Читать книгу Там, где лето. Аметист - Александра Семенова - Страница 9

Надя вошла в комнату – и Иван сразу все понял.

– Что? Нет?

– Нет, Ванюша. По-прежнему ничего, – Надя закрыла лицо руками и заплакала.

– Милая, ну что ты… Не первый же раз. Ведь мы этого и ожидали.

– Не ожидали, не ожидали! – вдруг сверкнула она глазами и яростно вытерла со щек дорожки. – Я каждый раз надеюсь, каждый раз верю, что вот сейчас это и произойдет!

Иван выдержал паузу, а потом осторожно произнес:

– Значит, как и решили, да?

Надя заплакала еще отчаяннее:

– Не могу, Ванечка!.. Ты же сам видишь. Не получается. Не щелкает во мне какая-то нужная кнопочка.

Иван вздохнул и обнял ее.

Иван Сергеевич и Надежда Петровна были женаты уже двенадцать лет, а детишек бог все не давал. Были испробованы все методы, исхожены все клиники, сданы все мыслимые и немыслимые анализы, даже к знахаркам в далекие села ездили они, а только врачебный вердикт «бесплодие», разразившийся однажды громом у них над головой, отменить никому не удавалось.

Самые близкие, посвященные в тонкости их жизни, робко намекали (а иные и прямым текстом говорили) об ЭКО, да только Надя с Иваном были на сей счет непреклонны. Оба они работали учителями в обычной средней школе, поэтому необходимой суммы у них не было и близко, а залезать в кредит, готовясь к рождению ребенка, казалось им абсурдом: с каких учительских зарплат потом его выплачивать? Тем более ребенок так многого потребует. К тому же попытки ЭКО далеко не всегда заканчиваются нужным результатом.

Как-то раз одна из близких Надиных подруг (как она сама выразилась, «в порядке бреда») предложила ей с супругом навестить детский дом. «А что, Надь? Ведь сколько таких случаев, когда берут люди оттуда деток. И как счастливо потом живут. Может, попробовали бы и вы, а? Хотя бы для начала просто так сходили, как на экскурсию».

Надя задумалась. Рассказала Ивану. И они решили сходить в детский дом неподалеку от школы, в которой работали. Администрация встретила их радушно, проблеме посочувствовала. Детей стала показывать – потихоньку, незаметно, чтобы не травмировать детскую психику (ведь всем известно, как отчаянно каждый ребенок ищет в каждом новом взрослом, приходящем в детдом, своих родителей). Да только никак не могла раскрыть свое сердце Надя, не ложился ей никто на душу.

– Ванечка, ну что со мной не так! Я ведь учитель! Я люблю детей! – жаловалась она всякий раз мужу, когда они возвращались из детдома. – Мне уже и перед заведующей неудобно: что она думает про меня? Скоро нам и приходить туда запретят. Да еще и эта моя дурацкая мания – девочка. Как будто мальчики не люди. Только девочку мне подавай, и кудрявую. Нет, я просто чудовище!

– Значит, не пришло еще твое время, Надюша. Всё будет, милая. Всё будет, – твердо сжимал ее руку в своей руке Иван, и точно так же твердо сжималось в эти моменты его сердце.

Однажды Надя забежала в детдом внеурочно, без мужа. Во время форточки на работе. В прошлый раз заведующая, стесняясь и краснея, сказала им, что лето на пороге, а у младшей группы что-то и мячи прохудились, и скакалки порвались, а дотацию от государства на этот квартал они уже потратили на закупку новой посуды для столовой. «Вы же все равно что-то приносите. Может, в следующий раз не фрукты и шоколад, а несколько недорогих мячиков да скакалок принесете?» Надя горячо согласилась, купила все, что требовалось, плюс к этому несколько наборов для песочницы, и радостно примчалась в детдом.

Запыхавшись, ворвалась в кабинет заведующей. Та сидела на краешке дивана и держала за руки маленькую заплаканную девочку, лет пяти-шести, с копной кудряшек на голове. На громкий звук обе обернулись.

Надино сердце ухнуло, упало и забилось набатом где-то в районе пола.

Это была она.

– Господи… – только и вымолвила Надя.

Заведующая детдомом была женщиной немолодой, опытной и мудрой. Она сразу все поняла. И когда девочку увели, поведала Наде ее историю:

– Вчера привезли. Зовут Верочкой. Рейсовый автобус столкнулся с фурой. Ее родители погибли, а она как в рубашке родилась. Родственников пока не найдено. Если так и не найдутся, можем потихоньку, спустя какое-то время, готовить удочерение. Вы же не против?

– Против ли я?! – Надя задохнулась. – Она же… она моя! Я это сразу почувствовала! Я ее ждала, я ее искала! Это моя девочка!

Заведующая улыбнулась:

– Если в течение положенного времени родственники не объявятся, приводите супруга. Будем знакомиться.

И Надин мир, бывший последние годы таким серым и беспросветным, вдруг заиграл яркими красками. Она вновь, как девчонка, приглашала мужа на свидания в парки и прыгала по лужам, в которых ярко отражалось июньское солнце («Представляешь, Вань, ее Верочка зовут! Я Надежда, а она Вера! Ну это же знаки!»), стала петь по утрам в ванной и даже упросила супруга затеять в квартире косметический ремонт («Ну отпускные же получили, Ванюш! Можем себе позволить!»). И ждала звонка от заведующей. Жила этим.

И дождалась.

– Надежда Петровна? Если вы не передумали, можете приступать к сбору пакета документов. И начните, наверное, с медицинской комиссии. Верочка вас очень ждет.

Оглушительное, невероятное счастье свалилось из самого космоса прямо Наде на голову. И закрутило жизнь с еще большей силой. Нужно было все успеть, пока лето: и медкомиссию пройти, и ремонт доделать, и комнату обставить для дочери. Дочери! Ах, какое сладкое слово!

– Одевайтесь, – с какой-то странной интонацией произнесла пожилая гинеколог, к которой Надя ходила уже надцать лет и которая знала всю ее печальную историю от А до Я.

Надя оделась, вышла из смотрового и села на стул возле врача.

– Надежда Петровна, я даже не знаю, как вам это и сказать… Но вы беременны, голубушка! – и доктор развела руками.

Надя ахнула и прижала руки к сердцу.

– Да, дорогая. Целых восемь недель. Как это вы пропустили?

– Не знаю… Сама не знаю… Не до того было… – прошептала Надя.

– Поздравляю вас, голубушка! Уникальный случай в моей практике! Который еще и еще раз доказывает, что в этом деле главное – отпустить голову! Вот вам кучка направлений на кучку анализов – и домой, мамочка, радовать будущего отца! Только аккуратненько. Теперь вы хрустальная ваза.

«„Мамочка“, „отца“… слова-то какие… Неужели они обо мне…» – как в тумане Надя шла по коридору клиники. И вдруг ее как током ударило: «Вера! А как же Верочка?» И второй разряд тока: «Ничего не знаю! Никому не позволю! Она моя! А если Ваня будет против… Что ж… Разведусь!» – последнее слово отозвалось внутри уже менее уверенно, но все равно твердо.

– Ваня, слезай. Вот слезай! – вошла в квартиру светящаяся Надя.

Иван стоял на стремянке и шпаклевал стену возле потолка.

– Надь, ну мне совсем немного осталось, давай я закончу, а?

– Нет, слезай! А то от моей новости рухнешь вместе со своей стремянкой.

Иван спустился, вытер руки.

Надя подсунула ему под нос заключение о постановке на учет по беременности.

Он прочел. Молча стянул с головы газетную шапку-пилотку и разрыдался, уткнувшись в буквы, отчаянно воняющие типографской краской.

– Ну что ты, что ты, милый. Все уже хорошо. Все теперь будет совсем хорошо. И навсегда. Помнишь, как ты сам меня успокаивал? Видишь? Ты был прав. Только Ваня… А как же, – Надя запнулась. – А как же Верочка? Как нам теперь поступить?

Иван оторвался от своей шапки и строго взглянул на жену:

– Верочка? А как Верочка? Она наша дочь. Разве есть еще какие-то варианты?

Надя взвизгнула от счастья и повисла у него на шее.

– Только Вань… А как мы справимся с двумя?.. Мы же с тобой эти, как их, учителя, чтоб его! – и она смущенно, но счастливо засмеялась. – Не сложно нам будет?

– Ничего, – шмыгнул Иван носом. – Прорвемся. Возьму вторую ставку. Хотя нет, какую ставку, я ведь тогда детей совсем видеть не буду.

«Детей!» – сладко екнуло в Надиной груди.

– Я подработку найду, – твердо сказал Иван. – Хорошую. Или репетиторством займусь, во. Хороший математик всегда нужен.

И вот этот день наступил. Надя с уже едва заметно округлившимся животиком, в котором (как пообещали на узи) была девочка («Так хотеть девочку, а в итоге будет целых две! Неужели так бывает!»), и Иван пришли в детдом.

В фойе, возле кабинета заведующей, стояла Верочка в красивом платьице, локоны завязаны лентой в пышные хвостики. И то гладила, то обнимала какого-то мальчика лет трех.

Рядом суетились заведующая и воспитательница. Что-то тоже приговаривали, обнимали. Надя с Иваном подошли поближе. Воцарилась тишина. Верочка оторвалась от мальчика, сделала несколько шагов к Наде и робко произнесла:

– Вы моя мама?

В сердце Нади сжалась пружина. Она присела на корточки, взяла девочку за руки и тоже спросила:

– А ты хочешь этого, дорогая?

Верочка кивнула.

– И я этого очень-очень хочу, солнышко.

Верочка показала рукой на мальчика:

– А он?

Надя непонимающе взглянула сначала на мужа, потом на заведующую. Та подошла к супругам и тихо, глухим от переживаний голосом, произнесла:

– Это брат Веры. Мы вам не говорили. Через день после того, как она попала к нам, его нашли среди обломков. Он был в плохом состоянии, думали – не выживет. Но в больнице его выходили, а поскольку родственников так и не нашлось, тоже доставили к нам. Я много говорила с Верочкой, убеждала, что за братиком тоже когда-нибудь придут его новые родители. Но она ничего не хочет слышать. Я не знаю, что делать. Просто не знаю…

– Как это что делать! – вдруг громко сказала Надя.

Оглянулась на мужа, нашла в его глазах что-то неуловимое, но очень нужное ей в эту секунду, подошла к мальчику и опустилась перед ним на корточки:

– Тебя как зовут?

– Генкой, – пробурчал тот, не поднимая глаз.

– Генкой… Как здорово! Как крокодила из мультика про Чебурашку, да? Ты любишь Чебурашку?

– Не. Я хутбол люблю. Буду хутбалистам.

– Хутбалистам! – весело рассмеялась Надя.

Поднялась, смахнула с одежды невидимые крошки, будто окончательно стряхивая с себя прошлую несчастливую жизнь, и задорно произнесла:

– Ну-с, а сына вы нам комплектом завернете или нужно опять все бумаги собирать?

Еще раз оглянулась на мужа и добавила:

– Если что, мы готовы!