Читать книгу Королевская школа. Ледышка - Александра Плен - Страница 5

Несколько месяцев у меня ушло на то, чтобы вернуться к прежней жизни. Только я начинала напрягать глаза, читая газеты или книгу, как голова взрывалась болью и начинало тошнить. Я боялась, что школы мне не видать как своих ушей, но арий Берг заверил, что все наладится. Так и получилось. Медленно, день за днем, неделя за неделей, мне становилось лучше.

А доктор почти поселился во дворце. Приходил ежедневно, давал горькие настойки, массировал голову, шею, чем-то колол ноги и руки, заставлял дышать через трубку. Сначала я жутко стеснялась, но потом перестала – вместе с Фенистрой меня покинули ложный стыд и чрезмерная зажатость.

Эдварда я почти не видела.

У Альтеи наметились какие-то политические проблемы, и он целыми днями просиживал в зале заседаний. Недавняя война с Фракрией закончилась разгромным поражением последней. Альтеранские войска еще год назад захватили столицу. Прошло много времени, но министры никак не могли решить – присоединять Фракрию к Альтее, наложить огромную контрибуцию и оставить действующую власть или раздробить на мелкие государства и назначить наместников. Да еще и союзники что-то мутили. Наверное, хотели урвать кусочек оккупированных территорий.

Иногда король заходил на пару минут, то ли поздороваться, то ли убедиться, что я иду на поправку, то ли следуя расписанию, составленному его верным секретарем. При взгляде на меня в глазах Эдварда мелькала жалость, для меня она была хуже ледяного равнодушия прежде.

После того, как я стала уверенно держаться на ногах, меня привели на обязательный ежемесячный бал. Подозреваю, лишь для того, чтобы показать народу и журналистам – смотрите, невеста еще жива. Я некоторое время сидела в кресле рядом с троном, с улыбкой кивая знакомым. Лишь спустя полчаса догадалась, почему никто ко мне не подходит, не зовет танцевать. Эдвард приставил охрану, которая на подходе отлавливала желающих приблизиться к принцессе.

На балу случилось интересное событие. Оказывается, пока я болела, в Альтее изобрели фотографирование. Магнитным напылением на тонкой серебряной пластине. Ученый арий Непс открыл способ сохранить навечно мгновенье чьей-то жизни. В этот раз оно было моим. Меня попросили встать рядом с троном, улыбнуться и замереть на несколько секунд. Арий пообещал, что мое изображение разместят во всех газетах с радостной новостью о желанном выздоровлении принцессы.

Новый год я встретила уже полностью здоровой. Его в Альтее отмечали в первый день весны. Столицу украсили цветами, фонариками, бумажными гирляндами, а на клумбах в дворцовом саду распустились нарциссы. Почему я не замечала в прошлом году, какой красивый Шалир весной? Потому что рядом все время была Фенистра с утомительными нравоучениями? Или после пережитого горя особо остро начинаешь видеть и ценить красоту?

Зима в этом году была теплой, за все время снег не выпал ни разу. Слуги подтвердили, что такое случается, а я никак не могла поверить, что на земле есть такое место, где не бывает снега.

А еще… Альтея готовилась к празднику. Его величеству Эдварду Рему исполняется двадцать пять. Жених еще в первый год предупредил, чтобы я не думала о подарках. Ему они не нужны. Но юбилей не обычный день рождения, съедутся арии, дипломаты, даже некоторые правители. Слуги в детском крыле несколько недель только и говорили о грядущих гуляниях. Мне будет стыдно поздравлять жениха пустыми руками.

Денег у меня не было, значит, придется выкручиваться другим способом. Меня, как и любую аристократку, обучали музицированию, рисованию, вышивке. Совсем поверхностно – учитель во дворце Островерха на все предметы был один. Талантом я не блистала, умела набросать портрет или сыграть что-нибудь легкое, но не более. Брала усидчивостью.

Вот и Эдварду решила нарисовать морской пейзаж, благо виды из моих комнат открывались изумительные. Садись у любого и начинай. Времени у меня было в избытке, поэтому картина получилась очень даже искусной, с мелкими деталями, такими как белые гребешки на воде, пушистые облака, корабли у причалов.

Церемония дарения подарков была одной из важнейших на празднике. И я была собой горда, что втайне подготовилась.

После того, как все гости одарили короля, я преподнесла свою картину. Жених был удивлен и даже, как мне показалось, обрадован. Хотя обычно по его лицу трудно что-то прочитать.

Мы, как всегда, открыли бал первым танцем. И, само собой разумеется, Эдвард после него подозвал к себе главного советника и принялся обсуждать какие-то правки в вышедший три века назад устаревший закон. Я развлекала себя тем, что наблюдала за танцующими парами и украдкой прислушивалась к беседе, пытаясь вникнуть в суть. Что-то о магии ариев.

А на третий танец меня пригласил какой-то темноволосый мужчина со смуглым хищным лицом. Представился он герром Штольдером, дипломатом из Ремеры. Об этой стране я знала лишь то, что она полностью островная, находится на границе Южного моря и Великого океана. А еще помнится, у принцессы Ремеры сорвалась свадьба, и Эмилию, так вроде ее звали, когда-то прочили в невесты Эдварду вместо меня.

Я никогда не отказывалась, когда меня приглашали. Хотела в глазах альтеранской аристократии выглядеть взрослой, искушенной, заработать репутацию и уважение. То есть опять ставила чужие интересы выше своих собственных. Потому что именно сейчас, с эти мрачным типом, танцевать мне совсем не хотелось.

После пары минут кружения по залу дипломат поинтересовался:

– Вы разговариваете на ремерском?

– Нет, герр Штольдер, – ответила я.

– А мне говорили, что вся высшая аристократия Альтеи знает языки дружественных стран.

Я мгновенно уловила оскорбительный подтекст в его словах. Он что, пригласил меня на танец, чтобы уязвить? Искусство дипломатии, которое я только-только начала изучать по книгам, говорило: никогда не поддаваться на провокации и не вступать в спор.

На губах мужчины играла приветливая улыбка, но в глазах застыл холод. Не буду оправдываться. Говорить, что еще не поступила в школу, что приехала всего полтора года назад, что за это время вряд ли смогла бы в дополнение к альтеранскому выучить еще четыре-пять языков…

Он и так все знает.

– Обязательно выучу ваш язык, – с улыбкой заверила я его, – вот с сегодняшнего дня и начну.

Ожидала, что мужчина присоединится к моей улыбке и мы закончим разговор на дружественной ноте. Ошиблась.

– Что вы, – заверил он почти искренним тоном, – не нужно торопиться. Скорее всего, вам он и не понадобится. Да и сложный он для юной девушки…

Я не успела ответить. И слава Матери. В процессе танца мы разошлись и сделали круг с другими партнерами. А когда сошлись, я уже обуздала злость и вспомнила правила этикета. Герр Штольдер опять начал издалека.

– Ваш акцент такой очаровательный. – Его глаза смотрели на меня снисходительно. – Хотя иногда я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

Даже так? Странно, а учитель альтеранского хвалил мой музыкальный слух и отсутствие акцента. Я опять постаралась не заметить завуалированное оскорбление. Добродушно улыбнулась и ответила:

– Вы же знаете, что альтеранский не мой родной язык? Я приехала из Островерха чуть больше года назад.

– Что-то не припомню такой страны на карте мира…

Этого я уже стерпеть не могла.

– Значит, мне повезло, что образование в Альтее лучше, чем в вашей стране. И его величество Эдвард Рем все же разглядел ее на карте, – отчеканила я.

Прозвучало грубо, но кто бы знал, как мне надоело выглядеть дурочкой, сглаживать углы и не замечать его подколки.

Глаза Штольдера вспыхнули яростью. Лишь на мгновенье, но я заметила. Тонкие губы растянулись в пародии на улыбку, я тоже улыбнулась – надеюсь, более правдоподобно.

На следующем повороте я отклонила голову и вдруг наткнулась на внимательный взгляд короля. Он смотрел на нас через весь зал, а потом повернулся к секретарю и что-то сказал. Через минуту оркестр после сложного пассажа закончил мелодию. Пары остановились и с удивлением начали пересматриваться, до конца танца было еще далеко. Распорядитель бала стукнул о паркет тростью и громко произнес:

– Прошу на балкон. Для гостей в небе над Шалиром сейчас зажжется праздничный фейерверк.

По протоколу фейерверк должен был начаться только через час… Но так как протокол знало очень ограниченное число людей, то король мог с легкостью его нарушить. Странно, Эдвард заметил на моем лице просьбу о помощи? Спасал от ушлого дипломата? Или боялся, чтобы я чего-нибудь не ляпнула по незнанию?

– Ваше высочество, – герр Штольдер протянул руку в мою сторону, – позвольте проводить вас на балкон.

Ремериец вспомнил о галантности? Или хочет продолжить оскорблять меня и дальше?

– Спасибо за танец, герр, но меня ждет жених. Я обещала посмотреть фейерверк вместе с ним.

Мужчина бросил взгляд в сторону трона, сдержанно поклонился и отошел. Я облегченно выдохнула сквозь зубы. Рано мне еще принимать участие в подобных играх. Слишком я молода и неопытна для таких бесед. Сердце кольнула обида. Что за несправедливость! Взрослый умный мужчина выбрал в соперники юную девушку. Что я ему сделала? Он не знает меня совершенно, не знает мой характер, образ мыслей, достоинства и недостатки. Неужели обида за то, что Эдвард не рассмотрел кандидатуру Эмилии на роль невесты, так сильно задела Ремеру?

Король, слава Матери, не стал выспрашивать о разговоре, читать нравоучения, давать советы. Просто весь остаток бала не отходил от меня далеко.

А через месяц к нам прибыл новый дипломат Ремеры взамен герра Штольдера. И я так и не узнала, это было сделано по приказу Эдварда, или замена была плановой. Зато узнала все, что могла, о Ремере. Страна занимала около десятка небольших островов, и у нее был огромный, сопоставимый с альтеранским, флот. В газетах намекали, что пираты, промышляющие в Южном море, возможно, выходцы из Ремеры и король с двором в доле от грабежей.

Если это так, то им выгодно породниться с Ремами. Ведь альтеранские корабли – главные враги пиратов.

На шестнадцатилетие жених подарил очередной роскошный подарок – новейшую механическую повозку, мобиль, как его здесь называли. Элегантный, стильный, в цветах королевского рода Альтеи, с золотыми гербами на дверях. Правда, порулить мне не дали, а дали водителя, молодого юношу герра Дорина, работавшего ранее механиком в кузнице при дворце. Он несколько раз возил меня по королевскому саду, а потом, спустя месяц, отвез в школу вместе с двумя телохранителями – слава Богине, женщинами, Зариной и Карой. Эдвард приставил. Перед отъездом он даже не зашел попрощаться. Отправил записку: «Счастливой учебы». И все.

Потом, спустя неделю, я узнала, что меня будут привозить на каждые выходные во дворец, но тогда я даже немного обиделась, думая, что прощаюсь с женихом на год.

С няней я рассталась более сердечно. Санна рассказала, что к ней приходил секретарь Эдварда Рема и предложил на выбор несколько вариантов: или она остается во дворце и служит в детском крыле, или уезжает на родину, король оплатит дорогу в Островерх, или же переселяется в домик на окраине Шалира и живет там на небольшую пенсию, тоже выделенную королем.

Санна выбрала третий вариант. Я страшно обрадовалась. Моя няня остается, и я смогу хоть изредка ее навещать.

Первый день в школе я провела как во сне. Я вдруг попала в прекрасный удивительный хаос. Из почти что безлюдного дворца в шумный галдящий водоворот.

Круг моего общения много лет ограничивался семьей, служанками, фрейлинами. Два года в Шалире я провела почти в изоляции, общаясь с теми, кого по пальцам можно пересчитать. А сейчас меня окружали сотни юношей и девушек. В коридорах было не протолкнуться. В лекторском зале сидело тридцать учеников одновременно. Все разговаривали, знакомились, смеялись, шутили. Я была в шоке оттого, что можно просто так улыбаться, а не по протоколу.

Нет, я не позволяла себе подобного, все-таки я принцесса, будущая королева и обязана держать лицо.

На вводной лекции я инстинктивно выбрала первую парту, самую близкую к выходу. То ли боялась, что придется убегать, а дверь ко мне ближе всего, то ли из-за телохранителей, которые постоянно торчали рядом, и я не хотела, чтобы они маячили в центре зала.

Натаниэль Бридор, директор школы, произнес небольшую вступительную речь, которую из-за волнения я благополучно пропустила мимо ушей, а затем начал знакомить первокурсников друг с другом. Я боялась показать свой интерес, но, увидев, как ученики спокойно оборачиваются, сама принялась краем глаза наблюдать за встающими.

– Ее высочество Лия из рода Горегоров, принцесса Островерха.

Я крупно вздрогнула, когда назвали мое имя. Но быстро взяла себя в руки – тренировки Фенистры помогли. Степенно встала, обернулась к залу и чуть присела в неглубоком приветствии, сохраняя на лице вежливое отстраненное выражение. Глаза юношей и девушек горели от любопытства.

Странно. Многие из них уже видели меня на балах, да и мне несколько лиц показались знакомыми. Я отвернулась и села на место. Сердце колотилось, спина взмокла, руки дрожали, но кое-как я выдержала и не грохнулась в обморок.

Через пару минут шум в ушах стих, и я смогла вновь слышать голос директора. На первом курсе учились три ария. Младшая дочь Велира Хорна, сестра Торуса Хорна – Агата Хорн. Внук главного советника короля, наследник Вертов – Юний Верт. И Ноан Фарх, сын Жулианы Фарх, старшей сестры Кассандры, матери Торуса. То есть кузен Агаты и единственный, кто владеет в школе магией. После того, как директор представил Ноана, дальше я не слушала. Мысленно ахала и обмирала от восторга. Со мной вместе учится настоящий волшебник! Хоть одним глазком посмотрю, как он будет разговаривать с животными!

Поселили меня в апартаменты на втором этаже. Комендант сказал, что в них раньше жил сам Эдвард Рем. Я прониклась важностью, но не заметила в комнате особых изысков, сравнимых с дворцовым роскошным убранством. Все строго и аскетично.

Две небольших комнаты – гостиная и спальня. Крошечная ванная с душем и квадратный коридор с вешалкой. Обстановка была скудной, но добротной – мебель из драгоценных сортов древесины: кровать, полки для книг, шкаф и простенькая узкая кушетка, на которой с трудом смогли бы уместиться трое. Правда, обтянутая плотной тисненой тканью, наверняка жутко дорогой.

В школе были в основном однокомнатные апартаменты. И для каждого ученика отдельные. Наверное, учителя считали, что одиночество полезно для учебы. А может, хотели избежать скандалов и склок. Я не знала, сколько стоило обучение, за меня платила корона, но, судя по внешнему виду учеников, их одежде, украшениям, каретам и мобилям, на которых они прибыли, здесь учились отпрыски очень богатых семей.

Форму и учебники принесли телохранители. Я сразу же примерила темно-синее платье с узкой юбкой и коротким жакетом. Оно легко надевалось и снималось, даже не нужна была помощь. Обрадовалась – хоть Эдвард мне и выделил в охрану женщин, я не хотела бы, чтобы они торчали в комнате и мозолили глаза. Я уже была шестнадцать лет под надзором, надоело.

В столовую меня провели они же. Зарина осталась стоять у двери, а более молодая Кара прошлась рядом со мной до раздачи, взяла поднос и набрала то, что я обычно ем: кашу с молоком, творожную булочку и какао. Им что, досконально все обо мне рассказали, если они даже об этом знают?

Хоть я была и благодарна за заботу, но в глубине души злилась на навязчивую опеку. Очень хотелось самой разобраться во всем. Делать ошибки, набивать шишки, преодолевать препятствия. Как я научусь, если за меня все будут делать другие?

Лекций в первый день не было. Ученикам дали время на знакомство друг с другом, со школой, территорией, обустройством жилья и прочим.

Вид из окна гостиной и спальни открывался великолепный. Жилой корпус стоял на холме, точнее скале, возвышающейся над морем, и я могла беспрепятственно любоваться бескрайней необъятной синевой. Я никогда в жизни не видела столько воды. В Островерхе мало рек, озер, а про море и говорить нечего. А сейчас оно здесь, прямо передо мной. Такое близкое и далекое, огромное как небо. Тревожащее и успокаивающее одновременно.

Вдалеке, за мысом, виднелся порт и несколько кораблей, пришвартованных к причалу. Отсюда они выглядели крошечными, а люди, снующие туда-сюда, и вовсе мелкими букашками.

Хотелось открыть окно, перегнуться через подоконник, распахнуть в стороны руки и радостно заорать: «Свобода!»

Наконец…

Увы, я понимала, что эта свобода иллюзорна. На меня давит долг, десятки обязательств, обязанностей, предусмотренных договором о помолвке, жесткие рамки этикета. Но могу ли я хоть сейчас на минуту забыть обо всем? Окунуться в учебу, радостную суету, живительную и беззаботную школьную атмосферу?