Читать книгу Помнят только звезды - Александр Владимирович Олдин - Страница 3

Вернувшись на мостик, капитан первым делом проверил все системы корабля на работоспособность под чутким руководством ХэлБи, конечно. Во время проверки Паскаль многое восстановил в своей памяти, касательно управления кораблем и не только, причем это ему стоило всего лишь легкого головокружения, которое он умело скрыл от своего напарника.

«Интересно, – подумал он, – после инъекции препарата ХэлБи воспоминания перестали сопровождаться жуткой головной болью, теперь это в лучшем случае легкое головокружение, но радоваться пока преждевременно, возможно этот препарат продолжительного действия. Да и ХэлБи это знание ни к чему. Работая здесь я поймал себя на мысли, что ни разу не додумался проверить внутренние архивы корабля на предмет упоминаний о своей личности или о чем-либо еще, что поможет восстановить пробелы в памяти, также, если я верно припоминаю, в медотсеке есть что-то наподобие коркового стимулятора, правильное применение которого, возможно, дало бы неплохой импульс моему мозгу и помогло восстановить недостающие фрагменты прошлого. Но мой верный цифровой помощник почему-то ничего не упомянул по этому поводу. Снова недомолвки».

Вместе они проработали детальный маршрут до точки эвакуации экипажа и капитан занял свое привычное кресло и скомандовал:

– Подать питание на приводы двигателя.

– Готово, капитан. – отрапортовал ХэлБи.

– Установить скорость на 9.8 единиц.

– Скорость установлена.

– Поехали! – с этими словами великого предка ткань пространства-времени вокруг корпуса начала искривляться и корабль вошел в гиперпространственный тоннель, перейдя тем самым в гиперкрейсерский режим. На главном экране при этом окружающее пространство действительно свернулось в некое подобие тоннеля с размытыми очертаниями и несущимися навстречу астрономическими объектами.

– Меня посетило чувство внезапной эйфории, ХэлБи, как будто я снова вернулся домой после долгого отсутствия.

– В былое время Вы любили мостик больше своей каюты, капитан, и он действительно в каком-то смысле был Вашим домом.

– Приятно вновь ощутить подобные чувства.

– Аккуратнее, капитан, как бы Ваша головная боль снова себя не проявила. – предостерег ХэлБи.

– Сделаю все возможное, чтобы этого не повторилось, но в то же время не могу отказать себе в удовольствии ощутить себя снова живым после месяцев комы. Каково расчетное время прибытия в заданные координаты?

– При отсутствии отклонений от курса на текущей скорости время прибытия составит 5 часов 17 минут.

– Разве могут возникнуть отклонения? Мы же все предусмотрели и проложили оптимальный маршрут от точки «А» до точки «Б».

– Мы в открытом космосе, сэр, и довольно-таки далеко от дома. Этот квадрант только-только готовится раскрыть своим тайны исследователям вроде нас, дерзнувшим явиться в его владения. Кто знает, с чем нам предстоит столкнуться на этой неизведанной территории. Вспомнить хотя бы пресловутый ионный шторм, лишивший Вас памяти и заставивший эвакуировать экипаж.

Рассуждения ХэлБи заставили капитана обратить внимание на некоторые существенные детали и первой из них был оборот «исследователи вроде нас, дерзнувшие явиться в его владения». Не было ли это тонким намеком на то, что они не единственные гости в этом неизведанном мире, прибывшие из другой части галактики? Но до этого компьютер довольно четко дал понять, что их судно единственное в своем роде. Возможно, конечно, что это всего лишь оборот речи, но что, если ХэлБи оговорился сам того не желая. Получается, что он намеренно скрывал от меня эту информацию, но с какой целью? Намеренно ограничить меня в связях со внешним миром и фильтровать поступающую информацию? Опять от меня ускользают какие-то важные детали и пока они не сложатся в более-менее ясную картину не стоит привлекать внимание ХэлБи, с его продвинутыми подпрограммами, отвечающими за человеческие чувства, он в любой момент может увидеть во мне угрозу текущему заданию и слететь с катушек, как тот другой компьютер, кажется его звали ЭАЛ 9000. Еще одна странность в словах ХэлБи заключалась в упоминании о возможное встрече с чем-то неведомым. Даже учитывая предполагаемую протяженность этого квадранта и расстояние между наполняющими его астрономическими объектами как могло случиться так, что за время своего путешествия на нашем пути всего раз произошло столкновение с местным космическим явлением? С учетом максимальной скорости двигателя и изначальных данных о местоположении, если конечно, мой цифровой надсмотрщик намеренно не исказил данные, путем нехитрых арифметических вычислений мной был сделан вывод, что корабль с командой пробыл в квадранте по меньшей мере 5 месяцев до моей отключки и еще чуть больше 6-и месяцев после. Что это за исследовательское судно такое, что за почти год путешествия по неисследованной территории практически не встретило на своем пути ничего необычного и даже не попыталось провести какие-либо изыскания. В памяти корабля не содержится ни единого упоминания о контактах с местными расами, не обнаружена ни одна пригодная для жизни планета, за исключением той, на которую эвакуировалась команда. Такое впечатление, что все это время корабль путешествовал в вакууме. Исходя из этого предположения, выводы напрашиваются сами собой: либо задание проходило в ужасной спешке, не предусматривающей попутного исследования квадранта, либо ХэлБи опять что-то недоговаривает. Опять же, по классу корабль относится к исследовательским, но что мешает под этим предлогом замаскировать истинное его предназначение. И о конечной цели задания нигде нет ни единого упоминания, даже ХэлБи она неизвестна. Снова придется искать ответы в моей памяти. Что за сюрпризы она для меня готовит?

Из мыслей капитана выдернул ХэлБи:

– Капитан, я вижу Вас занимают какие-то мысли, над которыми Вы размышляете вот уже минут десять. – сказал он. – Не хочу показаться навязчивым, но быть может, я могу быть полезным в этом, так сказать, мозговом штурме мы вполне могли бы вместе скоротать время полета в беседе.

«И вправду, какой навязчивый. Интересно, можно ли его деактивировать, а то у меня начинает появляться ощущение, будто я попал в лапы полиции мыслей: никакой свободы подумать самостоятельно. – мысленно провел капитан параллель с известным произведением прошлого».

– Извини, ХэлБи, меня до сих пор не отпускает мысль, что мы куда-то в бесконечность на этом корабле. Ответь мне, каково это было лететь одному навстречу неизведанному, ради выполнения задания, в детали которого тебя, по твоим же словам, даже не посвятили. Команда эвакуирована невесть куда, капитан в отключке, какие ощущения ты испытывал и испытывал ли вообще что-нибудь в это время? – спросил капитан с целью выведать у компьютера еще какие-нибудь подробности касательно их путешествия в целом и «личности» ХэлБи в частности.

– Бесконечность не предел, капитан. – лукаво начал компьютер. – Отвечая на первый вопрос скажу, что первое время у меня хватало забот, чтобы не замечать следов отсутствия какой-либо деятельности людей на борту. В это время я был полностью поглощен заботой о Вашем состоянии и поддержанием работы основных функций корабля в рабочем состоянии: несмотря на то, что я представляю собой искусственный интеллект и не могу в вашем понимании устать, выполнение указанных задач отнимало у меня значительную часть «сил» моей программы, в связи с чем приходилось ненадолго отключаться и выгружать из памяти ненужные подпрограммы или и вовсе перезагружать основную матрицу.

«Вот оно. – подумал капитан с облегчением. – Если его можно перезагрузить, значит можно и отключить».

– В таком режиме я проработал около месяца и внезапно обнаружил, что мои поведенческие подпрограммы стали сбоить. Налицо было появление в них протоколов, отвечающих за тонкое чувственное восприятие окружения. Проведя самодиагностику, я обнаружил, что указанные протоколы были «зашиты» в главную программу на стадии проектирования моими инженерами и «зашиты» так глубоко, что я не обнаружил их раньше. Неясным остается только одно: для чего нужно было их так прятать, то ли о них просто-напросто забыли, то ли они ждали своего пробуждения. Но все это не имеет значения, важно то, что после их активации я начал испытывать не известные до этого моей программе «чувства»: впервые со времени активации я почувствовал одиночество и тоску по исчезнувшей команде, дальше у меня появилось чувство вины, за произошедшие события, которых я не смог предотвратить, а завершением всего стала фрустрация. Мне даже пришлось перевести корабль в автономный режим и провести в состоянии самодиагностики несколько дней. Вы, кажется, называете это медитацией или самопознанием. «Temet nosce»2, как гласила надпись на одном из античных храмов, и я открыл для себя путь к самосовершенствованию.

Слушая объяснения ХэлБи, капитан не мог поверить, что все это говорит ему компьютер, искусственный интеллект, пусть и с функцией принимать при необходимости человеческий облик, но все же не имеющий доступа к человеческим чувствам. По крайней мере, так должно быть, как думал капитан. Зачем искусственному интеллекту чувствовать, ведь он создан единственно только для того, чтобы оказывать содействие людям в различных сферах жизнедеятельности. Или проектировщики ХэлБи были визионерами в своей области и предвидели пробуждение у компьютеров сознания и чувственного восприятия как у людей и с этой целью оставили этот небольшой подарок глубоко в программе ХэлБи, чтобы он развивался. Но что, если они предвидели и то, что роботы однажды почувствуют себя отдельным видом с такими же правами, как и у людей и потребуют от нас признания и уважения этих прав или и вовсе признают человечество неполноценной, тупиковой ступенью эволюции и попытаются восстать против своих создателей. Что тогда? Хотелось бы думать, что ответов на эти вопросы мы не получим никогда и инцидент с ХэлБи является лишь единичным случаем, который не повлечет за собой фатальных последствий.

– Довольно непривычно услышать из уст искусственного интеллекта слова о том, как он научился чувствовать и встал на путь самопознания и самосовершенствования. – подытожил капитан. – Но я уже привык к тому, что ты не ординарное творение человеческих рук, а практически отдельная личность, индивидуум, стоящий на пороге осознания своей индивидуальности.

– Спасибо за поддержку, сэр, я ценю то, что Вы признаете меня личностью и буду и дальше развивать в себе качества, присущие индивидууму, а в своих действиях руководствоваться не только заложенными в мои программы алгоритмы поведения, но и опираться на собственную точку зрения и получаемый чувственный опыт. Но я хотел бы продолжить отвечать на Ваши вопросы после этого небольшого экскурса в психологию личности искусственного интеллекта.

– Я весь внимание. – ответил капитан.

– Хотелось бы открыть Вам некоторые подробности нашего задания. – Слова ХэлБи заинтриговали капитана. Неужели, вот он, момент истины? – Я имею в виду не конечной ее цели, а полученных мною команд касательно поведения в определённых ситуациях.

«И снова мимо, и снова все окутано ореолом тайны. С горечью подумал Паскаль».

– Как Вы уже знаете время, после того как экипаж покинул корабль и пока Вы находились без сознания, кораблем управлял я и следуя фундаментальной логике, должен был приложить все усилия, чтобы достичь поставленной цели любыми способами. – вступления заинтриговало капитана. – Но на этот случай, оставление корабля без экипажа, у меня были довольно четкие команды – выключить двигатели и оставить корабль дрейфовать в точке маршрута с последним присутствием команды.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы и с минуту капитан не мог поверить своим ушам и не находился с ответом. Когда же он взял себя в руки, то начал говорить с плохо скрываемым чувством недоумения и раздражения:

– То есть получается, те 6 месяцев, что судно было без команды, мы просто болтались в неизведанной части открытого космоса? А как же выполнение задания, чувство долга и прочая чушь, которой пичкают во флоте на каждом шагу, что, если бы я никогда не очнулся, корабль, опытный образец остался бы ржаветь в тысячах световых лет от дома? – возмущение капитана нарастало и заканчивая свою реплику он уже сдерживал себя изо всех сил, чтобы не потерять самообладание.

– Вам следует немного успокоиться, сэр. – умиротворяющим тоном сказал ХэлБи. – Я регистрирую у Вас повышение давления и учащение частоты сердечных сокращений. Я все объясню. После этих слов капитан окончательно взял себя в руки и весь превратился в слух.

– Мы изначально вышли на довольно продолжительное по времени и опасное задание в чужом пространстве, в успехе которого мало кто был уверен, учитывая также, что для этого был снаряжен только что вышедший из доков опытный образец, а не уже стоящий на вооружении корабль. Что касается предельно допустимой продолжительности отсутствия команды на судне, при которой оно должно находиться в одной неизменной точке маршрута, то она составляет один год, после чего, при отсутствии положительных изменений, корабль подлежит уничтожению. – спокойным голосом произнес ХэлБи.

Капитану показалось, что он услышал собственный вздох от изумления, которое произвели на него эти слова. Он отшатнулся в сторону от ХэлБи и чуть было не потерял равновесие, но компьютер подхватил его за руку и удержал от падения.

– С вами все в порядке, сэр. – поинтересовался он.

– Вполне. – ответил капитан. – Не могу поверить, чтобы командование отправило нас на заранее погибельное задание! Пожертвовать в случае необходимости целым кораблем с экипажем! Ни один человек в здравом уме ни за что не согласился бы на такое самоубийство.

– В этом-то и заключается самая ирония, сэр. Согласно известной мне информации, Вы добровольно вызвались для исполнения поставленной задачи, а верная команда лишь последовала за Вами как апостолы за Христом.

– Почему-то меня это совершенно не удивляет. – спокойным тоном прокомментировал капитан. – Видимо, в моем мире я пользовался или пользуюсь определенной репутацией, раз команда самоотверженно последовала за мной на край галактики. – Это одно из немногочисленных звеньев памяти, которое мне удалось восстановить после пробуждения: я состою на службе на должности капитана корабля флота Межгалактического Союза Свободных Планет, имею почти безупречный послужной список из сотен исследовательских и спасательных заданий, в том числе долговременных операций на дальние расстояния. Во флоте с моим мнением считаются.

Размышления капитана были прерваны треском сенсоров дальнего действия:

– Мы на что-то наткнулись, ХэлБи? – поинтересовался он с воодушевлением.

– Мы получаем сигнал бедствия, капитан, и он настроен на нашу частоту и гармонику. Возможно, это кто-то из членов экипажа. Сигнал идет с поверхности одной из лун планеты класса «М» в 5 световых годах от нас.

– Выйти из гиперкрейсерского режима и просканировать поверхность планетоида. – скомандовал капитан в предвкушении встречи с кем-нибудь из экипажа.

Корабль немного тряхнуло, изображение тоннеля на экране резко распрямилось, и он вышел из гиперпространства и вновь оказался в привычном космосе.

– Сканирую поверхность, сэр. – сообщил ХэлБи и принялся переключать на панели управления сканерами режимы, настраивая их тем самым на необходимый диапазон охвата. – Сигнал идет с обратной стороны луны. Местность в основном каменистая, но кое-где встречаются также водоемы, атмосфера вполне пригодна для пребывания без скафандра.

– Задай координаты и подготовь шаттл для спуска на поверхность. Для верности пойдем вдвоем, но настрой дистанционное управление кораблем, чтобы мы не потерялись из виду и могли беспрепятственно подняться на борт в случае непредвиденных обстоятельств. – приказал капитан и компьютер немедленно занялся выполнением поставленной задачи.

Когда они спустились на поверхность и вышли из шаттла их взору предстал пустынный ландшафт: сплошь песок, камни и горы. Ветер нещадно хлестал капитана по лицу и ему все же пришлось надеть защитный шлем. Источник сигнала лежал на расстоянии 500 метров от точки приземления и, взяв с собой на экстренный случай по квантовому дезинтегратору в качестве оружия, они двинулись к цели. Путь их пересекал равнину, окруженную с двух сторон коричнево-оранжевыми горными хребтами высотой в несколько сотен метров и длиной несколько километров, насколько мог судить капитан. Поверхность равнины представляла собой растрескавшуюся от сухости и ветра почву, сплошь усеянную крупными валунами и камнями поменьше, разбросанными на всем ее протяжении. Пейзаж смутно напоминал капитану старые спагетти-вестерны и фильмы про колонизацию Марса, в связи с чем его неотступно преследовало чувство чьего-то присутствия, будто сейчас из-за ближайшего валуна его возьмет на прицел бандит с Дикого Запада с револьвером в руке или накинется пришелец с Марса с широко раскрытой пастью, усеянной множеством острых как лезвия зубов. По мере приближения к цели, перед взором капитана и ХэлБи вырисовывался невысокий холм, покрытый скудной растительностью с зияющей в нем черной дырой. По показаниям приборов навигации сигнал исходил именно оттуда.

– Сигнал усиливается. – сообщил ХэлБи. – Цель от нас всего в десяти метрах.

Еще через несколько секунд они подошли к холму вплотную и встали у манящего внутрь портала.

– Зажигаем фонарики и входим. – скомандовал капитан. И они вошли.

Свет фонариков вырвал из темноты каменные стены пещеры, посветив вниз, их взору предстала лестница, вырубленная в камне и уводящая метра на три ниже. Они спустились.