Читать книгу Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939) - Александр Зеленин - Страница 31

Словообразование сопровождает наше речеговорение ежедневно: мы или воспроизводим готовые слова, или создаем свои, когда нам кажется, что имеющихся в нашем языковом багаже слов недостаточно или они не такие выразительные. В периоды бурных социальных потрясений и конфликтов словообразование быстро реагирует на социальную ситуацию, поэтому неудивительно постоянное внимание ученых к словообразовательным новшествам, особенно после революции 1917 г. Исследование словообразовательных процессов, рассмотренных в связи с неязыковыми (социальными) событиями 1917 г., было свойственно уже работам А. Мазона, С. И. Карцевского, А. М. Селищева, Л. П. Якубинского, Г. О. Винокура, Е. Д. Поливанова. В послемарристский период (особенно после смерти Сталина) одной из центральных работ, обобщающих словообразовательные тенденции советской эпохи, стала монография [РЯСОС 1968], рассматривавшая словообразовательные (деривационные) процессы в совокупности собственно лингвистических и нелингвистических (социальных, экономических, политических) факторов. Функциональное направление в лингвистике, пришедшее в 80-е гг. XX в. на смену структурализму, в первую очередь стало развиваться в области изучения грамматики и лексики. В словообразовании (дериватологии) функциональный подход был реализован, в частности, в [РГ 1980]. По мнению Е. А. Земской, словообразование в зависимости от выполняемой функции может быть дифференцировано как: 1) номинативное; 2) конструктивное; 3) компрессивное; 4) экспрессивное; 5) стилистическое [Земская 1992]. По сути, уже в революционную эпоху А. М. Селищев рассматривал суффиксацию имен существительных в функциональном аспекте, выделяя эмоциональные, коммуникативные и номинативные суффиксы [Селищев 1928].

Исследователи языка русской эмиграции неоднократно подчеркивали актуальность изучения словообразовательных процессов в речевой практике русскоговорящих за границей: «вопрос о том, как [выделено автором цитаты. – А. З.] функционирует словообразовательный механизм русского языка в иноязычном окружении, представляет значительный интерес» [Земская 2004: 418]. Больше повезло эмигрантам третьей и четвертой волн, записи речи которых выявили активность/пассивность некоторых словообразовательных моделей в устном (некодифицированном) языке как взрослых, так и детей [ЯРЗ 2001; Осипова 1999, 2002]. Рассматривались словообразовательные процессы и в языке современной русскоязычной прессы ближнего и дальнего зарубежья [Комарова 2000; Протасова 2000, 2002; Авина 2000, 2003, 2004; Витцлак-Макаревич 2004]. Применительно к русскому языку зарубежья, по мнению Е. А. Земской, также нужно говорить о двух основных функциях словообразования, участвующих в производстве слов: номинативной и экспрессивной [Земская 2000]. Однако даже и здесь нет согласия в интерпретации словообразовательных процессов: то, что одни считают «разрушением» (дезинтеграцией, пиджинизацией) или по крайней мере ослаблением словообразовательных моделей (в частности, в речи последней волны эмиграции) [Осипова 1999, 2002; Polinsky 1996, 1998], другие оценивают противоположным образом – как подтверждение силы русского словообразования, подчиняющего себе иноязычные лексемы и включающего в русские словообразовательные сети [ЯРЗ 2001; Земская 2001, 2002b].

Следует все-таки согласиться с Е. А. Земской, считающей, что «исследователи языка русских эмигрантов, как правило, не обращают специального внимания на словообразование, рассматривая отдельные производные слова при изучении заимствованной лексики – так называемых слов-гибридов (заимствованная основа + русские аффиксы)» [ЯРЗ 2001: 128]. Исследование же словообразовательных механизмов публицистической сферы эмигрантского языка в 20–30-е гг. XX в. еще, по сути, не начато. Словообразование эмигрантской прессы той поры предстает перед нами как terra incognita, о которой мы имеем случайные, фрагментарные сведения. А. Мазон и А. М. Селищев снабдили нас материалами, показывающими активизацию той или иной словообразовательной модели[32] в первые советские годы. На основании этих данных исследователи могут судить о динамике словообразования в первые революционные и послереволюционные годы. Но какие словообразовательные процессы происходили в эмигрантской публицистике после того, как сотни тысяч беженцев покинули Россию и начали новую жизнь вдали от Родины? Значит ли это, что словообразовательные процессы в эмигрантской публицистике остановились, «замерли», законсервировались? Признать «консервацию» словообразовательных процессов – значит отказаться от функциональной точки зрения на словообразование как на живой процесс, служащий для реализации языковых интенций, и признать словообразования неким застывшим монолитом, а не динамической системой. Если рассматривать словообразование не просто пассивной системой, то сразу рождается ряд исследовательских гипотез: какие словообразовательные типы и модели представлены в языке эмигрантских газет? как они коррелируют с аналогичными в советской публицистике? какие модели активизируются, а какие – напротив – не получают развития? можно ли говорить о связи словообразовательных механизмов с экстралингвистическими факторами?

Одной из отправных точек исследования словообразования в данной главе является следующий тезис: активность тех или иных способов, моделей, конкретных словообразующих формантов обусловлена потребностями называния тех или иных актуальных для общества (или более узких социальных структур: партии, движения, группы) реалий и явлений.[33] Окружающий эмигрантов вещный и невещный мир был разнообразен: он требовал как лексической, так и словообразовательной номинации. Поэтому в дальнейшем рассуждении словообразовательный анализ будет тесно сопряжен с семантическим (тематическим) разбиением производных с целью продемонстрировать актуальность/неактуальность тех или иных реалий, отраженную в эмигрантской прессе. «Выделение тематических групп основано на внеязыковых критериях. Однако вряд ли было бы целесообразно заранее отказаться на этом основании от лингвистического анализа соответствующих объединений слов, от попытки найти в них общие семантические элементы» [Шмелев 1973: 13]. Хотя Д. Н. Шмелев имел в виду в первую очередь семантические классификации, тем не менее, словообразование не может остаться безразличной и безучастной сферой к семантическим изменениям. Поэтому в данной главе словообразовательные механизмы нами рассмотрены в тесной связи с социальными, семантическими (и прагматическими) факторами. Итак, насколько и как словообразование «отражает» мир и жизнь эмигранта?