Читать книгу ВДОХНОВЕНИЕ. Откровения бывшего поэта - Алексей Аимин - Страница 11
ВДОХНОВЕНИЕ
Соревнование
Оглавление«Зависть – сестра соревнования, следственно из хорошего роду».
А. С. Пушкин
Никаких лекций и семинаров по творческому совершенствованию я не посещал и все последующие азы творчества проходил индивидуально. П олежал на диване, подумал и установил свои принципы стихотворчества:
Слово – желательно максимальный выбор,
Фраза – должна быть абсолютно емкой,
Строчка – должна иметь изящность, красоту и певучесть.
Рифма – должна быть оригинальной и не затасканной.
А еще должен быть соревновательный стимул – это нормальный вид конфронтации с предшественниками в виде погони за ними. Начальным и подготовительным этапом становится одновременно подражание и учеба.
Началось это у меня спонтанно.
В период своей безработицы находясь в семейной «ссылке» – соц-работником у родителей жены и пугалом при огороде, вспомнил свою юную забаву. Решил взбодриться и поработать на всенародную память. Пусть вспоминают о хорошем человеке и поэте. С врожденной наглостью сразу решил начать писать стихи не хуже классиков.
Нет, амятником я становиться не собирался в отличии не менее наглых предшественников. Памятникам всегда сочувствовал – особенно в непогоду. А еще из-за повышенного голубиного внимания к ним. Скорее, это был любознательный процесс:
– Смогу ли?
Если нет – заброшу поэзию к чертовой матери!
Вхождение в образ
Попробовал и удивился. Вдруг оказалось, что писать в стиле великих не так и сложно. Рифмовать я уже давно умел – на тостах и поздравлениях натренировался. Просто надо срастись с классиками – прочесть их мысли и переживания.
Мне было интересно…
Взял и вошел в образ Александра Сергеевича и представил: а что бы он написал оказавшись на моем месте?
Например, глядя в окно тещиного дома в этом глухом отшибе.
Почитал его стихи и воспоминания о нем современников, чтоб понять его порывы. Тем более жил в местах где он не раз бывал
Съездил в Пушкинские Горы, послушал рассказы потомков дворян и даже правнука одного из станционных смотрителей. Он рассказал как Пушкина и его ямщика наказали за загнанную лошадь. Образ и характер поэта мной уже был нарисован.
Он был бесшабашным весельчаком и легко разгонял тоску мягким словоблудием. Может вот так бренность моего захолустья возвысил:
И глупая молва, и всяческая чушь
Немного оживляют нашу глушь…
Интересно, а что бы он написал про себя – заядлого игрока, гуляку и бабника? Думаю, примерно так:
Мне стыдно за себя…
Но каждый день стыдиться
надоедает —
в этом смог я убедиться.
Читал его стихи и понимал, что его философия с тонкой иронией, мне очень близка по духу и наглел и все больше.
А за окном была хорошая погода…
Ходил вокруг дома и думал: а что бы он написал вот про то, или про это? Например, про дураков бегающих стадами? Или про себя? – он же ведь еще и пророком был. Может так:
Когда меня уж очень славят
И даже на руках несут,
Я чувствую: меня отравят
Иль по-другому как убьют!
Это была своеобразная забава и одновременно тренировка. А когда я совсем слился с внутренним миром гения.
Ужу много позже, отголоском того веселого соревнования, стало мое чуть более скромное стихотворение про памятник:
Воздвигну памятник,
в сторонку отойду
И посмотрю на рук своих творенье,
В нем радость, и печаль,
в нем мысль, и вдохновенье,
Я всех восславлю по заслугам и труду.
Я всех восславлю по заслугам и труду,
Всех тех, кто верил в жизнь и кто не верил,
Считал кто деньги, и кто их не мерил,
Кто счастлив был и кто лишь знал беду.
Кто счастлив был и кто лишь знал беду —
Две крайности, на них наш мир замешан;
