Читать книгу Герой вечного времени - Александр Власович Головко, Александр Власович Алекс, Александр Алекс - Страница 4

«…Но не тем холодным сном могилы

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша, вздымалась тихо грудь».

М. Ю. Лермонтов

Тёплый июльский вечер опускался на склоны Машука. Тёмная туча выползала из-за горы с юга, а на западе ярко светило ослепительное солнце. Воздух густой, наполненный пылью и прелым запахом травы, исходил из зарослей, покрывавших склоны горы и её отрога – Перкальской скалы.

На пледе, расстеленном на траве у дерева, недалеко от развилки семи дорог, причудливо разбегающихся по поляне, на северной стороне горы устроились закадычные друзья – поэты: Андрей Белавин и Станислав Коняев. С ними – Николай Белинский из Минеральных Вод, журналист по призванию и лирик в душе, а также подающие надежды поэтессы Ольга Савойская и Дарина Курилец. Обеим было чуть больше тридцати, они были поклонницами Станислава и Андрея, друзья же в шутку называли их своими Музами.

Когда-то эта просёлочная дорога с развилкой вела из Пятигорска в посёлок Карасс (ныне Иноземцево). Теперь это была просто туристическая тропа. Летом по дорожкам прогуливались курортники. Экскурсанты, поднимались на Перкальскую скалу и обозревали окрестности. Со скалы можно было рассмотреть автомобильную трассу, ведущую в Железноводск, петлявшую между зарослями деревьев, куда Лермонтов ездил перед дуэлью.

Под кроной развесистой акации, где устроилась компания, лежала закуска, стояли початая бутылка «Русской валюты» и вино «для дам» – «Шампанское игристое».

Приятели собрались помянуть убиенного Лермонтова в тот самый июльский день, когда здесь, как считают многие, разыгралась памятная сцена дуэли.

Живя на Кавказе, нельзя оставаться равнодушным ко всему, что связано с этими местами, с великим поэтом, столь многогранно и красочно описавшем их. Восторженно воспевшем край Синих и Белых гор, обычаи населяющих Кавказ горцев, их сложные взаимоотношения с пришлым северным соседом, несущем в одной руке меч, в другой – культуру. Теперь казалось, что из этого набора уже не так важно, что было вначале – первое или второе… Спустя полтора века, хочется думать, что это всё-таки культура. Просто без меча культуру было трудно донести «неразумным хазарам», без силы на Кавказе нет уважения. Здесь особый менталитет, плюс суровые горы. Сюда часто являлись непрошеные гости, но гордый характер обитателей заоблачных мест словно остерегал: докажи, что достоин быть равным, что не слабак, что умён, ловок и красив душой, что ты такой один, ты – лучший, а потом может и примут тебя и твои ценности…

День подходил к восемнадцати часам, собравшиеся ничем не отличались от любителей пикника в тени живописной природы. Друзья поднимали пластмассовые стаканчики, произносили речи, читали стихи собственного сочинения, посвящённые Михаилу Юрьевичу. Пирушка находилась в самом разгаре, когда вдруг потемнело в округе, неожиданно грохнуло так, что Дарина взвизгнула, кто-то от страха зажмурил глаза, кто-то втянул головы в плечи, закрываясь ладонями.

Вслед за громом полоснула молния прямо в телевышку на вершине Машука. Андрей, сидящий лицом к вершине, видел, как вышка, принявшая на себя страшное послание Перуна, словно прогнулась ломаной дугой в струях огня. Раздался новый разряд, в свете которого явилось видение группы людей: один из них стоял полуоборотом к сидящим на поляне, руки опущены по швам, грудь приподнята, как на параде. Другой, с пистолетом в вытянутой руке, медленно двигался навстречу. Это длилось несколько секунд, но тут с небес сорвался дождевой поток. Идущий, поскользнулся, пистолет приподнялся дулом кверху, и вместе с очередной вспышкой молнии прогремел выстрел. Стоящий человек, как подкошенный, упал в траву. Стрелявший же и другой – долговязый, которого сразу не было заметно, направились к упавшему, подняли упавший пистолет. Вдруг долговязый увидел компанию, находящуюся возле импровизированного стола с продуктами, что-то сказал тому, что стрелял. Оба повернулись и рванули в заросли, исчезнув, словно их и не было…

Андрей, не раздумывая, кинулся к тому месту, Станислав за ним. Женщины наоборот бросились от дождя под крону дерева. Стас успел крикнуть вслед, что это опасно, что лучше оставаться на открытой местности, но его не послушались или не слышали.

Подбежав к лежащему человеку, Андрей произнёс:

– Вот он?

Станислав пожал плечами, по которым нещадно лупили струи дождя.

Андрей предположил:

– Может мне показалось, был выстрел…

– Я ничего не видел, сидел спиной. А не свалился ли он с какого-нибудь летательного аппарата? Сейчас летают всякие дельтапланеристы, – неуверенно произнёс Стас, – причём здесь дуэль?

– Это было очень похоже на дуэль. Причём один из дуэлянтов и другой с ним после выстрела скрылись в зарослях. А этому, наверно, нужна помощь…

Николай, заметив, что Станислав и Андрей направились к невесть откуда взявшемуся лежащему человеку, оторвал своё тело от дерева и втиснул его в струи дождя. «Может, нужна и моя помощь», – мелькнуло в его голове, поспешил к ним.

Андрей увидел пристально смотрящие на него огромные глаза, поражающие темнеющей глубиной. Они, как уголья, не мигая, живо следили за подошедшими. Неизвестный лежал на боку с поджатыми к животу ногами. Фигура щуплая, почти детская, по ней пробегала лёгкая дрожь, видимо, от похолодания во время грозы, пряди волос облепили лицо.

– Кто вы? – осторожно спросил Андрей. – Если можете говорить, скажите хоть слово. Сделал шаг в сторону лежащего, тот резко дёрнулся и сел.

Дождь, как начался мгновенно, так и прекратился. По дорожкам, более напоминавшим русла маленьких речушек, неслась грязная вода. Тёмная кавказская земля контрастировала с белым телом пришельца. Выглянуло солнце, земля стала парить. Андрей присел на корточки, участливо спросил:

– Вы не ранены? Кажется, стреляли…

Незнакомец неожиданно громко заговорил:

– Они скрылись в кустах. Вы видели? – И без перехода, – меня зовут Михаил. Лермонтов Михаил Юрьевич. Вам это о чём-нибудь говорит?

– Говорит! А кто убежал в кусты?

Назвавший себя Лермонтовым, продолжил так же прерывисто:

– Один – Николай Соломонович Мартынов, он стрелял в меня вторично. Какое-то наваждение… Это ведь было уже, было! Но сейчас он промахнулся. Пуля пролетела у самого уха, я упал, не удержавшись на ногах. А другой – князь Васильчиков.

Молодой человек сел на корточки и продолжил скороговоркой:

– У вас странные одежды. Местность вокруг непонятная, но кажется мне знакомой… Очень. Да, это было, как вчера… Гора вроде та же самая, но выглядит иначе. Кругом деревья, но нет кустарника вон у того оврага, странно…

– Ни фига себе! – наконец вырвалось у Андрея. – Мне это снится или от грозы поехала «крыша»?

– «Поехала крыша», – удивлённо вскинулся человек, похожий на Лермонтова.

– А, может, это у «явившегося с неба» «поехала крыша», что называет себя таким именем? – засомневался Николай. – Для нас это имя слишком дорого, чтобы, извините, любой вот так запросто представлялся Лермонтовым. Да и как такое возможно…

Пришелец встал на ноги, поняв, что ему не верят, подошёл к Николаю:

– Послушайте, любезный, почему вы так говорите? Это место…

Он растерянно огляделся. – Да, именно здесь, хотя до конца я не уверен, но интуиция подсказывает, что именно здесь я был повержен…

– Что вы говорите?! А для нас это пока не вопрос веры, скорее, это неудачная шутка.

– Извините, – вмешался Андрей, – в отличие от моего друга, я всё видел и не сомневаюсь в правдивости рассказа, наоборот, была словно специально продемонстрирована сцена дуэли. Только в натуре вас тогда убили, точнее, смертельно ранили, а сейчас вы живы…

– Сам не понимаю, что происходит, зачем всё это. Тем не менее, я жив, здоров и разговариваю с вами…

Повисла неловкая пауза. Андрей, спохватившись, продолжил:

– Да, вы здесь и это приходится принимать, как факт. Если вы не двойник великого русского поэта то, несомненно, являетесь настоящим Михаилом Юрьевичем Лермонтовым…

– Тот ли я, за кого себя выдаю? После ваших слов я и сам не уверен… И над всем этим ещё нависает странность того, каким образом через столько времени оказался здесь. И почему? Для меня это также невероятно…

Он продолжал рассуждать вслух: «Эта гроза. Всё, как тогда… Я помню, что происшедшее было давно, я это сознаю… Знаю, что погиб на дуэли, что прошло много времени. И то, что случилось сейчас, не должно было случиться никогда… Но… может Господь услышал мои тайные молитвы? Это невозможно, невероятно! Насколько известно, никто ещё не возвращался оттуда…

– Тысяча извинений, – перебил Андрей, – пока мы разбираемся, я вижу, вы замёрзли, дрожите… Девушки, принесите что-нибудь накинуть на плечи.

– Плед подойдёт? – спросила подошедшая Дарина и, не дожидаясь ответа, побежала за ним.

– Спасибо! – это слово было адресовано уже Дарине, после того, как она подала плед странному человеку. – Вы можете мне верить! Я расскажу про то, что было со мной после смерти, но сделаю это позже, вы позволите? Сейчас у меня что-то голова кружится. Можно чего-нибудь выпить? Такое ощущение, что я сто лет не имел во рту ни капли воды.

В его интонации скользнул юмор, в таком положении он ещё пытался шутить. Ольга метнулась к накрытой «поляне» с едой и принесла пластмассовую бутылку с водой. Лермонтов внимательно осмотрел бутыль, поболтал, убедился, что внутри жидкость, похожая на воду.

– Можете пить прямо из горлышка, – сказал Николай, – давайте, я откручу крышку. Вот так.

Напившись, Лермонтов передал бутылку Ольге.

– Интересное изобретение: прозрачное, но не стекло, хрустит под рукой. И без перехода добавил:

– Вы, я вижу, осведомлены о моей истории, о дуэли. Знаете, как я был убит?

– Да!

– Тогда можете убедиться: вот след от раны у первого ребра справа. Вот другой: между пятым и шестым на задней стороне грудной клетки от пули, прошедшей навылет. Остались шрамы, последнее время они вдруг вновь стали приносить мне болезненные ощущения…

– Мы знаем обо всём. Шрамы вроде совпадают с описанием очевидцев того времени, свидетельствовавшими о последствиях дуэли, кроме некоторых моментов, о которых писали врачи – тоже ваши современники. Например, доктор Раевский упоминал о врождённых пороках, в частности, о кефозе, о плохо сросшейся ноге, после удара лошади. А у вас, я вижу, – ровная фигура. Стоите прямо.

– Да, вы правы, но эти старые недостатки удивительным образом исчезли, словно рассосались и сейчас я не чувствую горба и всё остальное почти идеально. У меня была чахотка, слабое здоровье, хотя при жизни я не поддавался болезни, занимался физическими упражнениями, фехтованием, джигитовкой. Дефекты тела сильно мешали, ограничивали мои возможности. Но от всего этого не осталось и следа.

Стас, стоявший до сих пор, словно зачарованный, опомнившись, шагнул вперёд и протянул руку:

– Мы вам не представились. Меня зовут Станислав Коняев.

– Рад знакомству! Вы старше меня, как вас по отчеству?

– Николаевич. – Он развёл руки и, улыбаясь, заметил: – бытует шутка, что у поэтов нет отчества. Но называть вас по имени у меня язык не повернётся.

– Отчего же? Я готов принять ваши правила. Как я понял, вы хоть и с недоверием, но начинаете признавать меня. В дальнейшем вы поймёте, что я не обманываю вас. Называйте меня просто: Михаил.

Андрей протянул руку:

– Андрей Александрович Белавин, в кругу друзей – просто Андрей.

Он показал жестом на девушек: Ольга Савойская, Дарина Курилец – Оля и Даря, наши подруги, тоже не любят, когда их величают по отчеству. Мы четверо из Ессентуков. А Николай Иванович Белинский из города Минеральные Воды.

– Газетчик Николай, – представился друг-«минераловодочник». (Так в шутку его и всех жителей Минеральных Вод называли друзья).

– Что есть такой город – Минеральные Воды?

– Есть, – подтвердил Николай, – за более чем полтора века вашего отсутствия многое изменилось на этой земле, в том числе возникли новые города. Лермонтов, например. Назвали в вашу честь, а ещё построены железные дороги, каналы, мосты…

– Город в мою честь? Хотелось бы побывать в нём. И дороги железные? Ах да, я понял – по которым ездят железные вагоны. В пространстве Информационного поля об этом я черпал сведения.

– В пространстве «Информационного поля», что это?

– Это почти то же, что ваш Интернет. Об «Информационном поле» писали учёные и эзотерики, вы не в курсе?

– Читали. Кстати, – совсем некстати перевёл разговор Николай, – Станислав и Андрей пишут стихи, исполняют свои песни. Девушки тоже поэтессы. Здесь собрались творческие люди и почитатели вашего таланта. Сегодня мы отмечали день вашей гибели…

– Странно, – удивился Михаил, – разве это отмечают?

– В жизни много странных вещей, – философски заметил Станислав, – у гениев в России отмечают рождение и гибель. Это лишний повод вспомнить талантливого человека, отдать дань уважения, поговорить о творчестве, почитать его произведения…

Михаил улыбнулся, посмотрев на девушек, заметил:

– В наше время дамы скрывали свои стихотворные опыты. И не носили мужские одежды…Но скажите, господа, а какой сейчас год?

– Две тысячи четырнадцатый. Вам, Михаил Юрьевич, в октябре «стукнет» двести лет!

И тут Андрей, вдруг возбудившись, всплеснул руками и произнёс:

– Боже мой, не могу поверить в такое, ущипните меня! Второе пришествие Поэта?! Разговариваю с самим Лермонтовым! Позвольте дотронуться до вас, Михаил Юрьевич, вам это покажется странным, но я хочу воспользоваться своим преимуществом – правом первого, кто увидел вас в двадцать первом веке. Это же сенсация, мир захлебнётся от такой новости!

Шутя, он тронул Лермонтова за локоть, провел ладонью по плечу и спине… Потом демонстративно ущипнул себя за тыльную сторону ладони и воскликнул: «Всё равно не верится!»

Лермонтов отреагировал серьёзно:

– Простите, господа… Надеюсь, мы станем друзьями, коли Бог свёл нас. Прошу никому пока ничего не сообщать. Не потому что боюсь быть подвергнутым обструкции, хотя это произойдёт рано или поздно. А когда поймут, как вы говорите, что перед ними – гений, станут считать меня экспонатом, и будут возить по городам и весям, трогать, щипать, удивляться. Так, господа? Я вернулся на землю спустя полтора столетия, для того ли, чтобы из меня делать диво. Хотелось бы прежде понять мотив Создателя, – какую мне должно исполнить миссию в это второе моё пришествие? Пока я этого не понимаю. Надеюсь, что скоро разберусь… Могу ли рассчитывать на вашу помощь, господа?

Присутствующие переглянулись – кому ответить. Дипломатичный Коняев сказал:

– Можете рассчитывать на каждого из нас, Михаил Юрьевич. Ручаюсь, что все посчитают за счастье стать вашими друзьями.

Андрей добавил:

– Мы хорошо знаем друг друга. И здесь находимся потому, что любим ваше творчество. Думаю, судьба не случайно подарила нам эту встречу. Доверьтесь, а мы сделаем всё, чтобы приблизить вас к современной жизни.

Но интересно бы узнать, насколько вы осведомлены о прогрессе, о достижениях науки, техники?

– Признаюсь, знаю поверхностно. Следил оттуда за развитием России и мира, но интересовался всем на уровне любителя, мне ведь это вроде ни к чему было, к тому же я гуманитарий. У вас сейчас век атома, цифровой информатики, это я на небесах усвоил в Инфополе. Но, согласитесь, реальность бытия не заменит ничто. Одно дело, мысленно охватить нужную тему. Другое – самому окунуться в реальность, ощутить, потрогать, пожить… Одежда, вижу, на вас современная. Но это самое простое, с чем я столкнулся и, надеюсь, быстро привыкну.

– По нашим меркам, мы одеты довольно прилично, – пояснил Андрей, – но то, что вам ещё предстоит увидеть на улицах в толпе людской… Готовьтесь, Михаил Юрьевич… Это может сильно вас озадачить, пожалуйста, только не выражайте эмоции вслух! А мы постараемся упредить и удовлетворить все ваши вопросы.

– Я – полностью в ваших руках, друзья.

– Спасибо за понимание! – облегчённо вздохнул Станислав и продолжил:

– Еще одно обстоятельство, которое требует немедленного решения, я имею в виду ваше местонахождение и проживание. Вам надо где-то жить, потом как-то легализовать для общества. Для начала, самое простое и надёжное, – могу пригласить вас к себе. Живу один в холостяцкой квартире из двух комнат. Вы временно поживёте у меня. Вас это не смутит? Зная ваше не бедное прошлое, богатую бабушку Елизавету Алексеевну, её связи в высшем свете, рискну предложить своё жилище… – Он вдруг заволновался, но продолжил, – сейчас всё по-другому, российская империя, после вашей гибели, дважды поменяла общественный курс: монархию свергли, установили диктатуру пролетариата через революцию и Гражданскую войну. В России и присоединившихся к ней республикам установилась советская власть. Затем новая череда событий. Нас втянули во Вторую мировую войну. Только страна оклемалась, оправилась от разрушений, вновь потрясение: очередной переворот и Россия встала на капиталистический путь развития.

Впрочем, об этом вы должны знать, если выходили в Информационное поле… Трудно объяснить всё сразу. Нам тоже придётся подстраиваться к вам, проходить заново школьные темы, вам придётся учиться, как школяру. Вы готовы к такому повороту, учитывая сложность ситуации…

– Да, мои новые друзья, спасибо за искреннюю заботу, которую я уже ощущаю! Я интересовался многим из вашей жизни, но за всем не уследишь, столько событий, перемен в науке, культуре, политике! Многое находил в упомянутом источнике.

Тут вклинился Андрей:

– А как это происходит, интересно:

– Это происходит, словно само собой: представляешь мысленно то, что хочешь узнать, и появляются картины, образы, понятные без слов.

Белинский, стоявший до этого и крутивший головой в стороны говоривших, не выдержал и добавил:

– Ещё придётся принять как данное, что вы имеете здесь почётный статус великого русского поэта, вашим именем названы улицы, библиотеки, корабли, сёла и города. Ваше творчество изучаются в школах, университетах, по вашим произведениям сняты кинокартины, в театрах идут спектакли.

– А ещё, – подхватила Дарина, – до сих пор не утихают споры, дискуссии, историки выдвигают новые версии о причине вашей дуэли, фактически – убийства, ведь расследования, как такового, проведено не было. Люди не могут смириться с величайшей несправедливостью, свершившейся здесь у подножия Машука…

Лермонтов взволнованно ответил:

– Уважаемые друзья, всё это время я думал о случившемся. И понял, что это всё же не главное для меня, важно – время, проведённое за работой, которой я отдался ТАМ со всей страстью и неутомимостью. Перед тем, как явиться сюда, я закончил объёмный труд по истории Кавказа моего периода. Но с собой сюда его не получилось забрать… Если я останусь в этом мире, придётся восстанавливать всё по памяти, может для этого я и вернулся? Хотя этот повод, как мне кажется, не столь значителен. Здесь, скорее, что-то другое…

И ещё, друзья, я заметил, не в обиду… Не проявляйте столь усердного рвения в отношении меня, не называйте великим поэтом, я не привык. Приму всё, как есть, не капризничая. Позвольте мне одну только слабость: иногда удивляться всему… Да, да! Без этого вряд ли смогу. Со своей стороны, обещаю быть прилежным и терпеливым учеником. Постараюсь вас не разочаровывать.

Осознавая важность момента, и не веря до конца в происходящее, все молчали. Случившееся было настолько невероятным, что трудно выразить словами, они вдруг поняли, что оказались в центре поразительных событий, дарованных им судьбой.