Читать книгу Прощаться не будем… - Александр Вайнер - Страница 10

Спустя время, на очередном врачебном обходе, меня решили выписывать. Я был настолько счастлив, что даже не мог поверить себе, что я смогу поехать в отпуск по ранению домой. У меня были грандиозные планы на тот момент. Я в приподнятом настроении, заходя в кабинет за выпиской к начальнику госпиталя Николаеву, с порога слышу от него следующее заявление:

– Значит так сержант, раны не беспокоят, я смотрю? Лирическое настроение проснулась под выписку? Я не вижу ни какого повода для веселья. Особенно в это время. За последние полгода, наши войска потеряли до одной трети медиков. На фронте острая нехватка санинструкторов. А впереди наступление на Ржев. До сих пор мы ни как ни сдвинемся с места. Принято решение срезать ржевский выступ силами Калининского и Западного фронтов. Будут новые и новые тысячи жертв. Поэтому приказываю, прибыть в расположение 33-й армии, в 432-ой медсанбат, на должность санинструктора. Приказ ясен?

Выслушав его утвердительное заявление, у меня внутри будто все оборвалось. Я снова потерял возможность увидеть родных.

– Разрешите выполнять? – насупившись, спросил я в полголоса.

– Вперед! – протягивая мне документы, ответил Николаев.

***

Придя в палату, с рухнувшей надеждой, я стал собирать вещи. Присев на кровать, и закурив папиросу, я рассматривал пожелтевшую, и местами забрызганную капельками собственной крови, фотокарточку своей жены. Её образ был прекрасен. Вспоминая её длинные, светлые локоны, запах её духов, нежные как шёлк руки, её слёзы и те просьбы, которые исходили из её уст во время моих проводов на фронт, заставляли меня быть сильным, и всё с большей надеждой верить в то, что мы когда – ни будь, встретимся.

Затушив цигарку и взяв свой сидр, я из госпиталя прямиком отправился на фронт.

Сев в полуторку, я следовал в своё расположение. По дороге из Москвы под Вязьму, я наблюдал довольно зрелищную картину. На обочинах дороги стояли сожжённые нашей артиллерией боевые порядки танков противника, горы трупов, вперемешку с нашими и немецкими солдатами, разбитые обозы не успевших эвакуироваться мирных жителей, и многочисленные воронки от бомб различных диаметров. Это были результаты нашего контрнаступления. Мы всё еще учились воевать. Опыта нам так и не хватало. Дорога занимала часа три.

Колеся по тропам войны, мы, наконец – таки прибыли в пункт назначения.

Выходя из полуторки, в новенькой форме и в шинели с темно- зелёными сержантскими петлицами, меня облюбовали сидевшие у костра несколько бойцов 1136-го стрелкового полка.

– Мужики, где тут командир полка? – спросил я.

Боец, шаркая ложкой по полупустому котелку с кулешом усмехнулся:

– О, братва, гляньте-ка, пушечного мясца прислали нам в подмогу! Ты откуда такой ряженый – то? Ни как после школы? Ну, ничего, скоро испытаешь на своей шкуре все прелести войны. А то, небось, засиделся за школьной скамьёй!

Я, расстегнув на груди шинель, и откинув ворот, сверкая медалью и желтой нашивкой за ранение, приструнил его:

– Вроде того! Засиделся после школы за скамьёй, только под Могилёвом в окружении, тонул в болоте, терял ребят своих каждый день, а не далеко от этих мест, меня свинцом нафаршировали! И в НКВД потом, тоже довелось «отдохнуть». Так что смотрю сюда, захлопни свой рот с другой стороны, и раз ты такой вояка, и все испытал на своей шкуре, то покажи мне всё – таки, где комполка находится! Я ваш новый санинструктор сержант Петровский, прошу любить и не жаловаться!

Солдат, переваривая мой убедительный вкратце рассказ и свой кулеш, сменил тон и указал:

– Прошу прощения товарищ сержант, нервы-то не колючая проволока. (улыбается) Комполка находиться вон за хозчастью напрямки, за баней, там его расположение!

– Вот другое дело! Вольно боец! – застегивая шинель, ответил я, и проследовал в указанное рядовым направление.

Зайдя в предбанник, у кабинета командира полка, сидел за столом ефрейтор, в круглых, чуть треснутых очках, заваленный бумагами писарь. Подойдя к нему, я спросил:

– Слушай дружище, а командир у себя?

– У себя, а вы собственно по какому делу? – вопросом на вопрос ответил ефрейтор.

Показывая ему, документы уточнил я:

– Я ваш новый санинструктор. Сержант Петровский, прибыл по распоряжению начальника госпиталя, военврача первого ранга Николаева. Доложи обо мне!

Узнав цель моего прибытия, он пошел докладывать лично начальнику. Спустя некоторое время открывается дверь и оттуда раздаётся голос:

– Заходи сержант, мне доложили о тебе!

– Здравия желаю товарищ полковник! Санинструктор серж…..– не успев отрапортовать, он прервал мой доклад: – Да всё я про тебя знаю, сержант! – улыбаясь, говорил он – лучше давай я представлюсь! Командир 1136-го стрелкового полка, полковник Андреев Андрей Борисович. Наедине, можно, просто, Андрей Борисович!

Я, разглядев в нем веселого и душевного человека, пожимая руку ответил:

– Очень приятно!

Этот человек, показался мне таким простым и общительным, несмотря на его красные петлицы с четырьмя шпалами, что мы как то сразу подружились.

– Ты понимаешь, какая петрушка творится у меня в полку? – похлопывая, мне по плечу, спрашивает он, -…бардак! Около трёх дней назад, в ходе наступления, я потерял до батальона своих людей, а в твоем медсанбате, где ты будешь служить, там вообще начальника нет. Убило при авианалёте в тот же день. Ты вроде как учился в институте, доктором хотел стать, насколько я знаю. Вот я тебе хочу предложить должность начмеда батальона. Читал твоё личное дело, твои заслуги. Всё это я учёл, и пришёл к общему выводу. Ты что думаешь, по этому поводу?

– Да ну Андрей Борисович, мне, куда Родина прикажет, туды и пойду! – улыбнулся я.

– Ну, вот и ладушки! Давай дуй к начфину, вставай на довольствие, а потом в санчасть, принимать дела! – поручил мне Андреев.

– Есть товарищ полковник! – прикладывая свою костистую руку к голове, отдав честь, сгинул я из штаба.

***

Прибыв на своё место, после визита к начфину, я сразу принялся наводить порядок. Пересчитал медикаменты, перевязочный материал, посмотрел штат батальона. В моём подчинении находилось всего два санитара и одна медсестра. Не густо конечно, но всё же, что то есть. Тем более у меня пока еще не было опыта в руководстве «людскими массами».

– Собери мне весь личный состав батальона, рядовой! – приказал я бойцу моего подразделения.

Он собрал мне всех, кто имел причастность к моему санбату. Передо мной стояли два молодых парня чуть старше меня и девушка примерно моего возраста.

– Товарищ сержант, личный состав медсанбата построен! Красноармеец Гусь! – доложил он.

Я, пристально осматривая каждого, начал диалог:

– Здравствуй войско! Я ваш непосредственный командир, сержант Петровский Алексей Александрович. Прошу любить и не жаловаться. Я тут человек новый, поэтому если что, от помощи коллег, то есть вас, не откажусь (перемещаясь по кабинету, закинув руки за спину). Будем вместе с вами, бок о бок, так сказать, спасать жизни, бить врага и приближать победу. Вот эти три основные задачи, которые я от вас требую, и буду требовать. Ну, теперь давайте знакомится!

Щуплый, небольшого роста, уже с медалью «За отвагу» на груди протягивает мне руку:

– Красноармеец Иван Гусь!

– За что медаль?

– Да, это ещё под Смоленском, в июле 41-го, вытащил командира части из горящей бронемашины, успел вытащить до взрыва боекомплекта. Выходит спас майора тем самым получил ожоги, контузию и вот медаль!

– Хм… поступок! Похвально! Очень хорошо, что в моем подразделении есть такие бойцы. Споёмся!

Стоящий рядом боец, так же протягивая руку, представился:

– Красноармеец Кирилл Бабенко, на фронте с декабря 1941 года, вынес на себе с поля боя восемнадцать человек. Представили к ордену, но что-то не поделили с комбатом, и получил резолюцию. Мастер спорта по борьбе!

– Так очень хорошо! Следующая!

– Младший сержант Анна Кошкина, на фронте с первого дня. Два раза была в окружении, успешно выходили, имею орден красной звезды и ранение! – доложила она, слегка подмигивая мне, своими светло-зелеными глазами.

– Ребят, ну меня прямо пробирает гордость! Орлы и все мои! – усмехнулся я.

– Товарищ Петровский, а разрешите вопрос личного характера? – продолжая строить глаза, спросила она.

Я, поняв, на что, она обратила внимание, ответил:

– Я, милая моя Аннушка имею счастье быть женатым! Любовных интрижек и прочий похабени в мой адрес, я не потерплю! Караться будет по всей строгости! – грозя своим обтянутым кожей кулаком, ответил я.

– Ясно товарищ сержант! – согласилась она, с серьезным видом.

– Вот и ладушки! Познакомились теперь всем отдыхать. Завтра сбор в 9:00 у меня. Буду ставить задачу, к предстоящему наступлению! Свободны!

Вот так потихоньку я и привыкал к начальствующим должностям. Конечно этот пост не по моим петлицам, но как говорил Андреев: «Кто, если не ты». С одной стороны приятно, что тебя ценят и доверяют. В нашей Советской системе, к сожалению, так бывает. У нас сначала по морде бьют, а потом высокие посты дают. И это всё действует на основе только одного закона – закона военного времени!

***

На календаре 17-ое апреля. В девять утра, в моём кабинете собрались подчиненные. Я ставил задачу на предстоящее наступление. Наш полк, должен был прорвать оборону немцев, наступая с запада, при поддержке соседних частей красной армии, и нашей первостепенной задачей было оказание своевременной медицинской помощи непосредственно на поле боя, и дальнейшей эвакуации в тыл. Сделать это было нелегко, поскольку численность моего подразделения не превышала четырёх человек, включая меня. Но куда деваться. Люди уже проверенные, в деле ни в первой. Приказ есть приказ.

После, все разошлись по своим рабочим местам.

Я сидел допоздна. Стояла тихая весенняя ночь, за окном летали мотыльки, караульные проверяли посты, на стене монотонно тикали чуть поседевшие от пыли ходики. Под такую «музыку» я начал дремать, как вдруг стук в дверь прервал мой покой.

– Товарищ сержант, разрешите к вам? – тихо обратилась Анна.

Я, протирая глаза, недоумевая, ответил:

– В чем дело, сержант?

– Я проходила мимо, и случайно увидела, что у вас горит свет. Время уже позднее, а вы не спите. Я подумала вдруг, что случилось?

– Все в порядке Анна, идите к себе. Завтра тяжелый день.

«Явно не с благими намерениями зашла ко мне!» обратил внимание я. Вдруг, она заходит ко мне в комнату, закрыв дверь на засов, начинает расстегивать верхние пуговицы своей гимнастерки, и говорит:

– Знаешь Алёш, ты мне понравился еще при первой встрече. Я понимаю, что у тебя жена, любовь и всё такое, но она там,… в глубоком тылу…, а мы с тобой здесь, вдвоём. У меня никогда не было этого, а вдруг завтра нас убьют, и я так и не пойму, что такое быть с мужчиной наедине? Переступи через себя. Давай проведем этот вечер вместе? – обойдя сзади и обняв меня, размеренно говорила она, после чего продолжила, – Я многого не прошу. Просто сделай мне ребеночка. А то только Господь знает, что останется после меня на этой земле!

Моё сердце колотилось так сильно, что вот- вот, вырвется из груди.

Искушение было настолько велико, что я чуть было, не поддался соблазну, ведь я тоже никогда не оставался наедине с женщиной. Даже после свадьбы я не стал этого делать, чтобы на фронте меня грело желание, поскорее вернутся к любимой, и завести ребенка, от той самой, единственной и неповторимой.

Благо меня сдерживали эти мысли, и я, взяв её за руки, оттолкнул на кровать.

– Приведите себя в порядок, товарищ младший сержант медицинской службы! И будьте любезны покинуть помещение! – застегивая свой ремень на гимнастерке, приказал я.

Анна молча встала с кровати, взяла свои вещи, и, уходя, сказала:

– Зря ты так. Я быть может, расцвела, находясь с тобой рядом, а ты не можешь принести себя в жертву, ради счастья другой… дурак ты, Петровский!

Я сел за стол, закурил папиросу и начал размышлять над её словами.

«Возможно, где-то она и права. Родные меня уже давным-давно похоронили, Мария, скорее всего, уже вышла замуж за другого. И действительно, завтра, быть может, мы последний раз живем…» – подумал я, и, ударив кулаком по столу закричал: «Да нет. Бред, какой то. Она меня ждет! Она обещала! Я поклялся ей, что вернусь. Значит вернусь!» Затушив папиросу, о деревянную столешницу, лёг обратно спать, уткнувшись лицом к обшарпанной стене.

Наутро восемнадцатого числа, ко мне зашел полковник Андреев.

– Здравствуй Алексей, ну как, у тебя все готово? – спросил нервно он.

– Так точно, Андрей Борисович! Мои люди готовы. Когда начинаем? – спросил я.

– По сигналу – Красная ракета, мы двинемся к позициям противника. Вы за нами следом. Там будет, прямо скажем «мясорубка», поэтому на рожон, особо не лезь. Если нам удастся закрепиться на флангах у Вязьмы, то мы обеспечим продвижение 4-ой танковой армии и возьмем в окружение две пехотные дивизии противника, отсекая их от основных сил. И после чего будем держать позиции, до прихода войск. Вот такая вот задача, сержант! – доложил он, и вскоре удалился к войскам.

***

Весь наш полк выстроился на передовой. Мы закурили с Андреевым.

– Страшно? – спросил он меня.

– Есть не много… Сколько раз в бою бывал, а все равно как впервые… – ответил я.

– Минут через пять после нас, сразу выдвигаетесь. Ну, а там как Бог даст. По обстановке в общем, ясно? – бросая цигарку установил он.

– Всё понятно товарищ полковник, сделаем! – ответил я, как вдруг, из-за леса взлетает красная ракета.

– Вот и всё… Полк, слушай мою команду! Цепью, перебежками вперееееед!!! – скомандовал он, достав пистолет из кобуры, и с бойцами ринулся в бой.

Я судорожно смотрел на часы и ждал своего времени.

– Значит так, мы рассыпаемся по флангам, Гусь берёт левый, Бабенко правый, а мы с Кошкиной по центру!

– С вами хоть на край света товарищ сержант!

– Отставить юмор!

– Как вы думайте, товарищ сержант, все получится? – накидывая санитарную сумку, спросил Бабенко.

Я, доставая из кобуры табельный ТТ, произнёс:

– Не знаю, будет счастье – будем жить! Всё, вперед!

И мы сорвались с места вслед нашим ребятам. Они уже завязали бой и заняли первую линию обороны. Мои ребята рассыпались по флангам, и начали собирать первых раненых.

Мы с Анной спрыгнули во вражеский окоп. Не куда было вступить, кругом горы убитых. Кошкина проверяла, на передке есть ли кто раненый, а я углубился дальше. По – всюду, стояли крики и стоны раненых, я бежал на помощь к каждому. По дороге наткнулся на бойца лет семнадцати от роду. Он лежал в луже крови и грязи. Его правая нога висела на мышцах, словно лоскуты бумаги. Рядом с ним, лежало обезглавленное тело. На шинели я различил две шпалы в петлице. Это был начальник штаба полка майор Прохоренко. Достав из сумки, жгут, я перетянул этому мальчишке ногу выше колена, оставил записку со временем, после чего разбив ампулу, ввёл раствор морфина, выше места наложения жгута.