Читать книгу Ночью. Сборник рассказов - Александр Валерьевич Гудимов - Страница 3

– Текилки?

Заручившись согласием, Егор развернулся к барной стойке и заказал две серебряных. Не решаясь без тоста продолжить пятиминутное знакомство, он рассматривал зал через большое зеркало, гладко растянувшееся по всей длине бара. Молодые люди, разогретые и разукрашенные всеми цветами ночной радуги, неровно двигали руками и ногами. Глаз Егора уцепился за левый край зеркала, где трясся высокий парень – его голова качалась точь-в-точь как морда игрушечной собаки в машине, на которой они приехали сегодня в клуб.

Забрав стопки, парень вернул внимание к своей полногрудой знакомой. Алёна, или Алина, или Элина, или даже Ирина – Егор не был уверен, что правильно расслышал – забыв про соль, махом осушила рюмку, улыбнулась и выдвинула вперед порозовевшую грудь.

Сигналы были вполне понятны, но в то же время требовали соблюсти все ритуалы, положенные перед разовым сексом. Егор называл это брачными играми разумных животных и ненавидел всей душой. Несколько раз он, как по заветам Ленина, пытался перепрыгнуть через ступень, но каждый раз так же безуспешно. В конце концов, скрытые механизмы естественного отбора преодолели надуманную брезгливость, и он смирился приспосабливаться, становиться частью окружения, столь же пестрого снаружи, сколь монотонного по своей сути. В такие моменты Егор часто вспоминал урок биологии, на котором рассказывали про мимикрию, картинки насекомых, притворившихся сучками и листочками, и видел себя на их месте, с одним лишь исключением – животным он себя ощущал хищным. В голове при этом мелькало ещё всплывшее из того же 8 класса слово «идиосинкразия», но помочь поиском своей памяти так руки и не доходили.

Размышления о внутренней эволюции и подобных малоуместных в атмосфере «тыц-тыц» вещах были первым из двух секретов Егора, как скоротать время, пробираясь сквозь бестолковые расспросы и заигрывающие шутки. Второй был ещё проще – пить. Других навыков, в том числе обольщения, которым всех пытался научить его друг Андрей, ему не требовалось. Он был хорош собой, мило улыбался, удачно шутил. Носил подходящие рубашки и голубые глаза. Всё, что от него требовалось, – это не мешать себе, и тут он представлял себя толстовским Кутузовым, своим внутренним «я» наблюдая за успехами и неудачами внешнего.

В этот раз он себя не подвел и, записав на свой счет пять ироничных комплиментов, готов был развить знакомство. Отточенной улыбкой Алёна поманила его за собой и двинулась к туалету, покачивая бедрами. Идя за ней, не спеша, накапливая в себе уверенность, Егор рассматривал татуировку, заскочившую в разрез между юбкой и топом – несколько разноцветных линий, пересекаясь, образовывали странный и, кажется, бессмысленный узор. Свет моргнул, и тотчас краски на спине потускнели, едва появившийся блеск бесследно пропал, а сами прямые неровно растянулись в кривые. Ни на что уже не надеясь, Егор моргнул несколько раз и встряхнул головой, но недавний рисунок, в воспоминаниях уже представляющийся ему симпатичным, не восстанавливался. Тогда он в пару прыжков обогнал девушку и открыл вовремя подоспевшую дверь.

Приклеившись к шее спутницы, Егор одной рукой защелкнул замок туалетной комнаты, а другой шарил под юбкой, пытаясь стянуть трусики. Быстро осознав бессмысленность поиска, он переключил пальцы на привычные движения, параллельно левой расстегивая неожиданно оказавшийся на месте лифчик. Спустя пару минут горячих ритуалов, против которых Егор уже не возражал, оба были готовы к скорому безопасному сексу. Алёна повернулась спиной, поставив руки к стене так же уверенно, как бандит в американском фильме, но Егор, помня о коварстве татуировки, даже не стал глядеть ниже спины. Быстро развернув девушку, он не дал той опомниться и вошел, задрав ей правую ногу. С каждым жадным движением его рефлексия забивалась всё дальше, скепсис разливался где-то у самых ног, и уже не только тело, но и мозг сдался победившей страсти.

Секунды пропали, и время теперь измерялось только стуками: частыми – сердца, звонкими – пряжки ремня о кирпич, редкими – в плотно закрытую дверь. Спустя сотни таких ударов Егор оторвал свои губы от девушки и, продолжая двигаться, руками надежно поддерживая её, любовался красивым лицом. Он смотрел прямо в закрытые от страсти глаза, когда от тех в стороны побежали тоненькие линии. Морщины прорезали всю верхнюю часть её лица, кожа потеряла упругость, тучно набухли мешки под глазами. Он вздрогнул поначалу, как всегда, но пара неловких движений легко потерялась в общем темпе. Спеша, пока зараза не распространилась дальше, Егор спешно захлопнул свои глаза, закрыл их изнутри на все возможные замки, засовы и даже тонкую цепочку, и благосклонным проектором своей памяти восстановил на веках внутри образ красавицы, которой она была то ли десять, то ли тысячу, то ли сотню тысяч ударов назад.

Он любил ее точно и нежно, скользя руками и губами по все ещё гладкому телу, шепча невнятно её имя и вспоминая, какой была она при знакомстве.

Голова чуть кружилась, на языке непонятным образом ещё чувствовалось соль. Думать не хотелось ни о чем серьёзном, и Егор апатичными пинками выгонял из головы все лишние мысли. У стойки он взял пинту светлого и, раскинув тело, как морская звезда, рухнул в пенистые волны. Течение несло его вдоль бетонного берега, огибая одиночек, ожидающих внимания, выплеснуло на отмель, где сидели его друзья. У проходящей мимо официантки Егор заказал ещё пива и, в ожидании, пока его заметят, рассматривал свежих девушек.

События за столом развивались по точному плану Андрея. Он познакомился с девушками полвторого, когда те только устали танцевать и едва почувствовали нужду в компании. Он точно уловил их ищущий взгляд и мгновенно оказался рядом с загодя подготовленными бокалами. Девушек было только две, и Андрей порадовался, что Егор как раз вовремя выловил себе знакомую сам. Точным метрономом выдерживая нужные паузы, продвигаясь аккуратными шагами, он привел их за столик, где глотал виски Паша. Уже полтора года женатый и ни разу не изменивший дальше легких поцелуев, он оставался главным напарником своего свободного друга. С неограниченным словарным запасом и безудержным воображением он создавал такой фон, в котором не скучала ни одна девушка.

Так, вернувшись, Егор застал знакомый рассказ, как Паша отправился на месяц в буддийский лагерь, но вылетел оттуда уже на второй день. Алмаз истории был всё тем же, что он слышал несколько раз, но огранка в каждом случае была новой, как будто подстраиваясь под слушателей, определяя их допустимые границы и превышая те ровно настолько, чтобы шок сравнялся с восхищением. Пытаясь угадать, куда свернет история на этот раз, Егор пропустил момент развилки и с некоторым удивлением слушал, как английский рыцарь насиловал француженку, для удобства приколов её плечо копьём к стене. Не выдержав живости картины, Егор вздрогнул и встретил взгляд одной из девушек, которую передернуло по той же причине.

Ощутив потерю внимания, Паша проследил взгляд соседки и, наконец, заметил Егора. Андрей, уже пару минут перемигивающийся с другом, воспользовался паузой для знакомства. Обе учились на втором курсе факультета журналистики, Катя готовилась стать редактором, а Оля уже видела себя в телеэкране. В этом клубе они впервые, сюда их позвала одногруппница, но сама сильно опаздывает – рвет отношения с парнем (на этих словах Андрей в очередной раз многозначительно подмигнул).

Следующий час поглотила невнятная суета. Егор перешел на ром с колой, но, вопреки ожиданиям, чувствовал, что стремительно трезвеет. Его спутники, заслышав знакомую мелодию, мчались в зал и возвращались, чуть потные, то с бокалами и шампанским, то со светофорами в рюмках, временами что-то горело. Обсуждали модные сериалы и нового Пелевина, Андрей по-хозяйски обнимал девичьи плечи, Паша забрался на скамейку, задрав штанину по колено, показывал шрам, заработанный в драке с двумя бродячими псами на окраине города три года назад.

Свет сверкал и изгибался, разрисовывая лица тенями. Когда Оля сидела ровно, в профиль позируя Паше, который обещал нарисовать её на салфетке за две минуты, Егор заметил, как стал меняться её глаз, оказавшийся в тени. Как озеро, наполняли кровью его ручейки капилляров, пока он не стал неотличим от вишенки в коктейле рядом, а затем, выскочив, совершил пару ударов о стол и плюхнулся в тот же бокал. Егор, не моргая, смотрел на черную дыру, постепенно застекленевшую и ответившую ему слепым укором.

Вздохнув, он перевел взгляд на Катю, подобно героине телерекламы, сверкавшую идеальной улыбкой, как раз вовремя, чтобы увидеть, как, шатаясь, выпал первый зуб и затерялся в остатках фисташек. За ним следом кинулся второй, за ним третий, и так вся команда белых красавцев рухнула вниз коротким водопадом. Егор ощутил со стороны напряженность своего взгляда и попытался улыбнуться – Катя кокетливо ответила ему беззубым ртом, облизнув шершавые губы.

Ночь окончательно катилась в тупик, но, чтобы не подводить друзей, Егор закрыл глаза и постарался вспомнить три закона Ньютона. Уже отчаявшись вспомнить второй, он допил остатки рома и вернул внимание к столу, где Андрей крутил бутылку от шампанского. Горлышко указало на Олю, и та робко выбрала: «Действие». Парень попросил её станцевать на столе, и несколько минут он, слегка завороженный, как удав за не в меру ретивым кроликом, наблюдал за стройным движением её загорелых ног. Егор смотрел вполоборота, опасаясь увидеть варикозные вены или подурневшую кожу, но обошлось.

Оле достался Паша, и он с деланной ленью выбрал: «Правду». Девушка не стала долго думать и задала вопрос, который, кажется, давно её волновал: «А ты можешь изменить жене?» Потеребив кольцо, Паша дал ответ, родившийся за столом ещё раньше вопроса: «Несколько раз было на грани, но каждый раз сдерживался. Так что и дальше, думаю, получится сохранить верность. Семья должна строиться на доверии, иначе зачем вообще тратить силы и время?» Катя романтично вздохнула.

Паша потянулся за снарядом, но за бутылку неожиданно схватилась красивая девушка в сиреневом платье: «Чур, я!» «Настя!» – хором сказали подруги и полезли обниматься, к сильному недовольству Егора, заслонив от него новенькую. Но та прорвалась сквозь их объятия к столу, и, пока крутилась бутылка, он успел рассмотреть её и слегка влюбиться. В ней не было ничего сверхъестественного, ничего такого, о чем бы он мог рассказать сам себе так, чтобы другой он что-то понял, оценил, восхитился. Егор просто смотрел на Настю, на естественную красоту её молодости, чувствовал свежесть, дыхание жизни и совсем растерялся, когда горлышко указало на него. Он не успел ничего сказать, когда девушка залезла на скамью рядом с ним, и, прижав ладони к его рукам, страстно поцеловала.

«Давно я не играла в бутылочку», – сказала Настя и удивилась общему смеху. «Вообще-то мы играем в «Правду или действие»», – пояснила Катя и представила парней. «Ну, хорошее знакомство, – девушка всё же немного смутилась, но старалась не подавать виду и всё больше очаровывала Егора. – Раз так, я задам вопрос, – она задумалась на несколько секунд. – Ладно, расскажи про самый страшный случай в своей жизни. Ну, в смысле, не когда тебя напугал кто-то, а когда ты испытал самый большой страх».

Кадры кинохроники замелькали в голове у Егора. Можно было выбрать классическую историю ограбления, когда к нему подошли двое, один с ножом, и долго не верили, что последние деньги он отдал водителю. Или провести сентиментальную линию, рассказав, как он переживал, когда тяжело болела его мать. А можно пошутить и немного покрасоваться – как-то он поехал в гости к двум подругам, они пили шампанское, и всё шло к сексу втроем, и Егор очень переживал, хватит ли его на двоих, и странно, но очень сильно боялся их так подвести (впрочем, зря). Но в итоге он выбрал правду.

– Это странно объяснить, но случилось это в обычном отделении Сбербанка. Да и «случилось» – не то слово. Ничего такого не произошло, просто я там был. До этого несколько лет не случалось, как-то ничто зайти не заставляло. А тут товарищ застрял в другом городе, машина сломалась, деньги все ушли, и надо было срочно помочь, ну и самый быстрый и простой способ был переводом в этом народном банке.

Я провел-то там всего минут двадцать – ерунда по сравнению с часами, что, я помню, раньше там можно было убить. Там теперь всё как-то современно, красиво, модерн такой, в хорошем смысле слова. Но люди всё те же остались. Шамкающие бабки. Больные старики. Нездоровые не только телом, но и умом. Оторванные от реальности, без понятия, что происходит вокруг них. Они приходят туда не за теми копейками, что дает им наше государство. Они живут там ради тех крох общения, что могут дать им сотрудники за бронированными стеклами и такие же уставшие в очереди рядом.

Они поминали в речи Христа, но на деле у них другой бог – заведующая. Когда что-то случилось – я не разобрал, что именно, в смеси визгов и стонов – они общей мольбой вызвали себе дух крепкой здоровой тетки, которая, как многоликое божество, и обнадежила страждущих, и образумила ретивых, и усмирила несогласных. И вновь там воцарились порядок и спокойствие, тихая старческая идиллия. Жизнь после жизни.

И знаешь, что самое страшное – там ведь были не только старики. Были люди и среднего возраста, и даже моего – хотя там это толком не разобрать, – но все какие-то дряхлые, уставшие, сломленные. С ними рядом я чувствовал будущее, ощущал дыхание смерти и видел, в каком загробном мире я окажусь. И тогда я, оплатив перевод, не дождался чека и рванул со всех ног из этого места. Догнал до ларька, хватил энергетика и бежал ещё два квартала.

Ещё в середине рассказа Егор почувствовал, что его слушает только Настя. Но это лишь убедило его, что стиль и тему он выбрал правильно. Он хотел покорить девушку, но не заученными приемами, а искренностью, не на одну ночь, а на… он не знал, и пока думал об этом, закончил рассказ и смотрел в её красивые, чуть опешившие глаза, а на заднем фоне Паша продолжал про француженку и копьё.

Подошёл Андрей с бокалами: «Чувак, отличная история! Не поверишь, на днях было то же самое, – Егор не поверил. – Но давайте не будем затухать раньше времени. Бахнем сейчас это напоследок, и погнали ко мне!» Возражений это не вызвало, и, добив шампанское, они выпорхнули на ночную улицу. На выходе Егор столкнулся с давно не виденным однокурсником и подоспел к машинам, когда места в первой были уже заняты. Во второй его ждала Настя.

Подобное бывало с Егором лишь раз, когда на школьном выпускном он случайно под утро оказался за столом с едва знакомой девушкой, и уже через час они чувствовали себя самыми близкими людьми на свете. Тогда он влюбился в первый и уверял себя, что в последний раз. А теперь уже казалось, что в предпоследний.

Если бы кто-то спросил их в конце путешествия, о чем они говорили, вряд ли бы кто-то из них вспомнил больше отдельных слов. Но спрашивать было некому, и без лишних вопросов всё текло плавно и быстро, и в лифте они целовались.

Так же, без приключений и неожиданностей, к своему завершению подходила ночь в квартире. Они выпили вшестером домашнего вина на кухне, развлекли друг друга историями разной степени выдуманности и начали разбредаться. Сначала Катя выскочила в туалет, за ней в темноту проскользнул Андрей, и дверь в его спальню плотно закрылась. Затем у Насти зазвонил телефон, и она вышла из кухни с явным выражением недовольства на лице. Егор бегло оглядел оставшихся и решил, что если их оставить вдвоём, ничья совесть возражать не будет, и, выждав почтительные пять минут, тоже удалился.

Он услышал её тихий голос из большой комнаты и аккуратной пантерой покрался на звук. Постучавшись, он приоткрыл дверь и вошёл. «Слушай, ну мы же уже много раз об этом говорили. Я тебя не люблю, – устало говорила девушка телефону. – И вообще, я занята сейчас». Она закончила разговор и виновато улыбнулась Егору. Он подошел к Насте и нежно обнял её за талию, за окном разгорался рассвет, и всё это выглядело бы до идиллии романтично, если бы не вдруг поседевшие волосы. Ничего неожиданного, но всё же Егор до последнего верил, что с этой девушкой такого не случится. Он закрыл глаза и целовал её лицо, но губами уже чувствовал шероховатости кожи, своей щекой чувствовал морщины у её рта. Руки залезли под кофточку, но и там встретили дряблые складки.

Такого раньше не случалось, и в страхе Егор отступил на два шага назад. Нежным взглядом на него смотрела женщина, разменявшая пятый десяток, всё ещё немного симпатичная и с каплей свежести в глазах, но уставшая и заметно потрепанная жизнью.

– Ты мне правда нравишься, – сказала она. – Давай не будем спешить. Хочу увидеть тебя ещё завтра.

– Увидишь, – ответил он.

– Я не хочу ещё спать. Может, полежим и поболтаем?

– Давай. Сейчас только схожу, умоюсь.

Егор вернулся в коридор, куда не пробралось ещё утреннее солнце. Из спальни раздавались мужские стоны, на кухне звенели бокалы, в комнате его ждала женщина, с которой он мог бы провести следующий день. В ванной кто-то забыл выключить свет, он зашёл туда, набрал в раковине горсть воды и плеснул от души её себе в лицо. Пока стекали капли, Егор уставился в зеркало напротив. Он смотрел на своё старое, осунувшееся лицо, на редкие седые волосы с большой проплешиной посередине, точь-в-точь, как у отца, на сухие губы и складки у глаз. Он сухо прокашлялся и что-то прошептал, так тихо, что сам уже не расслышал. Открыл снова воду и окунул лицо в то, что набралось в морщинистые руки, скрюченными пальцами схватил полотенце и выронил его на пол. И не подумав нагибаться, Егор встряхнул головой, потянулся, как мог, и вышел из ванной.