Читать книгу Левар. Зелёный сон - Александра Таран - Страница 1

Говорят, история повторяется, но для Левара это были не просто слова. Каждый новый день был похож на предыдущий – ведь с тех пор, как он научился ходить, он еще ни разу не покидал Осинового Гнезда.

Левар привычно плёлся на завтрак по узкому коридору. Зевая на ходу и потирая глаза, он неожиданно налетел на выросшую за ночь стену. Удивлённо отступил назад и пригляделся: посреди прохода, почти полностью загородив вход в круглую гостиную, выстроилась высокая башня из тюков и свёртков. Из-за них доносились возмущенные причитания матери:

– Если им себя не жалко – пусть летят, рискуют, но вас зачем в это втягивать? У вас семья есть, надо думать о детях… к чему так торопиться? Подождать ещё пару дней, ветер стихнет…

Левар с трудом протискивался в оставленный у стены просвет, прислушиваясь к голосу отца. Тот явно начинал раздражаться, но говорил размеренно, как всегда:

– Ветер не стихает уже вторую неделю, два дня погоды не сделают. Пойми, нельзя откладывать. Объявили, что эта зима наступит раньше и будет злее других. Ветер – ерунда, если будет совсем нелётная погода, отсидимся в Белой Коре. Там сейчас устроены покои для гостей, и нас ждут. Ну всё, хватит вещей.

Левару удалось наконец выбраться, он огляделся: в гостиной уже собрались все обитатели Осинового Гнезда, не хватало только его старшей сестры. Мама тщетно пыталась завязать очередной тюк. Дрожащие руки её не слушались. Отец и дед уже закончили завтракать, но продолжали сидеть за круглым столом, склонившись над картой и переговариваясь вполголоса, как заговорщики. Они были одеты по-дорожному в удлиненные кафтаны на подкладке и плащи.

Левар понял, что наступил день их отлёта на Большие Посадки, о котором взрослые шептались уже неделю. Он подошел к сидящей на высоком свёртке матери и предложил помощь. Она с благодарностью вручила ему незавязанный тюк и тут же направилась к столу, заметно волнуясь:

– А как же наши запасы? Если зима наступит раньше, нужно успеть подготовиться. Уже сентябрь, а у нас ещё и половины кладовки не забито. – Она плюхнулась на свободный стул и вопросительно уставилась на деда.

Он только отмахнулся: «Успеется».

Из-за узенькой дверцы кладовки за его спиной выглянула бабушка:

– Ничего, даже если не успеем заготовить достаточно припасов, затянем пояса. Не впервой. Посадки поважнее сытых животов будут. – Она на секунду скрылась в кладовой, заметив Левара, и снова появилась, боком протиснувшись в гостиную с большой миской орехов в меду. Водрузила её на стол, не без труда освободив для посудины место:

– Леварчик, садись завтракать, мой хороший. Сегодня особенный день! – добавила она, назидательно подняв палец. – Провожаем мужчин на Посадки.

Мама возмущённо оглядела пышно накрытый стол, на котором и без орехов не оставалось свободного места, и недовольно нахмурилась. Она уже не пыталась возражать, поняв, что у неё нет сторонников в этом споре, только посетовала себе под нос что-то насчет экономии припасов.

Бабушка пропустила её слова мимо ушей и снова скрылась в кладовке, мурлыча то ли старинную песенку, то ли всеми забытый гимн:

Воспрянет лес,

Стеной восстав,

И оградит наш мир.

От бед лихих укроет,

От глаз чужих закроет.

Героям – пышный пир!

Когда голос бабушки затих за дверью, в гостиную ввалилась Валейка. Как и Левар, она с трудом преодолела преграду из тюков и, поправляя юбку, нетерпеливо оглядела сидящих за столом:

– Что тут происходит?

Левар поёрзал на стуле. Ему и самому хотелось бы узнать всё поподробнее, но как-то неудобно было встревать, пока взрослые спорили. Валейка тем временем заняла своё место справа от Левара и ждала ответа, переводя взгляд с озадаченной мамы на отца и деда, которые были погружены в тихую беседу. Ей ответила бабушка, вновь появившаяся в гостиной, но уже с пустыми руками и без передника:

– Особенное утро, моя дорогая! – она села рядом с дедом и ласково погладила его по спине, – Провожаем наших героев на Посадки.

При этих словах отец фыркнул и покачал головой:

– Мам, не называй нас так напыщенно. Вот если в целости вернемся… – он запнулся, покосившись на вздрогнувшую жену, и тут же поспешно прибавил, – всё будет хорошо, я уверен.

Левар с Валейкой переглянулись. Взрослые редко при них говорили о Посадках, если и упоминали, то как что-то давно прошедшее.

«Почему же они снова объявлены?» – хотел было спросить Левар.

Валейка, видно, думала о том же:

– Получается, Совет Пяти снова решил созвать дупликов на Посадки, спустя столько лет?

– Понимаете, после того случая с лесорубами мы просто обязаны что-то предпринять, – ответил отец серьезно.

Левар и Валейка внимательно слушали. Отец всегда держался с ними как с равными, за что они были ему крайне признательны. Он сделал паузу, подбирая слова:

– Совет решил возобновить старые методы борьбы за наш лес, полагая, что иного пути нет. Да и методы эти были не так уж и плохи, если подумать…

 Левар завороженно глядел на него: в отце чувствовалась уверенность, которой так не хватало ему самому. Он тихо вздохнул.

А отец продолжал:

– Мы будем работать в группе на Северной стороне. Мы и остальные добровольцы, подходящие по возрасту и прошедшие отбор. Весть пришла три дня назад, но из-за ветра велено было выждать до более подходящей погоды. Как видите, – отец повел рукой в сторону круглого окошка, – надеяться, что станет лучше, уже не стоит, поэтому мы с дедом решили вылетать сегодня. Глядишь, успеем до дождя добраться к месту ночлега. Для Посадок дождь это даже хорошо, ведь саженцы сразу получают необходимое питание, а вот с ветром придётся нам повоевать, – он с горечью усмехнулся и оглядел серьёзные лица собравшихся.

– Ну-ка, не вешайте носы! – натянуто улыбнулся дед и встал из-за стола.

Мама тоже поднялась. Она выглядела растерянной и грустной. Левар понимал, что она не хочет, чтобы их семья разделялась. Посадки займут много времени – больше месяца, насколько ему известно.

Бабушка, наоборот, выглядела решительной и даже весёлой. Её отец тоже участвовал в Посадках, которые тогда практиковали аж два раза в год – осенью и весной. В те времена считалось, что если объединиться всем народом и начать засаживать поля у леса молодыми деревцами, то спустя несколько десятков лет лес настолько разрастётся, что спрячет их дома в чащах, подальше от чужих глаз. И тогда наступит мир и спокойствие. Левар плохо представлял, кому принадлежат эти «чужие глаза», но вот огромных ревущих по-медвежьи лесорубов он частенько видел в кошмарах. Он поёжился: «Хорошо, что мы живём высоко в дереве».

 Долгие годы его семья превращала оставленное дятлами дупло в настоящий уютный дом под названием Осиновое Гнездо, с многочисленными комнатами и просторной гостиной – сердцем дома. За крепким столом собиралась вся семья, обсуждая последние новости. В нише под лестницей располагалась маленькая кухня, а рядом – дверь в кладовую, из которой частенько появлялась бабушка с угощением в руках.

Лестница тянулась дугой вверх по стене, пробираясь мимо крючков с верхней одеждой, и упиралась в массивную входную дверь. За неё Левару ещё не разрешалось выходить. Каждую трещинку этой круглой двери он изучил вдоль и поперёк. Однажды он даже защемил ею свой острый нос, пытаясь выскочить наружу вслед за взрослым.

Он с трудом оторвал от двери взгляд и, ощупав на всякий случай нос, вновь вслушался в разговор. На этот раз говорил дед. Он тоже вышел из-за стола и сейчас деловито перебирал тюки:

– Вот это уже лишнее, возьмём только тёплую одежду и запас еды. А это что? Где веревки?

Отец подошел к нему, и они вместе начали перекладывать в отдельную кучу свёртки, которые возьмут.

В животе у Левара вдруг заурчало, и он наконец-то посмотрел на стол. Бабушка сегодня постаралась на славу. Стол ломился от тарелок и мисок. У Левара разбежались глаза: сушеные опята, свежая ежевика – обожаемое лакомство сестры, огромная миска с яблочным салатом, овсяные хлебцы с повидлом и, конечно, его любимые орехи в меду. Бабушка хорошо знала, чем порадовать домочадцев.

Он отогнал тревожные мысли о Посадках и принялся жевать хлебцы, поглядывая на миску с орехами. Если мама права, то нужно и вправду беречь запасы. Вдруг отец и дед вернутся слишком поздно, тогда они не успеют подготовиться к зиме. Конечно, мама и бабушка будут делать вылазки, но это совсем другое, без птиц много не наберешь.

И снова мысли Левара вернулись к отцу:

«Вот он спокойно и непринуждённо собирается в опасный путь», – Левар незаметно покосился на сестру, которая, казалось, унаследовала всё самое лучшее от родителей, оставив своего неказистого брата с носом.

Он и вправду не вышел ростом, к тому же имел привычку сутулиться, сидя за столом, что, конечно, не красило его. Да и бесцветно-серые глаза служили отличным поводом для насмешек сестры. Мама утешала его, что цвет поменяется со временем, но Левар подозревал, что она это просто выдумала.

Отец старался вообще избегать разговоров о внешности, поглядывая на сына с каким-то непередаваемым чувством, как будто ожидая его чудесного преображения. Левару было не по себе от этого взгляда.

До полётов его еще не допускали, ссылаясь на то, что он пока мал. Хотя Валейка как-то случайно обмолвилась, что некоторые его сверстники уже учатся летать на птицах. Сестра тоже уже не раз выходила на полёты и не упускала возможности напомнить об этом маленькому братцу.

Потрясенный Левар старался не привлекать к себе внимания. Его самая большая мечта – летать на птицах – таяла на глазах. Он еще больше ссутулился и взял за привычку засиживаться до темноты с книжкой или дежурить у окна со своей зрительной трубой.

Вдруг что-то белое мелькнуло у Левара перед лицом, вернув его из задумчивости. Пока он пытался понять, что это было, Валейка нетерпеливо шлёпнула его рукой по плечу:

– Эй, опять летаешь? – съехидничала она, – Я спрашиваю, доедать будешь?

– М-м? – Левар опустил взгляд на опустевший стол. Валейка, не дождавшись ответа, вытянула тарелку с хлебцами у него из под носа, схватила в другую руку миску с грибами и исчезла в кладовке, тряхнув длинными волосами.

Бабушка суетилась на лестнице, куда уже успели подняться отец и дед. Они перенесли на крыльцо необходимые вещи, оставив большую часть дома.

Дед вышел, махнув Левару на прощанье. Отец немного задержался, как будто хотел что-то сказать напоследок, но потом просто ободряюще улыбнулся, погрузился в крепкие объятия бабушки и тоже выскочил за дверь.

Левар медленно побрёл из гостиной. Навстречу ему пронеслась встревоженная мама с каким-то мешочком в руках и побежала по лестнице, шурша юбкой. Левар протиснулся мимо оставшихся тюков в тёмный коридор. Он добрался до своей комнаты и сел на кровать.

Состояние потерянности не покидало его.

«Что же означал этот взгляд? – Левар корил себя за то, что не попрощался, не побежал за отцом на лестницу. – Может быть, он дал бы мне на прощанье какое-нибудь наставление. Сказал бы, что нужно делать. Он же хотел что-то сказать, но передумал. Почему?»

Левар вдруг представил со стороны свою глупую физиономию, бездумно глядящую вслед уходящим из дома мужчинам. Злясь на самого себя, он плюхнулся лицом на кровать.

В дверь постучались.

Зашелестела мамина юбка. Краешек кровати слегка прогнулся, но Левар не пошевелился. Мама сидела и гладила его по худенькой спине, по торчащим во все стороны волосам зеленоватого оттенка. У неё всегда были холодные руки, но Левару это даже нравилось. Они оба молчали.

Что-то капнуло ему на плечо. Левар вдруг понял, что мама плачет. Он сел и замер, не зная, что делать дальше. Мама быстрым движением утёрла слёзы и смущённо отвернулась к маленькому окну.

– Прости. Я сама не своя из-за этого отъезда. Мы ни разу не расставались так надолго. Ещё этот ветер…

Левар понимающе кивнул, хотя мама этого не видела. И всё же он ничего не сказал и продолжал смотреть ей в затылок. Её белёсые волосы были собраны в замысловатые косы, а розоватые кончики длинных ушей просвечивали на свету и мелко дрожали. Она сейчас казалась такой маленькой, хрупкой. Хотелось её обнять, утешить, но он не решался.

Мама вдруг повернулась со слабой улыбкой:

– Я зашла, чтобы передать тебе его слова.

Левар выпрямился, а мама, немного помедлив, продолжила:

– Он сказал: «Никогда не жалей о том, чего не было, и не вешай нос по пустякам. Ты защитник семьи».

Он встретился взглядом с её мокрыми зелеными глазами, переваривая услышанное, и снова кивнул, не зная, что ответить. Мама, кажется, вполне удовлетворилась его кивком. Она ласково потрепала сына по волосам и встала.

Левар понял: или сейчас, или никогда:

– Мам, а это опасно для них?

Она ответила не сразу, и Левар понял, какой будет ответ. Мама всегда старалась уберечь их с сестрой от плохих новостей или слухов. Она ещё секунду-другую поколебалась, сцепив пальцы:

– Знаешь, думаю, это больше зависит от везения. Когда посадчики занимаются саженцем, им приходится долго копаться в земле. Привлекательная добыча для лис и прочих хищников. В небе всегда дежурит смотровой, но и он может проглядеть опасность. Уверена, они будут осторожны, как всегда, но нельзя ничего знать наверняка.

Левар был благодарен, что мама не стала утешать его ложными надеждами, обещаниями, как ребёнка. Он кивнул в очередной раз, и она вышла, прикрыв за собой дверь.

В голове у Левара зашумело. То ли от наступившей тишины, то ли от обилия бессвязных мыслей. Он тряхнул ушами и потянулся за своей зрительной трубой Зорькой, висевшей над кроватью. Больше всего на свете ему сейчас нужно было отвлечься и подумать, а ничто не действовало на него так благотворно, как одиночество и наблюдение за лесом. Он привычно уселся на скамью у круглого окошка, подобрав ноги и выставив Зорьку наружу.

Ничего особенного он не ожидал увидеть. Последние две недели он наблюдал лишь серые кусочки неба да тёмные от мороси ветки и брёвна, беспорядочно гниющие в опавших листьях.

Из нового – недалеко от их осины рассыпались серебристые ямки следов – похоже, ночью здесь прошла стая косуль. Левар нетерпеливо хмыкнул. Его внимание привлёк холмик из листьев меж следов. Он высунулся из окна. Ветер обдал его холодным дыханием и ринулся на землю. Подхваченные им листья на холмике сдвинулись на миг, и Левар ахнул.

– Гриб!

Он чуть не выпал наружу, вперившись взглядом в эту кучку листьев.

«Не может быть! Прямо под соседним деревом! Я же вижу его собственными глазами! И как я его раньше не заметил?»

Левар восторженно хохотнул. Он плюхнулся на скамейку и резко обернулся, чтобы поделиться новостью, забыв, что он один. Тесная комнатка не разделила его восторга. Тогда он прыгнул к двери и рывком распахнул её, вылетая в тёмный коридор. Мысли кубарем вертелись в голове.

«Это будет самая лёгкая добыча в нашей жизни! Вот он, как на ладони! Только спустись!»

Он вбежал в гостиную, но никого там не нашел и рванул обратно, надеясь застать маму в книжной.

«Может быть, мне тоже разрешат спуститься в лес? Валейка же уже выходила с взрослыми, а ведь это я нашел гриб, и мне принадлежит полное право стать его добытчиком. Не ей. Это мой гриб!»

Он затормозил у приоткрытой двери книжной комнаты. Изнутри доносились тихие голоса бабушки и мамы:

– …такой же немногословный, как его отец.

– Да, но как он смотрит на него, вы заметили, мама? Такой ранимый. Я говорила Деяну не раз, чтобы он больше времени проводил с ним. Левару очень нужно сейчас внимание, а он сторонится. Не пойму.

Левар боялся пошевелиться и выдать себя.

«Они говорят обо мне».

Он чуть отступил от голубоватой полоски света и прислушался. Сердце заколотилось.

– Дорогая моя, ты же знаешь, он очень любит его…

– Знаю. Только разве так любят? – перебила мама, раздражаясь. – Мог бы сказать ему на прощание, как Валейке: «Ты сильная. Могу на тебя положиться, поможешь маме и бабушке…», а он… даже не передал ему ничего! Не попрощался! Пришлось мне выдумывать какую-то чепуху, чтобы Левару обидно не было. Вот я о чём!

– Значит, был какой-то умысел, – настойчиво зазвучала бабушка, – зря ты вмешиваешься.

– Может и зря. Но он же маленький, ему поддержка нужна…

Левар почувствовал, как его уши и щёки запылали.

Мама вздохнула и принялась перечислять названия растений, бабушка быстро заскрежетала пером вслед за ней.

Вернувшись в свою комнату, Левар не мог вспомнить, зачем вообще её покидал. Он рассеянно походил взад-вперед, заметил у себя в руке трубу и остановился.

– Гриб… – безразлично напомнил он себе.

Вдруг какое-то незнакомое чувство овладело им. Он скрежетнул зубами. Кулаки сжались.

«Маленький! Мелкий! Беспомощный!  Тощая белая тень на ножках. Неприметная. Никакая. Никто! – он сделал яростный круг по комнате, топая и пыхтя. – Никому не нужен! Коротышка!»

Голова гудела. Левар хотел схватиться за неё, но всё ещё сжимал в руке зрительную трубу. Он кинул на неё полный ненависти взгляд и с диким рёвом швырнул в окно. Зорька крутанулась в воздухе, блеснула на прощанье и скрылась из виду.

Левара окатило холодом – он никогда не расставался с ней. Метнувшись к окну, он схватился за раму, выглянул и всё-таки успел поймать взглядом последний блик у земли.

Опавшие листья вмиг скрыли Зорьку в глубоких морщинах. Левар пытался запомнить место, куда она упала, и с удивлением отметил, что она исчезла неподалёку от спрятанного в листьях гриба.

Левар мысленно нарисовал карту, поставил на ней две жирные метки и поднял глаза на бегущие серые тучи.

«Ветер усилился. Но я справлюсь», – твёрдо решил он.