Читать книгу День восьмой. Том второй - Александр Сиваков, Александр Владимирович Сиваков - Страница 9

Не находя, чем можно заняться, Ирина принялась бродить по длинным коридорам: заходить в группу она боялась, а на улицу идти не хотела: опасалась, что пропустит приезд тёти Лены.

Здесь Ирина прожила семь лет и привыкла считать это большое трёхэтажное здание своим родным домом, всё тут было знакомо ей до мелочей. Однако сейчас, с болезненным вниманием приглядываясь к окружающей обстановке, девочка вдруг стала понимать, как тут неуютно. Облупленные, давно небелёные потолки; стены, выкрашенные неприятной бледно жёлтой краской, словно в больнице; намытые до белизны паркетные доски пола – всё это навевало такую тоску, что Ирина не выдержала и присела перед Викой на корточки:

– Пойдём гулять!

– Опять? – Удивилась та.

– Я не могу… здесь… быть, – путанно пояснила девочка.

Она снова вышли на улицу, привычно взявшись за руки медленно обошли вокруг здания, но к ребятам из своего класса подходить не стали, вместо этого Ирина устроилась на краю заброшенной песочницы неподалёку от ворот, обхватила руками колени и напряжённо принялась разглядывать ворота, калитку сбоку от них и даже выбитый фрагмент ограды, который был хорошо виден с этого места.

«Хотя, – подумала Ирина, – тётя Лена со своим мужем вряд ли будут пролезать через дыру в заборе. Но, кто знает, что может вдруг случиться.»

Ждать было невыносимо скучно. Ирина вскочила с места, прошла взад-вперёд вокруг песочницы, устроилась на прежнем месте, потёрла рукой лоб, снова подумала о температуре.

«Может пойти к Инне Игоревне градусник попросить? Нет, это всё ерунда! Тогда куда ещё можно пойти?»

Вика, крутившаяся неподалёку, наконец уселась рядом с подругой:

– Ты места себе не можешь найти, да?

Ирина даже рот приоткрыла от изумления:

– Откуда ты такие слова знаешь?!

Та смущённо пожала плечами:

– Не знаю. Ира, а мы скоро поедем к тёте Лене?

– Да, – коротко ответила та и отвернулась. Взгляд её скользнул по крыше здания. На фоне глубокого голубого неба были видны края листов шифера – выщербленные, с неровными краями, позеленевшие от времени.

Ирина вдруг подумала, что когда-нибудь, через много-много лет она будет проходить по улице мимо детского дома, и увидит этот шифер, когда этот дом станет для неё совсем чужим, тогда она вспомнит всё, что было с ней сейчас, вот именно в эту минуту.

Девочка обернулась к Вике, чтобы сказать ей это, и слова замерли у неё на губах. Она увидела, как к ним быстрым шагом приближается Ольга Дмитриевна. В глазах потемнело, и Ирина едва удержалась, чтобы не упасть в обморок.

– Ты тут?! Я тебя всюду ищу!

Ирина хотела спросить, что случилось, но не смогла.

– Андрей Васильевич очень просил тебя зайти, Ирочка.

Странно было слышать от Ольги Дмитриевны «Ирочка», обычно она говорила «Соколова», и даже ни разу – «Ира». Задумавшись над этим, она не сразу уяснила смысл слов.

– Какой Андрей Васильевич? Ди-директор? – От изумления она даже стала заикаться.

– Да. Он ждёт тебя в кабинете. – Ольга Дмитриевна уже пошла обратно и через несколько шагов, обернувшись, бросила. – И Вику захвати с собой.

Ирина сильно до боли сжала руки. В голове мгновенно пронеслись множество самых невероятных догадок и предположений. Неужели что-то случилось? Или, может быть, тётя Лена решила увезти её позже? А может и вообще произошло что-то такое, из-за чего никакого удочерения не будет? С чего это Ольга Дмитриевна стала такой доброй?

Ирина долго привыкала к мысли, что жить в детском доме ей осталось совсем мало, и про себя считала дни, сколько именно. Теперь же, было достаточно одного ничтожного повода, она тут же поверила в обратное. И мысль, что она будет жить в семье, сразу стала дикостью.

Ничего не объясняя, она схватила Вику за руку и увлекла за собой. Девочка не сопротивлялась. Она вообще всегда во всём подчинялась своей старшей подруге, а в последнее время они сблизились особенно. Однако что-то во взгляде Ирины было такое, что она робко поинтересовалась:

– А что?

Впервые в жизни у Ирины появилось желание ударить Вику. Сильно. По лицу. Чтобы не улыбалась. Нашла время смеяться! Тут такое, а она – улыбается!

Вместо этого она резко дёрнула её за руку:

– Молчи!

Вика всхлипнула, но Ирина не обратила на это никакого внимания.

Она не осознала, как добралась до второго этажа, и опомнилась только перед дверями кабинета директора.

– Подожди пока здесь, – омертвевшими губами прошептала она Вике и медленно, словно во сне, подняла руку и постучала.

Изнутри не донеслось ни звука. Тогда девочка приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Андрей Васильевич сидел за столом и что-то писал. Услышав скрип двери, он даже не поднял головы.

– Заходите! – Сказал он.

У Ирины перехватило дыхание. Она решила, что директор её с кем-то перепутал, потому что обратился на «Вы», и девочка осталась стоять.

– Заходите! – Через минуту повторил директор, бросив беглый взгляд на посетительницу, и снова занялся бумагами.

Ирина шагнула вперёд, и дверь за её спиной мягко захлопнулась.

Андрей Васильевич махнул рукой на один из стульев, стоящих около стены:

– Присаживайтесь!

Ирину снова назвали на «вы», и она оробела окончательно. Она сделала шаг к стулу и остановилась. Садиться она не стала.

Директор этого не заметил. Он бегло пробежал взглядом по бумагам на столе, сделал пару пометок и значительно откашлялся.

– Ирина Сергеевна!

Он заговорил неожиданно и очень громко, словно внезапно включившееся радио. Девочка испуганно вздрогнула:

– Что?

– Сегодня вы уедете отсюда. Я очень рад за вас. Настоящая полная семья – это то, что нужно для нормального развития любого человека. У вас с Викторией Александровной будут очень хорошие родители…

Ирина даже не сразу поняла, кто такая Виктория Александровна, а, когда поняла, очень удивилась: она даже не представляла, что у Вики такое красивое отчество. Да и фамилию Вики она узнала совсем недавно, от тёти Лены, даже Ольга Дмитриевна не обращалась к ней по фамилии (можно даже сказать больше: она вообще никак к ней не обращалась).

Андрей Васильевич продолжал говорить, его голос медленно тёк и обволакивал со всех сторон, словно густой кисель. Девочка не слушала. Ей стало ясно, что ничего из ряда вон выходящего не случилось и тётя Лена всё-таки заберёт их отсюда, и старалась справиться с подступившими эмоциями. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно, и только присутствие Андрея Васильевича мешало ей сделать какую-нибудь глупость.

Больше всего хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось, но Андрей Васильевич всё говорил, говорил, говорил…

«Боже, когда же всё это закончится!»

Через минуту директор встал и протянул ладонь. Ирина поняла, что этот тягостный для неё визит подошёл к концу и испытала чувство невыразимого облегчения. Она медленно подошла и несмело пожала его руку. Ладонь Андрея Васильевича оказалась твёрдой и тёплой.

– Я очень надеюсь, что вы с теплотой будете вспоминать время, проведённое в стенах нашего детского дома, и у вас останутся самые лучшие воспоминания.

«Как бы не так!» – С неожиданной злостью подумала Ирина и почти вырвала свою руку из длани директора.

Вика ждала её в коридоре. Ей надоело стоять просто так, поэтому она начала ковырять обои на стене. Ирина подошла сзади и чмокнула её в макушку. Вика вздрогнула и обернулась. В её глазах мелькнул испуг.

– Не бойся, всё в порядке, – шепнула Ирина. – Всё очень даже хорошо… Ты прости, что там на улице было… Я сама знаешь, как испугалась? У меня до сих пор руки дрожат… Вот, потрогай… Чувствуешь?

Вика схватила её за руку и быстро-быстро закивала, но в глазах её продолжал стоять страх.

Ирина опустилась на корточки и обняла Вику за спину.

– Честное слово, Викочка, всё очень хорошо, – горячо зашептала она. – Просто я сначала думала, что Андрей Васильевич хочет сказать что-нибудь плохое, а он на самом деле просто понаговорил много всего непонятного и отпустил… А знаешь, какое у тебя красивое отчество? Александровна! Здорово, правда?

Вика не ответила, и Ирина почувствовала, как под ладонями вздрагивает маленькое тело.

Несколько минут они стояли неподвижно посреди длинного пустого коридора перед дверями директорского кабинета и молчали, наконец Ирина отстранила от себя подругу.

– Ладно, пойдём в группу, а то скоро обед. Самый последний обед здесь. Не хочу на него опоздать!

Донельзя недовольная Брайцева расставляла по столам тарелки.

Ирина завела Вику в умывальник. Из ближайшего унитаза потянула нехорошим запахом. Ирина вспомнила, что утром засорила почти все унитазы и не испытала никакого раскаяния.

– Грязнуля ты, – упрекнула она, открывая кран и садясь перед подругой на корточки. – Вот увидит тебя дядя Леша такой – и что он скажет?

Она причесала Вику, умыла ей лицо.

– Руки сама помой. Я тоже растрёпанная, – она принялась расчёсываться, потом взглянула, как Вика мылит руки, и улыбнулась. – У нас дома тоже душ будет, – поведала она, – и тётя Лена будет разрешать нам мыться хоть каждый день. Хочешь?

Девочка кивнула.

– Я тоже. Ты только за обедом, смотри, не замарайся… А что у тебя за пятно на кофте? Ладно, ты будешь в куртке, никто не увидит. У меня тоже колготки дырявые. Хотела найти что-нибудь получше, а там всё большое. Хоть в младшую группу иди. – Она вздохнула, потом протянула Вике полотенце. – Жалко, что Люба не знает, что нас в семью забирают, она бы очень обрадовалась. Наверное. Ведь обещала же написать… И даже адреса не спросила… Сразу надо было догадаться, что она и не собиралась никакого письма писать.

Она снова уселась перед Викой, обняла её за плечи.

– Ты, главное, веди себя хорошо, – зашептала она ей в самое ухо. – Я знаю, что ты хорошая, а тётя Лена и дядя Лёша ещё должны это узнать. Будешь их слушаться? – Она хотела, чтобы это прозвучало строго, но голос против воли почему-то дрогнул.

Вика кивнула.

– Умничка. А теперь пойдём кушать.

Ирина уселась за свой стол, почти физически чувствуя напряжение, повисшее над группой. Поднимая глаза от тарелки, она ловила на себе внимательные угрюмые взгляды и была готова даже залезть под стол, лишь бы не было всего этого.

Суп казался на редкость невкусным. Девочка едва пересиливала себя, чтобы проглотить очередную ложку, в конце концов не выдержала и, так же, как на завтраке, отодвинула наполовину наполненную тарелку в сторону.

– Зажралась, – громко сказал один из мальчишек.

Другой его поддержал:

– Она у нас теперь семейная. Дома пирожки будет кушать.

А кто-то из девочек подытожил:

– Ей теперь наш хавчик не в кайф.

– Ребята, что вы в самом деле! – Сказала Ольга Дмитриевна. Голос у неё был неестественный, словно она читала с бумаги.

«Я выдержу, – Ирина смотрела в стол прямо перед собой. Она не подняла глаза даже тогда, когда Вика громко, на всю группу всхлипнула, кто-то снова её обидел. – Я выдержу. Не так-то уж и много осталось. Всего каких-то пару часиков…»

После обеда все начали расходиться по спальням: начинался тихий час. Ирина послушно пошла на своё место, хотя спать не собиралась.

Около её кровати собралась группа девчонок, которые при её появлении прыснули в разные стороны. Ирина подошла ближе и непонимающе воззрилась на заплаканную Катю Разумихину – она делила с ней одну тумбочку на двоих.

Катя вытащила со своей полки и разложила на постели всё своё немудрёное имущество: какие-то фломастеры, пластмассовые пупсы, катушки с пёстрыми нитками, блокнотики в разноцветных обложках… Около тумбочки было что-то налито.

Катя подняла глаза.

– Ну, ты сука, немка! – Зло бросила она. – Сука сукская, вот ты кто! Сука! Дрянь! – И она заплакала, спрятав руки в ладонях. – Я-то тут при чём?! – Уже сквозь рыдания спросила она. – Я-то никуда не уезжаю, я тут остаюсь! Сука! Сука!!

Ирина подошла к тумбочке – и тут же всё поняла: изнутри потянуло приторным запахом мочи. Но ей было уже всё равно, даже размокшая книжка про Маленького принца её нисколько не тронула.

Катя продолжала размазывать по щекам скудные злые слёзы, но Ирина смотрела на неё без всякой жалости. Физически она ещё была здесь, но на самом деле этот детский дом со всеми его обитателями и их мелкими проблемками остались далеко позади.

Ирина потрогала руками свою постель. Почувствовав, что всё в порядке, она улеглась прямо в одежде и прямо на покрывало: и то, и другое было настрого запрещено. Специально, чтобы позлить хоть кого-нибудь, она даже не сняла туфли.

«Пусть попробуют что-нибудь мне сказать! – Подумала она. – Пусть хоть кто-нибудь подойдёт и хоть словечко скажет! Или пусть даже все здесь соберутся. А я буду их слушать и хохотать. Да – хохотать! Теперь мне уже всё равно, что они будут говорить. Пусть даже сама Ольга Дмитриевна сюда подойдёт!»

Ирина так возбудилась, что у неё начался озноб: её стало бросать то в жар, то в холод. Снова невыносимо больно закололо в левой половинке груди.

«Пусть хоть кто-нибудь сюда подойдёт! Я им всем покажу!…»

Незаметно для себя она забылась тяжёлым сном.