать без всякого опасения, а по последнему – между островом Принцевым и Суматрой, хотя при постоянном ветре и тот путь, которым мы шли, нельзя назвать плохим. На нем следует только придерживаться Плотников, потому что течение, направленное к юго-востоку, в случае тишины или перемены ветра может прижать корабль к подветренному берегу. Что же касается самой середины Зондского пролива, то по ней можно лавировать и в темную ночь, а во время тишины остановиться на якоре, хотя не везде на малой глубине. Лучше всего выжидать хорошего постоянного ветра у острова Северного, где лежать довольно спокойно, и тогда двинуться в путь.

Берега и острова пролива покрыты лесом. К ним можно близко подходить, кроме некоторых, да и то местами. По нашим наблюдениям, течение оказалось настоящим приливом и отливом и имеет скорость до 2 миль [3,7 км] в час. Какое действие производят на него сильные ветры, сказать утвердительно не могу, но надо думать, что иногда они имеют большое влияние. Становиться на якоре у острова Принцева следует возле самого берега. Хотя мы проходили от него не далее 1½ мили [2,3 км], однако в одном только месте могли достать дно на глубине в 40 сажен [73 м].

Морское течение сильно способствовало нашему скорейшему прибытию из Кантона к Гаспарскому проливу. Оно было направлено на юго-запад со скоростью 16 миль [30 км] в сутки. В самом же проливе оно направлялось к юго-востоку, а иногда и к юго-юго-востоку, как это подробно отмечено в нашем дневнике.

8 марта. Бурная ночь с беспрерывным дождем показала нам, что мы еще не достигли тех мест, где дуют пассатные ветры. В пятом часу пополудни на юго-восток 39° показался остров Рождества[206]. Я приказал взять крюз-пеленг и нашел, что по полуденному наблюдению середина острова должна лежать на 10° 17´ 30˝ ю. ш. и 253° 57´ 50˝ з. д. К заходу солнца погода опять испортилась, дули порывистые ветры, и до полуночи было так темно, что мы едва могли видеть друг друга на расстоянии сажени. В полночь небо очистилось, но вместо этого случилась другая неприятность, ибо ветер совсем утих и корабль повлекло прямо к берегу, в связи с чем я привязал на скорую руку к двум якорям канаты, которые были отвязаны по выходе из пролива.

9 марта. На рассвете остров Рождества находился в 15 милях [28 км] к северо-востоку. Сколько мы ни старались удалиться от него, но из-за маловетрия нам это не удавалось до самой ночи.

Сегодня мы уже больше не видели водяных змей[207], которые ежедневно развлекали нас от самых китайских берегов. Они различного цвета, большей частью желтые и, кажется, принадлежат к тем же породам, какие водятся у Карамандельских берегов.

11 марта. Ветер тихий, между югом и востоком, погода приятная. В полдень мы достигли южной широты 11° 33´ и западной долготы 256° 54´. Полагая, что мы уже находимся в полосе пассатных ветров, я воспользовался этим и провел почти целый день на корабле «Надежда». Крузенштерн сообщил мне, что он во время прохода между островами Явой и Принцевым подвергался большой опасности. Его корабль едва не наскочил на мыс Фраяр[208], но, к счастью, подул тихий северный ветер и спас положение. Это обстоятельство служит достаточным доказательством, что в этом месте надо проходить только при постоянном свежем ветре, а не во время тишины или маловетрия.

22 марта. Ветер свежий, юго-юго-восточный, погода пасмурная, с дождем. В полдень мы находились на 19° 14´ ю. ш. и в 278° 36´ з. д. Погода до сих пор стояла одинаковая. Солнце показывалось изредка, и почти непрестанно находили шквалы с дождем. Птиц мы не видели никаких.

1 апреля дул северо-западный легкий ветер, и погода, которая в прошедшие пять дней была довольно хорошая, опять сделалась дождливой, с порывистыми ветрами. Сегодня мы вступили в полосу переменных ветров, ибо юго-восточный пассат совсем прекратился.

12 апреля. К рассвету нас окружило множество разноцветных бабочек, особенно белых, которые, конечно, были отнесены от мыса Среднего Наталя[209]. Хотя он и находится от нас на расстоянии 2° 40´, но ближе всех. Убедившись, по многим лунным наблюдениям, что наши хронометры показывают восточнее, чем следует, я придал им 2´ 27˝ времени, а ход оставил прежний до появления берега.

15 апреля. Ветер свежий, юго-восточный, погода пасмурная. Корабль «Надежда» скрылся от нас из виду. Ночью пушечными выстрелами и зажженными ракетами я давал ему знать о месте, где мы находились. Утром я приложил все свои усилия, чтобы его отыскать, но все оказалось напрасным. К полудню появился густой туман и заставил меня держать надлежащий курс, тем более что ветер дул благоприятный, которым обязательно следует воспользоваться там, где несколько часов иногда существенно меняют положение. Итак, мы уже в третий раз расходимся внезапным образом.

Во время прежнего моего путешествия, около двух лет тому назад, на мысе Доброй Надежды, я познакомился с его отмелью и потому решил, что проходить ее гораздо лучше у самого края, чем на малой глубине, т. е. посередине или ближе к берегу. Я направился между широтами 36 и 37°. Хотя мне предстояло сделать не малый круг, но течение, которое в этом месте гораздо быстрее, нежели в других, возместило мне мою потерю. В продолжение этих суток мы совершили полный круг своего плавания от кронштадского меридиана. Поэтому, добавив потерянный день, 16-е число я назвал уже семнадцатым.

18 апреля было маловетрие между югом и востоком, погода стояла приятная. В 8 часов утра мы достали дно на 110 саженях [201 м], грунт – мелкий, желтый песок с битой ракушкой. К полудню, когда мы вошли в южную широту 38° 18´ и западную долготу 338° 37´, цвет воды заметно переменился. Поутру около нас появилось множество чаек. В 5 часов пополудни глубина составила 106 сажен [194 м], грунт – мелкий, желтый песок, а около 8 часов мы прошли полосу, похожую на отмель. Надо полагать, что она образовалась от встречного течения, которое привело в движение находящиеся в воде блестящие частицы. От этого она походила на огненную полосу, как бы составленную из искр.

20 апреля мы достигли южной широты 35° 31´ и западной долготы 341°. В 3 часа пополудни на северо-западе 47° показался мыс Доброй Надежды. А так как подул довольно свежий юго-восточный ветер, то мы, не теряя ни минуты, поставили все паруса, чтобы как можно скорее плыть к северо-западу. Сегодня в первый раз мы увидели чаек, которых англичане называют шáгами. Они величиной с гуся, совершенно белые, кроме крыльев с черными концами.

24 апреля. Сегодня мы могли себя поздравить с тем, что не только благополучно обошли южную оконечность Африки, но и получили юго-восточные пассатные ветры.

Освидетельствовав количество съестных припасов, я увидел, что, при разумном ведении хозяйства, их должно хватить на три месяца. Полагая, что за это время мы можем достигнуть Европы, я решил изменить свое прежнее намерение идти к острову Св. Елены, а направил свой путь прямо в Англию, будучи уверен, что столь отважное предприятие делает нам честь. Еще ни один подобный нам мореплаватель не отваживался на такой далекий путь, не заходя куда-либо для отдыха. К этому смелому поступку меня побуждало также и желание моих подчиненных, которые, обладая крепким здоровьем, только и помышляли о том, чтобы отличиться чем-нибудь чрезвычайным. Я сожалел только о том, что подобное путешествие должно нас разлучить с кораблем «Надежда» до самого нашего прибытия в Россию. Но что делать? Получив возможность доказать свету, что мы в полной мере можем оправдать то доверие, какое оказало нам отечество, нельзя было не пожертвовать этим удовольствием. «Нева» находилась в море уже более трех месяцев, в продолжение которых офицеры потратили много своей свежей провизии, а нижние чины непрерывно употребляли соленое мясо. Поэтому, чтобы никто не потерпел недостатка в пище и не подвергся болезням, я первый приказал отдать всю свою живность, оставив для себя только 20 кур, а для нижних чинов установил следующий рацион.

На завтрак я предписал ежедневно пить чай, а на обед и ужин – есть суп с солониной, кладя в него по полфунта [200 г] чая вместо зелени.

Сверх того:

В воскресенье/понедельник – каша из сарацинского пшена (риса) с патокой;

во вторник/пятницу – сарацинская (рисовая) каша с 6 фунтами [2,4 кг] сушеного бульона;

в среду – пикули или разная зелень, приготовленная в уксусе;

в четверг – каша из сарацинского пшена с патокой.

Распределение воды в неделю:

Мне – 3½ ведра.

Семи офицерам – 17½ ведра.

Команде на чай – 171⁄₃,

на суп – 21 ведро,

для питья – 42 ведра.

Для птиц и скота – 10½ ведра.

Итого – 112 ведер.

Кроме этого, у меня было большое количество эссенции для елового пива, здорового и приятного напитка.

11 мая. Третьего дня мы прошли гринвичский меридиан, а сегодня утром, при легком ветре с востока-юго-востока и приятной погоде, находились на экваторе. В полдень я занимался астрономическими наблюдениями на 0° 37´ с. ш. и 16° 48´ з. д. В этой точке я предпочел перейти в северное полушарие для того, чтобы запастись как можно больше дождевой водой, так как дожди здесь бывают сильнее, нежели дальше к западу. Кроме того, я не хотел слишком удаляться от островов Зеленого мыса, которые при необходимости могли бы оказать нам немалую помощь.

12 мая. С самого начала этого месяца погода у нас была прекрасная, дул свежий пассатный ветер. Как это обстоятельство, так и множество разных птиц и рыб, ежедневно нам попадавшихся, кажется, поздравляли нас со скорым достижением Европы.

16 мая мы находились на северной широте 6° 48´ и западной долготе 21° 05´. С восходом солнца начал дуть попутный ветер. Погода была приятная, какой мы не видели с самого прибытия на экватор. Такая перемена нас очень обрадовала. В прошедшие дни шел сильный дождь, и шквалы находили ежеминутно, особенно 13-го числа ночью. От беспрестанных вихрей море кипело, как в котле, и, освещенное молнией, казалось совершенно огненным. Она часто сверкала над нами с ужасным треском, но без всякого вреда. Впрочем, неприятная погода дала нам возможность собрать до 30 бочек дождевой воды и быстро удалиться от мест, в которых мореплаватели иногда мучатся по нескольку недель.

9 июня северо-восточный пассатный ветер продолжался до широты 28°. Сперва он дул с севера, потом начал уклоняться к востоку и значительно благоприятствовал нашему плаванию. С вышеуказанной же широты, после маловетрия, продолжавшегося 4 дня, к нам пришли северо-западные ветры, при помощи которых мы достигли Азорских островов. В 9 часов сегодня утром в 35 милях [65 км] на юго-юго-востоке открылись острова Корво и Флюри [Флорес][210]. Тогда я снял 12 лунных расстояний, по которым долгота южной оконечности первого из них оказалась 31° 06´ и, следовательно, довольно сходна с предполагаемой в Ост-Индских лоциях. По наблюдениям, наша полуденная широта была 40° 13´, а южная оконечность острова Корво находилась тогда в 35 милях [65 км] на юго-юго-востоке. Сегодня подошедший к нам английский вооруженный катер уведомил меня о военных действиях между Россией и Францией. Хотя мы и были снабжены письменными свидетельствами от французского правительства для свободного плавания даже и в случае военных обстоятельств, все-таки я счел нужным приготовить свою артиллерию и вести себя весьма осторожно при всякой встрече с неприятельскими кораблями.

Во время перехода через экватор мы наблюдали довольно сильное западное течение, которое скоро сменилось юго-восточным и продолжалось до северной широты 9°. Далее оно изменило направление на юго-западное, временно – на северо-западное, скорость – около 15 миль [28 км] в сутки до тропиков. Отсюда же до области переменных ветров оно было направлено к юго-западу, а потом изменилось на юго-восточное и продолжалось до Азорских островов. Здесь мы обнаружили, что были им снесены на 30 миль [55 км] к югу от экватора и на 3° к западу. Проходя между северными широтами 21 и 36,5°, мы постоянно видели морскую траву, которая образовывала иногда довольно большие плавающие островки, служащие жилищем мелкой рыбе и крабам, которых мы наловили огромное количество.

24 июня вечером мы дошли до отмели Ла-Манша, а к ночи достали дно на 90 саженях [165 м], грунт – мелкий, сырой песок с ракушкой. Со времени нашего отплытия от Азорских островов мы встречались с разными вооруженными судами, из которых только одно английское осмелилось к нам подойти, другие же держались на далеком расстоянии. Начальник его, Вилькинсон, прислал мне множество газет и довольно большое количество картофеля, что с нашей стороны было принято с благодарностью. В полдень по произведенным нами наблюдениям мы были на северной широте 46° 40´ и на западной долготе 9° 41´.

26 июня. Ночь была мрачная, дул сильный юго-западный ветер. Но я вынужден был идти на всех возможных парусах, чтобы уйти от большого корабля, который гнался за мной еще со вчерашнего утра. Около полудня небо несколько прояснилось и позволило нам сделать наблюдения на 49° 48´ с. ш., на глубине 42 сажен [77 м], грунт – песок с ракушкой. Из этого я заключил, что мы уже миновали мыс Лизард, а потому и направился к мысу Старту. К вечеру наступила темнота, причинившая нам немалое беспокойство, тем более что мы после своего вступления в Ла-Манш еще не видели берегов. К счастью, к нам подошел перевозочный бот и взялся провести «Неву» в Портсмут за 50 гиней[211].

28 июня. При восточном ветре около 9 часов вечера мы бросили якорь на Портсмутском рейде[212]. Таким образом, мы окончили весьма длительное плавание прямо из Кантона, не заходя никуда в порты. При этом находившиеся на моем корабле люди были совершенно здоровы и не испытывали ни в чем ни малейшего недостатка.

29 июня. Утром я съехал на берег и был весьма приветливо принят губернатором сэром Джоном Прево. Он охотно вызвался не только оказать нам всякую зависящую от него помощь, но даже обещал предоставить мне возможность видеть в городе то, что показывают не всякому чужестранцу.

Нуждаясь в отдыхе, а также желая немного подремонтировать корабль, я вынужден был простоять в Портсмутском рейде около двух недель. Пользуясь этим временем, я решил побывать в Лондоне, где публика и все мои знакомые осыпали меня лестными приветствиями. Во время нашего пребывания в Портсмуте корабль «Нева» посещали многие англичане, а особенно дамы, которым было очень интересно увидеть первый русский корабль, совершивший столь важное путешествие.

13 июля, при свежем западном ветре, мы снялись с якоря.

14 июля дул настолько свежий восточный ветер, что, дойдя до Даунсa[213], мы остановились на якоре посреди эскадры лорда Кита и на другой же день вступили под паруса.

20 июля. На рассвете нам показались берега Неза[214], а к заходу солнца – и Робб-Сноут[215].

21 июля. Мы пришли к Скагенскому маяку. Сегодня у нас умер матрос Иван Горбунов. В прошлую шведскую войну он был ранен в грудь и на обратном пути часто страдал болями, а по прибытии в Портсмут больше не давал надежды на выздоровление. Для облегчения его страданий были употреблены все способы. Его даже поили минеральной водой, но все оказалось тщетным.

23 июля. В полночь мы достигли Гельсингерского рейда, где, простояв на якоре до 10 часов утра, опять вступили под паруса.

24 июля. Прошли Зунд. Поскольку ветер постоянно дул с востока, то мы были вынуждены идти на всех парусах, чтобы, лавируя, продвигаться вперед. После того как мы миновали остров Борнгольм, появился туман и продолжался до 3 августа, то есть все время плавания до острова Даго. Отсюда при ясной погоде и западном ветре мы вечером подошли к острову Гогланду.

5 августа с полуночи начал дуть настолько сильный западный ветер, что корабль «Нева» почти без парусов шел до 11 миль [20 км] в час и утром остановился на якоре в Кронштадте.

Таким образом, после почти трехлетнего отсутствия мы возвратились на родину к неописуемой радости и удовольствию наших соотечественников.