Читать книгу Космическая курица - Александр Вендеров - Страница 3

В половине дневного перехода от столицы раскинулось обширное маковое поле. Маки здесь были крупными и издавали сильный запах, особенно в жаркую погоду. Цветы эти опьяняют, и когда путник заходил в поле слишком далеко, то против своей воли засыпал. Если уснувшего в маковом поле человека вовремя оттуда не вытаскивали, то он более не просыпался и умирал, надышавшись испарениями коварных красных цветов. Поэтому жители Тридевятого царства, зная о свойствах макового поля, не хотели даже близко к нему подходить. Однако эти ядовитые растения были нужны лекарям для получения снадобий, помогающих от многих болезней: известно же, что яд от лекарства отличает лишь доза.

И случилось так, что маковое поле облюбовали два торчка5, пришедшие из одной дальней деревни – Савка и Гришка. Поселились они на краю поля, срубили какую ни весть избушку, стали собирать маки, варить из них дурманящее зелье и употреблять его. Вмажут этого зелья, и придёт к ним ощущение нереального счастья, крайней степени удовольствия. Но зелье вызывает зависимость, и если Савка и Гришка употребили его утром, то в следующий раз нужно одурманить себя вечером, не то худо будет. Так они пристрастились к яду, что жить без него не могли.

Как-то раз Савка почему-то обиделся на Гришку и ушёл с поля. Через два дня ему стало так плохо, что Савка уже думал, будто прямо сейчас помрёт. Из глаз текли слёзы, а изо рта – слюна. Всё тело словно нарывало – так сводило болью и крутило мышцы. И ещё не мог Савка избавиться от мучительного, острого чувства тревоги, ожидания неизбежной беды. Воротился он на поле:

– Гришка, братан, ты прости меня, неразумного! От ломки сейчас издохну. Свари, будь добр, зельица – пожалей меня!

– Да что уж там, садись, Савка! Я же тебе говорил, что ты болван. Готово у меня уже, давай жахнем.

Прожили Савка с Гришкой на маковом поле три года. Летом цветы всегда под рукой, а на зиму они мак сушили. Ели совсем мало, только то, что время от времени удавалось добыть. Им было главное, чтобы наркотик всегда имелся. Однажды в начале лета словили они приход6, и тут Савка говорит:

– Слушай, Гришка, я знаю, что сейчас из космоса, с планеты Юпитер, прилетит огромная курица. И она станет глотать людей, словно дождевых червяков.

– Точно, Савка! Я вижу, как она входит в плотные слои атмосферы. С виду, как курочка-ряба в деревне, только огромная, размером с двенадцатиэтажный дом серии 1605-АМ/12.

– Спасайся, Гришка! Она летит на нас!

– Да не в поле, Савка! Мы там погибнем если не от маков, то от курицы, которая увидит нас и слопает. Бежим в лес!

С неба раздался оглушительный, леденящий душу вопль:

– Я космическая куррица!

Этот крик чудовищной птицы был куда громче самого звонкого колокола в Тридевятом царстве. И если в колокольном звоне слышно благозвучие, то в словах, что выкрикивала космическая курица, слышались лязг металла и рёв бушующего пламени. Крик оглушал жертву и сковывал её волю, вследствие чего курица могла делать со своей добычей всё что хотела. А сейчас она хотела есть.

До леса Савка с Гришкой добежать не успели. Исполинская курочка-ряба достигла земной поверхности, села на маковое поле, опустила голову чудовищных размеров к земле-матушке и проглотила Савку, словно мелкое насекомое. Гришка, сделав над собой неимоверное усилие, успел увернуться от страшного клюва, спрятавшись за ёлкой, росшей на опушке леса.

Курица была очень прожорлива. Начала она летать по Тридевятому царству и глотать людей и скотину, пока не набила зоб до отвала. Прилетит в какую-нибудь деревню и станет рыть лапами землю и купаться в пыли, как это делают обычные куры. Но ведь космическая курица размером с двенадцатиэтажный дом! А на земле стоят избы, амбары, сараи, и весь труд человеческий летит курице под хвост. А людей – кого слопает, а кого и просто задавит.

Закручинились люди русские, отправили от каждого города и от каждой деревни людей с челобитной к царю Михаилу:

– Смилуйся, царь-батюшка, отец наш родный! Изведёт весь народ православный окаянная курица, с небес за наши грехи посланная. Надо исполчать войско и идти сражаться за землю отчую и дедовскую, за жён наших, сестёр и детей, не то всем капут.

Прибежал в столицу торчок Гришка. Уже пять дней прошло, как спасся он от курицы на маковом поле. Всё это время Гришка скитался по лесам и лугам вокруг стольного города, а на поле прийти боялся: ему представилось, что курица обосновалась там и непременно его съест. Стало Гришку ломать немилосердной ломкой: давно наркотик не употреблял. Подобрала его стража у городских ворот, а он едва живой. Савку, когда он два дня где-то пропадал, жестоко ломало, а Гришке за пять дней без зелья стало намного хуже. Глаза безумные, изо рта вытекает струйка слюны, бьёт Гришку озноб и словно кто-то выкручивает суставы. И беспрестанно чихает, не может остановиться. Торчок корчится от боли, ахает, охает и одно только твердит:

– Проведите меня к Василисе Премудрой, а то помру и не успею слово сказать. Я знаю, откуль эта курица явилась. Она с Юпитера!

– Да ты что, чудак-человек, мелешь? – говорят ему стражники. – Ну с какого Юпитера? Иль белены объелся?

– Почти. Жил я на маковом поле с другом Савкой, варили мы ядовитое зелье из цветов… – Гришка схватился за живот – Лихо мне… Ну вот, и иногда у нас с ним случались глюки. И Савка, когда в последний раз словил приход, увидел эту курицу, как она приземлялась. Он мне рассказал, и я тоже увидел. А потом она Савку съела. Как дождевого червяка проглотила!

– А почему ты говоришь, что сейчас помрёшь?

– У меня ломка без зелья…

Гришка хотел сказать ещё что-то, но его начало рвать. Когда рвота кончилась, лицо болящего выражало безмерное страдание, зубы стучали, а вся кожа покрылась холодным потом. Стража быстро поймала извозчика и погрузила Гришку на подводу. Вместе со страждущим на телегу сели два стражника. Извозчик хлестнул плетью запряжённую кобылу и в десять минут довёз несчастного до царского дворца.

Привели Гришку в тронный зал. Царь Михаил вёл приём просителей, а на троне царицы, на котором в былые годы сиживала Наталья, покойная ныне мать Ивана, Фёдора и Василия, теперь выслушивала жалобы и прошения Василиса Премудрая. Прошения в эти дни сводились к одному: пусть царь-батюшка защитит нас от немилосердной курицы. Земно поклонился Гришка царю-батюшке и Василисе, рассказал о своих бедах. Василиса спросила:

– А раньше у вас с Савкой бывал один глюк на двоих?

– Нет, твоё царское высочество, не бывало такого. По-разному всё нам казалось.

– Так вот оно что! В мудрых книгах минувших веков читала я, что если в нашем Тридевятом царстве два человека поверят со всей несомненностью, совершенно искренне в то, чего нет, то оно воплотится. Потому и курица воплотилась. Только она не с Юпитера.

– Почему, дочка? – спросил царь.

– Батюшка, а с какой скоростью она летает?

– Вёрст сто в час. Ну, может, сто двадцать.

– То-то и оно! Сто двадцать вёрст в час. А на Юпитере первая космическая скорость сорок вёрст в секунду. И это только первая космическая, и если бы курица разогналась до такой скорости, всё одно не смогла бы улететь дальше орбиты Юпитера. Так и вращалась бы вокруг той планеты до скончания дней своих. А вторая космическая скорость там пятьдесят шесть вёрст в секунду7. Это чтобы она смогла преодолеть притяжение Юпитера и к нам прилететь. Да и кислорода там нет – задохнулась бы курочка-ряба на далёкой и холодной планете, совсем для жизни непригодной.

– Может, и не с Юпитера, а из наших с Савкой больных мозгов, – вмешался Гришка. – Простите нас, люди добрые! Мы никому зла не хотели. Савку уже не вернуть, да и я околею, если меня не вылечишь, о мудрейшая из людей!

– Вы сами уже достаточно себя наказали. Лечить тебя надо, Гришка, да чтобы глашатаи в назидание другим прокричали на площадях вашу историю. Но мне сейчас недосуг. Проводите-ка Григория к нашему дворцовому лекарю Илье Андреичу!

Когда Гришку увели к лекарю, царь сказал:

– Ох, кручина! С Юпитера эта животная или нет, а всё одно погибать нашему царству. Что-делать-то будем? Бывало, когда печенеги пёрли на нас, монголы, половцы разные или однополовцы, выручали крепкие стены городов. А тут угроза с воздуха – не помогут крепости, как ни ограждайся.

– Батюшка, но от монголов и крепкие стены не уберегли. А наши предки отстроили разорённую страну, хотя иго ой какое тяжёлое было! И теперь выстоим и победим, только бы птичка эта всё Тридевятое царство прежде в руины не обратила.

Из толпы придворных вышел думный боярин Яков Михайлович и в пояс поклонился царю:

– Дозволь, батюшка, слово молвить. Самим нам не совладать. Надо посольство в Страну пердунов отправлять да бить челом их повелителю деду Пихто. Таких вояк, как пердуны, в нашем царстве не сыскать.

– Ин ладно! Вот Василия-царевича как посольского дьяка8 я туда и отправлю. А Фёдор-царевич пущай войско приведёт в повышенную боевую готовность да охочих людей у нас соберёт. Пиши, писарь, о сем два указа.

Царь Михаил о чём-то задумался и через несколько секунд озабоченно проговорил:

– Дочка, а с полем-то как быть? Что будет, ежели ещё кто-то там поселится, и покажется им какая-то другая нечисть? Прилетит, скажем, к двум другим торчкам космический петух с Сатурна. Выведут они с курицей космических цыплят – что тогда?

– А тогда, батюшка, нам всем настанет космический абзац. Чтобы этого избежать, прикажи, твоё царское величество, поле забором оградить да стражу поставить. Да чтоб стража менялась через какой-то срок, дабы никто не успел додуматься, как зелье приготовить. Конечно, можно бы и совсем цветы эти выкосить, а поле перепахать и чем другим засеять, но маки нужны для лекарей.

Писарь подал царю два указа – первый об отправке Василия-царевича послом в Страну пердунов, а второй о мобилизации военнообязанных и сборе народного ополчения. Царь подписал указы, приложил к ним свою печать, а Василиса заметила:

– Батюшка, а ведь одних пердунов и даже вкупе с нашим войском мало будет. Воины, как наши, так и деда Пихто, помогут нам столицу оборонять. Может, и другие города, но за то не ручаюсь. А чтобы победить саму курицу, нужен меч-кладенец.

– А как его достать?

– Только самым отважным он достанется. Может его держать в руках лишь Кощей Бессмертный, а из ныне живущих смертных – один мой муж и твой сын Иван-царевич.

– Так он же бухает! Какой из него воин?

– Бухает от скуки и безделья, а как появится у него важное и трудное дело, не захочется Ивану глаза заливать. Я-то своего мужа хорошо знаю!

– Одного его хочешь к Кощею послать?

– Зачем одного? С Емелей пущай отправляются. Емеля хоть кладенец и не подымет, а поможет Ивану, если что-то пойдёт не так. Да и на печке сподручнее лететь, а она слушается только твоего зятя.

– Верно говоришь, дочка. Однако же, их самих сначала отыскать надо, да чтоб не нажрамшись были.

– Эту заботу, батюшка, предоставь мне.

Царь Михаил отпустил людей, а Василиса пошла проведать больного Гришку. Царская сноха и сама была искусным лекарем, а теперь ей хотелось узнать, как старший коллега, дворцовый лекарь Илья Андреевич будет помогать человеку со столь тяжёлым и редким в Тридевятом царстве недугом, как абстинентный синдром.