Читать книгу И не будет больше слёз - Александра Никогосян - Страница 21

Когда ребятам было по двенадцать лет, в семье Арсения случилось горе. Он пришел к Серафиме зареванный, и долго не мог выговорить ни словечка. Лера долго отпаивала его чаем с мятой и валерьянкой. Наконец зубы у парня стучать перестали, дыхание выровнялось, и он смог проговорить:

– Папка на машине разбился. Врачи говорят, ходить больше никогда не будет. Весь изломанный и позвоночник тоже… Мама и бабушка сейчас в больнице, папе операцию делают. А я вот к вам… – как-то беспомощно закончил Арсений.

А Серафима вдруг рассвирепела. Такой разъяренной ее никогда не видели ни до, ни после этого случая. Лера схватилась за сердце, а Арсений соскочил со стула и попятился к двери.

– К нам?! Папка на операции, а ты к нам, значит? – кричала Серафима. – Чайку тебе налить? С вареньем? – Рыжие кудри встали дыбом, рыжие глаза метали молнии, веснушки горели рыжими огнями. – К нам?!

Натанэль молча улыбался. Успокаивать свою Конопушку он вовсе не собирался, он прекрасно понимал, отчего девочка так разъярилась.

– Одевайся немедленно! – закричала Серафима на испуганно пятившегося к двери Арсения. – Одевай свою паршивую шапку! Шевелись, я сказала! К нам он пришел!

Девочка разошлась не на шутку. Она схватила с вешалки свою курточку, и Лера, наконец, тоже поняла, что за крики устроила ее всегда невозмутимая веселая дочь.

– Бегом! – скомандовала Серафима и они с грохотом и шумом скатились по лестнице, не дожидаясь лифта.

– Куда мы? – испуганно заикаясь, спросил ошарашенный Арсений.

– В церковь. – на улице Серафима немного остыла и успокоилась. – Неужели ты сам до сих пор ничего не соображаешь? Зачем ты к нам поперся? Позвонил бы, уже давно в церкви были бы! Дурак! – чуть не плача, закончила свою речь Серафима.

Натанэль только головой покачал.

В церкви Серафима написала записки, заказала сорокоуст, расставила свечи по всем подсвечникам, молясь каждому святому. У иконы святого великомученика целителя Пантелеймона задержалась надолго. Рассказывала, убеждала, размахивала руками. Потом долго молча стояла, склонив голову.

Арсений поставил большую свечу Божией Матери. Хотел помолиться, но все молитвы вылетели у него из головы и он просто молча стоял и плакал, глядя в печальные глаза Богородицы. Потом запалил еще одну свечу и поставил на подсвечник к иконе Спасителя. Тоже расплакался и только и мог, что повторять:

– Господи, исцели моего папу! Помоги, Господи! Помоги, – шептал он, глотая слезы.

Намолившись, дети вышли из церкви, Серафима взяла Арсения за руку, довела до квартиры и приказала:

– Сиди дома. Если что – звони. А у меня еще дело.

Развернулась и ушла.

***

Дома Серафима умылась, от ужина отказалась наотрез и попросила ее не отвлекать. Плотно прикрыла дверь в свою комнату, где у нее давно уже был оборудован собственный уголок с иконами, немножко постояла, о чем-то задумавшись. Затем затеплила лампадку, несколько свечей, приготовила молитвослов и несколько тоненьких книжечек с акафистами разным святым, отдельно акафист Богородице и «Слава Богу за все». Почему она выбрала именно этот акафист, она не смогла бы объяснить, но чувствовала, что так будет правильно. У Натанэля она в этот раз ничего не спрашивала, и Ангел тоже стоял молча, наблюдая за своей подопечной.

Наконец все было готово. Серафима перекрестилась, прочла на память первые молитвы из молитвослова и принялась за акафисты. Она молилась за тяжко болящего раба Божиего Евгения, папу Арсения, и настолько отдалась молитве, что не слышала ни как несколько раз заглядывали в комнату родители, ни как на улице началась и закончилась гроза, ни звонки телефона.

Язык у нее заплетался, глаза сами собой закрывались. Тогда девочка села на коврик, не переставая молиться. Потом снова встала. Снова села. Дочитала последний акафист, молитву, перекрестилась, и уснула прямо на коврике перед иконами. Утром выяснилось, что молилась она четыре с половиной часа. Это был первый молитвенный подвиг маленькой Серафимы.

Игнат и Лера, обнаружив утром спящую на коврике дочь, пришли в ужас. Игнат осторожно поднял ее, перенес на кровать, а Лера почему-то заплакала.

А через час позвонил Арсений и сказал:

– Здрасьте, дядя Игнат! А Серафима спит? А нам врачи сказали, что все хорошо! И папа ходить сможет, и болеть у него ничего не будет! Вот! До свидания!

Игнат не стал рассказывать мальчишке, что его подружка полночи молилась ради того, чтобы врачи сказали именно это.