Читать книгу Герой вечного времени - Александр Власович Головко, Александр Власович Алекс, Александр Алекс - Страница 5

– Дождёмся темноты и двинемся к трамваю, – предложил Андрей. – Затем в электричке доберёмся до Ессентуков, где от вокзала рукой подать к дому Стаса.

– Но я почти раздет, – воскликнул Михаил. – Сидел себе у моря в шезлонге, мечтал и вот…

– Ничего, вас обернём до пояса пледом, окружим нашими хорошенькими дамами со всех сторон и проведём, словно кавказского пленника, в вагон. Народ в двадцать первом веке привычен ко всему, – убеждённо произнес Андрей. – Только не подавайте виду, что стыдитесь.

Станислав добавил:

– Сейчас кардинально поменялись мода и нравы. Женщины ходят в брюках, а летом – полуобнажёнными, иногда очень живописно одетые, или нарочито небрежно. Это такая мода, по сути, навязываемая безвкусица. Мужчины и женщины носят брюки, так называемые джинсы, и это не просто штаны, а демонстративное навязывание псевдобедности, демократичности нравов, выраженных в данном случае в одежде с искусственно потёртыми штанинами, с дырками на коленях. Носят их все подряд: толстые и худые, те, кому это идёт или не идёт категорически… Не удивляйтесь также, если увидите на лицах пирсинг – блестящие бусинки на носу, на бровях, на коже. А ещё татуировки на разных частях тела у мужчин и женщин. Поверьте, даже у меня это вызывает внутренний протест, отторжение, но что поделаешь, как говорил Цицерон: «O tempora, o mores!»1

– Да, сложно это понять, но постараюсь.

– Друзья, – нетерпеливо произнёс Станислав, – хватит разговоров, уже темнеет. Пора собираться.

Женщины собрали остатки еды, мусор.

– Мы забыли предложить Михаилу Юрьевичу поесть, – словно опомнился Андрей.

– Почти двести лет у меня также не было во рту и крошки. Земная пища не интересовала. Но сейчас, пожалуй, я бы перекусил чего-нибудь. Чем теперь питаются на белом свете?

Андрей подхватил шутку:

– Да всё тем же, Михаил Юрьевич, боюсь только, не все продукты вам понравятся, качество далеко не то, что было в ваше время.

Лермонтов надкусил было хлеб, но словно поперхнулся.

– Андрюха, не пугай человека, – заволновался Стас, – шутки твои некстати.

Андрей, пренебрегая этим замечанием, продолжил:

– Михаил Юрьевич, не бойтесь, не отравитесь, мы всё уже проверили на себе, – и непринуждённо рассмеялся.

– Я не всё понял из ваших слов. Мне теперь придётся основательно потрудится в вопросах терминологии, поработать с направлениями современного разговорного языка.

– А вот колбаски не желаете? – Предложила Ольга, – есть огурчики, перец болгарский, помидоры, картошечка…

– Колбасу, овощи – знаю… – Он откусил кусок «Докторской» и сморщился. – Что это? Или я забыл вкус еды?

– Может, попробуете огурец с хлебом? – Несмело предложила Ольга, – вот овощи…

– Мне есть захотелось, значит я живой, это радует. – Пытался шутить Лермонтов. Откусил огурец, пожевал. Потом перец и хлеб. – Всё вроде то же да не то, какое-то невкусное, но не могу сказать, что противное. Хлеб другой… На кавказской войне в полевых условиях мы ели часто второпях, сидя на привале. Я ко всему приучен. Но теперь другое всё и еда другая.

– Да, Михаил Юрьевич, трудновато вам будет приноравливаться к нашей жизни. Пищу мы вам постараемся подобрать, она весьма разнообразна, есть ещё продукты, выращенные у частников, «с бабушкиной грядки», они более натуральны, экологичны. Мы же питаемся просто. Иногда в спешке приходится покупать в супермаркетах, таких магазинах, где товар продаётся ото всюду: турецкий, китайский, израильский…

=Лермонтов, перестав жевать, оглядел всех и задумчиво произнёс:

– Понимаю, для меня это серьёзное испытание. Непонятно, зачем оно, что хотел Господь этим сказать, словно я подопытный экспонат.

– Теперь, Михаил Юрьевич, говорят: подопытный кролик. Вообще, это очень сложно – встроиться в новые реалии. Вы сильный, офицер – справитесь. Придётся знакомиться с новыми техническими средствами: телевизором, компьютером, телефоном… И этому научитесь. Не боги горшки обжигают…

Все уже собрались, стояли в сторонке, ждали.

Они шли гурьбой. В середине – Лермонтов, каждый пытался с ним заговорить, что-то добавить.

– Друзья, – предупредил Андрей, – шире шаг, идём к остановке трамвая, уже стемнело.

Вышли на асфальтированную дорогу, вскоре оказались у памятной стелы, белевшей в темноте, предполагаемого места дуэли.

– Михаил Юрьевич, а эта штука того самого дуэльного места, который непонятно почему до сих пор считается «официальным местом дуэли» – сказала Дарина, показывая на стелу. –

Лермонтов остановился и с любопытством смотрел на сооружение. Белинский на всякий случай встал сзади, мало ли… Может, придётся подхватить поэта под локоть.

– Впечатляет. Но дуэль была там, – Михаил махнул в сторону, откуда они пришли.

– Михаил Юрьевич, – воскликнул Андрей, – это только начало вашей славы, а сколько памятников по всей Руси великой, а также за её пределами! У нас на Кавказе во всех городах…

– А что представляет вообще нынче из себя Кавказ?

Станислав, вспомнив, что сейчас не время рассуждать на отвлечённые темы, с некоторой долей недовольства, заметил:

– Мы ещё поговорим обо всём, Михаил Юрьевич, а теперь нам надо спешить.

– Вы правы.

Они вышли к трассе и тут Лермонтов, увидев жилые высотки, гостиницы, автомобили разных марок, с шиком несшиеся туда и обратно, охнул:

– Вот это да!

Ему тут же стали объяснять чудеса нового времени. За разговором подошли в трамвайной остановке, и попытались завести его внутрь старенького трамвая, впихивая, словно в утробу «динозавра». Он вдруг упёрся двумя руками в железные двери, потом отпрянул в сторону. Люди, стоящие на остановке, с удивлением стали смотреть на странного человека, закутанного по пояс в плед. Может, Михаил, наделавший шуму таким резким движением, показался сбежавшим из сумасшедшего дома пациентом, а его спутники – санитарами без халатов…

Компания отошла в сторонку, объяснили Михаилу, что это первое, но не самое страшное, с чем ему придётся сегодня столкнуться.

Андрей мягко увещевал:

– Михаил Юрьевич, вы посмотрите на нас. Мы такие же, как вы, но не боимся, и с вами ничего не случится, поверьте и доверьтесь нам. Сейчас подойдёт другой трамвай, мы вместе войдём в него, доедем до станции, Лермонтовской, названной вашим именем и перейдём в в электричку.

– Электричку?

– Да. Это большая железная повозка, крытая, как дилижанс, похожая на трамвай, только больше. Там – тоже ездят люди. Мы сядем на сиденья и спокойно доедем до Ессентуков. Вы помните – такая казачья станица была. Не доезжая её, ваш Печорин, в погоне за Верой, загнал коня… Теперь это более чем стотысячный город, чуть меньше по численности населения Пятигорска, и курорт мирового значения, куда со всей страны и из-за рубежа люди едут лечиться, принимать грязи, ванны, пить минеральную воду.

А вот и трамвай подходит, идемте. Лермонтов с опаской вошёл внутрь вагона, вёл себя тихо, иногда вздрагивая от лязга и громких объявлений.

В электричку прошёл спокойно, однако ехал подавленным. Постепенно осмелел, разглядывая окружающих пассажиров в вагоне. Смотрел в окно, где мелькали дома и окрестные пейзажи. Вот уже обратил внимание на миловидных девушек, женщин. В глазах у Михаила появился огонёк, он стал задавать друзьям вопросы на разные темы. Друзья охотно отвечали.

Наконец прибыли к месту назначения. Все дружно вышли на перрон, проводили Станислава, Андрея и Михаила до парка, что рядом с вокзалом. Ольга и Дарина, попрощавшись, пошли на остановку маршрутки, Николай вернулся к вокзалу. Скоро ожидалась его электричка на Минеральные Воды. Пообещал, что завтра непременно нагрянет в гости.

Андрей же вызвался проводить Станислава и Михаила до дома. В полутьме ночных фонарей они прошли по аллее парка, свернули на нужную улицу, а там и до квартиры Станислава – рукой подать.