Читать книгу ВДОХНОВЕНИЕ. Откровения бывшего поэта - Алексей Аимин - Страница 8
ВДОХНОВЕНИЕ
То что вижу…
ОглавлениеКаждый человек имеет свой взгляд на мир, на все то, что его окружает. И если его взгляд даже близок к истине и правдив, то пересказанный от одного человека другому происходят метаморфозы. Это хорошо отметил Максим Горький:
Слова имеют коварное свойство – искажать мысль
То, что истинные истории со временем становятся сказками знают все. Неудивительно, что через десятки поколений они были записаны в искаженном виде.
Из истории литературы
Предания старины превращались в красочные легенды и мифы, волшебные сказки и небылицы. Со временем к ним добавлялись нужные идиомы. Например, из сотен упоминаний и преданий о Всемирном Потопе, была принята легенда о ковчеге Ноя. А так как Ной был царем и потомком Адама в 10 поколении, то первородство сохранили только евреи. Остальные сгинули в пучине. А остальные или неизвестно откуда взявшиеся дикари и аборигены, возможно, потомки от обезьян. что доказал Дарвин. Так можно легко и до абсурда дойти.
Эту попытку перетащить "одеяло на себя" заметил Иисус, читая Тору. Он по иному понимал мир и обличал фарисеев в неправильном толковании истории.
Иисус считал, что все народы равнозначны, и каждый человек, независимо – царь он или раб имеет дар полученный от Бога – душу и он был настоящим ПОЭТОМ.
Такие проповеди иудеи считали крамолой, ересью и потому старались стереть след мессии на земле. Не исключено, что его записи уничтожались. Гонители не понимали, что тем самым пробуждают еще больший интерес к его личности делая его фантомным мифом – сверхчеловеком – пришельцем из ниоткуда. Ведь откуда он пришел в Иудею – тайна покрытая мраком.
Заратустра – сочинитель первых гимнов
Жившие задолго до него пророк Заратустра начавший проповедовать как и Иисус в 30 лет, и певец Орфей, ставший проповедником примерно в том же возрасте, сочиняли гимны богам и природе. Но их поэтический слог все же сохранился.
В своих гимнах Заратустра вопрошал своего бога Ахуру Мазду:
«Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное,
Что действенней всего?»
И тот ему ответил:
это имя мое, которое включает все что есть лучшего на земле.
Позже этот постулат вошел и в Библию:
«Сначала было Слово».
Кто был первым автором – этого постулата неизвестно, да и не столь суть важно. И вообще это внутренние дела пророков и проповедников древности. Они до сих пор спорят кто у кого что украл. Индийские «Веды» и иранская «Авеста» считаются древнейшими книгами на Земле и в Ведах можно найти прототип души – Аватар (Божий дар). Слово осталось в нашем языке в чуть сокращенном виде – АВТОР.
Тем временем народная поэзия развивалась параллельно аристократической в виде припевок в танцах и обрядах колдунов и шаманов.
Известно, что песни появились раньше стихов.
Транспорт в древние времена был тихоходным – ослы, верблюды, волы. И потому на утомительно долгом пути люди просто бубнили о том, что видят:
Вон стоит один баран,
А за ним еще один,
На осле я проезжаю
Следом друг мой Алладин.
Такие «удачные рассказы» хорошо запоминались и обрастали подробностями – куда ехали, зачем и чего везли. Так эти дорожные напевки и превращались в былины и баллады.
Но не у всех хватало памяти чтобы их запомнить и исполнить. Чаще запоминали самые удачные куски, которые и стали самостоятельной формой творчества. Позже философы и поэты оценили краткость изложения и заложенный смысл. Так появился подтекст который и стал отличительной чертой стихов от песенных текстов. Песни же не любят смыслового перегруза. Они так и остались развлечением в дороге или ритмичным сопровождением танцев, как когда-то плясок у костра.
Нынешние доморощенные поэты просто лениво смотрят в окно под бормотанье телевизора и наставления жен, и занимаются словоблудием.
Рифмы любовь – кровь, грезы – слезы и подобные у них изобилуют. Примерно так как у одного моего знакомого «поэта:
Сижу, вдруг обуяли грёзы,
И я с волнением пишу,
Душа трепещет, душат слёзы,
Я рукавом их всё сушу.
От нежной веточки мимозы
Я вдохновения вкушу,
Не выношу житейской прозы —
Её поэзией глушу.
Из спальни слышатся угрозы —
Жену на дух не выношу!
Меня влекут природы позы,
О них я в основном пишу.
Он часто покупал открытки и каллиграфическим почерком заносил на них свои шедевры. Эта открытка была с веточкой мимозы. А другой знакомый мне «кадр» совмещал свои наблюдения за природой и пышными соседками с заглядыванием в чужие шедевры. Помните у Есенина:
Твои руки – пара лебедей…
Так он пошел дальше, вернее ближе к телу:
Твои груди – пара лебедей,
Я не первый их ласкаю из людей!
Вот так, где-то визуально, а где-то на ощупь доморощенные творцы ловили свое вдохновения с маленькой буквы. Оно приходило и к ним, но не прорастало в шедевры – почва была не та. Их страстные чувства вызывали сочувственную улыбку у редакторов:
«Восьмеркой губ подкрашенных
Проштампуй-ка свой день на мне…»
«Нет подруг при встречах нелюбимых…»
«Нет печалиться нам причины,
Раздеваю, такое дело…»
Эту волну авторов нахлынувших в последнее десятилетие ХХ века редакторы газет и журналов называли «поэтами от сохи». Позже их творчество вошло в раздел моей книги под этим названием.
Из личного опыта
Личные впечатления более интересны и значимы, если в них находят место и общественные. Даже если это общество состоит из нескольких человек. Они их обязательно оценят, как это было однажды в моей практике.
Как-то увидел свой стих на сайте профессиональных художников. Сразу вспомнил как его творил.
Студенческие грезы
В молодые годы не раз общался со студентами местного художественного училища – худющие! Они-то со мной и поделились, что самое сложное для них это рисовать продукты питания.
Однажды увидел этот питательный натюрморт, слюнки сглотнул, и написал:
На стене висит картина
Неизвестного творца.
А на ней кусок свинины,
Зелень, хлеб и два яйца.
Вот таким мазком азартным,
Через добрых сотню лет,
Перенесся в наше завтра
Чей-то ужин, иль обед.
С рамы лак давно слезает,
Фон подтеками пестрит,
И уже не возбуждает
Натюрморта тусклый вид.
Может автор зря постился,
Чтоб натуру передать?
Но чего-то он стремился
Нам, потомкам подсказать.
Что «не хлебом лишь единым»
Не приемлет постулат,
Явно видно по картине —
Автор был обеду рад.
Все меняется: погода,
Чувство, нравственность и быт,
И политика и мода,
Только лишь не аппетит.
И вот так неумолимо
Мысль довел он до конца…
На стене висит картина
Неизвестного творца..
Сразу, конечно, такое широкое полотно не создашь – переварить надо. А вот поймать идею или пару забойных строк – это элементарно.
Сам я тоже этим приемом пользовался – увидел, «сфотографировал» в памяти и прихватил первые строчки, что на ум пришли. А дальше воображение по воспоминанию зацепившего момента.
Главное – воображение
Однажды проходил по пригородной платформе. В конце перрона одиноко маячила фигура молоденькой девушки. Видимо опоздала на только что ушедшую электричку. Подойдя ближе, я увидел оригинальную картинку:
стоит стройная симпатяшка а у ее ног пустая бутылка из под водки в наборе с консервной банкой. В ее темном рассоле «плавали» несколько килек. Девушка к банке, как и банка к девушке, никакого отношения не имели, – но какова картина!
она меня никак не могла оставить равнодушным.
ДЕВУШКА С БАНОЧКОЙ КИЛЬКИ СТОЯЛА – зафиксировалась в голове не совсем «стройная» по лексике строчка. Придя домой, я тут же продолжил не меняя:
Девушка с баночкой кильки стояла,
Стройная милая очень особа,
Банка у ног её скромно лежала,
Кем-то открытая – явно на пробу.
Четко уложены, плотно, рядками,
Листик лавровый, накинув как шубку,
Кильки, застывшими малость глазами,
Девушке нагло смотрели под юбку!
Картина продолжала стоять в моих глазах, и я уже хотел добавить, что и сам бы не прочь оказаться на месте той кильки или что-то подобное, однако вовремя остановился.
А зачем?
Картина завершена, а все последующие рассуждения могут лишь ухудшить ее. Пусть каждый дорисовывает и раскрашивает ее на свой вкус. Да и вообще всякие добавки-штришки к уже достаточно завершенному произведению – это болезнь начинающих авторов.
Вроде бы все сказано и тут добавка всплывает которая не усиливает, а наоборот смазывает впечатление.
Мое правило:
Чтобы стать поэтом, надо научится ради единства замысла жертвовать несколькими удачными строчками.